Лабиринт 2

(Это переименованая миниатюра "Э Миг Рантье"... информация для уже читавших)



Э МИГ РАНТЬЕ

На этом все может и закончиться, для тех, кто уже разгадал задумку…

Эмигрант – как высшее проявление туризма, и эгоизма.

Там за гранью отсталого АЛЬТРУИЗМА. За границей.

В иной малознакомой стране…


Там хорошо?

Мне трудно представить, трудно представить хочу ли я туда вновь.

Как реэкспортированный автомобиль тащусь по родным дорогам, глазею по сторонам, – и понимаю, шкурой понимаю, мне здесь хорошо!
Пока хорошо.
 
Останавливаюсь, валюсь на траву картинно,  по-киношному. В небе редкие облачка, зной вышибает пот из организма, муравьи или другие жучки-паучки покусывают все больнее.
Возвращаюсь в салон автомобиля, где работает кондиционер,  никакого героизма-альтруизма при такой жаре.Я плавлюсь, потею - "все личное и наличное" льнет к телу быстрее, чем иные материи, ткани...
Нет все-таки , лучше, материи...
Со зноем в мор мирок врывается воспоминание...


Ты,все еще сидящая в кафе, как воспоминание, как проклятие.

«Любовь – это жажда неизведанного, доведенная до безумия» ( О.Петье).
Я воткнулся в тебя взглядом, полная отключка, грань безумия...
Разглядываю.
Ты сглатываешь, и мне тоже хочется пить, смертельно хочется пить, жажда нарастает, где оно – «питьЁ моЁ» …

 «с песком и илом»?

Ты исчезаешь, как мираж!

Такая жарища, от асфальта и от двигателя несутся протуберанцы, как на родном светиле.
Вихрь подхватывает твою м.монровскую юбку. Но я отвожу взгляд. В такую жару, не очень то хочется прикасаться к другим теплокровным, была бы бокалом  прохладного пива, колы или «Колы-Паллады»… С жадностью бы испил, и пена бы быстро высохла на стенках стакана.
Теория «стакана воды», я ее вытаскиваю из себя, возможно не так умело и красиво?
На половину пуст... или наполнен?
Промакиваю салфеткой губы, смотрю более пристально, ты не отводишь взгляд, «на все согласна»?
Мало верится!
Игра, мы вошли в зону игры, и из нее только два выхода,   хорошенько это запомните.


Итак – шагаем в лабиринт!
Лабиринт другой, хоть и карликовой страны.
В лабиринт!
Кромешная тьма!
И вдруг где-то совсем рядом...
Звук падающего тела, пол сотрясается под ногами, мы прижимаемся к стене, влипаем  друг в друга.
Ты что-то шепчешь, но я не слышу. Все моё внимание сконцентрировано на ожидании, я жду шевелений этого только что упавшего тела.
И дожидаюсь, рука хватает за голень. Отмечаю, очень цепкая рука, как в кандалы попал. Чувствую, что уже и левая нога в его другой руке. По хватке понимаю, что сейчас будет рывок, и мы шмякнемся на пол рядом с ним. Кромешная тьма, стены лабиринта  своими прямыми углами отрезают дневной свет, отрезают, его как в  прошлом.
Плюс этот запах сырости и мрака, ощущаю его почти физически.
Что он тянет?
Не готов, или на этом и закончится «пугалка» этого закоулка лабиринта?

Руки врага тают в прошлом, как только делаю шаг вперед.

Игра.

Классная имитационная игра. Давно мечтал о такой.

В кассе Луна-Парка висело краткое описание аттракциона, я не поверил, что меня смогут напугать, завлечь в игру, но билеты купил и мы, обнявшись, шагнули в мрак этого лабиринта.
Шелест чешуи рядом, и я замираю, как жертвенная мышь, реально понимая, что там внизу, у меня под ногами змея.
Гюрза?
Кобра?
Мое воображение дорисовывает и ее размеры и окраску – раскраску. Мне даже кажется, что она меня укусила, и нижняя часть стала и неметь, и холодеть.

Ты взвизгиваешь, и я возвращаюсь в герои, беру тебя на руки, как маленькую.

Оставаться здесь уже не имеет смысла и делаю шаг, и мы валимся в пропасть, всегда думал, что в темноте чаще всего встречаются  ямы и пропасти, стоит только неосторожно шагнуть вперед.

Полет был приятным и долгим, ты даже начала засыпать у меня на руках. Не преувеличиваю,   пикируем вниз может час, может два.

Скорее всего мы просто валимся в бездну, не могу сказать, что летим или парим.
 
Валимся в яму.
Воочию ощущаю и радость и грех падения

 …падший ангел?

 Я?
 Ты?
 От английского "Fool in love" - впасть в любовь, влюбиться.

Ты посапываешь и мне уже ничего не нужно, ничего не страшно, лишь бы этот полет длился и длился.

«Провал памяти» можно собирать деньги на укрепление этого провала, как Остап Ибрагимович делал по классике.

Валимся в яму по имени пропасть, и уже возникает впечатление, что это один из выходов.

Из повседневности я сбежал в страну "Любовь".
Есть и такая страна.
Карликовая...увы
В ней слишком хорошо!
Не хочется открывать дверь никому. Кто бы ни посмел разрушить этот Рай. Мы в чужой квартире, и отлично знаем, что через два часа все это кончится, прервется, мы на такси потащимся в разные концы города.
Но этот преждевременный, настойчивый звонок? Он заставляет одеваться и брести к двери. Как и знал «телеграмма», странный почтальон. Он шепелявит, явно не в себе. Хотя весь его ум там и умещается, он всегда и весь «в себе» под этим картузом 50 размера. Вижу его через глазок в двери.
Нам для более серьезного его восприятия не хватает в его обличии чего-то, он не такой, как мы.
Открываю дверь, читаю телеграмму, в  этот чужой дом врывается горе.
Мы звоним хозяйке квартиры, ее брат попал в аварию.   Она приезжает (приходит) так быстро, что нам кажется, что сидела на лавке около подъезда. Скорее всего, так и было, она пришла чуть раньше, а мы пропали во времени, как и положено влюбленным.
В суматохе я забываю ключи от квартиры,  провожаю ее подругу до вокзала, покупаю билеты, извиняюсь и уезжаю домой.

Дверь этого, нового лабиринта моей квартиры мне помогает вскрыть группа из СПАСа, они так ловко вскрыли хваленые «итальянские» замки, благодарю, рассчитываюсь, и укладываюсь спать с незапертыми дверьми.

И в три часа ночи в мою жизнь врывается звонок мобильного телефона. Номер, голос мне мало знакомы. «Какая у меня группа крови…? резус?» Все подходит! «Большая кровопотеря!», «…требуется несколько литров!» С трудом соображаю, что это ее подруга звонит из соседней области. Доехала, увидела брата, множественные переломы, жив, даже не в реанимации.

«Звонок другу»!!!
Второй, третий, четвертый. Выгоняю машину и в четыре часа, мы вчетвером едем в неизвестный нам город. Лица светятся остаточной молодостью, остаточной дружбой. Хотя мы все такие разные, нам никогда не было скучно друг с другом, в любом составе. Мы ничего не делили…
Хотя, вру, яичницу в студенчестве, строго на количество едоков. И массу времени, проведенного вместе, поделили в том прекрасном прошлом, в другой стране под названием "Молодость".
Кровь течет, «как с поросенка….»,  неудачное сравнение. Течет во флаконы, нас кормят, чаем с печением, и мы по лабиринту этого провинциального городишки выбираемся на трассу.
…
Из новостной строки газеты за будущую неделю – «…ДТП на сто пятидесятом километре федеральной трассы»!
Требуется много крови!
Но все мои друзья на соседних койках, хорошо, что все живы.

Как черт из баночки, этот «Москвич» из крепкого еще советского металла, и мы – в кювете.

Хорошо, что живы, скорая приехала быстро.

Теперь ее черед? Но мобильник, или утерян или украден, друзья спят обдолбанные лекарствами. Но в проеме двери, как из лабиринта вчерашнего счастья возникаешь ты.

Этого не может быть, потому, что не может быть!
Но мне так хочется.
И наступает подмена, в поволоке обезболивающего букета, в проеме двери палаты, молодая женщина, не в медицинском халате. Подруга нашего лечащего врача, а к обеду уже десяток людей сдают кровь, теперь для нас. «Резус отрицательный, вторая группа», у нас у всех такая кровь, простите, что не «первая».

Нас выписывают, груда металла на стоянке около КП ГАИ, мы снимает «шляпы» и мысленно прощаемся со своим спасителем. Забирать бывший автомобиль придется, гаишники просят освободить место… Освободить место для следующих.

Звонок ее подруге, там все в порядке, брата уже выписали. Конечно же большое спасибо всем моим друзьям. И в этот момент я понимаю, что ни она, ни моя …, ничего не знали о нашем ЧП.

А может быть и к лучшему. Сидела бы у кровати или у больницы и ждала выздоровления.

Такое мучительное ожидание.

Но им удалось притаиться в соседнем закоулке лабиринта, куда, ничего не проникает из моего с друзьями закоулка.

«Нет человека, нет проблемы», - хотя, я не об этом.

При встрече –«какой ужас!», «ну, было» - в ответ, и переживается гораздо легче.

День (или ночь) в коридоре реанимации и ты седеешь на глазах, в первую очередь от своего бессилия. Седеешь и молчишь. Можешь позаламывать руки и повыть, но рядом никого нет и никто не оценит. Молчишь, раскачиваешься в такт переживаниям. Крутишь картинки старого и хорошего кино внутри себя, может быть эти воспоминания телепатически лечат и больного за стенкой. Уже, условного больничного лабиринта.
Лечат?
Полностью выздоровевшие, через пару месяцев, мы сидим вчетвером, пьем и разговариваем. Никто не хочет вспоминать об этом полете. За окном другая машина, она еще не любит меня так, как ушедшая. И как я любил ту, «свою старушку». Но все это дело времени. 

Мне так и не удалось вернуться в ту чудесную страну ЛЮБОВЬ, тебя там уже не было.

Вернее, ты была уже с другим.

Он ни хороший, ни плохой, просто – другой. Он пришел, влез в узкую щель твоего лабиринта, которая, как мне казалось, была моей.

Он был большой, ты укрылась в его тени,  стояла и тихо улыбалась. А он орал, как он орал. Бабушка с четвертого этажа, даже сделала ему замечание:  «Мужчина, зачем так выражаться, кругом дети, женщины?»  Он огрызнулся – «…видели бы, что они пишут ваши дети на гаражах»… и начал успокаиваться.

Мой автомобиль «случайно» подтолкнул его на пару-тройку тысяч, «… ну, все же уплатим, сделаем, отшлифуем, отмоем. Подумаешь, бампер треснул? Да на моей бывшей машине, пока с трассы не слетел…,столько отметин было.»

При словах «с трассы слетел...» она слегка выглядывает из-за него:
– «Когда это было?»

- Да, на следующее утро, после того, как разбился Готовальнев…

- Готовальнев? Какая странная фамилия? – он влезает в наш диалог, раздвигая, и отодвигая, нас друг от друга своими ручищами.

Отодвигает навсегда, я это прекрасно вижу, а она понимает это. По крайней мере, мне только что удалось объяснить и своё долгое отсутствие, и причину его. Она кивнула в ответ, …поняла, …приняла.
Но уже не вернется.
Мы договариваемся о ремонте, завтра в мастерской я все оплачу.
- Извините, ради Бога!

Он даже жмет мне руку, и удаляется …в соседний подъезд.
Докуриваю сигарету.
 
И о ужас!

Загораются окна рядом с моей квартиркой.

Спальня в спальню, не повезло.

Не повезло мне, в первую очередь.

Она то ведь, до сих пор не знает, где я живу.

Перемещаюсь на кухню, здесь уже не слышны эти "ахи-охи", надо же еще вчера я не обращал на них никакого внимания, а ведь они уже были…   



Мы встречаемся вновь, на чужой вечеринке, делаем вид, что «не знакомы», «не интересуемся друг другом»…, но когда она проходит мимо  я слегка прикасаюсь через блузку к ее руке, все становится на свои места.
Не хочется ее отпускать, но она уходит.
Остается только смотреть в след. Ни о чем не жалеть, только смотреть.



В кресле напротив новая «судьба», я это понимаю,  и опасаюсь. Тон, взгляд из-под бровей, искоса, мило и привлекательно. Она увольняется, и это не остановить. Увольняется и уезжает. Может быть к лучшему, еще год назад после первого визуального контакта я все понял и испугался своей беззащитности. Беззащитности перед этим прямым ясным и немигающим взглядом – «ну нет у меня телевизора, мужик!» Примерно так закричала ее душа под моим слишком изучающим взглядом.
Уезжает, и это хорошо. Год я смотрел со стороны, не смел прикасаться.
И правильно сделал, птица не моего полета, выпорхнула из лабиринта временно на свободе, пока не пересечет границу нового…