внешняя сторона камней

ВТОРАЯ   ТЕТРАДКА , год  1997 – 98. Мы только начинаем узнавать друг друга…

''Мой отвратительный юный друг,
Ответишь ли мне –
Достойна ли помилования
Моя вечно больная голова?
Станем ли мы старше? ''
( САМООТСУТСТВИЕ)
Я – безответный пес
На фарфоровой стене,
Безответный пес,
Я  бегу по темноте,
Беспокойных глаз
Золотые огоньки,
И твоя река
Лучше, чем мои пески.
Где
Отражённый круг,
Я в цепях или в петле?
Круг
Отражённых рук
Вкруг
Перекрестий на земле,
Звон бубенцов в ушах,
Звук –
Рикошет в лицо,
Я – звук дыханья, жаркий страх,
Крик
Твоих белых бубенцов.
Нов
Каждый шаг
По мозаике стены,
Каждый шаг,
С чувством любви и вины,
Взглядом – взгляд,
Без оглядки вдоль реки
Я – безответный раб,
Безграничные зрачки…

                Винсент , Электрический пес.

ИНЕЙ.
Отчаянье – чечетка по сочтенным четкам,
Я  снова ненавижу, я так не могу,
И все мы здесь – не можем, и для чего-то
Мир замыкается в трамвайную дугу.
Дивиться легкомыслию легко без мысли,
По собственному небу, чужим ранам
Бежать из-под обрыва обреченной рыбой,
Мраморной змеёй – по своим же карманам.
Срыв без перерыва, яркость восприятия,
Боль , когда смотришь себе в глаза,
Каменная глыба, ледяное платье –
Разные два образа, и оба – не я.
Точность подточила моё сердце с краю,
Точечки поставила, травила пером,
И теперь я вою, если не летаю,
Если прилетаю – с четырех сторон.
К телу приплетаю золотые клейма,
На колонны клею линии лица
На смолу сосновую, которую, как с дерева,
Я  беру из вены у самой себя.
Озеро прожгло насквозь мои ладони,
Взоры искромсали кожу на спине,
Искры и круги, насмешки, перезвоны
Птицы прицепили цепью ко мне,
Я  звеню, зову колокольным ветром,
Силуэты вылепляю на волшебной глине,
Зову и верю в то, что ты будешь первым,
Кто узнает , как я ненавижу иней.
               
                Мирра.

ВСЕ О ТОМ ЖЕ.(Колокольная концепция, часть 2)
Верным останутся крыши,
Вернувшимся – вернётся окно,
А тем , кто всё еще слышит –
Счастье быть заодно,
Свернуться в клубок дорожный,
Светиться сквозь облака,
С ладошки пить осторожно
Настойку из молока,
Плясать по летящим листьям
И петь – пускай невпопад,
Но честно , только на синем
И с верой в ласковый взгляд.
Близким – свечи отголоски,
Безликим – око небес,
А нам – дождевые полоски,
Огонь и зола наразвес,
Столбы верстовые да струны,
Прошившие небо насквозь,
Холодные фары, как луны,
И беглые мысли вразброс.
Погибшим – весенние травы,
Проснувшимся – утренний чай,
А нам, у последней заставы –
Осока острее меча,
Распятие неба на шпилях,
Горчащий дымок папирос,
Следы по нагревшейся пыли
И солнце на прядях волос.
Все вместе – и так одиноки,
Святые религии слов,
Мы любим гордиться немногим,
Нам хватит столов и углов,
Нам хватит ошибок и сказок,
И мы оставляем взамен
Играющим – лица без масок,
Идущим – тепло наших стен.

                Мирра из Сентября.
 
МОНОЛОГ  ГОРОДА.
Кажется, страх пересёк твой путь –
Бездна без глаз, столбы без ветвей,
Хочется спать и в стакан нырнуть,
Выглянуть прочь, в зеркала заглянуть,
Только б не быть, только б скорей,
Но ты – воробей на горячей смоле
И в центре зрачка – змеиный кристалл,
Твоё сердце – рисунок на пыльном стекле,
Но я помню тебя и то, что ты пел,
Как стакана стекло превратилось в хрусталь…
Ты боишься ? Но это – всего лишь асфальт,
Как горячая кровь городского тепла.
По ночам, когда ветви на грани,
Когда – битое зеркало дышащих стен,
Сны придут с пограничья окраин,
Ненадолго зависнут над нами –
Слышишь ли? Это время идёт наразмен,
Слушай то , что не видно глазами,
И не бойся шагов – идёт твоя боль,
Осколки лгать не умеют,
Как небо неровно по краю светлеет,
Так змеи смеются, сливаясь в одной
Молитве, имя которой – твой взгляд.
Поверь мне , это – только асфальт,
И в городе нет надземельных дорог,
Когда-то нам было бы очень жаль,
Но больше никто обернуться не смог.
Чего же ты прячешься в мех
Подлунного зверя, щенка сентября,
И прячешь лицо в зеркала? Это я,
Я – город, которого хватит на всех,
Моя городская змея.
Ответь мне, кем же ты стал?
Это не суд и не зрительный зал,
Я – город, то самый , который ты  знал,
Который живёт для тебя,
А чёрная бездна – всего лишь асфальт,
Всего лишь вена моя.
               Мирра , Город  ( Петербург для Бориса)

Я – ВДВОЁМ .
В город, как с горы,
Падаю в плач.
Правила игры,
Солнечный мяч.
И ничего такого
Ни с конца, ни снова,
Не врозь, не вместе –
Не на своём месте.

Трамвайный фейерверк
Сжигает глаза,
В храме сумерек –
Ветвей образа,
Я, преклонив колени,
Присяду на ступенях,
Опомнюсь у подъезда,
Но мне здесь не  место.

В холодные руки –
Пригоршня земли,
Играю от скуки
В ‘’замри-отомри’’,
Вплетаюсь в пальцы ветра,
Кружу вокруг рассвета
И жгу дурные вести,
Да всё же – не на месте.

Повешенный свет
На ржавом гвозде,
Нарисованных лет,
Растворённых в дожде,
Припомнить я не в силах,
А  если что и было,
Что будет, неизвестно,
И мне здесь не место.
                Мирра Снаружи.
* * *
Господин Одиночество,
Светлый и бредовый,
Золотые крапинки в чёрных глазах,
Божок на весах,
Как вечное многоточие…
И всё снова.
Восемь последних строк
Вслед горящим пылинкам,
Обрыв, окончание, гости темниц,
Танец без лиц,
Невозможный звонок –
Два коротких и длинный.

Господин Одиночество –
Всего лишь боль ожидания,
Не стоит помнить о ней, заходи,
А ветер гудит,
И время песочится
На больное сознание…
Что ещё скрутится,
Стерпится на этом полу,
Пропитанном смолой и заваркой?
Осенью жаркой,
Кошкой заблудится,
Ляжет в углу.

Господин Одиночество,
Небесный кораблик
Застыл на шпиле, укрылся в тучи
Шарфом колючим.
Чего тебе хочется?
Только три капли,
Стекляшки в твоих парусах…
Забудь, просто сядь рядом.
Забудь о тех, кто забыл о тебе
За тысячу лет,
Что пляшет звезда впотьмах
В ожидании взгляда.
                Мирра, Скромная Обитель Солнца.
КОНТРАСТНЫЕ  ЧЕЛОВЕЧКИ.
Вниз по
Дымоходу,
Странные, маленькие, тихие
Серые человечки,
Не любят воду,
Плохую погоду,
Крылечки,
Если кого
Слишком много,
Тонут имена их в общем крике,
Маленькие запятые
Будут прыгать в тревоге,
Падать под ноги,
Святые.
Где кто-то,
Кто молча будет
Будить молчаливое буйство,
Искусство страха,
Горят ворота,
Танцуют люди
С размаха.
Если тебя –
Это громко,
Мы требуем убавления звука
Или ещё чего,
Да крошится кромка
В пальцах ребёнка,
Ещё одного,
Только ему –
Всё забыть,
Быть- страшненькому и тихому
Контрастному  человечку,
Воды не любить,
Рюмку разбить –
И в речку.

                Мирра, Извне.

ДЕНЬ  ПЕРВЫЙ.
Ты сказал Слово –
И время плачет алыми листьями.
Скажи его снова,
Не верь , что слова стали лишними.
Рука всевышнего
Кидает серпантин тебе в волосы,
Куда мы вышли
И сможем ли мы здесь вспомниться?
Когда мы живы ,
Мы счастливы просто слышать тебя,
И мы идём мимо,
И мы во сне поём для тебя,
Скользя по крышам,
Лаская взглядом крылья твои,
Пока мы дышим
И умираем в тепле ладоней твоих.
А ты в глаза нам
Бросаешь песок серебряной боли,
Рядишься в саван,
И любишь ветер в пустынном поле,
Плачешься жизни
В её травяную жилетку,
Просишь, как нищий,
С похмелья спасти от рассвета,
Щекочешь Смерть,
Танцуешь с ней и смеёшься…
Ты просто есть,
И значит, уже не вернёшься.
Открытая дверь
Невидима и невесома;
Ну, кто мы теперь,
Когда ты сказал это Слово?

                Мирра , с приветом в ‘’День Первый’’.



* * *
На душе – апрель,
В голове – сентябрь,
А в глазах – заснеженная ночь.
Тем, кто всё успел,
Дорогу не догнать,
Не коснуться рук, не выйти прочь.
Постучит в окно
Предрассветных птиц
Стая, белой ночи верных слуг,
Принесут вино,
Сядут на карниз,
Ждать прикосновенья наших рук,
Дым под потолком,
Коромыслом чай,
Голос со звериной простотой
Ласковой тоской
В темноте звуча,
Капает свеча стынущей водой
По стеклу окна,
За которым – взгляд
Твой – тебе в глаза смотрит со стены,
И зовёт туда,
Да и ты бы рад,
Да боишься – вдруг не досмотришь сны,
Не допьёшь чаёк,
Что-то не споёшь,
Сказку не доскажешь до конца,
Скажешь, что не смог,
И уйдёшь под дождь
В поисках любимого лица,
Дверь открыв в апрель,
Упадёшь в сентябрь,
Вслушиваясь в полуночный звук,
В волосах – сирень,
А в глазах – тоска,
В поисках прикосновенья рук.

                Мирра.
P.S. ‘’А дома его ждал застоявшийся дым,
          И десять листов, верных его стихам…’’(Б.Г.1984г.)

* * *
Брось, равнодушие –
Самое страшное,
Когда
Небо не слушает,
В стужу
Гудят провода,
Как только
Выпадет первый снег,
И всё уже вчерашнее,
Скажи, что не больно,
Никого нет,
Ничего страшного…

Проснись,
В стекло окунись
Без единой мысли…
Ах, жизнь,
Был бы снегом –
Было бы наплевать
С высокой башни
На ваше и наше,
Да мне ли не знать,

Когда –
Пора, в дождь и стужу,
По лужам,
В снегу по колено,
Туда, всё туда,
К стенам,
Долой,
Вниз головой,
Продолжая побег,
Но, пока что, живой,
Живой человек,
И – забавно – всё ещё я,
Вот только –
Седой от снега,
Снег с дождём, конец сентября
Забытого века,
И мне просто больно…

                Винсент Табу.
МИРРА  SARABANDA.
Я сижу на корточках,
Сижу и рою ямку,
Я  сажу растеньице
Под чёрную рамку,
Я  в руины белые,
В собственную ванную
Закрываюсь навсегда
На петлю трёхгранную.
Я  сижу на форточке
Клетки перевёрнутой,
И ухмылка медленно
Небо передёрнула,
Подогнула ноженьки,
Ножичком сложилась –
Ни за что не сыщете,
Что бы ни случилось.
Я  усну на столике,
К свечке пригорю –
Не горюйте, милые, -
Вниз по декабрю
Пролечу на проводе,
Заплету края,
Лишь моё растеньице
Вспомнит про меня,
Корешки протянутся
Из-под белых плит,
И сердечко мёртвое
Снова заболит…
                Мирра & Винсент  Табу.
         P.S. Только ‘’Дайте немного воды…’’

* * *  ( Моему другу , музыканту и человеку.)
Слышишь, Саша, скоро лето,
И меня давно отпели
Все любимые поэты,
Я  уже нигде, ни ‘’где-то’’,
Но чего-то не успели
И я всё ещё жива,
У холодного окна,
В замороженной постели,
В зеркале своей метели,
Там, где грязная стена,
Разрисованная чёрным,
Не на синем, а на жёлтом,
Где во сне – сырое небо,
И на кладбище – весна.
Всё живое так нелепо,
Мы же, как деревья, слепы,
Но я всё ещё жива,
Да и ты, наверно, тоже,
Просто хочешь быть похожим
На песок в углу картины,
Быть безумно осторожным,
Брось, всё это невозможно,
Видишь – двигаются льдины,
Говорить об этом сложно
И ненужно никому,
Просто всё идёт к тому,
Что проснёшься ты однажды,
И поймёшь, что не проснулся,
Что опять к себе вернулся,
Что избавился от жажды
Света, смерти и любви…
Улови, останови,
Но – к чему тебе всё это?
Просто знаешь, скоро лето,
Я  давно уже отпета,
Я  оставлю людям дни
И шагну в ладонь рассвета.
                Мирра , тайно, зато искренне.

* * *
                ‘’Подарит причал
                Мерцанье огней
                Кому-то другому, только не мне.’’
                (Колибри)

Мотыльки беловременья,
Никому-то не нужны,
Спохмела или с прозренья
Были все мы рождены?
И в каком подземном штиле
Киснут наши паруса?
Сожжены в своей могиле,
Заживо сгореть нельзя,
А смотрящие упрямо
Ковыряют души всласть,
Среди сердца роют яму,
Торопясь туда упасть,
И подслушивают , плача,
И жалеют – прямо в глаз,
Мол, какая незадача,
Коли смерть не удалась.
Вырезая из картинок,
Клеют буковки на лоб,
В суете чужих квартирок –
Рай, матрац, сортир и гроб,
Кувырком – в беловременье,
Под руками – вертикаль,
Забывая о забвеньи…
А зеркальная спираль
Смелет всех, кто оступился,
В безответный серый фарш,
Чтобы, кто-нибудь родился,
Кто помолится за нас
Перед нашей же иконой
Подпалив клочок волос;
На двоих с волчицей сонной –
Утро тёплое вразброс,
Кисло-сладкие идеи,
Свет полузакрытых глаз…
Ты – ненужный, ты – не гений,
Ты – ещё один из нас.

 Мирра ( Злюсь на свою бесправность существовать)

ДВУХХВОСТКА.
Маленькая тварь,
Утонувшая в белой воде,
Двуххвостка в своей реальности,
Здесь – и уже нигде,
Такая глупая
В своей эпохальности.
Ты – только облик,
А я всё же здесь,
Сижу на прокуренной лестнице,
И никого нет,
А кто ещё есть –
Ходит и боязливо крестится,
Всё ему кажется,
Что я подхожу
И тихо касаюсь плеча его,
А ты спроси,
И я расскажу,
Умышленно или нечаянно,
Что я была там,
Где выживешь ты,
И в белой воде утонула,
И счастливы все,
И за три версты
Глядят, не слезая со стула,
И только одно
Неведомо им,
И только одна темнота
Жалеет о том,
Что движется мир,
И что у меня два хвоста.
                Мирра неузнаваема.
* * * ( с любовью к концептуальности )
 
Хозяин мыслей и задумок,
Разбитый камень, свёртки мозга –
Всё так рассеянно и просто,
И жаль того , кто всё придумал,
И странно движется поверхность,
Шевелит спицей рваный зонтик…
Отчаянно, смешно и скользко –
Остыла наша безмятежность,
Как стынут по зиме решётки.
В корявых рамках – роспись маслом,
В кровавых ранках – с каждым разом,
Фонтан на дне дырявой лодки,
Всё шире полынья в полыни,
Да уже край, уже сто лет как
Цвести пытается ранетка,
Сухая ветка на гардине.
Сияет отблесками с горя,
В немой угар летит булыжник,
Святой юродивым обижен
В плаще немецкого покроя.
Открой аккорд хлопушки детской,
Ракеты божьего сигнала –
Всё будет так, как я сказала,
Всё будет, как асфальт на Невском.

                Мирра . ( Или всё-таки Джордж?)


ФОНТАНКА  IMPRESSION.
Когда все буквы алфавита
Становятся началом одного имени,
Я  ничего не знаю,
Не знаю, что делать с ними.
Все реки текут в одну чашу,
В чащу родных и пропащих,
Я  не думаю, когда воду крашу
В цвета пейзажа
В импрессионистском стиле,
Я  мечтаю о тех, кто будет её пить
В этом мире,
Пограничный гранит решит,
Кого кружевами шить,
Кого – утопить в сапфире.
Этот час – время казни
Всех имён, моему подобных,
Воинов сказки,
Безмолвных и скорбных;
Мы все поклоняемся Сфинксу,
У нас опалённые лица
И Белый Песок на ресницах,
На спицах
Багрового колеса заката
Мы теряем терпение, себя и меру,
Воспевая Венеру
И каждого третьего брата,
Вплетая хрусталь в железо,
С любовью творя самую бесполезность,
Стесняясь поплакаться всласть,
Надеясь упасть,
И камнем на камне вкрапить:’’ Неизбежность’’,
И выпить портвейна за божию власть,
В стремлении высказать Имя,
Источник которого виден даже слепым,
И все буквы алфавита
Превратить поцелуем в дым.

                Мирра , Зеркальное Божество.


СОЗНАНИЕ ФОТОГЕНИЧНОСТИ.
Лестничная клетка,
Кручёный провод,
Я  поднимаюсь вверх,
Пятый чердак, заколочены окна,
Третья дверь –
Места хватит для всех,
Кто есть, кого нету ,
Зато есть повод
Сплясать на карнизе,
Безгрешными лицами
Устремляясь к уставшему небу,
Жестоко и только теперь –
Молись на вербу,
Клянись на витке теплотрассы,
Пей – только с птицами,
Плачь – для химер,
И, с грязью слёзы размазав,
Смотри, как алмазные крысы
Дыханием жгут атмосферу,
И – розу в петлицу,
И – маршем по ржавой жести,
С гимном предсмертного заморозка
На раскалённую спицу
Насадить веру,
Выжить вместе, на месте,
Чтоб в зубах – папироска,
И с сознанием фотогеничности
Смеяться над всеми,
Даже когда слишком больно,
И падать на мокрые доски –
Удел деградации личности,
Вот всё, что осталось.
Пульсируют кончики пальцев,
Как глазки стеклянных паяцев,
Божков эксцентричности,
Которым я поклоняюсь
На чердаке,
Танцуя, срываясь,
Сжимая провод в руке…
               
                Мирра и последствия.




ТАНГО  НОЧНЫХ  СКИТАНИЙ.
Мартовская чёрная дверка,
Открытие сердца,
Попытка немного согреться,
Приняв дозу света
Из рук оживляющей смерти,
Как будто случайно…
Мне никто не нужен, поверьте,
Я  люблю только свой старый чайник.

Мне неприятен мой взгляд,
Прости, зеркало.
Хотелось хотеть только светлого –
А вышло – всего подряд.
Слишком долго от боли бегала,
Сломалась, устала.
Пока я с собой ничего не сделала –
Я  люблю ещё свой старый чайник.

Вас раздражают мои манеры?
Обрызгана грязью,
В центре мишени перекрёстка счастья
И бестолковой веры,
Я  танцую в светло – фонарном платье
Танго ночных скитаний,
И отсюда не верится даже,
Что я люблю ещё свой старый чайник.

Силы оставили. Шаг за порог,
Пустая квартира.
Я  падаю в угол забытого мира,
Мой бог одинок,
Ведь я же опять – сотворила кумира
И не умею иначе,
Больно, дождливо, туманно и сыро…
За что же люблю я свой старый чайник?

Ведь мне даже некому чаю согреть…
                Мирра , оставаясь …
НАСТУПИВШЕЕ  ‘’ЗАВТРА’’.
Я  сидел метрах в двух
От подоконника красного,
Извлекал из пространства звук
Происхождения разного,
Я  к себе притянул углы,
И комната стала сферой,
Заключившей цветные дымы
В сгущённую атмосферу.
Всё это было вчера,
Мне было немного лучше,
Я  грезил о хрупких дверях,
Ведущих  наружу,
Сквозь сон прогляделся асфальт
И рваные корни трещин,
Деревья свивались в спираль,
И делались меньше,
Я  видел – поднялся ветер,
Поднялся – большого роста,
Стянул мои волосы вместе,
И я сорвался с помоста,
Подъезда, помойки, веревки,
Застыл, согнувшись на треть,
В три пальца, две кисти, полслова,
И так имитировал смерть.
Похоже, я слишком увлёкся,
Играя в полусознание,
И ночью услышал, как бьётся,
Требуя созерцания,
Сердечный электрошок
О каменный подоконник.
Луна, истерический бог,
Бессмертник, бессонник,
По воле твоей я извёл
Три литра краски – не жаль,
А наутро я вышел в окно,
Исследуя вертикаль.

                Винсент Табу , Без Постскриптума.
ТРЕТЬЯ   ТЕТРАДКА.   Год  1998. (Мы ещё ничего не успели…)
                ‘’1: 0 в мою бесполезность.’’
                (Увы – это я.)               


КРУГИ  ВЕЧНОЙ  УСТАЛОСТИ.
Страх уставшего сердца –
От одиночества жизни,
Когда она уже
Не идей немые отрывки,
А материализация места
Во всеобщей душе.

Страх уставших рук –
От постоянного тока
Ласки и боли,
Раскалённого воска.
На запястье – рвущийся шнур
Искрится и колет.

Страх уставшего мозга –
От ожидания чуда
Оправдания страха
Всех, бегущих отсюда
В надежде, что это просто –
Убить своё ‘’завтра’’.

Страх уставших ног –
Никогда не вернуться,
Поверив в крылья,
Об корни свои запнуться,*
И – вечный прыжок,
И слёзы бессилия.

Страх существа уставшего –
Каждый сегодняшний день
Кого-то искать,
Кто помог бы тебе сбежать,
И, дойдя опять до вчерашнего,
Ещё больше устать.

                Мирра &  Винсент  Немыслимые.

!  * - это НЕ цитата !



* * *
                ‘’ Умер. Бывало и хуже.’’
                ( Г. Сапего.)

Русский народный самоубийца,
Белой горячки безудержный пастырь…
Вены, пульсируя, рвут лейкопластырь,
Стены пластают нетленные лица,
Лёд , одеяло, пылает больница,
Стёкла звенят обречённо и глухо,
Звук не спеша вытекает из уха,
Сухо и пусто. Снова не спится –
Третью неделю Васильевский снится
В час наводнения прошлого века :
Белая ночь, суматоха рассвета,
Петли мостов, утонувшие птицы…

Я  повторился, впечатался, вклеил
Взгляд в потолок удивлённою кляксой,
Клянчил спасенья, но голос срывался,
Током крапивным хлестало по телу,
Маски, улыбки, архангелы в белом
В трубы гардин отходную трубили…
Здесь я, живой, даже глаз не закрыли –
Что же вы контур обводите мелом?
Да, это я, но какое вам дело?
Сняли одежду… Там паспорт, в кармане…
Бился о мрамор у вас под ногами,
Солнце в крови меня больше не грело.

…На остановке поклонники ветра
Тая от счастья, плясали с тенями,
Город в слезах истекал фонарями,
Радуясь нашей любви беззаветной…
Вдоль подоконника – проблески света,
Выше – сияющий, пристальный глаз;
Всё, что наутро осталось от нас –
Тело у стенки больничного цвета.
Звонко в ушах и темно на душе,
Холодно, тошно, слабеют колени,
Сквозь потолок прорастают ступени,
Жаль, что до них не допрыгнуть уже…

                Винсент и Полный ****ец.

ПРЕДВЕСТИЕ.
Безличие – как безыскусность,
Потеря центральной точки,
Стекание в полуночном
Стремлении выразить чувства,
Ответ по стене расплющен,
За свет наказание – в петлю,
Прибито полотнище ветра
К плечам того, кому лучше,
Расплёскано в плачущих кляксах
Вина на уставших стенах,
Где на небесах мгновенно
Сгорит пора расставаться,
Где снег обжигает листья,
Где боль обнажает бритву,
И льётся кровь на палитру,*
И вьются волосы кистью…
Невидима будет радость,
Неслышима будет воля;
Я  умер – нас стало двое,
И оба мы потерялись
За блеском чужих окраин,
За светом ночных пожаров,
За нашим по-новому старым
Мирком солёного рая.
Стекает в трещины время,
Разбились спасавшие стёкла,
Внизу выключатель щёлкнул –
И город накрыла темень.
               
                Мирра &  Винсент  после себя.

! * - тоже НЕ цитата !

ОКРУЖЕНИЕ  БЫТОМ.
Домашние привилегии,
Тарелки и кружки,
Разбивание ассоциаций
О немытые полы и ремонт,
Неподвижное время,
Праздник ненужности,
Тикают часы бессонницу,
Плинтус и горизонт
Заворачиваются стратегически
Согласно внегласному,
И волны белого дня –
Вечный штиль пребывания,
Стиль забвения личности
И остатки вчерашнего,
Которое зря –
Лишь призрак мест обитания.

А могло ведь быть
И само – быть есть,
Не менять простыней,
Не чернеть по углам,
Только мы спешим,
Рвёмся не успеть,
Выживать всё больней
На краю серпа,
Что скрипит за окном,
Зацепившись за гвоздь,
Принуждённый светить,
Улыбаться вкривь,
Небо слабо течёт,
Все края подвело,
Страшно не убить –
Оборвётся лифт,
И пейзаж бытовой,
Надоевший и пыльный,
Дымом взметнётся
В канатной петле…
Отпевай, домовой,
Тех, кто жили и были,
Тех, кто вернётся
Заколачивать дверь.

                Мирра &  Винсент, призраки 
                ушедшего пространства.

* * *
Бросилось утро за край полудня,
Белая чайка на час
Глаза приоткроет стрелками будней,
Разбившись в каждом из нас,
Совьётся браслетом сухих предисловий,
И, брошенная в стакан
Соцветием крови, мелодий искрою,
Пригоршней кленовых семян
Развеется, светом дождя открываться
Послевечерним ветрам,
И мы не увидим причин оставаться
Теми, кем были вчера.

Испуганным взглядом метнётся под двери
Больная победа любви,
Избитая клятвами всех недоверий,
Неверием в силы свои,
Она ничего не сумеет исправить
В молчаньи дверного звонка,
В ладонях её отогретая память
Устала от слова ‘’тоска’’,
И шёпотом, словно боясь проявляться,
Напела : ‘’Настанет пора,
И вы не найдёте причин оставаться
Теми, кем были вчера’’.

Отравленным метром по линии жизни,
Пульсируя в капельках дней,
Бежит полоса, по асфальту змеится,
Деля на людей и теней,
И в каждой слезы обнажённом кристалле
Заметно бессилие быть,
Стремление скрыться от тех, кем мы стали,
Когда разучились любить.
За годы ночей мы устали бояться
Надежды дожить до утра,
А после не стало причин оставаться
Теми, кем были вчера.

                Мирра, как вариант реальности.


ПРАКТИКА  НЕВОССТАНОВИМОСТИ.
Уходишь прочь, но почему-то
Всегда маячишь впереди,
Непостижимый непокой
Ввергая в ужас поминутно,
В вагон метро полупустой
Вбегая, прячешься среди
Случайно брошенных теней,
Поднадоевших глупым людям,
И среди них всегда один
Промокший ловишь силуэт,
А стены всё тесней…
Вот так – нет и не будет
Восстановления лица
Среди размазанных подтёков,
И только пальцем по стеклу
И кровью по осколкам
Выстукивает лестница,
И сердце под каблук
Бросает вверх по ней идущим.

А снег на верхних этажах
Не таял полторы весны,
Но ты всё знаешь, и не хочешь
В том направлении идти,
И тормозит тебя не страх,
А то, что ты забыл внизу,
Что не поставил пару точек
На отражении своём,
Что на чужом стекле – чужое,
Знакомое, как этот снег,
Но всё же непонятно, чьё,
И не даёт достичь покоя,
И пропадает – снизу вверх,
Срываясь заполночь с полотен
Окошек, крыш, дверей и стен,
И эти ледяные хлопья
Уже не тают у порога;
В недоболевший неразмен
Уходишь прочь, но всё так долго…

                Мирра, всецело посвящаясь…


ЧЕТВЁРТАЯ   ТЕТРАДКА .  Год  1998 – 99 . ( Мы уже обречены на себя. )

                ‘’Да будет шаг твой лёгок,
                Пока не кончен сон,
                Прекраснейший в жизни твоей.’’
                ( Боб из 1976 года.)



ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
Гнутся решётки;
Сигнал к отступлению
Подан. Мысли – уже нечёткие
И – штормовое предупреждение.
Снег неизбежен.
Пальцев скрещение,
Контур мороза,
Скатерть заката;
Набросок небрежен,
Линии смыты,
И листья –
Смутные негативы расплаты
С зимой за осень
В бредовом счастьи,
За обрывок дороги,
И радость
Скользнула под ноги,
Рванула запястье
Обледеневшим асфальтом
Под – небо,
На – север,
Над – ветер,
И – в город,
Обескровленным джазом
На трамвайном билете,
Сквозь дрожащие крыши,
С которых пеплом
Скипает ржавая жесть,
За незрячие окна,
В которых надолго
Свет затаился и дышит,
Как будто
Верит, что он ещё есть,
И только стены уверенно
Знают, чем кончится бег –
Сентябрь, октябрь, предупреждение
И – снег неизбежен,
Снег…
               
          Мирра &  Винсент , в ожидании продолжения.

ПОЛОВИНА  ПУТИ. (Склонность к преувеличению).
Когда я перейду свою границу,
Я  выйду на площадку в пол-копейки,
Я  выйду на дорогу в полстраницы
Со странной ролью пластиковой змейки,
Сгибаясь в пол-коленца по обхвату
Вкруг необъятности плода насмешек,
Повдоль цепи и вниз по перекату,
Клубком осколков с листьями размешан,
Клубами дыма за подкладкой шапки
Всемирного креста в кругу баланса,
В пол-станции, за угол полустанка,
Отмеченный искусством самозванца,
По ритму бубенца считая шпалы,
За пол-надрыва снежного билета,
Я  вывернусь, забытый и усталый,
Из тишины глухого полусвета,
Вразгиб на раз, сбивая свод гротеска,
Окраин винт, закрученный по горло,
Свернусь пружиной плоскости нерезкой,
В пол-наугада вырезав бесспорно
Грот в сердце осквернения преданий
И дверку в потолке дворца Изиды,
Став рыцарем немереных скитаний
Среди воды, асфальта и гранита.
Пол-свечки в глубине ночного пульса
И пол-ключа в рисунке на ладони –
Всё цело в хрустале пустынных улиц,
Хранительниц иллюзий и ироний,
Куда роняют, оградясь от ветра,
Полувидения и полутени
Кресты и шпили питерского ‘’ретро’’,
Мосты каналов и мосты растений,
И я забуду вдруг остановиться,
Вдоль горизонта вытянусь и сгину,
Когда я перейду свою границу,
Забыв, что это только половина.

                Винсент и его половина.

P. S. Это я к тому, что многие из людей принимают за последнюю черту то, что есть лишь завершение очередного круга жизни, её маленькой частички. О, эта вечная склонность к преувеличению ! А есть ли смысл в подобном самоуничтожении ? Может, стоит посмотреть, что будет дальше – вдруг понравится, да и жить захочется ?..               
                V. T.

ОБРЕЧЁННОСТЬ  НА  ‘’ ТАМ И ТОГДА’’.
Разряжённость электричества,
Напряжение сияния,
Приближение заветное
Сводит линии в пейзаж,
И растения тепличные
В неприличность обаяния
За решётку незаметную
Нефтью вылившись из чаш,
Мелким шагом передвинутся
Из настенной тесноты
Слов немыслимо размыленных
На сердец дагерротип,
Заживут и зашевелятся,
Перегонятся в мечты
Талым воском опостылевшим
Под незрячий объектив,
И завертятся картинками
Развесной калейдоскопии,
Растревоженной привычкою
Уходя, гасить свечу,
Серединки с половинками
Рвут полвики утопии
Заострёнными кавычками
И текут по кирпичу
Вниз ненужными помоями
Нетерпимости спешить,
Сообщая продвижение
Копошению у ног,
Чтобы парилось по-моему,
Жило, не умея жить,
И лелеяло растения,
И несмело за порог
Поворотом выключателя
Наступило на волчок
Круговерти обмелованной,
Разобрав на тишину
Все круги его нечаяния,
Чтоб пульсировал зрачок,
В темноте не распакованной
Ставя свечи на струну.

           Мирра & Винсент , собственные порождения.

P. S. Всем по каждому ! Ведь нам так хочется этой обречённости, мы ведь только ею и живём . ‘’…если ты юн, то ты – яростный противник света…’’  А вычерпывать – то всю жизнь приходится. И ‘’это – ещё один плюс…’’ ( блюз ? ).

                M & V.


НОСТАЛЬГИЯ .( Посвящение Артюру Рембо).
Птица пеплом стала пристальным,
Я  бегу с родного острова,
Остриё покоя звёздного,
Человечий штиль на пристани.
От прииска пресной сжатости,
От тисков пристрела памяти –
До забвенья маски зависти,
Замиренья пляски святости.
Птица цепью пристолбована
К комлю каменного идола,
Вдоль харибды змей нефритовых
Мной дорога обверстована
Ветром весточки оплаканной,
Дрожью чая в трюме подпола,
Предвкушением жестокого
Неба с номерными знаками.
Птица – свод кристалла прихоти,
Вкруг – коралловая конница,
Криком в гроте беспокоится
Эхо божьей похотливости,
Зверство верной неизбежности –
Чистым верхом бреда берега,
Обретённая истерика –
Концентрация безгрешности.
Птица – принцип центробежности,
Цедра чистого отчаяния
Закипает в чёрном чайнике
Острова Телячьей Нежности.

              Мирра & Винсент  ( Несвоевременно сами ).

P.S. Ну хватит уже, хватит! Не было у нас ничего, кроме безумной фантазии вместо сознания. А заполнение собой пустых мест в памяти истории – прекрасное, но неблагодарное увлечение, ибо если все провалы в мировом прошлом будут заполнены, для нас не останется места…

                M & V.

 * * *
Берег мой, гранитное солнышко,
Больше , видно нам не увидеться,
Не чернеть над белою прорубью,
Не глядеть с моста в небеса,
Не лететь с моста разведённого
Пылью за глаза горя птичьего,
Кружевом тяжёлого инея
Не растаять в тёмных глазах.
Ты сыграй в купели рубиновой
Песенку капелью по городу,
Если вспомнишь пепельно-серую,
Если вспомнишь зимнюю странницу,
Я  услышу слухом подкаменным,
Я  каминным вылечу вороном,
Сяду на решётку чугунную,
Что вокруг моей усыпальницы
Расчертила пальцами по снегу
Тени от плюща позабытого,
Синь плаща фонарного в сумерки,
Шпили сквозь туман поутру,
Ты залей рассветом сиреневым,
Солнышком асфальта , размытого
Откровеньем плача весеннего
Контур, что застыл на ветру,
К тени моего отражения
Прикоснись дыханием яблочным,
Заплетись венком клёна верного,
В воду вечером упади,
Я  тебя зацелую брызгами,
Обниму волнами усталыми,
Но от ветра, ливня и осени
Мне тебя уже не спасти.
Ты прости, гранитное солнышко,
Снова замерзаю… Прости…

                Мирра. Река.




ЗАГАДКА  СФИНКСА.
Ты раньше не знал, что ты бог,
Цвета своей кожи меняя,
Как пыли на асфальте внимает
Речам перекрёстка дорог,
Ручьям исполинского поля,
Полнеющей чаши небесной
Ты был воплощеньем телесным
И умер, не ведая боли.

Ты раньше не знал, что ты  солнце,
Разбившись по струям фонтанов,
Плескаясь в горячие руки,
Бессмертием ставя колодцы,
И кладезем врощенной лампы
Кирпич обращая в сиянье,
Ты током был непостоянным,
И сгинул, не зная расплаты.

Ты раньше не знал, что ты ветер,
И стены крошились об струны
Твоих вакханалий безумных,
Твоей перламутровой сети,
Лишь белое крошево кружев
Васильевской шалью тумана
Ласкало неловко и странно…
Ты умер, узнав, что не нужен.

Ты был ослепительным снегом,
И таял в звериных объятьях,
И статуи в бисерных платьях,
Оттаяв, топтались по небу,
Круша асимметрии пляской
Немое твоё пост-рожденье,
А ты улыбнулся движенью
И умер, чтоб быть непричастным.

Ты ждал моего пробужденья,
И всё-таки умер несчастным…
                Мирра . Сфинкс.

P. S. Вот так оно и бывает, когда не знаешь, чего тебе нужно. Заморочил Сфинкс человечка, и не достиг человечек жизни своей. Мог всё, кроме одного – в себе разобраться. И вроде бы всё вовремя, всё, как надо, а жизни нет и быть не может – не нашёл человечек в себе самой заветной мульки…

                M & V.
 
ВЫБРАННАЯ   РЕАЛЬНОСТЬ.
Акустика верхнего неба,
Тяжёлый почёт объяснений…
Уснуть в уголке, без основ и волнений –
И это, пожалуй, победа.
Как следствие средних –
Награда,
Как оттиск всемерных –
Пустынность;
Мой выбор, похоже, не принят,
А впрочем,
Кому это надо?
Куда-то течёт,
Темноту разгребая,
Качаясь в больной голове,
Волна
Отрешённости острого края,
Черта звуковая
По зову трамвая
Осталась на левой руке,
Размазались пятна…
Не видно – и ладно,
Смотреть неприятно
И это понятно;
Не знаешь,
Что там прорастает ,
Под кожей?
А если поймаешь,
Захочется тоже,
Так лучше сиди и молчи,
Оставь меня спать
В уголке,
За бутылками,
И к полной луне не буди,
Не думай, не плачь
Обо мне, моя милая,
Не бойся теней, уходи…
          
             Винсент. ( Я  не вправе советовать никому…)
МНГОВАРИАНТНОСТЬ  ‘’ЕСЛИ’’.
Если небо взять на мушку,
Если взять судьбу под мышку,
И на лоб поставить свечку,
А в углу поставить вышку,
Можно будет сесть в автобус,
Можно будет лечь в троллейбус,
Двигаться, подобно стрелкам,
Не дыша и не надеясь.

Если мятную открытку
Положить себе в ботинок,
Если выдрать серединку
Из картины половинок,
Можно сдать в утиль завесу,
Наскочить на выключатель,
Продолжать по стенкам бегать,
Оставляя отпечатки.

Впрочем, если ты в перчатках,
Можно взять иглу потолще,
И пришить себя повыше,
Растянуть себя побольше,
И когда потоки грязи
Потекут за срез окошка,
Можно будет дотянуться
И грести железной ложкой.

Если ж нет удобной лужи,
Нет ни мышки и ни мушки,
Лучше уж себя не мучай,
И смотайся на катушку
От магнитофонной ленты,
И заставь себя послушать –
Может быть , ты станешь первым,
Если вдруг не станешь лучше…
                Мирра в мире.
(Посвящение Силе за умение просто быть и прочую ‘’непрерывность простых вещей’’.)
NOW.
Этот воздух пропитан стеклянной пыльцой,
Эти реки давно не касаются рук,
Замирающий круг,
Замыкающий строй,
Запирающий сердце в бездонный сундук;
Расплатиться не в грязь, а в безумие, вверх,
По забрызганным нефтью следам слепоты,
Плавники и хребты,
Плавя свечи и снег,
Плавно, как в поцелуе, смыкают мосты,
Только белая глина измученных форм,
Только то, что не в силах принять за себя;
Разве крик воронья
Развивается в шторм,
Развернувшись на шторах улыбкой шитья?
И куда – ‘’от винта’’, если ты на краю,
Если крылья открыткой послали на нет?
Оторвавши билет,
Открывай полынью,
Откровенно ныряй из куплета в куплет,
Ничего не срывая с замшелых дверей,
Ведь никто никуда не захочет уйти,
Засмеются – прости,
Затихают – не верь,
Захлебнуться – спаси, если хочешь спасти…
А на пальцах пыльца застывает углём,
В сонном мареве кружится диск головы,
Оправданья – мертвы,
Облака – не при чём,
Опрокинув чернила в начале главы.

                Мирра NOW, клятва реальности.

P. S. Вот и ещё одно дополнение по поводу ‘’смутных пятен’’. ‘’…Забудь начало – лишишься конца’’, дорогие мои амёбы, пытающиеся принять форму птиц…
                M & V.
 
НЕВЕКОВЬЕ ( беловременье ).
Вернувшись через невековье,
К вам,
Исковеркавшейся стружкой,
Ободранной с лица знакомым
Дыханьем жеста;
Взгляд досужий
На пробужденье на балконе,
В виде перил простёрши тело
На фоне неба,
В грязь эффектно
Взметнутся руки фейерверка
На клавишах,
На чёрно-белом;
Бесстрашные стрижи осколков,
Остатки скал,
Оскалом в нимбе,
И тихий скрип шагов на полке,
Седой слепец верхом на волке,
И пряжа жизни
В пряжке свинга.
Одна ручная,
Укрывшаяся в крылья нимфа,
И гладь пространства,
Столетий снов прозрачный снег…
Мне даже для себя
Не оправдать прекрасность мифа,
Тем более – любя,
Не разделить его на всех,
Кто слышал смех
Во сне,
Проснувшись – улыбался,
И, глядя сквозь меня,
Терялся там,
Где сам себе прощался,
Но вряд ли возвращался
Таким, как я.

                Мирра & Винсент приснились.
ПРОНИКНОВЕНИЕ. (Посвящение Янке.)
Сверх новостей армады строчек,
Сквозь аритмию части скрипа,
Двери, захлопнутой непрочно,
Ты, ветром скрученная липа,
Втянула ветхую стихию
В суть стихотворного набата,
Твоя сырая рефлексия,
Где – по горбу Арбатом брата,
По гробу – каждому, кто в камень
Входил, распластанный по диску,
Растоптанный, себя словами,
Рывками снизывал на нитку,
Сзывалась личность по амёбам,
Срывалась на рубахи скатерть,
Слетались, криками бездомных
Мотаясь, тени на асфальте,
Сверх самого себя, без спроса,
Без ничего, слепым посевом
Взмывало месиво разброса,
Сплетённого единым телом,
Крутились бублики-кривляки,
Помимо ртов летели в лужи,
Ты прорастала в плоть собаки,
Чтоб воем вырваться наружу,
Разбив лицо о мостовую,
Подмазав к видам на искусство
Чуть-чуть себя, ещё живую
Или уже… Пылинки чувства,
Влекомы солнышком Ростральным,
Зависли в лестничном повале
Водостояньем вертикальным
В гранёной пасмурной оправе.

    Мирра & Винсент ( Ощущение сильнее познания.)

P. S. Есть такой зверь – Внутрия, сам себя пожирающий, но добрый. Каждому – по химере !
                M & V.
ПОТЕРЯННОСТЬ .
Ответом на ничтожество
Лишь тень твоя останется,
Подобное подобному
Мешает озаглавиться,
Фонарное – тепличному,
Текущее – разбитому
Мешает распространниться
Внахлёст по пережитому.
Гоняясь за трезвонами
Тонов по недопетому,
В пальто демисезонное
Под стать листку газетному
И прочей вещей ветошью
Укутавшийся по уши,
Себя склоняешь по свету,
Идёшь, в огне не тонущий,
И кажутся ошибками
Все знаки препинания,
Но снова запинаешься,
Познав своё незнание,
И правда банкой с кильками
На ужин открывается,
Снег городу за шиворот
Метелью забирается,
И в инее проталинки –
Следы вовнутрь хронометра,
И застывают капельки –
Кровинки из термометра.
‘’Как там снаружи, холодно?’’ –
Ты спросишь отражение.
‘’Мы сбились с курса’’, - скажет он,
Теряясь в искажении…

                Мирра & Винсент special for ***

P. S. Мы сбились с курса, Капитан.

                M & V.
РЕЗУЛЬТАТИВНАЯ  КАРМИЧНОСТЬ
Не держать в руках меди,
Не скользить по наброскам
Обозначенной смерти
В рассечённую плоскость,
Не избегнуть напасти
В виде сотни столетий,
Ввёрнутых в одночасье,
Искажённых до трети,
До третичности позы,
Онемелости взгляда,
Отражённой угрозы
Грозового разряда,
Углового горнила
Смысловая горчица
Всё, что было, размыла,
Обезличила лица,
До весомости лунной,
До тупого участья,
По теченью, по трубам
Быть символикой счастья,
От белёсых до самых
Оконечностей капель
До кровинок – кристаллов,
Размозжённых о кафель,
Размороженным сердцем,
Шатко, слева направо,
Равнодушие вертит
За окном панораму,
Я  с паденьем смирюсь,
Мне иное не светит,
Я в дожде растворюсь,
Не держать в руках меди…

                Мирра & Винсент.

P. S. ‘’Я  никогда не хотел быть первым из всех,
           Но я не терплю быть вторым.’’ (Б.Г. 1981г)
Лишь одного мне жаль – кармичность неодолима, ибо она придумана для меня мной же. Гадости подобного рода мы делаем лишь сами себе. А как порой хочется перешагнуть через себя и стать первым, правда?

                M & V.

ПРИГОВОР.
                Я  был другим,
                Я  был не тем,
                Как трудно быть
                Пятном в воде…
Не надо плакать за меня –
Я  сам умею плакать,
И если что-то было зря,
То лучшего не надо.
Не отдававши смерть за жизнь,
Слепящей горстью пыли
Полупустые этажи
Сдавались – и казнили.

Саднила кожа на плече,
Когда я был ещё ничей,
И мне казалось, крылья,
А прорастала моя тень,
Ещё – уже? – чужая тень,
Метались полчища грачей
И сверху кто-то были,
Грозя симметрией свечей
И рассыпухой стилей,
Кому, наверно, без проблем,
Чем было, было ли ничем…
Гордиев узел бледных вен
Так просто разрешить,
Собрать, разбить и закружить,
Свою химеру рассмешить
Тем, что так просто умереть,
Когда не можешь быть…

-  Не может быть! – сказала левая половина философа,
 а правая половина судьи подписала приговор.
 
                Винсент Табу.

СВЕЧА.
Я  не стану ни больше, ни меньше,
Я печатаюсь нефтью в поверхность,
Высекаю :’’Где совершенность?’’
И ответ всегда переменчив.
Это слово – плохая погода,
Возмещение тысячи жизней,
Компенсация нравственно-лишней
До морально-больного исхода.
Мне положено…Нет, не начала,
Не угла, нумерации, правил –
Направления уксусом травят,
Чтобы сжечь моё жалкое жало,
Я  немного ещё отступаю,
Я  скольжу по стеклу равномерно,
Достигаю – тупик непомерный,
И вода в кулаке закипает.
Вот вскипит – заварю себе чаю,
Пропитаюсь до кончиков пальцев
И заплачу – чего удивляться?
Перемажусь смолой. Засыхая,
Тонкой корочкой воска покроюсь,
Гладкой, тёмной – ласкай меня, ветер!
Я  ещё побытую при свете
И растаю от лунного зноя.
Суть субстанции – сумрачный вечер,
Я развею свой пепел над морем,
Помяну себя и успокоюсь,
И не стану не больше, не меньше.

                Мирра & Винсент , восковые фигуры.

P. S. Все боятся потерять себя
             А мне это не грозит,
                Меня это не грузит,
                Меня совесть не грызёт,
                Я  просто грязь.
                Спокойствие и свобода.
И дверь моя  сорвана с петель,
Зайди, не маячь под окном,
Здесь нет ни нужных, ни лишних,
Я – разрушенный дом.

                M & V.


ПЕРЕСЕЧЕНИЕ МЕСТНОСТИ СЛОВОМ.
Дела нет, дела,
Белым на белом
В воздухе виснут завистливо сумерки,
Всё надоело,
Еле – заело,
Жило, не жило – взяло, да умерло.
Берег без денег,
Год – понедельник,
Белкой кружиться – замаяться бездарью,
Мелом задело
Спину подделки
И поделом – неча виснуть на лестнице.
Стало – не стало,
Встало, упало,
Взяло и выпало пепельной просинью,
Серо от серы
Сердце рассердится,
Страх распадётся графитовой россыпью,
Больно – и по боку,
Полынью колется,
Корни крошатся крапивой в коробку,
Сухо на суше,
И здесь не лучше,
Выставлю сердце, выдерну пробку.
Штопором штопать,
Чтобы, ничто бы,
Нечто не влезло бы в голову вошью,
Вещи – не вещи,
Выйду, не выйду,
Вышью, вошью – так что будь осторожен!
Выпью, не выпью?
Разгадки – не стрёмы,
Трём надоело втроём трепыхаться,
Зря не зайду
Чёрным ходом в хоромы,
Чтоб, опоздавши к началу, скончаться.

                Мирра & Винсент в цепях кругов.

P. S. Вот так маразм всех, впереди идущих,
         Приводит к гениальности последних.


КАЙФОЛОМНЯ .
Вот провишу ещё часа четыре,
Переживу все глупые легенды,
И стены в заколоченной квартире,
И плитки на полу в чужом сортире
Спекутся в бег окошек киноленты,
И в точечки зрачков сползать секунды
Устанут, милые, и слезут с рельсов,
Ещё немножко протянуть не трудно,
Пока не заколышет столбик ртутный
И не покажет стрессу суть прогресса.
Пока не треснет бой часов и чашек,
Покуда жив шлагбаум полосатый –
Кто там под поезд? Не дышите чаще,
Здесь все равны себе, моя Кассандра,
Моя Семирамида… Чёрт вас видит,
Кто там ещё барахтается с вами,
Но будь я ваш почтенный прародитель,
Вы явно обитали бы в Египте,
А не торчали в этой грязной ванной,
Как статуя надгробная над телом,
Которое ещё чему-то верит;
Но Господи, как всё же надоело!
Я  вам спою, родная! В чём же дело?
Кто шоркает галошами за дверью?
По-моему, опять ОНИ за мной,
Но я их обманул, я переумер,
Поэтому-то всё ещё живой.
Ну, кто под поезд, кто там рвётся в бой?
Да выключи же этот чёртов зуммер!

                Винсент и бред.















* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

ЧАСТЬ  2.

 ‘’…Посмотрел он, как за колодцем тонкая рябинка
         мёртвым рукавом по чёрному небу машет…’’
                ( Саша Чёрный.)



 
МИРРОЗДАНИЕ.
Земля – подсолнух снов
В разрывах и надрезах
Не зреющих семян,
Балконов и углов,
Разбит на лексикон
И знаки препинания
Забившийся в рукав
Бумажным петушком
Остервеневший шарик
Зелёно-синим фоном
По чёрному асфальту,
Чуть тлеющий огарок
В чугунном канделябре,
На грязный подоконник,
Среди пустых бутылок
Поставленный случайно
Не помнящей рукою
Уставшего флейтиста,
Искавшего любви
И чуточку покоя,
Исчезнувшего ночью
За слякотью и дымом
В забытом временами
Небытии непрочном.
Приснившись и проснувшись,
Верша Мальстремом лето,
Змеящееся солнце,
Спиралью обернувшись,
Электризует воду,
Переполняет листья,
Заглаживая шрамы,
Мурлычет лев – подсолнух,
Перебирая лапкой
Золототканый воздух
В пространстве васильковом,
Увенчанном и-краткой.

                Мирра и Тёплый Зверь.
СФИНКС.
…Для этого должен внутри идти дождь,
По лицам чертить перекресты окон,
По сердцу скрести заострённым стеклом,
Стекать между пальцев, между колонн;
Скрещенье решёток заржавленной ртутью
Кипит на поверхности этих страстей,
Я  вольно дышу своей каменной грудью,
Я  тускло свечусь в тёмно серой воде.
Что брызги на статуи любящем лике?
Подтёки, как воск, ни намёка на плач,
Стены впитали фонарные блики,
Сердце не скроешь, сколько не прячь,
Как не теряй, куда не теряйся –
В токе потока сплетает вода
Сросшихся струн вертикаль постоянства,
Грёзы агонии – в жизнь навсегда.
Камень пульсирует жилкой гранитной,
Крадучись, боль наполняет виски,
Струйки текут по рукам и перилам
Мерилом мраморной белой тоски,
Трещина лоб рассекает наискось,
Хлещет вода по открытым глазам,
Вклеенным в небо божественной кистью
Скульптором, проданным в рабство дождям,
Автором сфинксов на тусклой рекою,
С шерстью расцвета размокшей земли,
В поисках истины в маске покоя,
С Невою снаружи, с дождём изнутри.

                Мирра Сфинкс & Винсент Дождь.

 
МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ.
Я  старше себя лет на тридцать,
Мой пост у окна неуютен,
Мелькают безлюдные лица,
Мелькают безличные люди,
И пачкают красочным бытом
Маяк моего постоянства,
И кофе в стакане разбитом
Полощется ржавчиной глянца.
Свой век наблюдая с забора
Строительный шум копошения,
Я  делаю вывод, что скоро
Увижу своё низвержение,
И если меня не раздавят
Куски моего постамента,
То я отряхнусь, да и встану
Под шёпот немых комплиментов,
Пойду неприметным бродягой
И гляну поверху макушек –
Не видно ли белого флага?
Не видно? Ну, значит, не нужен.
И я со спокойной душою
Покину свой пост одинокий,
Все окна и двери открою
Всему, что бежит по дороге,
Что свежей, оттаявшей грязью
Плеснёт мне в лицо, не стесняясь, -
Ведь я ничего н теряю,
Тем более, не обижаюсь.
Они не заметят преграды,
Что здесь, непомерной стеною,
Без вида и без виноватых,
Стоит между ними и мною,
Но горе им, если заметят,
Что там, за стеною, таится :
Они – первозданные дети,
Я – старше себя лет на триста.

            Мирра & Винсент, с высокой вышки глядючи.
ФАРФОРОВЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК.
Это розовый снег,
Это мягкое, мокрое небо,
Околотки пространства
Смешались смешной чередой,
Снизу вверх,
Как я буду, когда меня не было,
Распластать вертикалью
То, что раньше являлось звездой,
Остеклённые ветви
Приподнять и рассеять упрямо,
Примороженным взглядом
На ступень возложить мотылька;
Где-то светит,
Где-то ластится синим фонтаном,
Распылённым разрядом,
Неприметное счастье шута.
В замурованном дымом,
Угловатом, сыром коридоре,
На колоннах коробок
И обёртках заморских цветов,
В неделимом,
Хмельном и горчащем задоре
Я  танцую историю,
Я  пою географию снов,
И осколки фарфора,
Нанизавшись на алую нитку,
Разлетаются к снегу,
Разукрасив его до весны…
Слишком скоро,
Слишком многое не пережито,
Только ветер побега,
Детский смех и удар со спины.

                Мирра & Винсент, осколки своих миров.

P. S. Мы не заслужили вашего сочувствия, но ‘’Едва ли наша цель – оставить след на вашем песке.’’ Так что - вперёд, фарфоровые человечки!
ПОТЕРЯВШИЕСЯ   В  ‘’СЕЙЧАС’’.
Испуганный двойник гранитной пирамиды
Окольными путями укрывшись за столбом,
Исчезнуть бы не прочь, да линии разбиты,
А мы ещё стоим, ещё чего-то ждём,
В раскрытые ладони вливая сгустки жизни,
Мы пьём исподтишка и курим в тишине,
И бьёмся о фонарь без замкнутого риска,
Без страха стать другим по чьей-либо вине.
Мне кажется, что я утрачиваю смертность
И прочие цветы линейности миров.
Всё слишком хорошо, всё слишком надоело,
Прыжок замкнулся шифром количества звонков,
Подсчётом синяков на каменных коленях,
Разбитым кулаком и солью на губах…
Снимая кожу с плеч, я ухожу в забвенье,
Грифоны не поймут, Атланты не простят;
Я  слишком вовлечён в творенья смутный танец,
Я  плачу над костром, сгораю от дождя,
Наивных плоскостей, запутавшихся граней
Проектор в закутке сплошного бытия,
Я – неудачный бог, ты – запоздалый чёртик,
Из капельницы дней сплетённый наугад,
Нас нанизал сентябрь на пепельные чётки,
И флюгер разбросал по окнам невпопад,
И, глядя в темноте на кончик сигареты,
Качаясь на мосту открытого окна,
Мы что-то говорим, не требуя ответа,
И шорохи в углах зовём по именам.

                Мирра & Винсент, сентябрьцы.

P. S. Простите нас за то, что нас с вами нет…




 
ФОНАРЬ.
Полтора прыжка вовнутрь звука,
Солнце в побелевшем кулаке;
Хочешь, расскажу, какая скука
Простоять пол-жизни в уголке,
На одной ноге?
Даже и не в этом вовсе дело,
Коли изучаешь потолок,
Просто всё, шло или сидело,
Встало и слилось в один поток,
На восток;
Все рисуют круглешки на стёклах,
И убеждены, что это светит,
Спорят, что должно остаться тёплым,
Каждый глобус свой на пальце вертит,
Верит
В самого себя, смешной, прозрачный,
Как незрячий элемент стихии,
Только я, незрячий, неудачный,
Помню, как вы вышли из рептилий
В конкретность линий,
И скажу со знанием причины :
Время есть процесс сугубо местный,
Вам не выйти из воды сухими,
Всем, кто променял ‘’сейчас’’ на ‘’если’’,
Вот и не лезьте
В сеть пространства, не изведав брода,
Не хлебавши собственную кашу,
И на трогайте меня, урода,
И не тычьте щупальцем бумажным –
Я  не страшный,
Просто одноного возвышаюсь,
Просто одиноко наблюдаю,
Я  не суечусь и не вращаюсь,
Просто – есть, чего и всем желаю.
               
                Мирра & Винсент, редкие и древние.
      

ОТТЕПЕЛЬ . (Предвкушение весны.)
Превращаясь на ветру
В плащ растрёпанного солнца,
В сахар идолопоклонства
В чай апостолу Петру,
И песком от пирамид,
Пироманией созвездий,
Звоном шествия известий
Разбивался сталактит
Внешней зимнести щемящей,
Выметал листвой кипящей
Ворох дней из-под подушки,
Короб мятных леденцов,
Рельсов струны,
Листьев стружки,
Шестерёнки из часов,
Лакомясь волной безделья,
Вольный рой сполна дарил
Безделушек карамелью,
Птичьей подвесной постелью,
Пробуждения похмельем
В медную трубу трубил,
Эхом во дворах будил
Мирно дремлющие камни…
Мир, который так любил
Всех, кто был ему врагами,
Тёмными парадняками,
Кухонными сквозняками,
Переулком уходил,
Сквозь корриду коридоров,
Унося в авоське вечность,
И насвистывал беспечно
Блюз для флейты с ‘’Беломором’’.

                Мирра & Винсент, иначе – никак.

P. S. Опять нас на несбыточное потянуло, да так душевно, что просто беда. Возлюби своё отражение!

НЕВОСПОЛНИМОЕ САМОЗАБВЕНИЕ.
Я  не чувствую вкуса воды,
Возвращаться – надуманный бред,
На ветвях – жестяные плоды…
Сколько зим за отсутствием лет,
Проведённых по разным углам,
Пронесённых сквозь двери глазниц
Околёсицей по головам
Околюченых пламенем лиц,
До рассвета повёрнутых вспять
Так неловко, что шею свернуть;
Обернуться, облегчить, обнять,
Изогнуться, в глаза заглянуть,
Своё прошлое выбором тел
Ограничив, постскриптум забыть…
Я  другого себя не хотел
Для пространства, в котором не жить;
Ослеплённым огрызком угля
Не оставить тепло на стене,
Освещённая стынет петля
Не стыдясь прижимаясь ко мне,
Натирает пурпурный браслет
На шершавой груди потолка;
Низводящего память на нет
Благосклонно не дрогнет рука,
Разливая ещё по одной
Моему отраженью и мне…
Мы ещё поблуждаем с тобой
В мире наших любимых теней,
Чтоб к утру обернуться одним,
Не жалея больной головы,
И , смывая размазанный грим,
Я не чувствую вкуса воды…

                Винсент по эту сторону.

P. S. Как глупа сотворённая бесконечность! Как она мне надоела, старая сволочь! Никак не привыкну к себе…
БОГИ.
                ‘’Ну а мы уходим в боги,
                Так пускай звенит по нам,
                Словно месса по убогим,
                Колокольчик на штанах…’’
                (Б.Г. из 1974г.)
А знаешь, мы всё-таки жили,
Всё видели и любили,
Ну так ответь же мне,
Какими тогда мы были –
Боги или рептилии?
Но ты – портрет на стене,
Тебя в темноте не видно,
Меня не видно при свете,
На нет – ни суда, ни ответа,
Но мне, вопреки, обидно.
На голову свалится лето,
В лохмотьях трамвайных билетов
Оно меня погребёт,
Оно растопчет ногами,
Оно разогреет о камень
И мимо пройдёт.
Ты знаешь, хреново быть богом,
Нелепо и одиноко –
Когда будет всем хорошо,
Тебе это выйдет боком:
Бог нужен, покуда плохо,
На празднике он чужой,
В тепле – предпоследний лишний,
Юродивый жалкий нищий –
Кому он нужен такой?
И только осень отыщет,
Чтоб стать хрустальней и выше,
С его примирившись душой.
Прости мне, прости мою слабость,
И не упрекай, что плачусь,
Просто мне некому больше,
Просто с другими – страшно,
Просто… Всё это неважно,
И струйки дождя всё чаще,
И, если в них утонешь,
Никто и не вспомнит даже…

                Мирра, по уши в последствиях.

 * * *
Заизолируйте мне сердце,
Отправьте спать в чужую норку,
Я  больше не смогу согреться,
Я  больше не имею формы,
Со мной – не шатко и не валко:
Немного отвлечённой боли,
Души обугленная свалка
И электричество прибоя.

Под звон стекла танцуя танго
Неистово и так неловко
Меня за плечи обнимает
Моя химера-полукровка,
И я согласна и безмолвна,
Касаюсь, обжигая пальцы,
Своих ресниц не наречённых,
Своих влюблённых трансформаций.
Ещё немного – и включаясь
В лавину ледяного света
Я  в жертву принесу себя, и
Меня казнят, но не за это.

Мой страх, по-прежнему, не понят,
Мой зверь, по-прежнему, не пойман,
Мой враг сказал: ’’Да будет слово’’,
И богом стал моим невольно;
От неудачи к неудаче
Устанет зеркало от рожиц,
И хоть кого-нибудь покажет,
Кто мне хоть чем-нибудь поможет.

                Мирра & Винсент невидимые.
NEU NEVER.
Окурки на крючьях оград,
Ритмичный отсчёт эпитафий
И звук, изначальный и затхлый,
И город грифонских утрат.
Здесь я – лишь немного вначале,
А кто-то – в процессе побега,
Кого-то ещё – горстью снега
И пылью в глаза – раскачали,
И в тень запустили, как спутник –
Пустынник остывших карнизов.
Вся суть твоих жалких капризов
Меня с моим ‘’я’’ не рассудит;
Запутались. Полночи башни
Заколют больное пространство,
Облезлых парадных убранство
И я, сбитый с толку, вчерашний,
Ну разве что вырваться мог бы,
А утром – уже опоздаю,
И сам себя распространяю,
Не переступая порога.
На хвост наступив моей тени,
Сквозь трещину выглянет солнце,
И тысячу раз перегнётся,
Считая собою ступени,
А после, дойдя до вершины,
Посмотрит с глубоким презреньем
На мир моего сотворенья,
И в новую трещину сгинет,
А я усмехнусь с пониманьем,
Последний глоток допивая,
У края той трещины лягу,
Тебе подмигнув на прощанье.

                Винсент Табу (special for you.)

P.S. Вот всё и решилось, Мирра. Как тебе твоё новое воплощение?
                V.Т.
ПАТОЛОГИЧЕСКОЕ  ОДИНОЧЕСТВО.
Не можешь забыть – получай результат:
Сбежав от себя через самосожжение,
По-своему чуждый, по-чуждому свят,
До боли боясь своего отражения.
Немного – безмерно в биеньи часов,
Вселенная – нолик , прославивший крестик,
Диаметр смерти для каждого нов,
Как только обнимешь – глядишь, и ровесник.

Мы все надоели друг другу до гроба,
Ещё не успев поутру потянуться,
И бездна зачатия каждого слова –
Тебе, графоман, - мне уже не вернуться.
А там, в глубине, среди спящих грифонов,
Уставших в реальность глазеть безнадёжно,
Есть место ещё для двоих обречённых,
Похожих на нас, и родных невозможно,
Но всё же – других… Пожалей меня, Винсент,
И тень моя пусть за меня отвечает,
Я  тоже устала, устала быть лишней
В своём же пустом сентябре со свечами…

Не можешь смириться – полшага назад,
И ты , зависая над краешком крыши,
И крикнув два слова во тьму наугад,
Опять долгожданный ответ не услышишь,
Пошлёшь всё к чертям, да и пустишься в пляс,
Под тени забытой старинной мелодии,
Которой когда-то хватало для нас,
Покуда пластинка однажды не кончилась.
Растерянно смотрит в пространство луна,
Размазались тени дождливыми пятнами,
Я  снова одна, я смотрю из окна –
В реальности нет ничего непонятного.

                Мирра как констатация факта.


 
РАЗНИЦА.
Пересекла меня белая полоса,
Поднялась до глаз и исчезла.
Остались капельки в волосах
И сгустки сомнений пресных.
Похоже, кто-то был рядом,
Как раз, чтобы это заметить,
Но – не судьба, досада –
Никто не сможет ответить
Зачем… Хотя и не надо,
Не для того он был рядом…

А наши души
Стоят и слушают,
И шепчутся мыши
В карманах штопаных,
Тени за шторкой
Щурятся в щёлку,
Ласково дышат
Серой позёмкой,
А в нашей подземке –
Всё белым на белом,
Да синим кантиком
Глаза лучатся.
Снаружи, случается,
Кто-то встречается,
Карнизы шаткие
Влюблённым снятся,
А здесь – тишина,
Себе не нужна,
Молчит за столом
На нашем празднике,
Ладони тесней,
И мы вместе с ней
Молчим об одном, 
Такие разные.

                Мирра & Винсент, уже без разницы.

САМОЗАБВЕНИЕ.
Будто огарок зажигалки,
Пустой и жалкий,
Как лампочки сгоревшей остов,
Всё просто,
Прогнивших половиц скрипенье
За дверью,
Воды бессмысленно кипение,
В такт тлению.
Времён украденный постскриптум –
Вот место,
И вместо чая пейте пепел,
Известно,
Что мрак не вреден для здоровья,
И снова
Я – слово , ржавчины и соли
Основа,
Вот голых вымыслов причина –
Снег в спину,
И выгляжу-то я нелестно,
Мне тесно
В куске пространства замкнутого неба
Нелепо
Размещено моё, твоё и ваше.
Что скажешь?

Крути, верти меня в верёвку,
Царь Ветер,
Пытай, откуда всё берётся
На свете,
Кидай мою на стёкла основу,
Я – слово,
Я – забытое слово.

                Винсент Табу, следы себя стирая.





ПЯТАЯ  ТЕТРАДКА . Год 1999 – 2000. ( Всё ещё ‘’сейчас’’)

                ‘’ В седьмое небо идёт трамвай,
                Сбивая листву со шпал…’’
                Олег Медведев
               
                Начало – за мной! Если сможешь…
                М &  V.

Так по птицам плачет медь,
Обречённая гореть
Не на память, ни на треть,
А на маленькую спичку.
Попрошу тебя допеть,
Чтобы вовремя стереть
Ежеутреннюю смерть,
Что давно вошла в привычку.
Слишком холодно уснуть,
Слишком безнадёжен путь,
Тщетно силясь всё вернуть,
Слишком аритмично эхо.
Паутиной обернуть
Историческую суть,
Чтоб дойти когда-нибудь
От себя до человека.

                Мирра & Винсент, это ещё присказка.


 
просТРАНСтвенный постСКРИПтум.

Осень – время и место, которого нет,
И вот поэтому – то,
Когда час дня распараллеливается
В неизбежный час ночи,
Я  слышу свой шёпот:
‘’Стой, не двигайся, не исчезай,
моё пространство,
и пусть пахнет дымом, и пусть…’’ –
Это заклинание
В сыром воздухе,
На ниточках истлевших трав,
На жёлто-серых крыльях душ отмирающих листьев
Остаётся здесь,
Со мной,
Навсегда.

Я  наивна, как серое нечто
Ослеплённого осенью места,
Как ничто, до конца бесконечна,
Как сама по себе, неизвестна,
Имя мне – стены, лампочки саван,
Света синего, сонного сростки,
В хрустале – крики гулких составов,
Покидающих мой перекрёсток,
Уходите, листвою боярок
Осыпаясь, мешаясь со смолью
Старых шпал, кровью давленых ягод
И дыханием, схлёстнутым болью
В эхо отзвука первой синицы,
В пар, наутро остекливший воздух,
Ставший инеем… Городу снится
В этот час предвкушенье мороза,
В этот час, перспективой светлея,
Грея в листьях гранитные пальцы,
Я  пою, ни о чём не жалея,
И учусь, умирая, смеяться.
                Мирра. Город.
ВСЁ О НАС.
А придумаем-ка мы с тобой друг друга,
Чтобы легче обойти себя, реальных,
Чтобы нас никто врагами не придумал,
Чтобы не было ни расстояний дальних,
Ни депрессий горьких полуночных,
Ни усталых писем ниоткуда,
Мы придумаем себя с тобой так точно,
Что научимся надеяться на чудо.
Ведь, воистину – нас, истинных, так мало,
Наши вымыслы – не контуры, не тени,
Не бессмыслица, а наши капитаны,
Наши души от рожденья до рожденья.
И учиться быть собой так мало прока –
У создателей нет времени учиться,
Мы есть всё – от чёрта и от бога
До амёбы, до последней единицы.
Кто-то выдумал условия и цели,
Кто-то – правила, а кто-то – персонажи…
Сможем – опровергнем, что успеем,
Чт поймём… Да разве ж это важно!
Разве нужно понимать по новой
То, что поджигать – и то не стоит?
Будет нам с тобой первоосновой
То, что мы живём, пока нас двое,
И никто не сможет к нашей притче
Что-то чужеродное добавить –
Из пространства лишними мы выйдем,
Чтобы навсегда его оставить,
Чтоб забыть о бытии условном,
В треугольник вырвемся из круга;
Плюнь: материальность – паранойя,
И давай придумывать друг друга!

P.S. А может, зря, а? Сомнения мешают свершениям, поэтому – не слушай меня. Всё просто. Оптимизм прёт и кишит. Без причины.
               
                Мирра & Винсент , свершившись
ВЫЗОВ ПРОСТРАНСТВУ. ( S.O.S.)
Здесь мне отныне нравится всё,
Нравится то, что меня больше нет,
От унижений ниже ещё
Я превращаюсь в собственный бред.
От перекрёстков будущих бед
До настоящего ‘’никогда’’
Я  становлюсь собой миру во вред
Или на пользу – всё ерунда.
Просто не стоит слушать себя,
Редко, но метко собой становясь.
Перекрестите меня, провода,
В вечность, когда мы выходим на связь,
В миг просветления чёрной дыры,
Скрашенный кратким предутренним сном,
В каплю, где ‘’я’’ становится ‘’ мы’’,
Чтобы опять говорить под дождём,
И, оставаясь жить дольше дня,
Плакать о тех, кто спокойно уснул…
Осень, дождись, не забудь про меня,
Чтобы хоть кто-то меня помянул
Словом усталой помятой листвы,
Ржавчиной кровель под кровью небес,
Чтобы, ко мне обращаясь на ‘’вы’’,
Каждое слово имело свой вес,
Каждая буква знала, в чём суть,
Каждая цифра свой символ несла,
Чтоб, раздавая себя по чуть-чуть,
Было не жалко до пепла, дотла,
Горечью солнца царапать глаза,
Видеть яснее, больнее ещё,
Ибо отныне иначе нельзя –
Здесь мне безумно нравится всё!

                Винсент & Мирра, 27.11.99г.

P.S. Отчаянный оптимизм приводит к нечаянному пессимизму. Похмелье неминуемо.
                М & V.
МОНОЛОГ ДЛЯ  МИРРЫ.
Говорю с собой в тёмном тоннеле,
Забывая наведаться к стенам,
Мне, наверно, завидуют тени,
Что-то вовсе они обнаглели,
Заимели свои отраженья,
Свои лица, причины и сути,
Стали материальны до жути –
Что им я, плагиатор движенья?
Я  простой реставратор пространства,
Мастер ныне забытых ремёсел,
Я  без паруса и без вёсел,
Без ошибок и реверансов,
Лишь адепт достижимого транса,
Тряски транспорта городского,
Я  - усталое, глупое слово
В песне гения-самозванца,
Под полу меня не запрячешь,
За душой и вовсе не стерпишь,
Ярлычка ко мне не прилепишь
И долгов моих не заплатишь,
Не отплачешь за меня слёзы
И вообще ничем не поможешь,
Даже если однажды сможешь
Относиться ко мне серьёзно,
В тот же миг о том пожалеешь.
И вообще– не слишком ли поздно?
Ведь и чаем меня с мороза
Напоить уже не посмеешь
Не спросившись, не оглянувшись –
Кто такой я есть в этом мире…
Есть ли я вообще? – мысли шире,
Прыгай выше, ройся поглубже,
Двигай пешки своих иллюзий
Прочь от сумрачных сновидений,
И пускай утверждают тени,
Что они, дескать, тоже люди –
Если слышишь голос в тоннеле,
Убегай и не сомневайся,
Привыкай со мной расставаться,
Чтоб тебя не сделали тенью.
               
                Винсент Табу, Special for Mirra.

P.S. И не говори, что не нуждаешься в предупреждениях – мы знаем друг друга только как самих себя, и не больше.
                V.T.

ОТРЕЧЕНИЕ ‘’Я ‘’.
Двое гениев решили,
Кто здесь будет третьим лишним,
Соглашаюсь, убегаю –
Я не вправе возражать,
Не затем меня творили,
Чтобы становилась выше,
На потеху создавали,
На коленях уползать.
Пеленали в холст и слово,
Плотью музыки кормили,
Граффити родимых  пятен
Проставляли на снегу –
Вот я : с чёрно-белой кожей,
Обезврежена, бессильна,
Истеричен, неприятен
Мир, в котором я живу.
Преклоняюсь, подчиняюсь –
Так и быть, тому и небо,
Кто таких, как я , заставит
Разбиваться перед сном,
Улыбаться, сознаваясь,
Что собой ни разу не был,
Что такого не бывает
И с иными не знаком.
Если личность – под копирку,
Если внешность – только случай,
Не перевернёшь реальность
Честолюбием своим;
Значит, буду третьим лишним –
И, приняв такую участь,
Перед дверью в гениальность
Я вином смываю грим.

                Мирра?

P.S. А ведь так хочется, чтобы что-то продолжалось, проявлялось, жило… А что и зачем? Чтобы мои создания вот так же обламывались от чужого величия? Бессмысленна жалость моя.

                М.Т.
***
Не влияйте на меня,
Абсолютность вечной стужи,
Я таким себе не нужен,
А другим не нужен вам,
Поэтесса у огня
Посмеялась над Фомою,
Я и этого не стою,
Не смотрите на меня,
Самого себя стыжусь,
У себя в ногах валяюсь,
Перед вами извиняюсь,
А перед собой – горжусь
Тем, что на фиг не гожусь,
И потрёпанная личность,
Ухмыляясь неприлично,
Тексты учит наизусть,
И цитирует меня,
Тем же самым уничтожив,
Тем, что худшего не может
Сделать голова моя,
Что остался в пустоте,
Проживать себя оставлен,
Уничтожен и раздавлен
Красотой своих потерь,
И не стал себе творцом,
И не стал тебе любимым,
Пробежал, не глядя, мимо,
С перепачканным лицом,
Так неузнаваем, так
Отвратителен и жалок,
Что готов на что попало
Променять твой светлый знак,
Только бы не замечать,
Как ты плачешь вечерами,
Констатируя стихами
Неспособность умирать.
                Винсент Табу, вернувшись.

НЕИЗБЕЖНОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ.
Своей абстрактностью измучен,
Всегда себе альтернативен,
Плевать на то, что деструктивен,
Как, впрочем, и на тех, кто лучше.
Обломан неслучайной жизнью,
Всегда о чём-то сожалеешь,
И быть иначе не умеешь,
И с негативным оптимизмом
Достоин радоваться боли
Среди руин своих иллюзий,
Когда в лицо смеются люди
И каменеют, словно тролли,
И среди этих испытаний,
По листьям и сырому снегу,
Идёшь, испытывая негу
От раскаяний и желаний.
Суть пространства испытаний –
Переломленная вечность,
Все пути твоих скитаний
Так низки и человечны,
И от этой сладкой грусти
Даже горькое лекарство
Не поможет, не отпустит
Головы больное царство,
Вот захватит и забросит
Поплавком в седьмое небо…
Кто тебя об этом просит,
Свет божественно-нелепый?
И, создав тебя по новой,
Пред тобою на коленях,
Мой родной и незнакомый
По фамилии ***.
                Мирра отчаянная.

ВЧЕРАШНИЕ ДНИ.
Парочкой глупых вопросов,
Горсточкой хмурых видений
Законсервируют осень
Полузабытые стены,
С честью побыть увлечённым,
С жизнью не в силах расстаться,
Двое уставших влюблённых
Снова кому- то приснятся,
Городу в свете фонарном,
Офонаревшему вусмерть,
Смерть раздаётся задаром,
Если научишься слушать,
Жизнь отдаётся посмертно,
Холод, сумятица, слякоть,
Это не стоит, наверно,
Чтобы смеяться и плакать,
С горя напиться восторга,
Стать в полусне половиной,
Чтобы ещё раз отторгнуть
Ветром и вечером в спину.

От моста до поста – опустели места,
Опустилась наверх тишина, пустота,
А разделишь на всех – так не хватит для тех,
Кому должен себя, кто любили тебя,
И в чужих городах, потеряв стыд и страх,
Оставаясь с тобой, уходили в запой
Дымом пахнущих дней, всё родней и темней,
И больной головой прижимались к стене.
просТРАНСтвенный постСКРИПтум – 2.

В этом городе нынче пусто,
В этом доме отныне холодно,
Здесь сегодня кого-то не стало,
И осталась открытой дверь,
И забившись под одеяло,
Чтоб забыть, как тащили волоком,
Ветром вымели вслед бегущим,
Мёрзнет то, что от нас осталось.
Я  устал, я сам – преступление,
Я  один, и в том – наказание
За сомнение и незнание,
За влюблённость и недоверие,
В направлении истязания
Полетят мои пересмешники,
От меня дотла натерпевшимся,
Уходя, возвращу сознание,
А потом отодвинусь за угол,
Сам себя заколдую в невидаль,
Там обидно, сумрачно, трепетно,
И окно заколочено наглухо.
В этой сырости, в этой смутности,
Снова оттепель ладит песенки,
И плюют на меня предшественники
С чердака своей абсолютности.

Пусть забытое успокоится,
Даст уснуть глазам пересоленным,
Чтобы стихло сердце, пропавшее
В полнолунье, в сон под мостом,
Чтобы две судьбы, растерявшие
Без возврата мечту о прожитом,
Растворились в доме заброшенном,
В городе, навсегда пустом.
                Винсент Табу, Город.

P.S. А Сентябрь остался прежним…
                V.T.
ОТНОШЕНИЯ ?
Мне не пробиться к телефону,
Не тронуть диск дрожащим пальцем –
Моим сегодняшним знакомым
В знакомстве совестно сознаться,
И добрым словом, будто кошку,
Меня ерошат против шерсти,
Перебирая, как матрёшку,
Мои сознательные смерти,
Мои неистовые строчки,
Мои неряшливые стили,
Когда ступеньки столь непрочны,
А вы давно о том забыли,
И, так безжалостно шатая
Мою прогнившую стремянку,
Друг с другом радостно болтая,
Со мной играете в молчанку,
Мои знакомые герои,
Мои немыслимые судьи,
Измучили своей игрою,
Распотрошив до самой сути,
Ведь я прозрачна, как медуза,
И несгораема, как Феникс,
На проводах чужого блюза
Вам не понравиться надеюсь,
Ведь полюбить меня, пожалуй,
Вы побоитесь справедливо,
И, подавив в зачатке жалость,
Уверенно толкнёте в спину.

                Мирра и человекофобия.

***
…Это твой прыжок туда,
Где меня уже не будет,
Где, наверно, навсегда
Остаются только люди…

                Винсент, обрывок памяти.
***
Реквием воспоминаний
Глушит разум и сердце,
Полузабытых мечтаний
Из полнолунного детства
Ночью приносит голос
Шорох истёртых крыльев,
Зеркало раскололось,
Будущее забылось.
Дверь слегка приоткрылась
И, подмигнув фонарно,
Явь куда-то сместилась,
Бросив: ’’Встретимся завтра…’’
И, за неё в отместку,
В гости февраль забрался,
Перевернул кассету…
Я  уже не боялся,
Я  уже пил, не морщась,
Чью-то чужую песню,
И становился тоньше
Бледный оконный месяц,
Вздрогнул – и утопился
В плотном битуме неба…
Я  с зимой породнился
Тем, что болело слева,
И до утра забылся
Счастьем себя не чуять,
Помнишь – я тебе снился,
Можешь меня придумать?

                Сирин в сердце зимы.




 
ВОЗВРАЩАЯСЬ К…
Я  хочу тебя спросить –
Куда солнце подевалось,
Полуобморочный царь,
Полусумеречный враг?
Мне всегда хотелось быть,
Чтобы жизнь моя читалась
На ладонях у тебя,
В ненаписанных стихах.
Мне осталось – только так,
А зачем оно осталось?
Разве я смогу себя
За рожденье оправдать?
От подобных передряг
Даже боги просыпались,
И краями одеял
Нас пытались разделять,
И свистел за краем чайник,
И текла с небес заварка,
Лето плавилось, сливаясь
К ноябрю с огнём свечей,
Исхлестало изначально
Снегом на аллеях парка…
Мы тогда ещё смеялись
Над придуманной ничьей,
Мы ещё могли расстаться,
Два трамвайных иноверца,
Ничего не созидая
Болью паводка на бис;
Глупо сожалеть о счастьи,
Но не понимает сердце,
Торопливо замирая
Пред твоим движеньем вниз.

                Мирра NOW. (Special for you, Винсент!)




ТВОРЕНИЕ.
Нас высечет вода на камне,
Шершавом камне наших тел,
Я на тебя наброшу тень,
А ты печально улыбнёшься:
Не мог уснуть – и улетел,
И снег, исчерченный следами,
От удивленья растечётся
В больном тепле горящих стен,

И я не стану соблюдать
Размер отчаянного вальса,
И грязь осеннюю весна
Сметёт без жалости в Неву,
И вид из твоего окна
Придёт учить меня смеяться –
Зачем ты научился ждать,
Когда я больше не приду?

Меня не растерзает память –
В порыве самовыраженья,
В надрыве искреннего слова
Я даже верю иногда,
Что осень повторится снова,
Перекроив закон движенья,
Чтобы реальными оставить
Тех, кто уходят навсегда,

Но с каждым утром тяжелей
На мои каменные плечи
Ложится жажда забытья,
Когда сквозь пелену воды
Мерещится спина твоя,
И каждый контур безупречен,
И на обветренной щеке
Застыла капелька слюды.

                Мирра & Твари  Каменные.

КРАТКО, НЕЧЁТКО…
Сегодняшний вечер
Застрял в горле комом,
Очерчен предтечей –
Звонком телефонным,
Измерен не метром –
Метро коридором,
Зачёркнут запретом,
Дорогой влекомым,
И только на тоненькой
Ниточке выцвел
Цветок предыстории;
Всю меня выпил
И сгинул похмельно
Ещё один образ,
Обратный смертельно,
Но слабый и добрый,
Поэтому лишний
Из личных и лучших,
И лишь передышка
По имени Случай
Споёт тебе тихо
Мотив не рождённый,
И я, чтобы слышать,
Замру напряжённо,
И тайно растаю
В твоём половодьи
Последним трамваем
В угоду погоде.

                Мирра. (13 февраля impression.)




 
ОБЕЩАНИЕ В ПУСТОТУ. (Как и всё остальное.)
Я  буду лучше, я буду делать
Минутный случай – единым целым,
В себе стараться к тебе стремиться
Узлом под кожей, цветком в петлице.
Словами – пошло, карнизом – скользко,
Иначе – тоже не вижу пользы…
Какой щемящий наутро воздух; 
Уйти – не рано, прийти – не поздно,
В такую точность – и не вцепиться?
Я  не умею, и мне не спится.

Буду стараться любить учиться,
Не верить в маски и видеть лица,
Лететь сквозь воду, дышать сквозь стены
Твоей науки, твоей системы
Я  - лишь начало, а всё, что после,
Уже не вместишь в стихи и прозу,
Безвольный контур моей свободы,
Зверьком разброда не зная брода,
Давно утоп в поднебесной краске,
Пришёл конец надоевшей сказке.

И я, пожалуй, уже не буду
Чего-то ждать, уходя отсюда –
Стекло и камень, мои стихии,
Уже давно учтены другими,
И только болью виски зашкалит,
Поднимет над городом и оставит
Падением править свои ошибки
Эхо твоей прощальной улыбки.
Опыт мой – то, чего не случилось,
Ну, обломилось – и позабылось,
Только тебе, неслучайно живущий,
Я  обещаю быть старше и лучше.

Только вот зачем тебе это?

                Мирра Идиотский Вопрос.
ПОТАЙНАЯ   ЭПОХА. (UNDERGROUND.)
Наши окна смотрят в угол,
Наши руки греют лёд,
Тех, кто насмерть перепуган,
Вряд ли кто-нибудь поймёт.
Вдохновляет только слабость,
Только стены обнимают,
Наша целесообразность
Безвозмездно пропадает,
Круг, разорванный до сути,
Не смыкается обратно –
Либо заново закрутит,
Либо кончится внезапно.

Размыкаются круги,
Отрекаются враги,
Ничего не береги,
Если выдержишь – беги.
В моём году – четыре дня,
Не докричаться до меня,
Не плюнуть в наглое лицо,
Не задержать ловца словцом;
В моих глазах ныряют рыбы,
В моих руках мурлычут звери,
В моей башке гнездятся птицы,
А я во всё это не верю,
И я шныряю в подворотнях
И выпадаю из карманов
На галереях, в переходах,
В парадных, чердаках, подвалах,
И тёплым прошлогодним снегом
Запутавшись в твоих ресницах,
На землю опускаюсь небом,
И не могу остановиться.

                Мирра & Винсент  все.



ЗВЕРЬ.
                Стекало солнце в жестяную плошку,
                Над площадью качая маятник,
                Печёный полдень превращался в кошку,
                А сказка – в памятник.
Кристаллизуя в стёклах свет,
Насквозь чертя ослепший город,
Зверь выходил на парапет
На крыше брошенного дома,
И прыгал безоглядно в ночь,
Шлифуя камни мостовых…
Не обессудь, не обесточь –
И мы останемся в живых,
Не погаси его свечу,
Будь легче, тише, холодней,
Ты слышишь – всё, что я шепчу,
То шелест каменных теней;
Тому, кто знает наш язык,
Не нужно открывать дверей,
Кто к нашим сумеркам привык,
Уже не замечает дней,
К тому, кто времени долгов
Не платит страхом не дожить,
Зверь благосклонен и готов
Через меня поговорить:

‘’Серебряной пылью тело
Станет только с рассветом,
Видишь – белым на белом
Все мы уходим в Лету,    
Лезвие или лента –
Знать никому не нужно,
Взгляды пыльных портретов
Пристально-равнодушны,
Авторов и персонажей
Никто уже не рассудит,
Больше не будет страшно,
Вообще ничего не будет.’’
Мирра & Винсент, единственный дом, единый город.
ПЕСНЯ   О ПРЕДСТОЯЩЕМ ОТЪЕЗДЕ.
Уезжаю от себя и вместе,
Никого из нас не остановишь,
Миг безудержен и невеществен,
Где стоишь и этот воздух ловишь,
Словно рыба, ртом полуоткрытым,
Руки погрузив в забытый почерк,
И, теряясь в том, что не прожито,
Пропадаю где-то между строчек.
Вот бы навсегда! Стезя ненастий,
Безнадёга и безотношенье…
Бездорожье маленького счастья
Проклято отсутствием движенья.

Ну и что, что уезжаю?
Я  опять на том же месте,
Я  опять стою вначале
Сумеречного безвестья,
Я  к своим началам мира,
Выстрадавши, добежала,
Приласкала, сотворила –
И опять меня не стало.
Это просто благодарность?
Я  киваю, улыбаюсь –
Графоманство и бездарность
Мне на сладкое достались;
Ничего, переломаюсь –
Это просто сгустки света
Утром перевоплощались
В ткань бумажного билета,
На ветру дрожало тело,
Принимая в кровь надежду,
Небо стало чёрно-белым,
Я опять зависла между
Городов, воспоминаний,
Оставаться запрещая…
Не хочу! Никем! Не стану!
Надоело. Уезжаю.
                Мирра. (а вот и оппаньки, 28 мля.)
МОЕМУ ДРУГУ ПО ИМЕНИ  НеБо.
Надоедать себе перестану,
Просто за угол заверну,
Простынёй спеленаю,
Чтобы не было больно,
Не было силы сопротивляться,
Если идёшь ко дну.
Перестану паяцем кривляться,
Корчась на холодном ветру,
Горящей бумагой
Вырываясь из рук,
Исчезая в Неву;
Полтора шага в бреду,
По небесному льду –
Уйду,
Чтобы небыли быль не стыдилась
В моём искажённом лице…
Зря я это всё учудила,
Да поздно уже обижаться –
С самою собой сражаться,
В конечном счёте, не цель.
А цепь торопится сжаться,
Не жаль ничего,
Успеть бы,
Хотя бы полночи – спеть,
И только потом – сдаваться…
А, собственно, ради кого?
Под проливным потолком
Вялотекущего мира
Давно уже нет того,
Кто дороже дороги,
Потому что ему всё равно –
Мёртвые или боги,
Всё параллельно скучно;
Абсолютно серому небу
Я  продаюсь поштучно,
Я  себе надоела.
                М. Т.
P.S.Мирра, суетливость излечима… и ластится лучшим подарком хороший пасмурный день…               
                V.T.

ОСОЗНАНИЕ № …
Я  вдохновляюсь больше и больше –
Годом длиннее, возраст короче,
Волны накроют страстно-лениво,
Ультрамарина ультра-крапива
Выжжет мне волосы яркие в пепел;
Город тепла ожидание слепит
Камнем подъёма, воды низвержением,
Плавным, извилистым передвижением.
Белым, горелым, муторным утром
Голос сквозь сон пробивается смутно,
Чтобы до полного изнеможения
Славить маразм моего положения,
Маять болезнь головы и беспамятства,
Смехом заманивать – что с меня станется?
Разве что кожи рубашка лоскутная,
Сердце бездомное, плоть неуютная,
Зеркальце глаз, неприметно-обратное,
Путаных фраз толкотня непонятная…
Не пожалеют того, кто останется,
Кто в моём теле по миру шатается;
Впрочем, не так-то это и нужно,
Лучше метаться, падая в лужи,
Светом дрожащим, богом фонарным,
Быть беззащитным, глупым, бездарным
Только б не думать, только б не помнить
Запах пустых, обвалившихся комнат,
Не просыпаться, не возвращаться,
Только бы больше с собой не встречаться…

Страх подхватит под руки,
Вывернет их, как крылья,
Дождь – это те же звуки,
Кровь любви и бессилья;
Выжать хоть каплю жизни
В чашу опустошений, -
Цель опровергнута смыслом
Собственных достижений.
                Мирра & Винсент, начинай сначала.

ЗАМОК И ДОЖДЬ. (Дюше Романову – навсегда.)
Ожидание
            Рукой по стеклу пишет,
Небо дышит
            На замёрзшую свою землю,
Я  о чём-то говорю,
                Слышишь?
Мне в молчании не быть
                Первым.
Не стремится ничего
                Выкрасть
Наша мыслимая страсть –
                Время,
Пропадать –
              Так вместе со смыслом;
Если нужно –
              Значит, я верю.
Открывать и закрывать
                Снова
Воспалённые глаза –
                Окна,
Выживать,
              Покуда есть слово,
Чтобы чувств
              Не выдавать долго,
Уставать же
              Надоест раньше,
Вот темнеет –
              И опять льётся,
Убежит и от меня
                Дальше,
И над нами, глупыми,
                Посмеётся.
                Мирра & Винсент & Замок, конец времён.
‘’ТИХО В ЛЕСУ !’’ (Андрейке Бедному Больному.) 

Меня, сияющим и чистым,
Возьмут заглавием над топью.
Я вами тщательно замолвлен,
Я вам не буду сценаристом,
Поскольку создавать иное
Во мне богов болотных пальцы
Должны. А мне в удел – смеяться,
Когда лицо щекочет хвоя.

И только ржавчина земли
Слезает в воду красным чаем,
Когда мы в воздух превращаем
Цивилизации нули,
А после – зарастают мхом
Лубочные мордашки бесов,
И догонять – неинтересно:
Они мне в лом и я им в лом.

И о былом, и о простом
Не обрекает и не мыслит
Дождливый контур головы,
Постылых вариаций счёт,
Потерянный с таким трудом,
На плечи ляжет коромыслом –
Не жаль расплёсканной воды,
Пускай себе она течёт,

Пускай с собой приносит бред
Осуществимая реальность,
Пускай кому – свеча во лбу,
Кому – немыслимый покой;
Идти и не сходить на нет –
Моя простая специальность:
Вот-вот до смерти доживу,
А там, глядишь – опять живой.

                Винсент & Мирра, проникшись.
ОДНА НОЧЬ ДО ЗАВТРА.
На подступах светобоязни,
Призрачно – беззащитен,
Мой контур вблизи развязки
Железом дорог намагничен,
Дёрнется электричка,
Горлом прольётся воздух,
Прошлое – безразлично,
В будущем – будет поздно.
Это чужие веки,
Век наполняя смыслом,
Щурятся на предметы,
Предпочитая числа;
Чистым не стать до света,
После – почти стеклянным
Станешь. Не было лета.
Ночь. Пустота стакана.
Скажешь – и отвернёшься,
Встанешь, чтобы не выйти,
Бьётся ночное солнце
В призрачном лабиринте
Взглядов. И в этом месте
Рвётся времён цепочка…
Мы это можем, вместе –
Завтра не будет, точно?

Сколько бежать из дома,
В страхе не помнить лица?
Мы с тобой не знакомы,
Нам не остановиться,
Свет измеряет дальность,
Нас разделяют жизни,
Пройденная реальность
Чувство приводит к мысли,
Даже теория риска
Слишком рациональна;
Мы уже в чёрном списке
И – уже – не случайно.
     Мирра & Винсент, снова дошли до змеева хвоста.
ОБРАТНАЯ  СТОРОНА  ПЯТОЙ  ТЕТРАДКИ.
(Специально для тех, кто всё-таки потребует объяснений нашего существования.) –

ПРИСТУП  МИНИМАЛИЗМА – 1.
***
Широко раскинув руки,
Между нами ходят глюки.
Если ты ещё не глюк,
Не касайся этих рук.

***
Если б был ****ец не полным
В голове моей печальной,
Люди жили б очень долго,
И побольше бы молчали,
И поменьше выпивали
По ночам бессонным чая,
И, общаясь, не скучали,
И вообще, возможно, спали.
Не встречаясь – не прощались,
Не отчаявшись нисколько,
Если б вышло так случайно,
Чтобы был ****ец не полным.

***
ГОСТИ.
В стену стучатся,
Жаждут общаться
Громкие люди
С сердцем на блюде.
Сердце качается,
Мной насыщается,
Будем мы квиты –
Я  ядовитый.
Руки и ноги
Выбегут вон,
Вынесут двери
И телефон.
***
POST – СЕЙШЕН.
Солнышко похмельное
Падает на голову,
Я  бегу отседова
На четыре стороны,
Чаще посылаете –
Чащей убегаю,
Капли забавляются,
Чашу наполняют,
Краешек за краешком,
Язычком по горлышку –
Я  опять на донышке,
Ожидаю солнышка.

                Мирра & Винсент, и это тоже.


ПОСЛЕДСТВИЯ.
Всё неверно ,всё непросто –
Я  развёрнутый, как простынь,
Моль проела щель в паркете,
Хитро смотрит в потолок,
Я стучу в стекло окошка
Раскалённой медной ложкой,
И срослись от жара пальцы
В почерневший кулачок.

Я  лежу, не глядя в небо,
Не страдая… Ну а мне бы
Потянуться хоть немного,
Заглянуть в своё нутро,
Протереть глаза наутро
Спиртом, чтобы стало мутно
На душе и даже глубже,
Где болтаются в метро,

Где живут, а после – спорят,
Где бегут по коридорам,
Натыкаются на спины
Вместо лиц, сердец и глаз,
Где не слушают, не любят,
Где огонь, вода и трубы –
Всё, что было ,есть и будет,
Вот как сказочка срослась,

И неверно, и непросто
Существу такого роста –
С заплетающимся мозгом
Не взглянуть за окоём,
За себя весь мир обидев,
Света белого невзвидев,
Самому себе невидим,
Я  шагнул в пустой проём.

                Винсент Табу.( Спасибо за жизнь.)

ПРЕТЕНЗИЙ  НЕТ.
Нам теперь не сидеть у порога,
Не смотреть, улыбаясь, на шпалы,
Нам терпеть остаётся немного,
Да и дело-то , вобщем, за малым –
Только свыкнуться, жизни предаться
И продать за копейки обиды…
Ты за это отважишься взяться?
Если да, то, похоже, мы квиты.
И ответит мне за тебя небо
Серым снегом, продрогшим асфальтом :
Стали мы собой – ну и где мы?
Между альтом и контр-альтом,
Ниже – только отмечено гранью,
Выше – лестницы и коридоры.
В миг, когда прекратились кошмары,
Были прожиты все наши ссоры,
Были прожиты – значит, забыты,
Если были – то где-то остались
Мы. Влюблённые в смерть Маргариты,
Мы, которые не попрощались,
Не расставались и не встречались,
Не утирали друг другу слёзы,
Просто во временах затерялись
И догонять себя было поздно.

Расскажи, кто мы сегодня,
В чём мы были виноваты?
По брусчатке, как по сходням,
Мы бежим, боясь утраты
Силы воли, силы боли,
Пред собой в долгу извечном,
Вместе быть не можем, чтобы
 Мнить пространство бесконечным.
       
                Мирра & Винсент. (Равнодушие позитивизмом не является.)


***
Окрылёные небом статуи
Разбивались, с карнизов прыгая,
Постигая самое главное
На свою остановку прибыли,

Улыбались осколки их мордочек,
И пустые глаза отчаянно,
Как проклятия, ждали помощи,
Чтобы боль была нескончаема,

Как плоды цветов одиночества
Древа гиблого, мира древнего,
Надоевшего, беспокойного,
Вечно ждущего повторения,

И фрагмент за фрагментом музыка
Бедным статуям кружит головы,
И налёт первородного ужаса
Покрывает их зеленью бронзовой.


Слышат все, и химеры, и ангелы,
Все, своих мастеров пережившие -
Время, так одарённо-безжалостно
Эти жизни в себе хранившее,

Отпускает их нынче по ветру,
Наигравшись с их самолюбием,
Чтобы впредь не плакали поутру,
Не ругали слякоть и сумерки,

Не швырялись тем, что даровано,
Не смеялись над беззащитными…
Так возводится в жизнь теория
О пространстве, где всё просчитано,

Всё придумано, всё записано,
Переделано, перекроено,
Так что, даже познавши истину,
Помнишь то, что было усвоено,

Так что, даже будучи статуей,
Помнишь имя творца-создателя,
Для которого все одинаковы –
Без лица, без отца, без матери,

И, уставши от равнодушия,
Но не в силах стать человечками,
Расстаются статуи с душами,
И своей бесполезной вечностью.

                Мирра & Винсент,                стихи наощупь во мраке безмыслия.



 
ПРОЩЕ  ПРОЩЕНИЯ.
Заморачиваясь в край,
Оборачиваясь к ветру,
Я пишу тебе письмо,
Рябь избитых мелких нот,
Не читай, не вспоминай,
Не кляни меня за это –
Здесь давно уже темно,
Здесь, наверно, целый год
Не показывалось лето…
Стану примитивней всех,
И противней вечной жизни,
Плохо мыслям без ума,
Не о чем поговорить,
Нечего поднять наверх;
Ты скажи, ты только свистни,
Брось в ладонь мою пятак,
Чтоб навеки заклеймить,
Запечатать мой конвертик,
Воском в воду опустить…
Ну и кто из нас в ответе,
Что рассвета нет на свете,
Что и так мы можем жить,
Привыкая помаленьку,
Если не смогли простить,
Забывая про ступеньку,
Ударяясь лбом об стенку,
И, пытаясь всё забыть,
Пишем друг о друге письма,
Доверяя маскам слов
И количеству листов
Искренность примитивизма.

         Мирра & Винсент, безумно трудно быть проще.






ПИШИТЕ МНЕ ЧАЩЕ !
А вода в подземелье густая
И пахнет открытками,
Больше сил нет стоять по колено в воде,
Ждать известий, верстая
Холщовыми нитками
Верстовую тетрадь измерения, где
Всё так пусто и тихо,
И падает снегом,
И густой пеленой над дверями висит,
И адептам открыто
Только гулкое эхо
Сумерек за стеной, затаивших гранит
Под измученным сердцем,
Сделав купол напёрстком,
Чтобы не уколоться об отравленный шпиль,
Зашиваются в утро,
Только на перекрёстках
Компенсируют солнце светофоров зрачки.
Но письмо ваше сквозь
Настоящего льдинки,
Мне несёт впечатленья прошедшего дня,
Сквозь хандру и психоз
Неживые картинки
Непритворно и нежно любят меня.

                Мирра.

P.S. Мы давно уже не авторы, а сами к себе постскриптум…
 
                V.T.



 
***
Боги карают друг друга,
Боги не видят смысла,
Эти объятия – вьюга,
Эти тропинки – числа,
И не цветы – осколки
Снова друг другу дарят,
В силах уйти надолго,
Зная, что век не старит.
Их сохранят легенды
В строчках чугунной вязи,
Каменные мольберты
Улиц покрыты грязью,
Чьей-то чужой рукою
Город лица коснётся…
Кто мы теперь с тобою,
Что же нам не живётся?
Видишь – боги друг другу
Руки кладут на плечи,
Им этот вальс по кругу
Тоже ран не залечит,
Только опять растравит,
Колокол растревожит…
Кто нас отдать заставит
То, что отнять не может?
Мы бы и сами рады :
Боги, купите крылья,
Просто берите даром –
Боли, как снежной пыли,
Как седины – не жалко,
Только они не слышат,
И с каждой фигурой вальса
В мире становится тише…

   Мирра & Винсент, дороги вразбег, мысли вразброс.




МОЙ ХОД !
Я  не буду ждать вас долго,
Я пойду, пожалуй, дальше,
Очарована настолько,
Что смогу привыкнуть к фальши.
Знаю – скрыться не сумею
В мире, каверзно-полночном,
Где с ухмылочкой на шею
Ожерелье многоточий
Мне безжалостно нацепит
Ваша мастерская ручка,
И по-новой маску слепит,
Чтобы к людям обернуться
Не таким уж беззащитным,
Обоснованным, как личность,
Декламируя постскриптум :
Вот и вся фотогеничность.

Там, где тьму пустынных улиц
Нарушает шум мотора,
Я, продрогнув и ссутулясь,
Вас покину очень скоро,
Побегу, себя не помня,
В свете фар пятном размытым,
Доверяя окнам тёмным
Всё, что было пережито,
И в холодной электричке
Засыпая неизбежно,
Я  возьму ‘’тебя’’ в кавычки
Неуверенно и нежно,
Непростительно забывши,
Что мы с вами не знакомы,
Предварительно влюбившись
В голос, музыку и слово.

                Мирра, всё ещё посвящая…



КРУГИ  РЕАЛЬНОСТИ.
Я  опять себе ни к чему –
В исковерканном самоповторстве,
В нашем внутреннем противоборстве
Победить не дано никому,
И тупое упорство отточит
Ритуал потаённых стремлений,
Ограниченности отступлений
Тихой поступью многоточий.
Вот и пламя опять не тронет
Бесполезность прожитой страницы,
Старость, прихоть, гротескные лица –
Всё в моей пустоте утонет,
И на дне своим нервным зудом
Будет ждать под словесной кожей,
Когда всё, что реально, тоже
Станет лишь поклоном оттуда.

Так из прошлого дует ветер,
Обнимая живое тело,
И тогда при солнечном свете
Всё становится чёрно-белым,
И куда-то влечёт кругами,
В шум дождя превратив стук сердца,
И штрихами рисует память
Всех, кто так и не смог согреться,
И шуршат по стеклу пластинкой
Ветви, и закипает чайник,
И такой темнотой старинной
Переполнен мир за плечами –
Страх, желание обернуться,
Горечь – вновь тебя не увидеть,
И уснуть в надежде проснуться,
Умереть, повторяя :’’Выжить…’’

                Мирра, внутри себя, вне пространства.



СУДЬБА  ЭГОИСТА.
Когда ты перестанешь посвящать
Себя кому-то в песнях и не очень,
Я даже чаще стану посещать
Этот мирок, кармически-непрочный,
Этот классически-неместный ритм,
Катастрофический, промежду-прочим,
Я, разгильдяй, не сотворю другим,
И, по привычке, натворив беды,
Я  буду умолять поставить точку,
Спалив надежду получить отсрочку,
Барахтаясь среди бредовых фраз,
Как идиот – в офсайт, потом – в экстаз,
Все порожденья руша в одиночку
И видоизменяясь в створе глаз,
В растворе спиртовом в который раз
Пытаясь обрести тебя в рассрочку
Какой-то глупой, запоздалой строчкой,
Как стало небо фоном проводам,
По извинениям себя раздам,
Прикрывшись от банальности листочком,
А утром – умирая от стыда,
Я  уползу неведомо куда
В своём послепохмелье полуночном.

Не тронь моей бездарности рукой,
Спеши умыться,
Здесь даже смерть побрезговала мной,
Сменила лица,
Я  устаю гоняться за собой
В мечте забыться,
Я  награждён бездомной пустотой
За имя Винсент.
      
          Как всегда, отвратительно биографичен ‘’Я’’                (хочу быть в кавычках.)   



ВОСЕМЬ.
Я  курю чужие сигареты,
Я  живу в чужие времена,
Я  шагаю, не узнав ответа,
В темень по прозванию ‘’весна’’,
Прохожу все лестницы одна
И шепчу бессмысленные сплетни,
И на фоне тёмного окна
Я  ещё раз становлюсь последней.
И в колодцах проходных дворов
Полощу свой беспризорный голос,
Плач тобой придуманных миров,
Смех того, чьё имя раскололось
На сомненья, сны и двойники,
Лёд сходящий удержать пытаясь,
Заключая лица в дневники
И со мною заново случаясь
Светом свечки в падающий снег,
Ноябрём, безумствующим в марте,
Днём задворок, приводящих всех
В город, не отмеченный на карте,
Где, пятном валяясь на полу,
Я  шепчу, что снова замерзаю,
Чтобы перед тем, как я уйду,
Капли крови со страниц стирая,
Ты меня переиначил вслух,
Размешав оттенки звука грязью,
Выпив нашу общую весну
Из ковша всемирной неприязни.

Я  не буду грустить,
Я  не буду скучать –
Как легко отпустить,
Как тепло умирать,
Так о чём же меня
Заставляет жалеть
Воздух этого дня,
Дым чужих сигарет?..
                Мирра После. (Всемъ, семь, восемь…)
ПОЗИТИВНЫЙ  ФАТАЛИЗМ.
Когда весна уложит спать на рельсы,
Когда трамвай отсутствием накажет,
Слепой прохожий равнодушно скажет :
‘’Ты не участник этой странной пьесы,
Ты прекратишь себя на этом месте,
Прикроешь бытом то, что было богом,
И, ограничившись одним прологом,
Уйдёшь по прогибающейся жести,
Избегнув чести сдохнуть по дороге
И не читать чужие некрологи;
Всё это, впрочем, будет в эпилоге,
Но – уже больше не твоей судьбы.
Прости её за то, что был жестоким,
Что трудно оставаться одиноким,
За все свои ошибки и пороки
Свою судьбу забытую прости.’’
 
И я ему отвечу :’’Отпусти,
От пустоты я устаю вдвойне;
У жизни на обратной стороне
Расходятся пути, горят мосты,
И, всей этой символикой объят,
Я  не вмещаюсь в бытовой квадрат,
А ты советуешь идти назад,
Но что там – ты не видел никогда;
Ты слеп, но прав и твёрдо убеждён,
Что, если я когда-то был рождён,
То, значит, предназначен и зачтён…
Но ток уже бежит по проводам,
И я не в силах что-то изменить.
Я, вероятно, не обучен жить,
Зато умею быть самим собой,
Поэтому мне не о чем жалеть,
И, не имея права умереть,
Люблю своё пространство всей душой.’’
Такою замечательной весной
Совсем некстати ссориться с судьбой !
                Винсент Табу.
ДОРОГА. (Приступ минимализма – 2.)

***
Запылённое небо,
Кинокадры окошек,
Провода – мои нервы,
Темнота – моя кожа,
А ночь требует быть снаружи
И просто идти,
В свете внезапных фар содрогаясь.

***
Ощущение невещественности
Дематериализует меня,
Как ненужную вещь;
Каждая следующая ночь
Точно так же обречена
Сознавать снова и снова
Нелепое моё присутствие
В своей крови
В виде множества чуждых тел.

***
А когда все звери и корни,
Цепляющиеся слабыми коготками
За стены твоих вен,
Устанут, до дрожи устанут,
Течением уносимы, держаться,
Они отдадутся волнам,
Мы отдадимся волнам,
Ты отдашься волнам,
Своим собственным,
Непознаваемым, восторженным,
И, будучи уносим внутрь,
Прошепчешь:
‘’Я  и не знал, насколько прекрасен
Я, Город ваших смертей…’’


***
Вдохни ветер,
Задохнись болью его,
Сломайся,
Не сохранив ничего,
Возьми воду,
Слепи из неё женщину;
Я, наверное, не помню, кто я,
Но помню, кто она,
Только жизнь кончится раньше,
Чем я скажу её имя…
Иди дальше,
Её ветер тебя обнимет…

                Мирра & Винсент, ‘’железнодорожная вода’’


МЕЖДУ ВСЕМ.
Из многоточия в многоточие
Перемещаемся. Мы обесточены.
Малоизбежное наше общение –
От исключения до излечения,
От засыпания до вымирания –
Цивилизации и обещания,
Вот и выходит, что маловато
Жить от рождения до возврата.

Без осознания, просто цитата,
Строчка дороги крива, угловата,
Мало узлов на верёвочной лестнице,
Только один, ровно чтобы повеситься.
Боль в голове неуклюже шевелится,
Что-то никак со мной не соразмерится.
Выключу свет и под вспышки небесные
Буду рождать болтовню бестелесную.

Рядом аукнется, жестью наполнится
Звон пустоты – дребезжанье трамвая,
Край приподнимет полотнище водное,
И потечёт по горизонтали,
В грязь размывая кирпичики сумрака,
Новое слово слепящей агрессии,
В длинные пальцы вплетаются сумерки
И превращают во что-то гротескное
Наши тела. Только мокрые запахи,
Сюрреализм красоты разрушения
Нам, ибо мы добровольно отравлены
Сном не рождавшегося поколения.

                Мирра & Винсент Табу.

P.S. А что, могло бы быть иначе? И разве ты хочешь, чтобы боль не была наркотиком?
 Я  всё ещё задаю вопросы, прости мою наглость… Но пытка ответами наедине с собой невыносима…
                V.T.

ВО ИЗБЕЖАНИЕ ПАДЕНИЯ – ДЕРЖИТЕСЬ!
Голова моя – колодец,
Дна замшелого пустыня,
Кто-то осторожно ходит,
Шепчет полусонно имя,
Дня прогорклого чаинки
Время выплеснуть в окно,
Незаконченным картинкам
Умереть разрешено,
Подтверждаю. Звонко взвизгнет
Ржавой кровью дверь входная,
Эхом тления вползая,
Запах лестницы настигнет
Перекошенный рассвет…
Нет меня, понятно? Нет.
Тень хромает, преломляясь,
С благодарностью светилу
Тусклой лампочки, об угол
Головою ударяясь…
Что-то больно. Кто-то вспомнил
Обо мне, что я не помер;
Разбежаться – не успею,
Просто притаюсь за дверью,
Встану за твоей спиной :
Хочешь – говори со мной,
Но увидеть не пытайся,
Не встречая – не прощайся,
Уходи, тебе пора,
Эта дверь ещё открыта
Не из мнимого добра,
Просто вовремя забыта.
Я  не вспомню, так и быть,
Только ты меня не мучай,
Я  вас всех готов забыть,
Чтоб кому-то стало лучше,
Просто мир устроен так,
Что обидно даже –
В тот же самый саркофаг
Заново не ляжешь.

                Винсент Табу.

***
Буду параллельным лишним
Отираться и теряться,
Отмирая, сохнут мысли,
Сны предательские снятся
Об ином и мягкотелом,
Городами позабытом
Зное. Выпрошу пределом
Солнце в голове разбитой.
Я, наверное, несчастен?
Маять всеми полюсами,
И кромсать себя на части
Похоронными венками,
Зарастать крапивой сладкой,
Криком обжигая горло,
И беречь себя украдкой,
Несознательно, нетвёрдо,
Чтобы снова, прилипая
Утром к пальцам неизбежно,
Пробуждения не зная,
Кровь заляпала одежду,
Шкурку выгнившего фрукта…
От себя сбежавший в осень,
Вечно пьяный деконструктор
Умирал под цифрой восемь.

На трамвайной бесконечной –
Рельсы, рельсы – шпалы, шпалы,
Временам плевать на вечность,
Что их щедро порождала.
Побегу – да не догонит,
Упаду – да не раздавит,
Просто разольёт по новой
И безмолвием разбавит.

                Винсент Табу.

P.S.В качестве оправдания такого количества пустой болтовни скажу : отсутствие стремления к оригинальности есть следствие постижения закона Круговорота Вечности, потому, устав от самоповторов, прекращаю.

                Винсент & Мирра, М.Т.А.






                ПРОДОЛЖЕНИЕ  БЫЛО.