Свобода волка

Грудью тараню я снежное половодье.
Нет уж сил, и забыта судьба.
Мне б сейчас не дойти, а остаться,
чтобы дух перевести не спеша.

Снег случайный горячий,  плавится,
 плавится: от дыхания, мыслей и просто от дум.
Волк не привык, не хочет бояться,
он не может отдать просто так:
бесконечность себя и свободы,
независимость  шага в снегу.

Для меня как наркотик свобода,
а ошейник - тугая петля.
На цепи я сидеть не буду,
не смогу я скулить и визжать. 

Заведите себе  скулящую,
пресмыкающуюся  свору щенков, -
они вылижут все, что  захочешь,
а потом попросят еще.

Ведь тебе только знать законы,
только правила выдумал ты,
так живи же по тем законам,
но тебе они  не нужны.

И закон твой - простая двустволка
с черным сглазом обоих зрачков.
И не жди, что я в ноги вдруг лягу,
моя шерсть не оближет сапог. 

Лучше взгляд - болью снег растопивший,
чем смотреть снизу вверх – что  еще?
Страшно мне? Да, и не только.
Жалко мне, что таких же убьют.

Чтоб не думать о смерти нисколько,
на охоте по - страшному пьют.
А потом начинается гонка,
и, забыв где-то собственный мозг,
наставляют дула двустволок,
чтобы в смерти чужой был бы толк.

Вой мой стал вдруг пронзительным, долгим,
паром крученым  из нутра,
он  пронзал вновь и вновь  брюхо неба
и  смиренность, что  ответ не дала.

И спасая других, на двустволку,
через зубья дрожащих флажков
прыгнул я,  оторвавшись от страха, 
от бессмысленного бытия.

И на выстрел нутром натыкаясь
и от боли ломая клыки, 
ели копьями в снег втыкая,
я увидел его зрачки.

Через ужас и страх за шкуру
на меня вдруг смотрели в упор
два растерянных волчонка,
нашаливших слегка, ни о чем.

Звон тишины  и мертв и страшен.
Ведь знаю я, что пред случайною стрельбой
не убежишь как можно дальше,
и вой подавится, как кляпом тишиной.

И будут снова крики и погоня,
гром выстрелов и в трауре флажки.
 Собачий визг с пеной до икоты,
и в  взбитый снег -  родные помутневшие зрачки. 

Когда не станет сил сопротивляться,
то красной киноварью по насту на снегу
я теплой  шерстью все ж успею расписаться,
что был свободным  и таким же я умру.