Жизнь куда как лучше! Памяти отца

Жизнь куда как лучше! Памяти отца.

  « …Вжаться бы в землю посильнее, стать незаметным, плоским, как камень, что лежит рядом. Ужасно ноет раненая нога – боль рывками, даже как будто в голову отдает."
-Ну что, Василий? Отлежимся , может, до темноты? А там  к своим потихоньку поползем.
Напарник  прижался  к теплому, пахнущему  травой и  почему-то хлебом, чернозему.
-Помолчи. Лежи тихо.
…Бежали мы ночью. Облака закрыли, наконец, эту проклятую луну. Немцев на вышке не было слышно –ночь перевалила  на вторую половину, в это время стоять в карауле тяжело . И немцам –тоже. Выбирались через подкоп  под оградой, благо дело,  временный лагерь, куда нас загнали, это бывший загон для скота, огороженный толстыми жердями и уже немцами усиленный «колючкой». Было нас там, военнопленных, тысячи три. Стояли и сидели плотняком. Вся территория загона была вытоптана и  вся трава на ней употреблена людьми в качестве еды – нас почти не кормили. Считать едой полугнилую картошку и свеклу, которую нам бросали изредка, было нельзя. Очень выручали дождевые черви, но и они скоро кончились. Их было меньше, чем людей, которые за ними охотились. Над территорией стоял аммиачно-сероводородный запах, -  выгребных ям не было и туалетов никто нам  оборудовать не приказывал – ходили почти под себя.  Сидели рядом с нами два узбека , так они по – своему по всем ночам тихо мычали-молились и плакали. Ранены были оба и в ранах от постоянной духоты и грязи стали заводиться белые жирные черви. Просили мы охрану хоть какого фельдшера либо врача нам дать – но, похоже, наше здоровье не сильно волновало фашистов. Блиц-криг у них обламывался. Бои  шли тяжелые по всем направлениям и  пленными им заниматься было  неохота –выживут так выживут.
 Бежать я решил сразу же, после того как нас взяли . А попал я в плен так. Шло лето 1941. Июль.
 На позиции поперли танки, наш командир роты закрыл голову руками, да так и остался лежать в окопе. Осколок его нашел. Мы были не просто необстрелянные, нами особо и командовать было некому. Перед танковой атакой наши позиции прочесали артобстрелом, после которого   полегло много, и комсостава среди них тоже хватало!  Не то, чтобы мы растерялись, но с винтовками против танков - дело дохлое. Но встали мы в атаку, пошли, чего-то кричали, больше матерились в бога в душу мать! Помню, как по каске что-то ударило, вскользь… Звон в голове сразу пошел, как колокола на Пасху заиграли… И правой ноге стало горячо, и в сапоге мокро… Больше ничего я не помнил. Очнулся , когда уж  темнеть стало. Рядом со мной лежит мой напарник и друг. Мы с ним и в окопе рядом, и в атаке. Думал- убитый! Нет, шевельнулся.
-Василий! Мы где?
--Где-где… В России пока…
А вокруг дым стелется от горящего танка – подбил кто-то. И чем только?  А рядом с нами, метрах в пяти, лежат несколько наших, по всему, неживые уже. Не шевелятся. Услышали за спиной шорох, шаги вроде раздаются и неясные голоса. И тут мой напарник не выдержал.
-Эй! Мы тут! Идите сюда.
Я даже ничего не успел сказать и подумать. Было поздно. Буквально через несколько секунд из клубов дыма показались два фашиста с автоматами. Целятся в нас. «Рус! Сдавайсь!» Дружок мой упал на колени и стал головой биться о землю. Да какой уж был в этом смысл!  Головой раньше нужно было пользоваться. И не только нам. Бросили нас на позиции можно сказать голых, под фашистскую технику.. .  Вывели нас  фашисты на дорогу. Шел я плохо, ногу приволакивал и рукой ее придерживал. Боялся остановиться. Раненых они пристреливали. На дороге колонна, наши бойцы. Офицеров много. Длинная такая колонна, человек на двести . А на позициях ведь полк стоял!  Стали мы с другом вместе в строй, а он мне и шепчет: «Вась, что делать теперь будем?»
-Бежать.

…Копали мы с другом по очереди, глухими  ночами , землю вокруг рассыпали. Была она сухая, давно не было дождей, а сил у нас становилось все меньше и меньше.Подкоп сухим бурьяном, что кое-где еще рос, прикрывали. Есть -то его нельзя было. вот он и уцелел. Меня последние дни еще и рана сильно стала беспокоить, нагноилась она  и дергала по ночам, как больной зуб.
Вокруг нас  все военнопленные, которые сидели и лежали, были уже в таком состоянии, что все равно им было, что мы там делаем. Вот и сегодня один уже холодный. И убирают их не сразу. Поэтому лежать он может не один день. Как вылезли , сам не представляю себе, но полметра за оградой – и уже воздух другой! Свобода! Стали отползать в сторону, там метрах в ста пятидесяти балочка была, с водой. Видно, раньше там скот поили. Вот туда мы и поползли. Вот говорят, дуракам и блаженным везет. Тихо мы ушли, чисто. По воде елозили брюхом , следы заметали, потом в поле вползли. Вот уж и ночь кончается, укрыться где-то надо. В рассветном полумраке  присмотрели какую-то яму. Свалились в нее. Распластались . Лежим, отдышаться никак не можем.
Решили день переждать. И вот  ведь , «не буди лихо , пока оно тихо» –сглазили мы свою удачу. Опять шаги,  голоса – прочесывают поле, видно, обнаружили наш подкоп. И это еще не все. Услышал я рычание собак. И эти звуки становились все ближе и ближе…"
  …Отец пробыл в плену почти три  года. Дважды, раненый , бежал. Дважды ловили. Страшно били, травили собаками. Выжил .Прошел войну до конца. Освобождал Прагу, Бухарест, Варшаву.  Трудился после войны  на родной земле. Агрономом. Он очень любил свою работу и свою землю. Сложилась семья, нарожали детей. Появились внуки. В память детям и внукам оставил ордена, медали. И скупые рассказы о войне. Не любил он говорить об этом. Все время, когда я его просила, говорил: « Чего в ней хорошего, в войне-то? Грязь, кровь, смерть! Жизнь куда как лучше!»
 С ЛЮБОВЬЮ И СВЕТЛОЙ ПАМЯТЬЮ ОБ ОТЦЕ...