Муза

(Из цикла "Моя МУЗА")
-------------------------

Когда в душе опустошенье,
И тяжела проблем обуза,
Неслышным легким дуновеньем
Меня наполнит силой МУЗА.

Муза. Да, пожалуй, она моя муза.
Если бы не она... не знаю, делал бы я сейчас то, что делаю. И так, как я это делаю. Может, давно бы уже уехал куда-нибудь подальше от больших шумных городов и зачах бы там на веки. Ведь сколько раз об этом помышлял, сколько раз срывался. Только она успокаивала меня, усмиряла боль обид, наполняла меня силами, чтобы продолжать начатое, и вдохновляла на новые начинания. Кто же она после этого?
Она МУЗА.

***

– Алло, Вита?!
– Да! Здравствуй, Андрей!
– Вита, я уезжаю на съемки. Не смогу заехать попрощаться. Через два часа самолет.
– Что, уже?! Ты сумел все пробить? Все организовал?
– Да! Все. Люди собраны, деньги есть, с продюсером все согласовано, контракты подписаны, графики утверждены, аппаратура уже в пути.
– Я рада за тебя, Андрей! Ты себе не представляешь как!.. И за себя тоже рада! Ведь я очень хочу, чтобы ты снял этот фильм... Это будет замечательный фильм! Я уверена в этом. Я верю в тебя!.. Жаль только... что не заедешь попрощаться: – ее голос погрустнел. – Вы надолго улетаете?
– Как получится... Сейчас планируем на месяц. Постараемся отснять начальные эпизоды, а там дальше – будем посмотреть. Может, появлюсь на недельку и опять улечу. А, может, и не улечу... если работа с самого начала провалится.
– Ты так не шути! Слышишь! Ничего у вас не провалится. Это Я тебе говорю!
– Ну-у-у, раз ты так говоришь, тогда все точно будет хорошо? – смеюсь в ответ.
– Вот, именно! И никак по-другому... Андрей, желаю тебе удачи! Удачи, удачи и еще раз удачи! Целую тебя!.. Я буду с тобой! Буду во всем тебе помогать! Ты будешь там, а я буду помогать тебе отсюда!
– Хорошо! Целую! Буду звонить!

***

Перелеты, переезды, гостиничные номера, обеды "на коленях". Оборудование, люди, оформление документов. Бесконечные согласования всего, что только можно и чего нельзя, неизменно сопровождаемые какими-нибудь скандалами. Съемки днем и ночью, а потом сутками монтаж. На такую ерунду, как головная боль или насморк никто уже даже не обращает внимание. Сроки поджимают, денег мало, погода все время вставляет палки в колеса.
Человеческий фактор. Ну, вот, вроде бы все продумано, организовано, спланировано – только бери и снимай! Ан, нет! У одного – душевный кризис, у другой – истерика, а у кого-то нужное настроение на сегодняшний день не состоялось. И хуже всего – когда у меня у самого.

***

– Вита! Здравствуй!
– Андрюшка! Привет! Как дела?!
– Так себе. С горем пополам.
– Ну... ты это брось!
– Да, нет, в целом все нормально, работа движется.
– Я рада! Над чем сейчас работаете?
– Над Алинкой с Артуром. Над их линией.
– Ну, и как?
– Ммм... тебе сказать мягко?
– Скажи, как есть.
– Все, что с великими трудностями снимали последнюю неделю, я забраковал. Сам забраковал. Надо будет все переделывать.
– Почему?

– Не знаю, Вит. Со мной что-то случилось. Потерял я что-то, сам не знаю что. Снимаем, снимаем, потом просматриваешь – бред! Ну, никуда не годится!.. Может, другой бы на моем месте снял бы и успокоился. Как есть – так есть. А я не могу... Вит, мне начинает казаться, что я вообще зря взялся за этот фильм. Только загублю сценарий.
– Стоп! Кончай заниматься самовивисекцией. Скажи, что не выходит? Алинка плохо играет? – я слышу беспокойство в ее голосе.
– К Алинке претензий нет. На пробах она была именно такой, какой я представлял себе ее героиню. И теперь она делает все, о чем я ее прошу. Но на отснятом материале она выходит совсем другой! Понимаешь? Не простой трогательной девушкой, влюбленной в Артура, как я того хочу, а какой-то прожженной опытом хитрой бестией, пытающейся кинуть нашего Артурчика на бабки. Ужасное зрелище! – я поморщился и пожал плечами, как будто Вита могла это видеть.

Но я знал, что она меня видит. Видит так, как умеет только она – словно сидит на соседнем кресле. Я еще раз пожал плечами, вспоминая Алину на пленке, и продолжил:
– Не могу на это смотреть... Но страшно то, что я не знаю, как исправить ситуацию. Что не так в Алинке? Что нужно сделать, чтобы ее героиня стала такой, какой она должна быть? Не понимаю... – я поводил пальцем по стеклянной столешнице, оставляя на ней замысловатые разводы. – Не понимаю, что говорить Алине, какой образ внушать... В моей голове образ героини рассыпался. И я не могу его собрать.
– Я поняла, Андрей, – слышу деловитый тон на другом конце, что всегда означало – Вита ищет решение. – Погоди... А... ты не хочешь, чтобы Алинка сыграла меня?
– Тебя? – палец замер на столешнице.

– Да, меня... Помнишь, тогда... когда мы ездили в Ригу. Ты водил меня по улочкам старого города, рассказывал что-то... я уже не помню, что... – где-то далеко раздался тихий смех. – А я слушала и... счастливее меня тогда не было, наверное, никого во всем этом городе.
– Помню, Вита. Ты тогда смотрела на меня такими глазами, которые я никогда не забуду, – я улыбнулся, а в моей голове пролетели строчки песни: "эти глаза напротив...".
– Ну, и хорошо! Расскажи Алине об этом. Опиши наши прогулки, повтори ей то, что рассказывал тогда мне – ты должен помнить. В конце концов, нарисуй ей мои глаза, – она снова хихикнула в трубку, – которые ты не можешь забыть. Ты же хорошо рисуешь!
– Ты сумасшедшая, Вита, – смеюсь в ответ.
– Я мудрая! Делай, что говорю!

Говорят, что гениями бывают только творцы. Нет! Гениальность – это, прежде всего, суть тех, кто вдохновляет творца на его деяния. Вита, ты – гений!

***

И снова перелеты, переезды; проблемы, споры, взаимные упреки и уговоры, слезы и обиды. Редкие часы отдыха, прогулки по незнакомым местам, открытие для себя чего-то нового. А потом опять работа, работа, работа. Правка сценария, новые согласования, выбивание денег на продолжение съемок. Актеры, декораторы, стилисты, визажисты, костюмеры, механики, электромеханики... просто "нужные люди". И у всех свои проблемы. И с каждым из них проблемы у тебя.

Продюсер все время торопит, ему не интересно, что я чем-то там не доволен. У меня – художественные образы, у него – сроки и бюджет. И все на нервах.
– Вам не нравится образ главного героя?! Что Вам конкретно в нем не нравится, Андрей Петрович?! Его походка, его костюм, его глаза?! Может, Вы сами не знаете, чего Вы хотите?! Может, Сергей, знает?! И мы его попросим закончить фильм?! Вы уже почти месяц снимаете один единственный эпизод! Сколько Вам еще надо времени и денег на него?! Где гарантия, что Вам, в конце концов, понравится то, что Вы сами же и снимаете?!

"Зря. Зря я взялся за эту работу. Говорил же сам себе, что здесь у меня ничего не получиться", – вздыхаю про себя и тут же продолжаю доказывать свою правоту и необходимость дальнейших попыток сделать этот несчастный эпизод таким, каким его вижу я. И опять все на нервах.
Продюсер, скотина, упрекает меня в перерасходе бюджета фильма. Да он еще не выделил нам и половины оговоренной на весь фильм суммы!
"Если он думает, что я мальчик, то глубоко ошибается", – мысленно стучу кулаком по столу, – "А, может, действительно, бросить все? Сергей доснимает. Он опытный, все знает и сможет завершить. Тем более что осталось не так много", – коварно подкрадываются мысли обреченного. Ругаю себя за пессимизм и снова в бой.

***

– Алло, Вита! Привет!
– Здравствуй, Андрей! Ну, как там у вас?
– Все хорошо. Работа подходит к концу.
– Что, правда?! – она действительно очень рада. – Отлично! Когда планируете возвращаться?
– Ну... остальные – где-то через месяц. Надо отснять еще целый ряд эпизодов.
– Что значит – "остальные"? А ты?
– Я послезавтра прилетаю.
– Не поняла? – в ее голосе слышится удивление и настороженность.

– Все, что еще осталось доделать, доделает Сергей. Мы так решили.
– Опять не поняла! – к настороженности примешивается оттенок беспокойства. – А почему не ты? С тобой все в порядке?
– Да-да, не волнуйся. Со мной все в порядке.
– Тогда объясни!
– Прилечу и объясню, Вит... Не по телефону... Да, ты не волнуйся все нормально.
– Какой, к черту, нормально! Сейчас же выкладывай все на чистоту!
Ну, все... Чувствую – завелась. Если сейчас не объясню, она способна сама сюда прилететь и все выяснить на месте.

– Вит... Ну... Короче, у нас... – набираю побольше воздуха в грудь и выдыхаю, – у меня конфликт с продюсером.
– Чего? Какой конфликт?!
– Ну, вот такой, вот... конфликт. То, се... Слово за слово... В общем, я основной материал отснял, остальное – пусть что хотят, то и снимают дальше. И как хотят! – чувствую, что снова начинаю заводиться в адрес продюсера. – И за какие хотят деньги! А я возвращаюсь. Сергей закончит, он знает: как и что... Справиться не хуже меня. Зато сбережет, наверняка, пару бюджетных копеек. У него это лучше получается, чем у меня.
– Ты, что, пьян?! Или мозгами поехал?! – слышу холодок в трубке, который тут же начинает коварно перетекать на мою спину.
– Вит...

– Никаких Вит! – меня решительно обрывают. – Этот кретин не имеет права тебя отстранять! У тебя контракт и права на фильм, почти такие же, как у него! – по дыханию понимаю, что она уже не сидит, а ходит по комнате.
– Дело не в правах. Я сам не хочу, – робкая попытка оправдаться, как всегда, успеха не имела.
– Чего ты не хочешь? Ты идиот?! – резко, но точно.
– Нет, Вит... Хотя... наверное...
– Ты не просто идиот! Ты бесчестный идиот! – и как ей всегда удается находить такие точные эпитеты?
– Ммм... Вита... Ну, ты хоть в этом-то меня не упрекай, – отвечаю я, понимая, что она права. Права.

– Именно в этом я и собираюсь тебя упрекнуть!.. – саркастическим тоном заверяет она. – Ты все это затеял? Затеял! Ты собрал людей! Команду! Люди тебе поверили, пошли за тобой! Ты столько времени работал с ними! Учил! Учил делать кино! Учил жизни! Ты снял большую часть фильма! Замечательного фильма! Я ни секунды в этом не сомневаюсь, хоть и не видела ни одного рабочего момента!.. – она говорит быстро и решительно, и каждое ее слово стучит по моей голове, словно чугунная сковородка. – Теперь, когда до финиша осталось два шага, ты бросаешь все!.. Ты бросаешь людей и возвращаешься! Только потому, что не поделил что-то с каким-то м... прости, кретином! – она смеется в трубку, но от этого смеха мне становится нехорошо, и я чувствую, как к моим ушам приливает кровь.

– Наверное, ты права, Вит. Но что мне делать? – задаю, наконец, тот самый вопрос, ради которого и звонил. – Меня обложили по полной программе. Не дают закончить фильм так, как я хочу. А по-другому я не собираюсь. И не буду!
– Ты не должен сдаваться! – а вот и ответ. Неужели я сам не мог его найти? И что же дальше? – Андрей! Немедленно сдай билет, возвращайся к людям и заканчивай работу! Сам! Слышишь?! Сам!
– Ммм...
– Ты меня слышишь?! – резкая перемена в голосе, мягкая и теплая.
– Да, Вит... Слышу... Я его уже порвал.
– Кого? – хитро смеется.
– Билет.

***

Последний съемочный день, последний штрих, все делается теперь уже лениво и не спеша. Материал отснят, фильм на выходе, остался последний эпизод. В принципе, можно было бы обойтись и без него. Но, нет! В этом последнем эпизоде самый смак! Ибо он последний. Актеры смакуют каждое слово, каждое движение, я практически не вмешиваюсь – просто смотрю. Как в театре. Я получаю удовольствие!

Все-таки я сделал этот фильм! Хоть и не был уверен в этом до сегодняшнего последнего съемочного дня. Завтра разбираем декорации, собираем реквизит, сворачиваем аппаратуру. Смываем с себя грим, грязь, пот и... что там еще... не знаю. И все!
Все, Вита! Дело сделано. Через три дня я прилечу, увижу тебя и отрапортую. А заодно выслушаю все твои "фи" по поводу и без с превеликим наслаждением!

Ну, а пока, извини, мне еще надо отснять этот последний эпизод. Но, похоже, тут от меня уже мало что зависит. По-моему, все сами знают – кому, что, куда и как. Можно расслабиться, покурить трубку... понаблюдать. И получить удовольствие.
"Нет! Ну, ты посмотри! Вот бы они с самого начала так играли! Может, и я бы тогда совсем был не нужен?"

***

– Петька, привет!
– О, Андрюха! Ты откуда звонишь?
– Из аэропорта.
– Все, прилетел?
– Да, с концами.
– Поздравляю!.. Как фильм?
– Нормально. Может быть... – немного сомнений всегда остается. – Могло быть хуже.
– Ты сейчас куда?
– К Вите. Где она, кстати? Я ей звоню, а у нее мобильник вне зоны. Может, сел...
– Как, где? Там же, где и была. В больнице, наверное.

– В какой, к черту, больнице? – ничего не понимаю, мысли путаются.
– В какой, какой? Она, что, не говорила тебе? – искренней удивление в ответ.
– Она мне ничего не говорила про больницу. С ней что-то случилось?!
– Ага... понятно... Она в своем репертуаре, не хотела тебя волновать...
– Да говори же, черт бы тебя! – не сдерживаюсь я.
– Успокойся, ничего страшного. Воспаление легких подхватила. Уже неделю на Лермонтова в десятой лежит.
– Черт! – выдыхаю, мысленно ругая себя за неизлечимую привычку говорить только о своих проблемах.
– Ни "черт", а правильно сделала, что не говорила. Ты же ненормальный! Узнал бы – сорвался, прискакал, – смеется Петр.
– Конечно, сорвался бы!.. Где, говоришь, лежит? На Лермонтова?.. Спасибо! Все, давай! Увидимся!

***

Стоянка такси. Шофер с термосом пьет кофе. Из соседней машины громыхает Киркоров:
"Я поднимаю свой бокал,
Чтоб выпить за твое здоровье..."
– Лермонтова. Десятая больница.
– Запросто... – кивает таксист, – сейчас, подождите, багажник открою. А что это Вы так: с аэропорта да прямо в больницу? Заболел кто-то из близких?
– Вы догадливы, – быстро кидаю вещи в багажник и прыгаю в машину.

– Что-то серьезное? Простите, что спрашиваю...
И что тебе до моих проблем? Просто скучно, наверное.
– Да пока сам не знаю. Вот прилетел и только сейчас обо всем узнал. Идиотизм! – отворачиваюсь к окну.
– А-а-а, понятно. Значит, женщина, – заключает философ с шашечками на фуражке
– Да-да, женщина... Вы опять угадали, – киваю водителю. Лучше бы мы уже поехали.
– Ну, тогда вперед! Не надо заставлять женщину долго ждать!
Волга взвизгивает колесами, меня вдавливает в сиденье, а из-под переднего колеса выпархивает ошалелый голубок.

Вита, Вита... Похоже, все, что я делаю, нужно ни столько мне, сколько тебе самой. Кем бы я был сейчас, если бы не ты? Я снимаю фильмы для тебя. Потом мне говорят, что их смотрят миллионы. При этом одни меня ругают, другие хвалят. Но мне все это не интересно. Ведь, по большому счету, для меня главное, чтобы понравилось тебе. И ради этого я готов спорить с миллионами.
Как это называется? Одни скажут – любовь. Другие – идиотизм. Не знаю, не знаю. Но определенно могу сказать лишь одно: у каждого творца должна быть своя муза. Некто, кто вдохновляет, кто придает сил, кто излечивает от ран и для кого, в конечном счете, ты создаешь свои творения.

– Остановите, пожалуйста, на минуту. Там, возле базарчика... Я только куплю мандарины и цветы.
– Лучше купите грейпфруты – в них больше витаминов, – советует знаток по многим вопросам.
– Да-да, непременно, – отвечаю я и выскакиваю из машины.
Витамины – это как раз то, что нужно. Самые лучшие витамины. Для моей музы.

© Dalahan. Feb 07 2009