ЧАСТЬ 4. ПОПЛЫЛИ ДАЛЬШЕ
ГЛАВА 37.
ПРИТЧА О ПЕГАСЕ ИЛИ ПОПЛЫЛИ ДАЛЬШЕ
РАЗДЕЛ 1. НЕУДАЧНЫЕ ПОБЕДЫ
Плавание по Стиксу продолжалось. В вечном полумраке таинственного подземного или внеземного мира проплывали туманные очертания далеких берегов. Черная вода ничего не отражала; ни волн, ни всплеска - темнота и полный покой...
Бесконечные странствия, яростные схватки с Сатаной и его армадой, многочисленные встречи с Богом - все теперь было позади и казалось фантастическим сном. Наш НЛО - добрый старый Пегас - мерно покачивался на волнах и плыл в неизвестность.
После всего нами пережитого, казалось, радоваться надо было бы нам необычайной тишине мрачного мира, по просторам которого неудержимо влекло медленное течение мифической реки. Но возникновению этого чувства постоянно мешала неуместная неуемность моих неумных спутников, никак не позволявшая сосредоточиться ни на какой мысли. Демонический Дух Азазелл нервно вышагивал по кают-компании, покрывая ковры толстым слоем окурков и пепла из своей древней, как мир, сандаловой трубки и периодически истерически хохотал, глядя на наши небритые и немытые физиономии. Бяка и Бука помалкивали, а Хомяк, как всегда, храпел да посвистывал в старом гамаке с перерывами на обеды и ужины, причем не обязательно ежедневные.
Именно по этой причине гасить частые вспышки дьявольского гнева приходилось мне, а точнее - моим бокам. Азазелл справедливо рассудил, что святым по статусу положено быть мучениками, вот и приобщал мою скромную персону к их числу, как умел. Я терпел побои и издевательства долго, но однажды, дождавшись, когда утомленный своими переживаниями Дух выкинул из гамака так и не проснувшегося Хомяка и изволил почивать, выманил в коридор Пришельцев и долго о чем-то шептался с ними, воровато озираясь на приоткрытую дверь кают-компании, откуда доносились громовые дуплеты храпа двух бездельников.
- Опасно это, Парамоша, - качал головой Бука, а Бяка поддакивал: - весьма, весьма... как бы чего-нибудь, да не вышло!
- А что делать? - настаивал я. - Добро бы - все непотребства этого безумца ограничивались побоями, так ведь он и вашу тарелку когда-нибудь разнесет! И на чем летать-то тогда будете? А если Бог вдруг вызовет?
Этот аргумент оказался решающим. Бука решительно открыл походный сундучок, извлек оттуда бутылку бренди, откупорил ее, и мы причастились.
- Ну, что, по рукам, товарищи? - шепнул он.
- Решено: действуй, Бука! - Дружно отозвались мы. И возмездие свершилось!
...Оказавшись в мешке, Дух очнулся не сразу. Просто сон, как будто бы, принял странную форму свернувшегося пространства, куда издалека проникали знакомые голоса:
- “Привязывай к ногам камень!” - “Да откуда я тебе камень-то возьму!?” - “Балбес, давай тащи серебряный сервиз!” - “Ну, поволокли! Здоровый кабан…” –
Азазелл услышал тяжелое сопение, ощутил боками ступеньки корабельной лестницы и проснулся окончательно. Он понял, что намечаются очень важные перемены, в его судьбе, причем, как всегда, отнюдь не к лучшему! Ощущение полета подтвердило эту догадку. Мешок с Духом звучно шлепнулся в Стикс, но вопреки ожиданиям и ящику с серебряной корабельной посудой не затонул, а поплыл параллельным курсом в полузатопленном состоянии. Бука выругался и швырнул в него сапог. Тяжелая космическая обувь звучно шлепнула по дьявольской спине, но пленник промолчал. Тогда Бяка сел в кресло стрелка, развернул “Эрликоны” и дал длинную очередь по плывущему рядом мешку. Пули, взвизгивая, рикошетировали во все стороны, причем две или три попали в лоб Буке, а пять - Бяке, и опять-таки отрикошетировали в Стикс, благосклонно принявший эти кусочки металла. Азазелл безмолвствовал.
- Уснул он там, что ли? - забеспокоился туповатый Бяка.
- Скорее, не проснулся! - резонно возразил Бука.
Я, как всегда, промолчал, но тень нехороших сомнений закралась в душу. И не напрасно! Дух не спал: он просто затаил злобу. Бука выкатил на палубу Пегаса гарпунную пушку, и через минуту изнемогавшие от любопытства Пришельцы втащили мешок на палубу.
- Что он там, что он, - бормотал Бяка, трясущимися руками развязывая узлы. Мешок затрещал по всем швам, загремел гром, и тарелка содрогнулась. Как чертик из шкатулки, как джин из бутылки из мешка молнией вылетел Азазелл, причем синяк под глазом у Буки появился, как будто бы раньше, чем Дух покинул свое узилище. Бяка, даже не поняв, что же случилось, молча улетел за борт. Уже позднее он рассказывал, что побои продолжались и в полете и как будто бы даже - в реке, но это, конечно, были враки. В действительности же Дух обрушился в этот момент почему-то на меня. В тарелке потемнело от летающих предметов, причем Азазелл с учетом промахов и рикошетов нанес множество травм и самому себе и несчастному Пегасу. Перепало и Буке, но основной букет пинков, зуботычин, затрещин и подзатыльников был предназначен мне и пришелся, соответственно, на мою долю.
Внезапно в рубке воссиял свет. Летящие табуретки, навигационные приборы и прочая космическая утварь застыли в воздухе, из которого материализовался взъерошенный и ощетинившийся серафим Гавриил.
- Товарищи! - взволнованным голосом начал он. – Ах вы, идиоты!!! Сейчас же всё уберите, причешитесь, застегните мундиры на все пуговицы! Через 40 секунд здесь будет Бог!
Мелькнули в воздухе лопаты, швабры и веники, пыль поднялась столбом и улетела за борт НЛО. Полминуты спустя Дух с самым невинным видом курил сигару в гамаке, а мы с Букой лихорадочно заталкивали в шкафы обломки мебели и спящего Хомяка. И тут над Стиксом как воссиял небесный свет!
- Отставить! - Загремел глас Божий. - Дух, Бука, Парамоша! Почему не в полном составе? Куда Бяку-то подевали?
- Боже! - Залебезил Азазелл, угодливо выскочив из гамака. - Вот не ждали! Вот радость-то какая! А Бяка – он у нас это… того... купается...
- В Стиксе!? - Брови Господа изумленно приподнялись. - Рехнулся он, что ли? А где же наш уважаемый великий понтифик, его святейшество Хомяк?
- Понимаете ли, в шкафу прибираются они-с, - лебезил Дух, совершенно забыв, кому врет. – Пыль там скопилась и все такое прочее…Они-с насвинячили, вот я их и попросил навести порядок-с...
- Эх, Дух! - укоризненно покачал головой Создатель. - Стыдно, врать-то, молодой человек!
Азазелл, потупившись, продолжал что-то бормотать о превратностях судьбы, тяжести корабельной вахты, о большой семье и маленьком жаловании. Бог замолчал и несколько минут с интересом слушал этот бред, задумчиво попыхивая трубкой; затем он поднял десницу и “благословил” Духа по лбу. Тот умолк и только посверкивал по сторонам маленькими злыми глазками. Бог щелкнул пальцами, и пред нами возникли серафимы Михаил, Петр, Бар-Толмей, Иоанн, Павел и ряд других апостолов и святых божьих.
- Имею честь сообщить вам, курицыным детям, - строго начал Господь официальным тоном, - что время вашего отдыха подошло к концу. Чем вы там у себя все время занимались?! Даром только хлеб едите! Не по вашему ли попущению вот эта группа бездельников творит бесчинства, швыряет в Стикс мусор, а один из них там даже купается?!
- В Стиксе!? - изумленно выдохнули насмерть перепуганные небожители.
- Не в деньгах, не в лучах славы, а именно в нем! Подобные выходки до сих пор никому еще не сходили с рук, истинно говорю! Отсюда следует только то, что необходимость епитимьи назрела: вопрос только в форме и объеме наказания. Господа Санта-Николай, Михаил и Павел! Выловите из Стикса Бяку да отвесьте ему, для начала, 25 “горячих”!
Через минуту в тарелке кипела работа: Бог отрывисто отдавал приказания (кому - сколько!), а усердные серафимы Михаил, Павел, Николай и возникший откуда-то из Небытия старый профос Вурдалак добросовестно орудовали плетьми и скорпионами. Наконец, прозвучала долгожданная команда “Достаточно!”
Утомленные поркой небожители томно возлежали на ковре кают-компании, не имея сил даже поблагодарить Господа “за науку”.
Бог сидел на капитанском мостике Пегаса, задумчиво попыхивая трубкой; за время экзекуции он не проронил ни звука. Внезапно Господь резко вскочил и изрек:
- Дух, Парамоша, Илия, Миша, Гаврюша, Пришельцы - прошу в кабинет! -
Привычные к чудесам господним серафимы и Азазелл даже не вздрогнули, обнаружив, что находятся не в Пегасе, а в Божьем Тереме на Сатурне. Бог неподражаемо величественно докурил трубку и молвил:
- Перегрин Парамоша!
- Слушаю и повинуюсь, повелитель! – молодецки гаркнул я, хотя внутри все непроизвольно напряглось: Бог все-таки!
- Тоже мне, “джин” нашелся! - Усмехнулся Бог. - Ты, может быть, и три желания сейчас исполнишь?
Серафимы охотно рассмеялись: Всевышний был в явно хорошем настроении. Это оставляло слабую надежду, что на сей раз обойдется без экзекуции.
- Итак, Парамоша! – продолжал Всевышний. - И не надоело тебе нести свой крест то в облике серафима, то в дьявольском обличии?
(“Надоело” - не то слово, - подумал я, – словами тут, пожалуй, не передать)…
- А эти твои бесконечные путешествия по вулканическим плато и нагорьям безо всякой видимой причины и цели? Мне, признаться, осточертело следить за твоими перемещениями! Какой же ты, право, непоседливый, беспокойный! Твою бы энергию да на богоугодные дела! Но речь сейчас пойдет совсем о другом. Дело в том...
Здесь Господь выдержал эффектную паузу.
- дело в том, что три источника и три составные части христианского вероучения основательно и безнадежно устарели еще в 16 веке, что убедительно доказали и Кальвин, и Мартин Лютер и... да сколько их тогда было, великих просветителей, философов-реформаторов!
Я уже и не говорю о французских энциклопедистах 18 века и тем более - о могучей советской школе научного атеизма, повсеместно и в обязательном порядке изучаемого в высших учебных заведениях...
- Что ты, Господи, - осмелился робко возразить я, раб божий Парамон, - в той же бывшей Советской России ныне идет невиданный религиозный Ренессанс: каждый чиновник...
- ...и каждый бандит, - зачем-то ни к месту вставил Азазелл.
- каждый министр, генерал, прокурор и даже сам президент стали посещать церковь, поститься, возжигать свечи...
- Это ты всерьёз, Парамоша? - Нахмурился Господь. - Больше так не шути: я и обидеться могу. Мне дела нет до уголовщины, таскающей на бычьих шеях украшенные бриллиантами крестики работы Фаберже на пудовых золотых цепочках! А что касается чиновников да министров...уж и не знаю, успел ли ты забыть, но я-то прекрасно помню, как эти “искренне уверовавшие” честно отрабатывали свой хлеб в качестве активных пропагандистов воинствующего атеизма! У Бога память хорошая, а век его - долгий, если не сказать больше... да ты все равно ничего не поймешь, Парамоша, ибо глуп до невозможности! Так вот, Автор, - внезапно посуровел Господь, - слушай меня внимательно и не перебивай, а то, как бы я тебе ноги не перебил!
Присутствующие серафимы угодливо захихикали.
- Слушай меня внимательно, - продолжал Бог, - и припоминай: был такой бунтарь -философ Кампанелла (по-итальянски - колокольчик)… может, слышал? Сидя в заточении и многократно подвергаясь пыткам, он, тем не менее, умудрялся даже в одиночной камере писать книги - “Город Солнца”, “Побежденный атеизм” и так далее. Победить-то атеизм он победил, да только как-то странно, глупо, что ли… на самом примитивном уровне представлений, а сейчас подобная литература порядочно устарела. Атеизм придется побеждать заново, причем - не кому-нибудь, а тебе, Парамоша, златоуст ты наш нечесаный - немытый! Причем не голословно, как Кампанелла или какой-нибудь блаженный (а между нами - блажной) Августин или Тертуллиан, а опираясь на все достижения современной науки и лженауки: философии, астрофизики и астрологии, теологии - вплоть до учений тоталитарных сект!
Но срок тебе даю весьма и весьма жесткий: год! А работа должна быть проделана капитальная - в том смысле, что объем “Побежденного Атеизма-2” не должен уступать по толщине “Капиталу” Карла Маркса, а острота содержания и доказательность должна оный даже превосходить!
- Самого Маркса!? - Изумленно выдохнули все присутствующие.
- А что тут такого? - Удивился Господь. - Подумаешь, “классик” марксизма! Ты, Парамон, тоже не какой-нибудь безграмотный францисканец или капуцин, или, не к ночи будет сказано, тамплиер: четыре высших образования плюс бесценный опыт частого общения со мной и многолетних путешествий тоже кое-что значат! Так что дело лишь за малым - начать и завершить труд... за год! Божья помощь гарантируется. До скорой встречи!
Тут сверкнула неестественно яркая молния; грянул гром; все вокруг потемнело, и я очнулся в какой-то мрачной келье барачного типа, а сели быть точным – в жалкой избушке, одиноко стоящей посреди насквозь промерзшей северной тайги. Передо мной стоял импровизированный столик, состоящий из широченной доски, лежащей на двух бочках с непонятным содержанием. А восседал я, естественно, на широком лиственничном кряже, настолько свежем, что ватные штаны успели намертво прилипнуть к смолистому сидению.
“Божья помощь”, как я это понял, состояла из чернильницы, гусиного пера да мешка с мукой, одиноко торчащего в углу избы. Но, как вскоре выяснилось, только этим дело не ограничилось: дверь в барак распахнулась, и вместе с завываниями вьюги в сруб ввалился Дух Азазелл, тащивший на спине связку тяжеленных мешков - штук десять, не менее. Не оборачиваясь, он крикнул:
- Хомяк, дверь быстрее закрывай!
Вслед за Духом, бойко семеня, вкатился Хомяк с коробкой из-под ксерокса под мышкой.
- Доллары, что ли? - Инстинктивно подумал я, – или что там нынче носят в подобных коробочках?
- Нет, не деньги! - Отрывисто буркнул старый дьявол. - Личные вещи моего любимого денщика!
- Так что же, - полюбопытствовал я, - Хомячок опять разжалован?
- А он никогда и не менял своего социального статуса! - весело отозвался Дух, затаскивая мешки в погреб, - пошли, денщичок!
И Хомяк покорно поплелся к выходу вслед за Азазеллом; оба сразу же исчезли в пурге.
Перекрывая шум бурана, отчетливо прозвучал рев турбин Пегаса, и стали слышны голоса Пришельцев:
- Вира! - орал Бука.
- Майна! - вторил ему Бяка. Громовые раскаты демонической брани Азазелла заглушали весь этот шум. Вероятно, что в звуковую какофонию вносил свою лепту и Хомяк, но его фальцет полностью перекрывался ревом Духа и могучими басами пришельцев. Дух совершил еще три челночных рейса, в результате которых келья стала походить на бакалейную лавку или древнюю факторию в момент подготовки своего первого контакта с туземцами. Наконец, он решил устроить маленький отдых. Азазелл свернул цигарку, тяжело затянулся и вытянул свои дьявольские ворсистые нижние конечности, не по сезону обутые в штиблеты вишневого цвета.
После короткой, но выразительной паузы, означающей, вероятнее всего, раздумье, он щелчком подозвал денщика. Хомяк с ослиной покорностью и монашеской кротостью извлек из своей экзотической коробки сапожную щетку, банку с коричневым кремом и приступил к исполнению нелегких лакейских обязанностей.
- Сейчас вот только докурю, - пробасил Азазелл, - и пойдем мы с тобой лес валить. Бог ведь что приказал? - Чтобы Парамоша ни в чем не нуждался! –
Хомяк молчал, энергично начищая ботинки босса. Дух выплюнул окурок прямо в мою чернильницу, пихнул ногою внезапно задремавшего за работой денщика, и резко вскочил:
- Хомяк! - Топор, колун, пилу, 50 мешков! - отрывисто скомандовал он. - На лесоповал шагом марш! –
И неразлучная пара снова исчезла в метели. Опорожнив загаженную Духом чернильницу, я извлек из кармана сюртука шариковую авторучку и жирно вывел:
“Св. Парамон, он же Автор, он же Кардинал, он же Пророк, он же Лжепророк...”
Перечень одних только кличек и званий занял целую страницу. Затем в меру возможностей каллиграфическим почерком я вывел титлы: “Побежденный Атеизм”. Итак, первый ход был сделан, задача как будто бы упрощалась, хотя до ее решения было еще ой как далеко!
Действовать, скорее всего, нужно было стандартно. И тут сам собой нарисовался следующий очерк:
“Закон маятника в развитии общественного религиозного сознания”:
Зная, что такое религия, мы все равно мучаемся вопросом: с чего же все это началось? Не станем здесь серьезно обсуждать и рассматривать мифы, послужившие основой становления многочисленных вероучений, включая и мировые религии. Отметим только некоторое, если не сказать, значительное сходство в биографиях всех Мессий, то есть сынов божьих: Митры, Осириса, Будды, Гора, Христа и многих, многих других...”
Хорошо помня реакцию Создателя на моё безответственное заявление о принадлежности разного рода Заветов божьему духу, я зябко поежился. Бог был тогда просто взбешен:
“Я!? По твоему - что я, безмозглый дурак!? И тебя я назначил в пророки?”
Стало быть, ссылаться на “богодухновенность” разного рода священных книг разных народов и религий было не просто глупо, но и не безопасно! Да, оплошал, оплошал тогда раб божий Парамоша!
Никому Демиург никогда ничего не диктовал, хотя само по себе религиозное мифотворчество он как будто бы приветствовал:
- Если бы меня не было, то следовало бы выдумать! - говорил он как-то Вольтеру в одной из приватных конфиденциальных бесед, а тот взял да и записал тайком! Но против приписываемого ему авторства Библии Бог возражал самым решительным образом и, насколько мне известно, не подписался ни под одним из ее изданий. Всевышний всегда подтрунивал над церковниками, но обижал их, а в особенности – иерархов - крайне редко; с другой стороны, Бог никак не реагировал на высказывание одного известного, но теперь забытого атеиста-вольнодумца: “Церковь гораздо дальше от Бога, чем атеизм!”
Господа нашего всегда смешили многочисленные попытки церковников, предпринимаемые вплоть до середины ХХ столетия, установить местонахождение его резиденции, а особенно Его развеселил очередной пассаж католической церкви, определившей Всевышнему прописку... в районе Ориона!
- Да, созвездие красивое, ничего не скажешь: яркое, да, к тому же - в форме бабочки; такие еще поискать! - говорил он нам тогда сквозь смех, - но разве я похож на это пусть и феноменально красивое, но все-таки насекомое? А если б меня вздумалось посадить на хвост Лебедя или, того хуже, Гидры? Или “сослать” на Полярную Звезду (Нгер Нумгу, как ее величают ненцы).
Я есмь, между прочим, повсеместно, и все попытки ограничивать мои передвижения в Пространстве-Времени воспринимаю как покушение на свободу Промысла Божьего!!!
Но, увы, не вняли иерархи словам Господа, что они неоднократно проделывали и раньше!
Чего стоили, к примеру, неуклюжие попытки “прописать” Зевса, да заодно и весь пантеон на довольно невзрачную вершину ничем не примечательной горы Олимп, в которой, между нами, и 3000 метров нет? Хоть бы на Эверест их поместили, что ли, тем более что опровергнуть подобное утверждение смогли бы только в 1952 году Новой Эры! Впрочем, греков частично оправдывает их географическая безграмотность, благодаря которой они и навязали христианам дикое представление Птолемея о геоцентрическом мире. А про восьмикилометровые горы злосчастные мифотворцы и слыхом не слыхивали! Впрочем, само размещение Бога (богов) на “небе” - тоже выдумка не из великих… а что такое, собственно, есть это самое “небо”?!
Ладно, подумал я, - мы снова отвлеклись! С чего же все-таки надо начинать победоносную войну с проклятым атеизмом? - С религии, конечно же! Ибо атеизм есть противоположность оной, а стало быть, и познается через её дефиниции! Что ж, пишем дальше:
Итак, с чего начинались все религии? Когда первобытный дикарь впервые почувствовал потребность в преклонении перед непонятными, а, следовательно, таинственными, и, возможно, Высшими силами? Точной датировки этого события нет, так же, как и точных дат возникновения Жизни на Земле или в Космосе: записи тогда не велись (некому было).
Тем не менее, можно отметить следующее: как правило, обожествлялись первобытными охотниками, рыбаками и собирателями самые крупные, и, следовательно, опасные животные и наиболее грозные проявления стихии (землетрясения, наводнения, даже молнии). Так звери попадали в тотемы и покровители племени или рода, а повелители молний и ураганов, хоть их никто не увидел, становились богами.
Но это все - язычество, продукт довольно-таки примитивного мышления наших первобытных предков - что с них было-то взять? В принципе, понять их не так уж трудно: и сейчас многие крестятся, если гром грянет, а уж если метеорит залетит к вам в огород - прямая дорога ему в кумиры, то есть в фетиши. Нередко благодарные дикари обожествляли то, что ели: тотемные медведи и вепри были и пищей, и “богами”. Но если тотемные “божки” были существами вполне понятными, хотя зачастую и довольно опасными, то этого не скажешь о таинственных силах природы: катастрофы и стихии всякого рода были для несчастного дикаря настолько непостижимы, что, естественно, их сразу же идентифицировали как волю то ли “духов”, то ли и вовсе богов. Да что там дикари, когда вполне цивилизованные древние египтяне, годами не наблюдавшие ни снега, ни дождя и не имевшие счастья наблюдать таяние снега, вскрытие рек из-подо льда, никак не могли понять причин подъема (а затем и спада) воды в Ниле и поэтому вынуждены были искать их где-то в потустороннем мире...
В дверь грохнул тяжелый кованый сапог; ввалился Дух в валенках и с охапкой дров не менее пары кубометров, и, высыпав их прямо на меня, вернулся на мороз, где подхватил окоченевшего Хомяка и молча втащил его в избу за шиворот. С минуту он молча возился с печкой, а затем пробасил:
- Вы тут, старички, погрейтесь, а я пойду, прогуляюсь, может, шатуна какого задавлю...
И вновь исчез в пурге. Хомяк, стуча зубами, прижался к печке.
Я с трудом выбрался из груды поленьев, стряхнул с себя и рукописи опилки и щепки, и продолжил свой нелегкий, но чрезвычайно увлекательный труд:
Итак, на определенном этапе развития индивидуального, и, тем более, общественного сознания, появление предрассудков, суеверий, а впоследствии - религий - было неизбежно....
Грянул гром, и тут прямо на мешках с гуманитарной помощью возник сам Бог.
- Ты чего это такое тут пишешь, еретическая твоя морда!? - Воскликнул он. - Это рассуждения софиста-атеиста, а не моего верного адепта и сторонника христианства!
В душе у меня всё закипело от негодования, но я умудрился усмирить гордыню и сдержанно возразил:
- Но не писать же мне о шести днях творения мира, про Адама и Еву... –
- Нет-нет, что ты, Парамон! - Искренне возмутился Создатель. - Тогда уж лучше выпусти очередной бестселлер вроде книг Лео Таксиля -“Забавная Библия, “Забавное Евангелие”, “Священный Вертеп”... Это все-таки честнее, чем повторять ставшие архаичными уже в Средневековье легенды! Данная материя весьма тонка, можно черт знает чего натворить... но подсказывать никому, даже тебе, дорогой, я не намерен! Ты будешь опять поставлен пред выбором: граница между Добром и Злом, между верой и безбожием лежит в тебе самом; только тебе, Парамоша, решать, в каком направлении её пересечь! -
С этими словами Бог встал, игриво хлопнул по холке озябшего Хомяка и исчез. И я продолжил труд:
...было неизбежно. Этот процесс растянулся на многие и многие тысячелетия. Собственно “атеизму” как таковому тогда места не было, ибо такие понятия как “Религия”, “Теос” (Деус, Демиург и т.д.) еще не вылились во что-то существенно обоснованное, закрепленное соответствующими догмами и запретами, так что и опровергать-то было, по существу, нечего. Религиозные войны между дикарями были очень и очень маловероятны, поскольку не имели ни малейшего смысла, не были бы ничем оправданы, да и других, куда более существенных поводов для стычек хватало: раздел территории и добычи для них были куда важнее, чем выяснение отношений по поводу своих тотемов - какой из них главнее? Да и результаты таких войн были бы куда как сомнительны: представим себе, что племя “Медведя” побило племя “вепря”. Разве из этого следует “истинность и всепобеждаемость” медвежьего тотемизма над кабаньим!? Далее! Спроси любого шамана, в чем суть его культа, его, если хотите, веры - так ведь ничего толкового и обоснованного в ответ не услышите! - Так, разве что общие рассуждения о духах предков, деревьев, животных... Или о необходимости соблюдения всех известных ритуалов, о том, что табу нельзя нарушать нигде и никогда, а то плохо будет... И так далее и в том же духе! Сам по себе смысл собственного существования для него не то что загадка, но хуже того: задумайся шаман над таким вопросом - и сразу же лишится рассудка, если таковой вообще был: ведь шаманом легче было стать человеку “со сдвигом”, т.е., попросту, припадочному!
Да и не до того им было, первобытным людям: вся жизнь у них являлась борьбой за существование даже в большей степени, чем при диком капитализме, чем в самые мрачные времена Средневековья! То голод, то холод, то эпидемия, то хищники, а то, чего доброго, и соседи-людоеды пожалуют в гости... Только успевай дубиной махать! Где тут задумываться над какими-то абстрактными понятиями: хорошо бы за довольно короткую жизнь успеть усвоить опыт родичей в изготовлении силков, наконечников, рубил и скребков, в скрадывании добычи, в поисках съедобных ягод, кореньев, плодов... Жизнь проходила тогда незаметно, хотя отнюдь не беззаботно, а главное - слишком быстро; тут уж не до философий, не до религий! Кстати, и сейчас в двадцать лет (средняя продолжительность жизни неандертальца) не принято задумываться над подобными вещами. А в те времена мало кто переходил этот возрастной рубеж! А ведь религия, по определению, - вещь общественного характера, то есть живущая именно в общественном сознании, для появления которого необходимы были некоторые предпосылки:
- определенная общность значительного количества людей (мыслящих субъектов), - наличие у каждого из них и у общины в целом некоторых технических навыков - например, умения изготовлять достаточно сложные орудия охоты, а лучше - труда (лук, стрелы, весло, лодка), способности коллективно загонять мамонта и отражать вражеские нашествия - то есть наличие коллективной организации общества.
Именно наличие всех вышеперечисленных обстоятельств давало возможность хотя бы старейшинам время от времени обдумывать текущую ситуацию, а затем и перспективу дальнейшего выживания в сложившейся обстановке.
Следующим необходимым условием возможности зарождения религиозного сознания следует считать способность к абстрактному мышлению, то есть способность представить себе то, чего не видишь в данный момент и связать между собой разные предметы и явления.
Вот тут и начинается самое интересное. Возникают сразу два направления развития сознания - как индивидуального, так и общественного: материализм и мистицизм возникли, скорее всего, одновременно, так же как и искусство с религией. (Наука появилась гораздо позднее). Первые произведения искусства носили чаще всего культовый характер: какого-нибудь оленя или бизона просто так не рисовали и не лепили: это была и мишень, на которой упражнялись в искусстве
метания копий и топоров, и тотем, которому поклонялись и проводили ритуал подготовки к охоте, а тотему серьезного хищника могли даже приносить жертвы, чтоб “отстал”! Но тотем - это еще далеко не Бог. Когда же появились понятия совсем уж высших существ, по сравнению с которыми всякие там духи животных, деревьев, гор и лесов - жалкие подмастерья у Истинного Мастера, Демиурга (Творца), Повелителя Вселенной? Отвечаем: скорее всего, в древнем Египте, где жрецы додумались до понятия Всевышнего (Ра). Но, ясно понимая, что осознать факт наличия существа вселенского масштаба с абсолютной властью и бесконечными полномочиями людям, для которых миллион является запредельным понятием, невозможно, искусственно разделили этого самого Ра на множество составляющих: в него входили разные касты людей, различные стихии, которые были сотворены из его рук, ног и т.д. Но такие мудрые жрецы в древнем рабовладельческом обществе были штучным товаром. А вот многобожие, доступное для широких масс, привычных к идолопоклонству (точнее, к тотемизму), возникло повсеместно, по-видимому, в тот самый момент, когда стал меняться статус шаманов и старейшин, превращавшихся в жрецов и князей. С момента зарождения государства религия становится делом государственной важности: все бросается на укрепление авторитета вождя - главы княжества, государства. Кроме того, религия вносит существенный клад в систематизацию абстрактного мышления. В сознании общества и отдельных личностей должна выстраиваться иерархия: Бог-царь (князь)- жрец (может быть, даже все в одном лице, как, например, императоры древнего Рима, носившие одновременно звания главы государства, верховного жреца (понтифика), сына Юпитера, а посмертно - одной из его ипостасей. Такое построение общества дано свыше и обсуждению не подлежит. Укрепление статуса царя, шаха, фараона и т.д. в конце концов, не могло не привести к монотеизму, хотя этот процесс не был безболезненным даже для служителей культа: так, в Египте были все условия для создания культа единого Бога (в данном случае - Атона), но своекорыстные жрецы разных храмов -Амона, Аписа, Сетха, Пта, Анубиса и т.д. - не захотели лишиться своей автономии и в итоге помешали появлению одной из первых в мире монотеистических религий, “устроив” ее адепту фараону Эхнатону преждевременную кончину. Абсолютная монархия является, таким образом, необходимым, но не достаточным условием возникновения единобожия. А в том же Египте жрецы разных храмов были, по существу, независимы и не захотели этой автономии терять, хотя внешне власть фараона казалась такой абсолютной монархией, что дальше некуда.
Даже самая монотеистическая литература древности - цикл библейских мифов в самых-самых ветхозаветных сказаниях оперирует именами нескольких богов: Саваоф, Адонаи, Яхве (или Ягве, или Иегова), Элохим, Элоах и т.д. Даже отдельные из перечисленных имен божьих являются просто множественным числом понятия “Бог”: “Саваоф” - бог сил, “Элохим” - “Боги” ... Так что, повторяю, верна формулировка: чем монархичнее строй, тем монотеистичнее религия страны. Республиканский и раннеимператорский Рим не нуждались в Боге Едином. Их вполне устраивал пантеон. А вот Иудея (Израиль) в культе Единого Всевышнего больше всех нуждалась и раньше всех его получила. (От 1000 до 500 лет до новой эры).
Процесс монотеизации шел трудно и у евреев: в том же Ветхом Завете описаны рецидивы многобожия во время, например, Исхода народа иудейского из Египта: поклонение золотому тельцу, противоядие в виде “медного змия”... Да и сейчас - как бы это помягче? - не без того: у многих народов монотеизм как бы налицо, а вместе с тем земной шар смотрится как типичный Пантеон: тут тебе и Аллах, и Теос, и Деус, и Будда, и Иегова, и Иисус Христос... Кстати, мусульмане до сих пор уверены, что христианство есть многобожие: богов-то трое - Сын, Отец и Дух Святой; это противоречие усмотрели еще сторонники взглядов епископа Ария (ариане) и добросовестно пытались его устранить в начале 4 века новой эры, провозгласив, что Христос был не богом, а богоподобным существом. Вот тут бы все стало на места, да поклонников триединства Всевышнего на тот момент оказалось больше, и они получили поддержку у императора Константина, который бессовестно воспользовался своими служебными полномочиями, причем так успешно, что многочисленные попытки других августов вернуться к арианству и к политеизму в дальнейшем заканчивались крахом. Да и сейчас этих “единых” богов - тьма... сколько их там? Не эрудит раб божий Парамоша в этом вопросе, к сожалению, а то такой бы перечень здесь привел!
Кстати, - вспомнилось вдруг мне, - и нынче в самых-самых унифицированных религиозных направлениях такой раскол идет, что любо-дорого! И монолитный, как скала, ислам давно и успешно раскололся на суннизм, шиизм, измаилизм, ваххабизм, мюридизм... Я не говорю уже о непрерывно дробящейся христианской пастве, которая на сегодня только в православии имеет чуть не два десятка автокефальных (самостоятельных) церквей, а в католицизме тоже не все так уж гладко: от него непрерывно отделяются, начиная с 15 века, разнообразные протестанты, от тех, в свою очередь, сектанты... Но тоталитарные секты пока не трогаю, пусть себе живут на радость Лукавому! Но опять я сильно отвлекся. Вернемся к вопросу взаимоотношений атеизма и религии. Именно между ними, поскольку можно еще рассмотреть взаимодействие между церковью и безбожием, между верой и суевериями... Здесь речь идет даже не о битвы веры с безверием, ибо атеизм, по большому счету, тоже вера: в разумное начало всего сущего, в бесконечность Времени и Пространства, множественности обитаемых миров, всесилии Разума и так далее. А религий без церкви не бывает: каждому верующему необходимы единомышленники, а жрецам, разумеется, “паства”, то есть овцы, которых следует пасти, и, разумеется, стричь и гнать в необходимом направлении. Это псевдосовпадение интересов паствы и пастыря способствовало даже на определенном этапе развития общества некоторому сплочению сначала - племен, а позднее - народностей в государственное образование. На деле же имело место следующее: жрецы были не только самыми хитроумными, изворотливыми, но также и наиболее образованными людьми своего времени - до тех пор, пока монополия на Истину не развратила их до полного невежества. Известно, что на стадии упадка древнего Египта многие жрецы уже не могли прочесть записей, сделанных их предшественниками. А уж среди якобы начитанного монашества явно преобладала безграмотная масса либо жуликов, либо фанатиков, либо людей, умудрявшихся совмещать эти две ипостаси. Так вот, жрецы первыми обнаружили, что для их темных соплеменников понятия “непонятное” и “таинственное”, “Сверхъестественное” - практически идентичны. Ну, а если явления или события, непонятные всем, были доступны их пониманию и, что еще лучше, ими управляемы, то повод для придания своим функциям посредников между высшими силами и простыми людьми эдакого ореола святости ими не упускался никогда. (Классический пример поднятия авторитета жрецов с помощью предсказания затмения известен из истории Египта; да и христианские священники, вероятно, догадываясь, что в кометах нет ничего сверхъестественного, тем не менее буквально оседлали хвосты этих небесных тел, умудряясь заставлять трепетать паству путем интерпретации появления космических ледяных глыб на небе как божьего предупреждения всем грешникам о недопустимости и безответственности их поведения! А древнеарабские жрецы, извлекшие из факта падения метеорита в районе современной Мекки такие дивиденды, от которых затем не отказался и сам пророк Мухаммед!? Да, знание сущности некоторых природных явлений здорово пригодились этим ловкачам! Так жрецы приобретали черты если не богов, то полубогов, и, в крайнем случае, посредников в общении между высшими сферами и нами, смертными...”
- Что за черт, - подумал я, дописывая очередной абзац, - ну никак не могу выйти из проклятой атеистической колеи! А ведь мне его, атеизм, победить предписано! Вот уж воистину - несть горести, горшей яко глупость... или - как там, у Салтыкова-Щедрина - “несть глупости горшая, яко глупость”!?
Тут в дверь в очередной раз со страшным грохотом и безо всякого предупреждения ввалился старый демон Азазелл, таща за собой здоровенного взъерошенного медведя - гризли со скрученными за спиной передними лапами. За зверем волочилась наполовину размотанная зеленая чалма, а оторвавшаяся борода моталась на его загривке. Медведь почему-то не рычал и не ревел, а жалобно попискивал и все пытался предъявить какую-то бумагу, зажатую в скрученных сзади лапах!
- Дух, - скомандовал я, - забери-ка аусвайс у этого хищника и подай его мне под нос!
Нацепив очки, я стал вчитываться в каракули мандата: “Медвежий мессия милостью Божьей, эмир двух Америк грозный, великий и неподражаемый гризли Шатун Первый”.
- Ба, радостно завопил я, - да это же наш крестник! Что же ты раньше-то молчал? Как тебя в наши края-то занесло? Развяжи его, Азазелл!
Дух нехотя перекусил (или пережег, не видно было) путы пленника. –
- Д-да я, п-понимаешь, ч-человеческую речь позабыл, так м-меня отдубасил этот старый демон, - забормотал медведь, растирая затекшие лапы. - Я т-тут был с проповедью, вел агитацию среди сибирских хищников, - речь медведя звучала все отчетливее и тверже, - да вот налетел в лесу на этого шайтана! -
Тут гризли увидал Хомяка, примостившегося у печки, воздел лапы кверху и нечеловеческим голосом взревел:
- Слушаю и повинуюсь, Устод!
Хомяк было приосанился, но, встретив предостерегающий взгляд Азазелла, забормотал:
- Слушай, Шатун, тут такое дело... в общем, пора тебе веру менять! Отныне проповедуй Библию, а особенно - Евангелие, понял? Я сейчас разъясню, что к чему!
И он что-то стал быстро-быстро нашептывать в ухо медведю.
- Всё понял, о, Учитель! - Еще громче взревел хищник. - Слава Богу! Верую! Отче наш, сущий на небесах...
- До чего же сметливый зверь! - думал я, - но что с ним теперь делать?
- Да отправь его обратно на Аляску, Парамоша, - подслушал мои размышления Дух. - Пусть Шатун проведет обратную агитацию, то бишь контрпроповедь и переквалифицирует хищников Америки из ваххабитов, например, в баптисты или адвентисты седьмого дня! Или, - продолжал размышлять старый дьявол, - в Свидетели Иеговы... или в эти… как их… сайентологи!
- Ах, оставь свои экзотические выходки, - устало возразил я; - ну чем тебя не устраивают классические направления христианства - католицизм, православие, протестантизм на худой конец? Пусть проповедует в пользу какой-нибудь англиканской, лютеранской или кальвинистской модели нашего славного учения!
- Тоталитарные секты тоже хороши бывают, когда долго в гонимых пребывают! - пошутил Азазелл. - А я принимаю волевое решение: католицизм! Как-никак у нас тут сам папа римский сидит у печки! Да к тому же католицизм и так доминировал в Америке до ее насильственного обращения чертовыми мишками в ислам…
- Вперед, Шатун, к славным подвигам во имя веры! - С наигранным пафосом воскликнул он.
- А для начал пусть выучит вот это, - протянул я увесистый фолиант Библии медведю с Духом. - Даем тебе три дня; будешь жить в предбаннике на хлебе и воде, попутно исполняя обязанности сторожевого пса! И чтоб через три дня от зубов... то есть, от клыков отскакивала! Все свободны!
И я снова углубился в свой монументальный труд:
Итак, жрецы - одновременно и ученые, и мистификаторы древности. А началось все с шаманов, и поныне сохранившихся у многих малых народов джунглей и других труднодоступных уголков Земли, куда еще пока не проникла цивилизация. Не так-то просто разделить эту “триаду” - шаман- жрец - священнослужитель: в принципе все это - совершенно одно и то же! И причины их конфликтов никак не связаны не то, что с верой - даже с идеологией небесных сфер и имеют обязательно весьма прозаические и глубоко материальные корни! Эти вдохновенные служители культа просто-напросто “научно”- богословски обосновывали претензии вождей (князей, царей и т.д.) на их уникальность, богоизбранность, дабы либо присоединить к себе соседа, либо отколоться от сюзерена - хоть короля, хоть папы римского. Надоело, к примеру, Генриху УШ доходами делиться с папскими представителями - он устраивает им хорошую головомойку, заодно проверив лояльность всех своих подданных, и объявляет, что главный понтифик Англии никакой не папа, а он, король! Вот вам и автокефальная англиканская церковь, ничуть не хуже лютеранской или кальвинистской. Да и какие между всеми вышеперечисленными направлениями христианства принципиальные противоречия - сам папа римский вам толком не разъяснит! А вот автономизация во всех этих случаях произошла, это факт...
Словом, идеологических разногласий между перечисленными конфессиями никогда не было, и их даже поленились как следует выдумать. Передел власти и паствы имел место, но не более того. Причины раскола вероучений, вернее - церкви - всегда носили грубо материальный, а если уж быть совсем точным - меркантильный характер! Все это так... Правда, основатели религий могли быть и идеалистами, но непосредственными создателями церкви становились только весьма практичные (если не сказать - циничные) политики. В противном случае вера не получила бы “материального статуса” и существовала бы лишь в сердцах верующих”.
- Однако я опять отвлекся... Надо все-таки, в конце концов, приниматься за этот чертов атеизм. Что же это за направление такое? Дословно это - “безбожие”, то есть камни в него вроде бы должны лететь сами: определения “безбожный лгун”, “безбожный негодяй” как бы говорят сами за себя. “Нас безбожно надули”; “Безбожно ограбили” - ясно, что хорошие люди так не делают! Да вот ведь беда: “ с Богом” грабят ничуть не хуже, а иногда даже как-то уверенней, обоснованней, что ли! Вспомним хотя бы прелюбопытнейшую практику продажи церковных индульгенций, когда грех убийства авторитетом папы римского отпускался авансом, по факту, оптом и в розницу. Да и какой грабитель-христианин не творил молитву перед тем, как перерезать горло путнику? И в русских народных поговорках этот печальный факт зафиксирован довольно точно: “Добрый вор без молитвы не украдет”; “Дай Бог в клеть вползти, все унести и вывезти” и т.д. Да и сами “посредники” между Богом и людьми зачастую оставляли желать лучшего, мягко говоря! Вспомним хотя бы историю папства, в которой искренне верующие и неподкупные понтифики, как правило, больше года не жили, а самые удачливые оказывались атеистами, каких еще поискать! Да и любая другая конфессия вряд ли сможет похвалиться безукоризненностью биографий всех своих иерархов. Посмотришь-посмотришь на господ-церковников да и подумаешь: а кто же ближе к Богу - Церковь или атеизм? Я, раб божий Парамошка, относительно всего этого думаю так: уж и не знаю, как там атеисты, а церковники - те уж точно дальше всех... правда, с одной существенной оговоркой: только в те периоды истории, когда атеизм сам не являлся господствующей и строго обязательной формой общественного сознания!
- Или государственной политики, - подумал я, - так, наверное, точнее. В этом случае в “атеисты” могут подвизаться, как правило, личности, которые при смене власти и политики охотно перебегают во вражеский стан и становятся “искренне уверовавшими”, а то и крупными религиозными деятелями, если там платят больше. Несомненно, Джордано Бруно, Кампанелла и Галилей были куда ближе к Богу, чем всякие Бонифации, Пии и Павлы, восседавшие в те дни на папском престоле и весело подписывающие отлучения от церкви, означавшие смерть еретика, то есть отлученного, на костре. Ровно настолько ближе, насколько Киаифа и Анания были дальше от угробленного ими Христа.
Я допускаю даже искренне стремление к высшему началу (или к Всевышнему) у монахов-отшельников и у неофитов, попавших в христианство после какой-то личной трагедии; но долго ли они могут эту веру сохранять, видя все то, что творится вокруг? Пусть им даже сильно повезет, и тот священник, к которому они обратились, оказался честным и порядочным служителем, но у него ведь тоже есть начальство, а начальство посматривает на власть, состоящую отнюдь не из ангелов! И так далее. Схема всюду одна и та же. А то еще вот какой вариант: сам “отшельнический подвиг” может быть вызван раскаянием после совершения “уверовавшим” какого-либо гнусного преступления. (“Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил”). С одной стороны, это похвально, что пусть поздно, но проснулась совесть; с другой стороны, какой-то странный контингент вырисовывается в стане верующих и что-то не видно их преимущества пред Господом относительно господ атеистов. Хотя, безусловно, раскаявшийся грешник все-таки лучше “грешника действующего”, а особенно - постоянно откупающегося от церкви богатыми подношениями и формальным соблюдением некоторых обрядов. Но тут за рамками обсуждения остается тот тип, который, в общем-то, ничего плохого не делает, вследствие чего ему незачем каяться, и который, таким образом, вряд ли представляет интерес для корыстных служителей культа. Человек ведь может творить добро и так, без всяких таких контактов с шаманами и ламами, если он к тому предрасположен, но он может и потерять такое расположение, полюбовавшись на фальшивых проповедников “любви к ближнему и Богу”, любителей всяческих плотских утех, денег, славы и т.д.
Да, человек, с детства не прирученный попами и творящий добро, для церкви является, по существу, паршивой овцой, с которой нет повода и шерсти клок взять. То ли дело нашкодивший суеверный негодяй! Свершив злодеяние, такой со всех ног помчится к ближайшему падре, ксендзу, батюшке и тому подобному с твердым намерением дать хорошую мзду - то ли путем покупки индульгенции, то ли в виде взносов на благотворительность, строительство или ремонт храма. Прощенный священником и якобы Богом, довольный, он отправляется творить Зло дальше. Такая паства высоко прибыльна, а, следовательно, желанна для церкви. А вот нужна ли она самому Богу? Надо отметить, что авторы Евангелий весьма кстати ввернули эпизод, описывающий казнь Иисуса, распятого как раз между двумя разбойниками. Один из них - раскаялся (хороший), другой - нет (плохой). Первый попадет в Рай, второй, разумеется, туда, где и место подобному сброду - в Ад. Тут вроде бы все логично, если бы не одно “но”: оказывается, до Христа для рода человеческого Рая не было предусмотрено вообще. И смыл своей гибелью Спаситель не грехи человечества, а всего лишь первородный грех Адама и Евы, создав, всего-навсего, перспективу, возможность спасения, как будто ее не было и раньше! Так что он всего-навсего отмолил вину наших предков, укравших одно (!) яблоко. В таком случае божьи кары по отношению ко всяким там филистимлянам, халдеям и прочим врагам сынов Израилевых не имеют особого смысла, поскольку все и так попадали в Ад, причем даже представители “богом избранного” народа.
Допустим, что это не так, и что до явления Мессии вообще не было ни Ада, ни Рая, и смысл бытия в самом бытие и заключался. Но и тут неувязка: библейский бог эту “бытующую” массу в лицо не различал и зачастую карал как праведников, так и грешников. Примеры:
- Всемирный потоп (без комментариев, хотя сказать хотелось бы много, в частности факт пьянства самого-самого безгрешного жителя планеты Ноя, сын которого вошел в историю в качестве имени нарицательного);
- А чем занимался в пещере “праведник” Лот, успешно переживший божью атомную или водородную бомбардировку Содома и Гоморры?
- А был ли вообще смысл взрывать эта два злосчастных города, если, согласно библейскому преданию, грешников там было не более 20%? Ведь в Содоме грешили исключительно взрослые особи мужского полу, а в Гоморре, напротив, скверно вели себя дамы. Стало быть, дети и старики как будто бы не в счет; но под удар почему-то попали все.
Нестыковка какая-то получается, товарищи!
И выходит по всему, что составители Библии были глубоко невежественными и довольно жестокими людьми, что указывает на их принадлежность к жреческому сословию, причем в период упадка государства, когда жрецы наглеют и даже грамоту забывают. (Это с позиций не только современного понимания Добра и Зла). Хотя, вполне возможно, что для эпохи становления и развития рабовладельческого общества она была довольно прогрессивным документом, если принимать во внимание некоторые имеющиеся в ней призывы - например, отказаться от человеческих жертвоприношений, не красть, не убивать. Но, увы, на всем протяжении истории иудаизма и христианства она умело опровергает свои же лозунги.
Я вновь поёжился, вспомнив о том, как Бог воспринял мое утверждение о его авторстве Ветхого или Нового Завета - теперь уже не поймешь:
- Словом, Автор, руки я тебе не подам! И за стол с вами рядом не сяду!
Поежился да и продолжал “опровергать” атеизм:
А ведь действительно - к чему привел лозунг “Бога нет - все дозволено!” - К анархии, батеньки! Так что недаром Вольтер говаривал, как уже было сказано, что “если б Бога не было, его следовало бы выдумать!” Так вот: был Он или все-таки... выдумали? Вот ведь вопрос! Да и выдумка выдумке - рознь: порою воздействие на духовную жизнь общества выдуманных, мифических персонажей (Одиссея, Геракла, Бабы-Яги, Змея Горыныча и т.д.) было настолько зримым, что и реальные герои не требовались. А культа Сатаны, выдуманный и интенсивно раздутый теми же католиками, точнее - теоретиками и практиками инквизиции? Ведь идей “усилить” мощь Зла и потребовалась церкви Средневековья исключительно для оправдания своих зверств по отношению к оппозиции: выходило у них так, что нечисть - кругом, и даже в церкви нет от нее спасения (это чтобы и любого священника, если что, можно было притянуть к суду инквизиции). Как же тогда спастись от Нечистого? Само собой разумеется - с помощью костров и... святого причастия, которое не теряло своей чудодейственной силы даже в лапах самого Сатаны! А произошло тогда вот что: страх инквизиторы навели не только на своих невежественных и суеверных прихожан, но в первую очередь и на самих себя. Исторический прецедент стал одновременно историческим анекдотом: попы сходили с ума со страху перед своей же выдумкой. Чертей не испугались только верховные церковные иерархи в силу своей аномальной циничности и присущего практическим всем им здорового цинизма и атеизма, где никакому “Диаволу” места не было! Впрочем, этот цинизм имел и обратную сторону: он стал слишком очевидным для большинства прихожан. И тут началась Реформация и связанные с ней религиозные войны. Ведь людям так хотелось верить “по-настоящему”, а если сам глава церкви атеист - куда ж христианину податься? Только в протестанты! И так откололись от матери- церкви лютеране, гугеноты (кальвинисты), англиканская церковь... дальше - больше!
Несмотря на отчаянные контратаки папистов, ряд стран откололся-таки от Рима. Бедные протестанты, по-видимому, думали, что найдут себе “хороших” пастырей. - До сих пор ищут!
Да ничего хорошего протестанты, собственно, и не изобрели. А изобрели-то они капитализм. До сих пор весь шар земной не может его расхлебать! А он, мерзавец, повел себя как голодный волк в овчарне, и вызвал такое “хорошее” отношение народа к себе, что неизбежным стало появление рабочих движений и победное шествие социалистических революций по планете почти весь ХХ век (за исключением страшнейшей Контрреформации, или, если угодно, Контрреволюции конца Второго Тысячелетия).
- Куда это меня заносит?! - Мелькнуло в голове. - Так я и до морковкина заговенья не закончу свой скорбный труд! А срок-то дан Богом какой жесткий - год! Может быть, пора и на Марс попроситься, ведь там все-таки год вдвое длиннее земного? -
За дверью избушки послышались грубые хамские голоса. В дверь, ожесточенно жестикулируя, ввалились Пришельцы и Дух.
- Беда, Автор! - Завопил Бука. - Сбежал он! -
- Да кто сбежал-то!?
- Хомяк! - горестно взвыл Азазелл. - Он, проклятый, кому ж еще! Я, понимаешь, отвлекся сдуру, погнался за лосем, а он...
- А мы в курилку зашли, и задержались-то там всего-то на минутку, - залопотал Бука, - вот он, паразит, и воспользовался!
- Кто мне теперь штиблеты-то начистит!? - Жалобно причитал Дух. - Кто же тебе, Парамоша, кашку сварит? -
- Да ты, Дух, и сваришь! - осенило вдруг меня.
В ответ загремел гомерический сатанинский хохот. –
- Я уж тебе заварю, не сомневайся! - гоготал старый дьявол, - приходилось мне, между прочим, у самого Сатаны на кухне дневалить; так вот, от моих щей даже его корежило - уж на что не привередлив, мерзавец, серную кислоту пьет, скорпионов с каракуртами глотает и не морщится!
- Пришельцы! - осенило меня. - Чем вы нынче заняты? Не могли бы по дружбе год с нами провести?
Бука и Бяка оцепенели.
- Это что же такое!? - Прорвало, наконец, Буку. - Тоже, нашел себе лакеев! Ты б еще Господа Бога попросил себе кашу сварить, а Азазеллу ботинки начистить!
Тут Азазелл ласково так, не назойливо глянул на Пришельцев, и у них почему-то пересохло в горле. Он стоял, покачиваясь, и тяжело смотрел исподлобья на спорящих, ничего не говоря, а затем внезапно присоединился к нашей отнюдь не мирной беседе.
- А ведь Парамоша-то верно мыслит! Ты, Бука, стряпней займешься, а ты, Бяка, на хозяйстве посидишь, заодно и мне штиблетики-то почистишь!
Пришельцы вновь впали в транс: им очень хотелось что-нибудь возразить Азазеллу, но они справедливо опасались, что его “аргументы” могут оказаться слишком неотразимыми! Дух, как известно, не любил критику, зато любил подраться, и с этим обстоятельством приходилось считаться даже нагловатому Буке и хамоватому Бяке. -
- Слушай, Азазелл, упавшим голосом залепетал Бяка, - а, может быть, все-таки попробуем Хомяка изловить? Куда ж ему деться - кругом тайга, минус сорок пять, еды никакой, до ближайшего жилья километров двести, а он старенький, еле ноги таскает... У него же хоть какой-то опыт лакейства имеется, а мы все-таки на посту, за Жизнь во Вселенной отвечаем, увиливать от своих обязанностей грех, Бог не поймет нас... К тому же у нас срочное задание - Господь вчера велел заселить планету... эту, как ее, Бука?
- А пес ее знает! - Подсказал Бука.
- Вот-вот, эту самую - это в галактике за квазаром 147, тут, совсем рядом... Каких-нибудь восемь миллиардов световых лет!
При упоминании всуе имени Божьего Дух вздрогнул и нерешительно пробурчал:
- да, конечно же... но ведь и у меня крайне важное поручение Господне! Вы уж за два дня-то постарайтесь старикашку отловить!
Пришельцы сразу же метнулись к выходу. Через мгновение дружно взвыли двигатели Пегаса и он, слепя все живое сверхмощными прожекторами, заметался над тайгой. Из мегафона НЛО слышались призывы быть разумным, предложения к перемирию, призывы к безоговорочной капитуляции. Дух бесцеремонно спихнул меня с импровизированного сидения, скрутил “козью ножку” из какой-то страницы моего злосчастного манускрипта и задымил своей дьявольской махоркой так, что все исчезло в черном тумане. Из этого ядовитого облака донеслось:
- А что, Автор, может, прервемся на недельку-другую?
- Слушай, Азазелл! - рявкнул я в ответ насколько мог злобно, - бездельник ты эдакий! Я ведь не ради своего удовольствия тут торчу! А ты мою работу на самокрутки переводишь! -
В ответ Дух нагло хихикнул и еще пуще задымил своей демонической махрой.
- Так вот, Дух! - продолжал я, расхаживая по избушке из угла в угол и постоянно налетая на всякие невидимые в дыму предметы, - а может быть, ты сам допишешь за меня этот фолиант?
Наступило тягостное молчание. Азазелл сопел, яростно пыхтел и, наконец, разразился тирадой:
- Подумаешь, “поручение божье”! Думаешь, Автор, ты тут один такой умной?! Да я тебе хоть три таких трактата сочиню, да не за год, за месяц!
- Да ты хотя бы попытайся, - не уступал я - ты хоть помнишь, как карандаш в лапе держать?
При этих словах старый дьявол не выдержал. Он вскочил, пинком отворил дверь и, швырнув окурок прямо в буран, начал сам себе диктовать:
Февраля двадцать третьего году двухтысячного от рождества Христова я, раб божий... то есть слуга Господень, Демонический Дух и по совместительству серафим четвертой категории Азазелл, находясь в доброй памяти и здравом уме, сообщаю следующее...
Я осознал, что старый черт по старинной неистребимой привычке начал писать очередной донос и не стал его прерывать из любопытства - кто же адресат?
Однако негодяй, опять подслушав мои мысли, смущенно захихикал и, пробормотав,
- это я, Парамоша, по привычке!
Начал писать по-новому:
Господи ты мой Боже! Тебе посвящаю этот величайший в истории человечества трактат...
На этом силы Духа иссякли. Он не мог заставить себя придумать еще хотя бы слово; оглянувшись на меня, и напрягшись, бедняга попытался продолжить свой опус:
“Я...” Он опять призадумался.
- Парамоша! - искательно спросил “писатель”, - как “Бог” пишется - через “х” или через “г”? - Конечно же, “Г”! - возмутился я.
- Не врешь?! - недоверчиво переспросил демон, - Хотя, может быть, в чем-то ты прав, и в правописании, равно как и в Священном Писании, должен разбираться! Так о чем я?
Дух вновь впал в состояние оцепенения, означавшее, по-видимому, работу мысли, но с прежним результатом. И вдруг старого дьявола прорвало. Глазки Азазелла засияли, а волосатая лапа сжала карандаш так, что тот только хрустнул. Поток каракулей хлынул на все терпящую бумагу: “Ты, Бог, всегда прав - то есть все, что уже было, что происходит сейчас, и что еще будет происходить во Вселенной, предопределено волею твоей. И если бы не такие дураки, как Парамоша, Хомяк и иже с ними, давно б наступило царствие твое на Земле, равно как и на небесах… но, боюсь, что случится это не скоро: ты, Господь, неосмотрительно наделил этих олухов бессмертием. А я, исполняя свой долг, экстренно сообщаю следующее: приглядись-ка ты к Парамоше, Боже! Этот скрытный атеист, раб твой лукавый и смердящий, божью бумагу на самокрутки переводит, карандашом не столько пишет, сколько в зубах ковыряет...”
Тут я не выдержал:
- Сколько можно бессовестно лгать! Пока ты просто клеветал, я еще терпел, но ты еще и врать стал! У меня и зубов-то нет!
Дух отмахнулся от этой реплики и продолжал портить казенную, или, как он выразился, “божью” бумагу:
“А еще этот старый атеист отпустил моего денщика Хомяка, нахально презрев указание твое, а пищей, Богом ниспосланной, он явно пренебрегает, нагло заявляя, что “Пусть-де Бог сам это ест”!
Я понял, что возражать против этой безумной клеветы бессмысленно и тихо выскользнул из избы. Над ночной тайгой в затихающей пурге метался Пегас, слепя прожекторами немногочисленных птиц и ночных хищников.
- Хомяк, выходи! - гремел многократно усиленный голос Буки, - в течение часа ты еще можешь попасть под амнистию!
Кто-то громко засопел позади меня. Я резко повернулся и увидел облепленного снегом Хомяка, узнать которого можно было разве что по ятагану, гордо торчавшему из этого живого сугроба.
- Беда, Автор! - шепнул он, - эти Пришельцы, кажется, на Сатану работают!
- С чего ты это взял, старина? - вполне искренне удивился я.
- А вот с того, что заглянул я вечор в ихний бортовой журнал! - горячо зашептал беглец.
- И что же!?
- Аккурат на шестьсот шестьдесят шестой странице запись: “Получено от В. 33 мешка муки, 2 мешка табака, 6 мешков сахара...”
- Ну и что же, старик?
- Да ты посчитай сам, Парамоша! - Смотри: - тут Хомяк стал загибать толстые волосатые пальцы:
- тридцать три умножь на два - это 66, так? А к 66 прибавь 6 - и что же получается? 666 и получается! Раскусил я их, мерзавцев!
- Ну и дурак же ты, братец! - одновременно обозлился и развеселился я. - Во-первых, 33 на 2 не умножить надо, а просто приплюсовать; во-вторых, если к полученному числу 35 прибавить пресловутые 6 мешков сахару, то получится число 61, сумма цифр которого составляет 7, а семерка - число самое что ни на есть божье!
- Но страница-то, страница!? - не унимался старый схоласт и софистик. - И это “В” - разве не начальная буква Воланда и Вельзевула?
- Да Влас это, Влас! - не выдержав, заорал я, - да и страница-то, небось, не шестьсот шестьдесят шестая, а девятьсот девяносто девятая: вечно ты книги вверх ногами читаешь! А девятка, между прочим, тоже из самых любимых Богом чисел!
Закончив эту филиппику, я выкрикнул в ночное небо:
- Пришельцы! Отбой!
Через секунду Пегас мягко опустился в сугроб возле сруба-кельи. Бука и Бяка пулей вылетели из НЛО и молча стали бить Хомяка, чем попало.
- Я же ясно сказал: “Отбой”! - заревел я не своим голосом.
В ответ Бука так же молча заехал мне в ухо. Но тут я терпеть не стал: вцепившись Буке в баки, я повалил его в сугроб, и мы покатились по снегу, рыча от злобы и выкрикивая всевозможные оскорбления. Приободрившийся Хомяк также перешел в контрнаступление на опешившего Бяку. Мы исступленно ревели, перекрывая шум турбин Пегаса, рычали, шипели, царапались, кусались и плевались. И не заметили, как дверь избушки распахнулась, и на пороге возник Азазелл. Его глазки-сверла горели боевым адским огнем. Секунду он раздумывал, с кого же начать, а затем, приняв соломоново решение, обрушился на всех сразу.
Очнулся я в кубрике Пегаса. Надо мной нависало напуганное рыло Азазелла.
- Жив, Парамошка? - кажется, искренне обрадовался он. - Я, понимаешь, как только драку увижу - сам себя не помню... ума не приложу - что это такое на меня вдруг накатило!?
- А Бяка с Букой... И Хомяк... что они? - Прохрипел я, ибо говорить было весьма тяжело: то ли Бука, то ли сам Дух основательно “поработали” над моим горлом.
- Да живы твои Пришельцы! А Хомяк - живее всех живых: кому же охота уничтожать личного лакея!? – Радостно завопил старый демон, - что им, жеребцам сделается? Ну, помял их немного, для порядку, чтоб служба медом не казалась! Так я же их и вылечу!
С этими словами Дух метнулся к буфету и извлек из его недр первый ящик “лекарства”.
- Выпейте, служивые!
Коньяк заструился по жилам всех жертв недавнего конфликта, и вскоре мы могли уже передвигаться самостоятельно, правда, пока только на четвереньках. Дух носился по салону, непрерывно куря дорогие гаванские сигары и что-то рассказывая о своих ценных медицинских опытах в Аду. Мы помалкивали. В то же время мне не терпелось продолжить свои изыскания в очень и очень темной области взаимодействия веры и безверия.
Наконец, я почувствовал в себе силы выползти из НЛО и добрался до избушки. “Наступление” на атеизм продолжилось.
Что же было первично, а что вторично? Что возникло раньше - религия или атеизм? Я, раб божий, недостойный слуга его, по этому поводу, думаю вот что: по-видимому, они с самого начала существовали параллельно. Кто из них доминировал? - Вот здесь однозначного ответа нет и быть не может. Следует только отметить, что религия чаще всего пасовала перед материализмом в периоды расцвета наук и искусств, но затем ловко приспосабливалась к быстро меняющимся условиям и в эпохи упадка и реакции полностью восстанавливала свои,
казалось бы, навсегда утраченные позиции, что, согласитесь, свидетельствует в пользу ее универсальной живучести и некоторой непотопляемости. Отметим, что в значительной степени уровень религиозности зачастую находится в обратной зависимости от образованности населения: чем темнее народ, тем он религиознее. Формула тут такая: 100 процентов неграмотных - читай “сто процентов верующих”. Но, справедливости ради, отметим, что это очень грубая и приблизительная схема. К вере приходят не только темные субъекты, не знающие, кто такой Бонапарт. Зачастую разочарованная работой, личной жизнью и политической обстановкой интеллигенция также склонна в массовом порядке отправляться на поиски Истины и Бога. Из них получаются порою первоклассные схоласты и яркие проповедники - если не официальных конфессий, то каких-нибудь сект. В этом плане весьма показательны тоталитарная секта саентологов, или хаббардистов. Проповедники этой секты охотятся за душами именно технической интеллигенции, причем в среднем - весьма и весьма успешно. Зачастую “вера” интеллигента имеет довольно рационалистический характер: Бог у них, как правило, олицетворяет собой некий Вселенский Разум, не обладающий личностными характеристиками: это “Все”, но сверхразумное “Всё”. Потребность в вере или её заменителе, как правило, сохраняется и у очень и очень образованных людей (верующими были Ньютон, Декарт и многие другие великие ученые). Но во многих случаях осознание необходимости веры было связано не с личными настроениями, а исходя из анализа “текущей политической обстановки”: религия - глупость, но она необходима для удержания темных масс от необдуманных поступков. Так думали Вольтер и многие римские папы-атеисты. Правда, внешне эти прелаты вели себя как истинные и фанатичные ревнители Истинной Веры, без колебания истреблявшие миллионы диссидентов. Впрочем, так было и до христианства. Жрецы вообще склонны к излишней жесткости, независимо от их конфессиональной принадлежности. И есть что-то до боли общее в их рассуждениях и поведении во все времена и у всех народов.
Тут я ни к месту вспомнил историю гонений на первых христиан во времена Деция, Диоклетиана, Юлиана. Сколько фанатично верующих во Христа было тогда казнено по обвинению в ... “атеизме”! Да-да, в безбожие - из-за отказа их признать императора сыном Юпитера! А ведь урок не пошел им впрок, и впоследствии они точно так же истребляли представителей других вер, причисляя их то к безбожникам, то к язычникам, то к сатанистам, то ко всем трем конфессиям одновременно!
Ладно, - подумал я, хватит отвлекаться на исторические анекдоты; жизнь достаточно грустна, и смеяться над некоторыми вещами грешно. Хотя порою от смеха удержаться нет ну просто никакой возможности. И сейчас взаимоотношения веры и атеизма дают обильную пищу для невеселых размышлений. На исходе ХХ века в России развелась масса таких “искренне верующих”, что у Бога, наверное, захолонуло бы внутри, если б он, приняв человеческий облик, вздумал бы прогуляться, например, вблизи храма Христа Спасителя в Москве. А если бы Он имел неосторожность заглянуть внутрь сего собора во время отпевания какого-либо очередного уголовного авторитета, то повторил бы, как минимум, подвиг Христа по изгнанию менял из Храма (Кстати, “менялы”, то есть ростовщики и обменщики валют тех времен, были просто ангелами в сравнении с сегодняшней “братвой”). И вот что особенно горько, но также и любопытно: от даров “спонсоров”- бандитов священнослужители не особенно отказываются. Не принято пренебрегать дарами данайцев в этой среде. Впрочем, попов частично оправдывает то обстоятельство, что в Евангелиях имеются ценные указания на этот счет. Там довольно недвусмысленно сказано, что раскаявшиеся грешники - очень и очень ценный материал для церкви. И в этом есть логика: прочие, пусть даже и безгрешные, но нераскаявшиеся (а чем, собственно, таким каяться!?) публика ей не интересна. Взять с них нечего, а если б и было что - так ведь повода нет, благо им “откупаться” от Церкви незачем. Мне, честно говоря, такая позиция не совсем по душе. Да и Бог явно недолюбливает уголовничков, как бы они ни каялись, сколько бы ни жертвовали на Храмы и какие бы кресты на бычьих шеях ни таскали.
Вот опять мы подошли к вопросу - что такое вера, кто такие верующие... Можно ли признать за таковых личностей, неукоснительно придерживающихся всех церковных предписаний, выполняющих все возможные обряды по следующим причинам:
а) все так делают;
б) а вдруг какой-то там Бог и в самом деле есть, да как стукнет! - надо на всякий случай задобрить, умаслить, что ли;
в) церковь - одно из орудий властвования над толпой; почему же надо отказываться от такого нередко высокоэффективного инструмента воздействия на толпу?
Вот и древние римляне, а позже и католики действовали по принципу: “Бог, я даю тебе, чтоб ты мне дал”. Принцип хороший, рационалистический, только тут верой не пахнет, а сильно смахивает на самую что ни на есть циничную форму безбожия. Так что этот цинизм не оставался незамеченным паствой, и та периодически устраивала бунты-реформации, которые до 16 века беспощадно подавлялись инквизицией, а в 16 веке начали кое-где и побеждать. Все протестанты отнюдь не были атеистами: напротив, они считали, что церковники-то как раз только вид делают, что веруют, а сами-то, сами... То ли дело мы! Протестанты в фанатизме нередко превосходили своих оппонентов и еретиков жгли с тем же усердием. Так что не поймешь, под каким из лозунгов: “Бога нет, все дозволено” или “Бей всех, Господь своих узнает!” легче творить преступления.
Следовательно, ориентироваться следует не на ярлыки. За ними черт знает что можно спрятать! Взять, к примеру, мусульман: уж каких там только нет запретов и ограничений! И что же!? Исламисты что - не жрут наркотики, не насилуют, не грабят, не убивают? Еще как убивают, никаким христианским конфессиям не уступят! Да среди атеистов таких еще поискать!
Или другой пример - буддизм - религия, весьма похожая на столь знакомую всем россиянам толстовскую концепцию непротивления Злу насилием. Как прочтешь основные каноны буддизма - так слеза прошибает: должно быть, буддисты - просто ангелы, а не люди! Только вот в эти восторженные мысли закрадывается тень сомнений: а что - разве буддисты никогда не вели баталий!? Еще как воевали, причем не только в освободительных войнах...
Нет, господа, догмы, лозунги, символы, каноны и постулаты разных вероучений отнюдь не определяют их сути. А суть их заключается в обслуживании материальных интересов определенных общественных групп - а точнее - правящих классов - во все времена, независимо от строя. И сейчас распространяемые идеологами либеральной буржуазии внешне красивые лозунги борьбы за права человека подразумевают очень конкретного “человека” - бандита и вора. Благостные рассуждения маскируют жестокий цинизм и беспощадное наступление на права другого человека - просто рабочего, служащего, который и попадает под каток тех, чьи права так яростно отстаивают псевдогуманисты. Они фанатично защищают привилегии криминала на лучших адвокатов, а если те не помогут - то право иметь все условия в камере, где бы их кормили халвой и ананасами, всячески развлекали, не обижали и т.д. И, во всяком случае - никогда и ни за что их не казнили. Долго я, раб божий Парамоша, ломал голову над этой загвоздкой: почему же такие внешне не глупые и даже высокообразованные господа-идеологи навязывают всему так называемому “цивилизованному обществу” эту идиотскую, я бы сказал, сатанинскую концепцию? Ведь бандитам-то убивать и грабить эти господа запретить не могут, и, похоже, не хотят! А потом вспомнил вдруг гениальное изречение Маркса: “Банкир рождает бандита”. Вернее, существует взаимная трансформация между этими двумя социальными группами. Стало быть, отстаивая права грабителя, банкир защищает самого себя - по следующим причинам:
а) все первоначальные крупные состояния нажиты путем грабежей, работорговли и т.д.;
б) сам по себе способ перераспределения материальных благ по капиталистически мало чем отличается от вульгарного грабежа;
в) любой капиталист в глубине души не отказывается от возможности пополнения своих доходов запрещенными законом методами;
г) детишки буржуев - этот “капиталюгенд” - чаще всего и есть тот самый криминал в чистом виде; да неужели капиталист допустит хотя бы теоретическую возможность воздаяния своему чаду именно в меру его заслуг - а конкретно - в виде виселицы, не меньше!?
На этом месте процесс работы над книгой опять прервался.
- Обед!!! - Дико заорал Дух. - Хомяк, подавай яства!
Хомяк в своей лакейской ливрее, суетясь и гремя ухватами, таскал тяжелые горшки с едой. Дух истово перекрестился (при этом его малость перекорежило) и мгновенно опустошил все кастрюли, не дав нам даже заглянуть внутрь. Так и не удалось узнать, что же приготовил Хомяк… а жаль... любопытно все-таки! Все мои попытки наскрести что-то по сусекам после налета Духа на обеденный стол оказались безрезультатными.
Тогда я демонстративно вышел из кельи и постучал по корпусу Пегаса. Заспанный Бука с грохотом открыл входной люк НЛО:
- Чего тебе, Парамон?
- Бука, дай хоть чего-нибудь погрызть! - взмолился я, - Дух опять пожрал весь обед, и, чует мое сердце, отнюдь не в последний раз! Вы уж не покидайте нас... кстати, где мы?
- Да на Нере всё! - Весело отозвался Бяка из глубины кубрика.
- Так вот, вы пока оставайтесь на Нере, а, ежели куда отлучитесь - так хоть раз в неделю посещайте эти места, а то этот черт голодом всех уморит!
Бука вежливо и молча посочувствовал мне, но еды почему-то не предложил. Он стоял у входа в НЛО, как скала, и все время думал о чем-то своем; наконец, Пришелец прервал свое молчание.
- Парамоша, начал он издалека, - а может быть, ты как-нибудь этим... святым духом...
Тут я понял, что надо мною просто откровенно издеваются.
- Богу ведь пожалуюсь!
- Что ты, что ты, товарищ! - Пришельцы в этот миг почувствовали, что явно пересолили.
- Дорогой ты наш перегрин Парамошенька! - Вот тебе и пулярки, и фазаны, и копченый сиг! Вот тебе и “Фалернское”, и “Цекуба”...
Я не заставил себя долго упрашивать. Через 20 минут мы, сытые и довольные, хором распевали любимую песню Иуды - “Предательство, предательство... души незаживающий ожог...”, а пурга подвывала нам в диссонанс. Раздался настойчивый стук, и в иллюминатор сунулось волосатое брыластое рыло Азазелла. Он что-то вопил, но сверхнадежная звукоизоляция тарелки идеально поглощала все звуки. Бука подумал, и включил внешние сенсорные устройства. И тут же вновь выключил: Дух выкрикивал всевозможные проклятия и угрозы, где упоминались и наши имена, и даже имя Божие всуе.
- Богохульствует! - Вздохнули Пришельцы. Азазелл нырнул в избу и через минуту появился с пачкой исписанных листов: негодяй нахально демонстрировал мне, какая печальная участь постигнет сейчас мою злополучную рукопись! Я оцепенел... Затем, не слыша предупреждающих криков Бяки и Буки, выскочил из Пегаса и яростно заехал Духу в ухо с криком:
- Попробуй, тронь! Богу пожалуюсь!
Тут я получил оглушительную затрещину, и, теряя сознание, расслышал слова
- И я пожалуюсь!
Когда я очнулся, солнце уже встало, но почему-то ничего не было видно (как я подумал в первый миг - из-за пурги). Однако вскоре стало ясно, что это - снежная пыль, поднятая клубком катающихся сцепившихся тел: Бука, Бяка и Хомяк били Азазелла - а, может быть (и, скорее всего!) - наоборот. Не вмешаться в этот процесс было просто невозможно! Помня о страхе всякой нечисти перед осиной, я быстро отыскал топор и помчался с ним по тайге; однако, как назло, встречались исключительно лиственницы да березы, чередующиеся с редкими пихтами и елками. Наконец я набрел и на искомое дерево. Через минуту я, раб божий Парамошка, вооруженный осиновым колом, мчался к месту схватки. И как раз вовремя, ибо Бука с Бякой, основательно измочаленные Духом, организовали круговую оборону, вокруг которой вихрем носился обезумевший дьявол, нанося жуткие удары по Пришельцам со всех сторон одновременно; затоптанный Хомяк уполз куда-то в самый глубокий сугроб.
После первых же ударов тяжелым осиновым предметом по черепу Дух ощутил некоторый дискомфорт. Он опустил тяжелые лапы и как бы задумался. На всякий случай я огрел его еще раз, после чего Азазелл присмирел окончательно, присел на пенек, вытащил из кармана коробку с сигарами и попросил прикурить. Угодливый Хомяк, выбравшийся к тому моменту из сугроба, чиркнул зажигалкой, и тайга погрузилась в дым дорогого гаванского табака. Дух словно излучал смирение и благодушие. Даже не верилось, что этот злобный истеричный негодяй еще пять минут тому назад буквально превращал нас и окрестный лес в труху!
- Чего это вы какие-то квелые? - Весело и добродушно спросил старый вертопрах. Я понял, что говорить с ним бесполезно, махнул рукой и отправился продолжать свой тяжелый и неблагодарный труд. И тут же обнаружилось, что Дух успел пустить на самокрутки практически всю мою рукопись. Что называется, приехали! И кто там говорил, что рукописи-де не горят? Еще как сгорели, синим пламенем! А срок отчета перед Богом неумолимо сокращался, как шагреневая кожа! Три дня впустую! И тут меня снова осенило: а не избавиться ли нам от назойливого опекуна? Надо, да вот только без Божьей помощи и, если так можно выразиться, санкции, тут не обойтись! В моей голове снова зазвучали позывные секретной мистической связи “Бог - Пророк” или наоборот:
- “Глубокоуважаемый Творец! Не мог бы ты быть столь любезным, чтобы не отказать смиренному рабу твоему в одной маленькой ничтожной просьбе: призвал бы ты, Господь, к себе этого неуемного старого беса! Ибо надоел он, как собака... впрочем, меньше всего хотел бы оскорбить этих славных животных. Так вот, Боже ты мой: никогда мне не выполнить твоего задания в его присутствии, и это мое заявление, быть может, единственно верное из всех, сделанных мною за весь долгий срок моего служения тебе, исходит не только от всего сердца, но и из глубины души моей!”
Вся окрестность осветилась яркими вспышками молний и, заметно опережая удары грома, в избушку влетел серафим Гавриил.
- Парамоша! - Твердо отчеканил он. - Богу некогда тут с вами разбираться, ибо взываете ко Всевышнему вы все, а характер просьб настолько несопоставим, что проще ничего не делать, чем пытаться как-то вмешаться в ваши дела. Я, как ты понимаешь, представляю здесь и сейчас его интересы. Дух, говоришь, надоел? Не просто “надоел”, а какое-то другое слово просится? Ну, ничего, это мы сейчас поправим! Азазелл!!!
Дверь распахнулась, и в сруб ввалился Дух, блудливо бегая маленькими хитрыми и в то же время злобными глазками; из-за его спины выглядывали любопытные Пришельцы.
- Гаврюша!!! - Взревел наш сентиментальный демон, сгребая несчастного серафима в свои сатанинские объятия, - сколько лет, сколько зим! Что, причастимся по случаю?
- Да я, собственно, прибыл по повелению божьему с весьма конкретным заданием...
- После, после о делах! - суетился Дух, хлопоча вокруг стола, - ты что предпочитаешь: “Велирнетское”? “Фалернское”? “Цекубу”?
- А давай хоть и “Цекубу”! - выдохнул посланник Божий.
Причастились, Дух носился по избе, как электрон по атомной орбите: разглядеть его не было никакой возможности, да, собственно говоря, и надобности! Голос демона как бы раздавался из сотен точек почти одновременно:
- Осетринки? - слышалось из одного угла сруба.
- Кагорчика? - раздавалось откуда-то с потолка.
- Буженинки? - уже из подвала, или вообще из Преисподней.
Серафим Гавриил, уж на что был привычен ко всяким чудесам, и тот не мог надивиться на такую бешеную прыть. Наконец темп суеты несколько снизился. Азазелл, уже вполне различимый, сидел за столом и хвалился своими великими достижениями в области литературы, науки и искусства.
- Без меня Парамоша пропал бы, - нагло и вдохновенно врал старый бездельник, - - он и грамоту-то едва освоил, а с историей, в особенности религий, совсем не знаком...
Здесь Гавриил вежливо, но достаточно настойчиво ввернул следующую реплику:
- Ты, Дух, безусловно, древнее, и, вероятно, мудрее Автора, чего там скрывать! (При этих словах Пришельцы и Хомяк только переглянулись и не заметили, как серафим хитро подмигнул мне глазом, находящимся в тени).
- А вот насчет опыта, - продолжал серафим, - это... как бы сказать... - очень уж он у тебя специфический! Конечно, ты мог бы сотворить обширнейшие трактаты о свойствах углей, серы, смолы; да и как специалисту по криминалистике тебе тоже цены нет! Это надо же - в течение четырех миллиардов лет принимать к исполнению божьи приговоры, быть в курсе всех громких дел Вселенной и знать в лицо практически всех грешников, “просиявших” за многие эпохи! Да, ты должен по роду своей профессии знать все о грехах! Вот только насчет религий и Бога... Мне кажется, тут у тебя некоторый пробел. Так что не обессудь, но к литературному и историческому творчеству Господь велел тебя не допускать!
Видя, что Азазелл мрачнеет на наших глазах, Гавриил искусно подсластил эту пилюлю:
- Однако, в качестве консультанта ты просто незаменим, хотя Бог и говорит, что незаменимых у нас нет! Кстати, у тебя сохранились журналы регистрации поступления грешников в пекло?
- За все 4 миллиарда лет! - горделиво подбоченился дьявол-серафим.
- И все статьи там имеются - кто за что попал, в какой круг Ада, на сколько миллионов лет?
- Обижаешь, Гаврюша! - весело заорал старый демон, - у нас все точно, как в аптеке! Если есть сомнения - хочешь, прочту что-нибудь на память?
Дух напрягся, с минуту посопел и затем монотонно забормотал:
- “Тарквиний Гордый, 535 год до Новой эры, 12 июля. Срок: Вечность плюс 999 лет, с полной конфискацией; место отбытия наказания - круг третий. Темучин, кличка Чингисхан: поступил 14 сентября 1227 года за гордыню, садизм и многочисленные преднамеренные убийства при отягчающих обстоятельствах. Срок - аналогичный, круг седьмой; или вот - папа Александр Шестой Борджиа...”
- Достаточно, вполне достаточно! - поспешно остановил его излияния Гавриил. - Мы тебе, конечно, верим! Только вот... видишь ли, Господь просил... вернее, приказал... Да ладно, прочтешь сам!
С этими словами серафим поспешно сунул в демоническую лапу свиток, на котором твердой божьей дланью было выведено черным по белому:
“Слушайте, внимайте, олухи царя небесного, то есть меня! Дух Азазелл, Парамоша, Пришельцы и Хомяк! Вот смотрю я на вас, и, откровенно говоря, диву даюсь! Ведь так жить нельзя! Что-то надо срочно менять! Вы пытаетесь присвоить себе совершенно несвойственные вам функции: Азазелл непрерывно вмешивается в литературный процесс, Хомяк норовит играть в прятки и казаки-разбойники, а Пришельцы с Автором интригуют, да еще как! Поэтому приказываю, находясь в здравом рассудке и трезвой (и, кстати, очень хорошей!) памяти:
- во-первых, запрещаю Духу приближаться под страхом вечной ссылки в Ад, к избушке-келье ближе, чем на один кабельтов (что-то около 160 метров);
- во-вторых, папа Римский Хомяк Первый отныне и до особого распоряжения освобождается от обязанностей дьявольского денщика и назначается адъютантом Парамоши;
- в-третьих, Бяка и Бука обязуются в свободное от работы время посещать лесную заимку и оказывать Автору и его окружению все виды материальной помощи и духовной поддержки, включая доставку гуманитарных грузов, плюс предоставление консультаций по вопросам истории развития Жизни во Вселенной (кстати, в качестве консультанта по вопросам грехов наших тяжких предлагается также привлекать и Азазелла);
- в-четвертых, через год, а точнее - через 362 суток со дня получения данного документа - рукопись книги “Побежденный Атеизм-2” должна быть у меня на столе рабочего кабинета в тереме на Сатурне;
- в-пятых, за уничтожение первых страниц драгоценного манускрипта в циничной форме безответственному Духу присуждается столько розог, сколько бесценных строчек погибло в огне; во избежание разночтений сразу же называю сумму - 8641 единица. Исполнители: Гавриил, Бяка и Бука - в три смены, с перерывами на сон и прием пищи.
Бог. Небесный Храм. 28 ноября 2002 года”
- Тогда ложись, Дух, что ли, - вздохнул сердобольный, но, тем не менее, неумолимый Гавриил. Дух просверлил маленькими злыми глазками несколько отверстий в стене и с фальшивой покорностью улегся на лавку в углу избы.
- 3161... 3162... -Ну вот, опять новые вырезать! - Перекур, товарищи! - Хомяк, нарежь сотню прутьев покрепче да погибче! - командовал Гавриил. Старик вздохнул и, подхватив ятаган в правую руку, а баул в левую, вывалился в темноту.
- Как раз к обеду поспели! - некстати заметил я, - прошу всех к столу, господа!
Пришельцы, Гавриил и свежевыпоротый Дух бодро ринулись в трапезную. Я, пренебрегая условностями и формальностями, отложил перо и весело загремел ухватами и сковородками. Незатейливая снедь - осетр, буженина, пара глухарей, таежный торт, состоящий из нескольких песочных коржей, основательно пропитанных вареной сгущенкой и посыпанных толчеными кедровыми орешками, а также два жбана “Фалернского” и составили нашу более чем скромную трапезу. Дух угрюмо пожирал белорыбицу, поглощенный мрачными мыслями о несправедливом устройстве Вселенной вообще и нашего быта в частности. Бяка с Букой, непрерывно гогоча, рассказывали какие-то бородатые анекдоты времен походов Цезаря в Галлию; Гавриил же ел и пил мало: видно было, что ему до чертиков надоела его экзекуторская миссия. Через 10 минут вернувшийся с морозу Хомяк прозвенел в склянки окончание нашей трапезы, и Азазелл мрачно поплелся к своему Прокрустову ложу. Гавриил нерешительно пробормотал:
- Ребята, а чья нынче очередь?
Можно было подумать, что пороть собирались именно его. В ответ Пришельцы разом указали друг на друга. И тогда я решительно шагнул к посланнику Господа.
- Ладно, Гаврюша! Не мое это, конечно же, дело, но друзей всегда надо выручать!
Курите, товарищи!
И раб божий Парамоша приступил к работе. Было, конечно же, тяжело с непривычки, но меня вдохновляли воспоминания о неправомерных действиях Азазелла - и во время строительства монастырей в пустыне, и при путешествиях по Латинской Америке, на Сатурне, и далее - везде. Но при счете “5141” уже и старые обиды не действовали: рука онемела, глаза заливал пот.
- Перекур! - Бодро выкрикнул я. Бяка и Бука уже накрывали на стол, а Хомяк гремел вилками и ложками на кухне. Во время ленча обсуждали последние новости, а, вернее, сплетни Вселенной. Оказывается, в галактике спирального типа SPR-3117 на планете Ортодоксальных Клириков власть опять захватили активные сатанисты и выходило, что без вмешательства сил небесных там не разобраться. С интересом я выслушал сплетню о вновь возникших разногласиях между Кришной и Аллахом. Бука и Бяка беспрерывно балагурили, пересказывая умопомрачительные истории, свидетелями которых им довелось побывать во время своих бесчисленных полетов по Вселенной в поисках Жизни на своем старом добром Пегасе, но особенно их веселили почему-то конфликты на индийско-пакистанской границе, в которых им мерещилась прямая схватка Аллаха с Кришной. Вежливо выслушав их утомительно долгое повествование, Гавриил рассказал о новом бунте квазарных бесов. Дух, хранивший до этого гробовое молчание, оживился: оказывается, эту банду он знал лично, и, работая в Аду старшим истопником, нередко вступал в конфликт с их вожаком - неким Страшилкой, которого всегда бил, но, как теперь выяснилось, недостаточно. Наконец, опять прозвенели склянки.
- Ну, Дух - тяжело вздохнул Гавриил, - Бог терпел и нам велел! Всего-то три тысячи розог осталась! Может быть, мы тебя сразу в две розги-то?
- А чем не мысль? - обрадовались Пришельцы, - и в три розги тоже неплохо получится! И быстрее закончим, и ответственность поровну!
Духа, как всегда, не спрашивали. Он стоически перенес утроенный вихрь березовых прутьев, встал, надел штаны и поблагодарил, как водится, всех присутствующих, а особенно - исполнителей - за науку.
- Не нас благодари, а Господа! - улыбнулся Гавриил, - кстати, насчет квазарных демонов... тут, Дух, насчет тебя имеется отдельный приказ!
Серафим пошарил по карманам форменного белоснежного френча и , наконец. извлек на свет божий маленький засаленный клочок бумаги.
- На вот, почитай!
Хорошо знакомым всем божьим почерком излагались гневные филиппики в адрес всей сущей нечисти, а квазарных бесов - в первую очередь! А в конце цидулки была следующая приписка:
“Бука вместе с Азазеллом отбывают в мою резиденцию. Гавриил остается в распоряжении перегрина Парамоши до моего особого указания. Исполнить немедленно.
Бог”.
Бука развел руками - ничего, мол, не попишешь, - а Дух, нимало не смущаясь, покидал свой нехитрый скарб в суму и бодро запрыгнул в тарелку. Бяка жалостливым взором проводил своего компаньона и Азазелла.
А про Бяку там ничего не сказано? - спросил я, - может быть, пусть тоже летит?
- Что ж, пожалуй, - с выражением явного недовольства пробормотал Гавриил. Пришелец не заставил себя долго упрашивать и юркнул в люк НЛО. Пегас взвыл и через мгновение исчез в ночном небе.
Ничего не оставалось, как продолжить написание никак не побеждаемого “Побежденного Атеизма-2”.
сказка в рассрочку. Ч4. Начало
© Copyright: Парамон Перегрин, 2009
Свидетельство о публикации №209042600708
Свидетельство о публикации №209042600708
Рецензии