Ой!

    Когда я сижу в кресле у зубного врача, и мой открытый рот в диаметре напоминает грибную пиццу из итальянского ресторана; когда я от местной анестезии не чувствую полголовы, левую руку и правую пятку, и в это время мой стоматолог говорит «ой!», я готовлюсь мысленно прощаться с жизнью.
    Моё воображение, избитое в переулках родного университета третьей палатализацией и законом внутрислогового сингармонизма, начинает рисовать прямо-таки живописные картины. Бормашина дёрнулась и превратила мой язык в булькающее месиво цвета недозревшей свёклы. Игла от шприца проткнула мою щёку насквозь в нескольких местах и прочно там застряла. Зеркальце раскрошилось прямо во рту, и рот полон мелких осколков, которые медленно проникают в слизистые оболочки. Ещё он обязательно разорван, симметрично, в обе стороны. Я захлебываюсь в собственной крови, задыхаюсь…
    Я вижу себя маленькой…скрипящие качели…пластырь на коленке…усы от молока…морковный сок…иду в школу…величина букета обратно пропорциональна желанию учиться…боюсь есть креветку, потому что она на меня смотрит…первое разбитое окно в кабинете химии – ну конечно, я тут не причём, это всё они…бутылочка средства для мытья посуды - случайно вылилась в городской фонтан, я тут тоже не при чём… же это    Чувствуя, как тело слабеет, экстренно составляю план мести. Сейчас я из последних сил поднимусь с кресла, ногой нажму на педаль, немеющими руками сорву с подставки визжащую бормашину и…и…
   «Ой! До чего погода сегодня плохая!» - говорит врач медсестре. Я медленно растекаюсь по креслу.