Воспоминания об Украине

               Родился я в Волынской области в 1954 году. Жизнь была сытая и беззаботная. Родители были загружены производственной и общественной работой, моим воспитанием занималась молодая украинка. Моя особа ее мало интересовала, она просто занималась своими делами, а меня таскала за собой.

             На подводе, запряженной лошадкой, я бывал на ее родном хуторе. В памяти остались большие просторные помещения, или  это я маленький был, белые одежды хуторян, холсты материи, разложенные на солнце. Относились ко мне нормально, на москаля я не тянул, украинский язык был родной.

             Когда я подрос, мама стала водить меня в садик. Дорога в садик шла через поле. Иногда мимо нас просвистывали пули, это местные националисты напоминали о себе, стреляя из перелеска на другой стороне поля, если бы хотели убить убили, но мы им особо не мешали. По ночам через поселок на запад двигались машины с военными, техника.
      
              Отец по распределения был направлен работать в эти места. Шацкий район до войны был частью Польши, и здесь сохранилась хуторская система хозяйства. Местные националисты ратовали за самостийность. Действовали отряды «лесных братьев». Больших лесных массивов здесь нет, поэтому «лесные братья» днем были мирными хуторянами. Были у них и схроны, где-нибудь в поле делали блиндаж, ставили в нем печку, дым отводили по дымоходам километра на два.  Стоит в поле дуб, а из дупла дым идет. Без серьезных оснований националисты никого не трогали, но свое присутствие обозначали. 
         
               На землях, отошедших после войны СССР от Польши, коллективное хозяйство создавал мой отец. На центральной усадьбе строили дома и переселяли в них хуторян. Несознательные хуторяне не хотели работать в совхозе и опять бежали на хутора. Чтобы прекратить этот процесс и выполнить решения партии, хуторян сажали на подводы и машины, а хутор поджигали, бежать становилось некуда. Эти акции решали две проблемы, появлялись в совхозе новые рабочие руки и главное, «лесным братьям» прятаться негде было.
 
               Отца уважали, народ понимал, что он мог сделать, а что было не в его силах. Отец познакомился с пастырем из католического костела, узнал местные обычаи, даты праздников, когда католики традиционно отдыхают, работу совхоза он неофициально подстраивал под католический календарь.

                Мама была санитарным врачом, один раз она была с проверкой на колбасном предприятии и после этого колбасу больше не покупала. В цехе крысы бегали по разделанным тушам, работала мощная мясорубка, крысы падали и попадали в нее, все провертывалось и получался колбасный фарш. Закрыть или приостановить производство было невозможно, государственный план был законом и причина невыполнения плана могла быть только одна – смерть.

                В парке на каменной скамейке дружески беседовали скульптуры Ленина и Сталина, когда мы приехали в эти места через 10 лет,  от Сталина остался один плащ, скамейку укоротили.

                Жизнь была хорошая и, как я понял позднее в России, сытая. Я объедался вишней, жевал вишневую смолу. Помню, как в громадных тазах варили вишневое варенье, а в маленьких кастрюльках варенье из лепестков роз. Когда доили коров, я бежал с кружкой пить молоко. Воевал с индюками и гусями, на ногах остались следы от их щипков. В глубоких озерах артель рыбаков ловила белых глубоководных раков, их варили в ведрах. Главным лакомством были копченые свиные хвосты и уши.
   
                Сытая жизнь кончилась внезапно, отец неправильно выполнил очередное постановление обкома партии. Обком постановил увеличить в области поголовье уток и гусей, отец должен был организовать поставку утят и гусят. Построили инкубатор, через школы обязали каждого ученика принести четыре яйца. Процесс пошел, школьников было много, поголовье птицы получилось большое. Было только две беды, нечем было их кормить,  и никому они были в области не нужны. Птица стала дохнуть, отец нашел в соседней области покупателей и продал туда.  Помогать соседней области в план обкома не входило, отцу дали строгий выговор по партийной линии и сняли с работы. Мы вернулись на родину родителей. 

                Из г. Шацк нам приходили посылки, у местных жителей были родственники в Польше, граница разделила семьи, общаться им разрешали, присылали польские вещи. Когда мы приехали в г. Шацк через 10 лет отца хорошо встречали, гостили мы неделю, приходили знакомые, вспоминали былые годы. Нам купили путевки в санаторий г. Трускавца и отвезли в него на машине.
 
              Украина в воспоминаниях осталась хорошим и комфортным краем.

А. М.