Ответ незримому критику

Я была обычным ребенком. Многое успевала прочитать до школьной программы, например, обожаемое «Горе от ума» еще в начальной школе. В 9 лет меня не страшило количество страниц в трилогии Дюма о мушкетерах, потом была и эротическая проза, и фантастика, и литературные журналы, и зарубежная, только хлынувшая после отмены сбора макулатуры за Братьев Карамазовых.  К 15 годам я добралась до дедушки Фрейда, потом еще несколько философских трактатов, и, конечно же, все попадающие мне священные писания были излюбленным чтивом.

Люди пишущие, создающие новые миры увлекали меня, своим титаническим трудом, заставляли мое юное сознание трепетать перед толщей искусно написанных ими страниц.
А началась история моих букв почти 20 лет назад. Тогда жизнь чудесным образом свела меня с женщиной умной, доброй и, как мне сейчас представляется, красивой. Она возникла случайно и в тот же день исчезла. Не правда ли история напоминает сказку, а женщина – фею?
Прежде чем раствориться в вечернем сумраке фея взмахнула волшебной палочкой, но ничего не произошло. Тогда она разочаровано вздохнула, посетовав на то, что волшебства на всех не хватает и дала почти волшебный совет: «Чтобы не грустить – пиши, все, что в голову придет». С тех пор я больше ни разу не видела ее.

Так и поступила. Думая, что мне велено вести дневник, истязала себя повествованием скудных на события дней моего детства, пока не добралась до мыслей. Записывать мысли меня увлекло много больше. С мыслями можно играть, рассуждая идти вперед, брести в самую чащу густого леса, а потом, включив фонарик выбраться из него невредимой на зеленеющую, залитую солнцем, поляну.
Писала я для себя, никогда не перечитывала, не возвращалась. Заканчивала одну тетрадь, без всякого сожаления выбрасывала ее и заводила новую. Писала размашисто, быстро, не думая над красотой подчерка или слога. Мне важно было успеть за мыслью, она спешила, мчалась подобно скорому поезду в неизведанные дали.
До того как в мою жизнь вошел интернет было исписано много ручек и тетрадей, успели появиться свои предпочтения – только черными чернилами и только на желтоватом листке. Не сразу я воспользовалась новым даром виртуального мира, он был для меня только средством общения. Я все так же продолжала исписывать страницу за страницей. Но пришло время задумываться над стилистикой письменной речи.
Четыре года назад в подарок к годовщине знакомства написала первую сказку. Чуть позже сказка стала записью номер один в блоге. Любимая привычка писать чернильной ручкой на желтоватых листах осталась, и каждый новый рассказ или статья рождались именно так, на бумаге.

Два года назад начала работать в журнале, освещающем архитектуру, живопись, дизайн. За время работы успела написать чуть меньше 80 статей о искусстве, научиться многому, полюбить тонкости журналистского ремесла.  Но кризис распорядился жизнями многих журналистов по-своему.
Зачем я это пишу? Наверное для того чтобы окончательно расставить все точки над i.
Строчки «Нет, я не Байрон, я другой… Я или Бог или никто», я о себе не напишу. Я действительно не Байрон, во мне нет искры таланта изысканности предложений Толстого или гения сложных драм Достоевского. Искать их тут бессмысленно. Меня не будут издавать тысячным тиражом, не станут передавать имя из уст в уста, не захотят цитировать.
Теперь мой критикующий и рецензирующий читатель ты имеешь достаточное представление об авторе этой страницы.

Сейчас о самой критике. Думаю, не будет новостью, что рецензии типа: «Ты – молодец. Хорошо написано», скучны до отчаянья. Почему? Да потому что, пишешь на листке, потом старательно разбираешь каракули и уткнувшись в ноутбук переносишь все в Word. Эта странная программа большинство мыслей подчеркнет зеленой волнистой линией, после какое-то время проводишь в сомнениях или мучениях о правильности, корректности, красоте того или иного предложения. Хочется увлечь идеей, передать чувство и настроение. Иногда это игра в слова, как в «Адель», когда ни разу не проявляется половая принадлежность второго героя, до самого конца, пока он не оказывается девушкой, или явная смесь как в «Полете Бестелесного», когда героиня переходит несколько раз из телесного состояния с иное, или проба пера как во «Взгляде с экрана». А человек прочитал и ответил: «Хорошо написано. Умничка. Продолжай». Первый вывод: «Я что-то сделала не так, я плохо написала, может быть вообще занимаюсь не своим». Так хочется разбить голову о ближайшую стену или спрятаться в ракушку вместе с ручкой и тетрадью, выставив табличку:  Дома никого. Стучать бесполезно!

Но есть и другие случаи. Абсолютно искренне заставляет улыбаться, человек пишущий, что после прочтения загрустил или наоборот посветлел, что узнал себя в герое. Это всегда неожиданно и приятно, а реакция на это всегда одна – какое-то время немного любишь себя.
Еще больше радости доставляют рецензии, в которых человек видит рассказанную историю под таким углом восприятия, что невольно приходится перечитать написанное. Спасибо, Алексей. Это непросто помогает верить в силы, это дарует желание двигаться дальше и быть при этом лучше.

Ну и последнее о ком хотелось бы упомянуть. Точнее о чем. О недавнем событии, побудившим меня на написание сего эссе.
«Взгляд с экрана» для меня стал, как я уже говорила, той самой пробой пера. Раньше я примеряла то одну маску, то другую и подобно театру Но играла роль в зависимости от выражения эмоции запечатленное на ней. Даже если свысока, издалека о себе, все равно приходилось набрасывать вуаль замысловатых образов и выражений в страхе явить себя в строчках. Но недавно мне захотелось искренности (желание не пропало, более того, сейчас находится в самом пике, рождая эти откровения. Надо этим пользоваться, пока не исчезло). Меня захватила необходимость быть собой в образе сразу двух девушек, рассказать о прошлом и о страхах. В получившемся результате я уверена не была, пока не получила такую оценку:
«Прочел взгляд. Общее впечатление – есть идея, написано в робком стиле, поэтому есть для меня несколько нестыковок.
-главной героине точно не 30 лет. Ей по моим ощущениям 20-21год.
-я думаю, что последняя часть лишняя!...»
После этих слов пребывала в состоянии близком к эйфории несколько часов. Спасибо, Василий! Попробую объяснить причину. Стыдливо, напугано робкий стиль волн моего Я, потоков моей искренности мог быть только таким, ведь обнажаться впервые всегда нелегко. Героине – то есть мне, тридцать лет, но я никогда не ощущала на себе тяжести прожитых дней. Буквально недавно, смирившись с разницей психологического и биологического возраста, попала в вакуум времени. В нем нет никаких дат, юбилеев и никакого страха перед будущим. И то, что уважаемый мною Василий заметил этот факт, читая рассказ, привело меня в неконтролируемый восторг.

P.S  Спасибо, за Ваше внимание, за посвященное время, за ответные слова, за разрешение существовать в мире букв, выдуманных историй и ассоциаций.