Ласковые жернова -31

У Пеньтюхова вопрос в глазах. А Володя продолжил.
- Когда перед Новым годом бухали у вас в палатке, я прочухался однажды, смотрю, Га¬рик сидит перед печкой, из косм своих вшей вылавливает и в печку кидает. Я заворочался, встал. Га¬рик в мешок унырнул. А я кружку браги тяпнул и вырубился. Когда пришел в себя, подумал, что привиделось спьяну. В палатку когда свою пришли, все же решил почесать башку. И точно - пару штук выудил «зверей». Мишка с Василем тоже по нескольку штук выловили. У нас мазь была - мы вывели тварей. Мишка перед вылетом в поле нахватал подобных «от одной гражданки». Здесь уж довыводил их. Вам не стал говорит, еще прибьете парня. А беды нет во вшах. Нормально это…
Стало ясно Пеньтюхову: и отчего Гарик свои «хипповские» патлы под бритву пустил, и от отсутствия каких витаминов (точнее, от присутствия других) головы чесались. А после рассказа Бугорка и вовсе зуд пошел по башке, как от стекловаты.
Говорить никому об этом Пеньтюхов не стал, но для проверки, уединившись в бане, частой расческой чесанул волосы. На снег выпала сразу же парочка шевелящихся тварей. Он еще долго гонял их, а расческу с тех пор так и прозвал - «вшигонялка»…
Как разгружали вертолет на одном дыхании, так же и обратно надо покидать свои причин¬далы. Уж очень не любит летная братия, когда вошкаются бичарки с загрузкой: они себя где-то возле Бога считают и земное им кажется ползучим - что гад, что бичара.
Но вот и погрузка закончена. Взмыленные бичарки устроились, кто и где может - на си¬деньях, на спальных мешках, на палатке свернутой и смерзшейся, будто одеревеневшей. Пеньтю¬хов пот с лица вытер. Шапку стянул с головы. В тот день вшей погонять не удалось. А они пло¬дятся по геометрической прогрессии. Так и чувствует, твари меж волос, как по тайге, шастают.
В общаге Равиля в свою комнату затащил. Тот подумал для «принятия крепкой» - упира¬ется. Но Пеньтюхов за рукав вцепился, тащит силком в комнатешку и бубнит невнятно.
- Ты… Равиль… Это…. Домой не ходи пока…..
- Чего, - не поймет парень. Там с женой неизвестно что и как, а тут Пеньтюхов держит и ни¬чего вразумительного сказать не может.
- Да, понимаешь… Гарик - башку то обрил….
- И что?
- Так она полная вшей у него была, - наконец отрубил-брякнул.
- И ты молчал….
- Нет…. Мне Володя Бугорок только перед отлетом шепнул, - чуть слукавил Петр. - Володя еще сказал…. Ты посиди…. Я в аптеку слетаю - серо-ртутную мазь куплю. Башки помоем, а потом уж иди ко своей. А то у неё волосы длинные - завшивеет, так сам понимаешь….
Равиль все еще не верит. Пеньтюхов «вшигоняло» из кармана вытащил.
- Гляди, - и яростно чесанул по склоненной над столом голове.
Пара тварей упали с еле слышным стуком и засеменили мизерным сороконожьем.
- Убедился?
Вместо ответа Равиль вырвал расческу из рук Петра и стал яростно чесать свои космы: у него голова тоже чесалась преизрядно, но в неведенье он почесывал ее и все думал о «нехватке витаминов» - воистину, чем бестолковей объяснение, тем  лучше ложится на добрую почву мозго¬вого огорода.
 Петька стал куртешку натягивать, чтоб в аптеку бежать. Но Равиль его остановил.
- Погоди… Мазями тут не справиться, я полагаю. У Коти, кажется, машинка для стрижки волос есть.
- Понял…. - Петька куртку снял и, смекнув, что предлагает товарищ, побежал в «преф-клуб».
У Коти и в самом деле нашлась машинка для «стрижки баранов», ибо для стрижки людей она годилась лишь в самом критическом случае. Такой вообще то и был. Тупозубая, да еще с вы¬ломанным зубом посредине.
- Сойдет, - торопится Пеньтюхов, а Котя ему жалуется, что компании нет совершенно. Все куда то разъехались.
Наконец вырвался Пеньтюхов и быстрей в свою комнату.
В комнате решили, если стричься - тварей нападает несчетно. После они опять головы найдут. Отправились с машинкой в душ. Друг друга там оболванили. А для профилактики еще и диметилфталатом - презлейшим зельем от комаров (от которого даже краска с карандашей слазит, а шариковые ручки к рукам начинают липнуть, растворяясь в химикате)  головы натерли - вдруг твари яиц отложили под кожу. С натертыми головами посидели минут десять.
- Теперь их яйца сгибли, - решили.
Смыли «диметил» и долго мылись под душем, фыркая и охая от удовольствия. После душа в комнату к Пеньтюхову вернулись. Чаю попили. Равиль к себе поспешил на другой этаж и в другую половину общежития.
Только дверь за Равилем захлопнулась, Котя уже тут. И далее преферанс до утра.
От Коти Петька вернулся - глаза смыкаются. Пока доигрывали партию одна мысль в голове - упасть на кровать и заснуть. А в комнату вернулся, сон пропал. Что-то не дает уснуть.  Про тва¬рей вспомнил насекомых.
«Может, еще не все вывелись. В одежке да полотенце затаилась какая подлая?» - предполо¬жил.
Снова оделся. Спортивный костюм натянул. Банные причиндалы в охапку и в душ. К душу подходит, голоса слышит за дверью у Юльки. Один ее, другой тоже знакомый, но из-за приглу¬шенности не разберет чей. Поравнялся с дверью Юлькиной комнаты, а из нее Харитоныч. Пень¬тюхова увидал и, как ни в чем не бывало, приветствует.
- Здорово, Петро.
На лысую голову глянул.
- Ты чо это с головой сотворил?
- Да, вот…. Понимаете, - не нашелся ничего соврать от неожиданности.
 Сказал, как есть.
- Вши завелись, подлые.
- Вши?
- Угу…
- Так напускал бы дихлофосу в целлофановый мешок и на башку его. Не сдохнут, так раз¬бегутся.
- А потом сбегутся….
Юлька голову из комнаты высунула.
- Вам что, говорить больше не о чем? Только о бабах развратных, - слышала звон, да не знает откуда.
-  Нет…. Беда с твоим сокурсником, - Харитоных просветить попытался Юльку.
Юлька тоже лысину пеньтюховскую увидала и поняла видимо.
- Да уж вижу теперь. Сияет мыслительная часть - «пень Тюхова» - прямо синим пламенем.
Посочувствовала ещё.
- А порезов-то сколько…. А клочьев нестриженых - на рассаду не иначе - понаоставлял….
Петька только глазами туды-сюды лупает. То на начальника - кот в масленицу меньше гла¬зами лоснится, то на Юльку, вышедшую в коридор в ночной рубахе. Да еще взгляд упал на грудь, что складкой разделенная, расколоколилась ниже голубеньких веревочек через плечо. Стоит Пеньтюхов - олух-олухом - взгляд так и притнуло к упомянуто ложбинке, не оторвать.  Что делать - не знает. Харитоныч, благо дело, выручил.
- Ожогина, ты что это в непотребном виде по общественному общежитию разгуливаешь? А ну, марш спать…
Та смутилась. Все же всем ясно. А тут получается, что Харитоныч не из ее комнаты вы¬нырнул под утро, а будто с проверкой ходит. Оправдываться стала.
-Да я-то что… Услыхала - мужики знакомые вроде болтают. Выглянула, а тут вы. Может, на чаек заглянете - у меня Рита в садике круглосуточном.
Последнее для Пеньтюхова было новостью, но не для Харитоныча. Стоит Петр и дивится - какая перемена с Юлькой произошла за семь лет, прошедших с тех пор, когда они студентами на практике были на Приполярном Урале. Была «свинарка», а ныне - не «пастух» даже, а «главный зоотехник» по «кабанчикам».
- Я с удовольствием, - как будто того и ждал Харитоныч. В комнату проскользнули, даже не пропустив вперед даму.
- А я ополоснусь сначала, - проговорил Петька и сам не знал для чего - то ли повод ото¬рваться от компании подходящий, то ли опасался натрясти вшей в комнате любовницы шефа.
Стоит под душем Пеньтюхов и про «парочку - баран да ярочка» - Юльку и Харитоныча ду¬мает. Харитоныч-то каков прохиндей. Вроде и не геолог, про которых говорят, что у них в каждой деревне по жене, где поработают. К геофизическому сословью относится. О них другая поговорка - «непьющий геофизик - и не геофизик вовсе, а шпиён». А тут исключение - и пьет, и за девками молодыми успевает бегать.
Кстати или некстати про Харитоныча рассказ вспомнил, на легенду похожий.
Забросили по весне бригады геофизиков в деревню глухую, таежную самоле¬том. Всем скопом - кто попадался потрезвее, тех и толкали в нутро летательного аппарата. В деревне всех решили собрать, а дальше распределить бичарок по брига¬дам и дальше вертолетом по таежным непролазинам раскидать.
Для базы партии дом в деревне арендовали. Вместе с бичами и часть продук¬тов завезли на временную базу.  Почти все отряды собрали, а вертолетов нет. Лесные по¬жары начались, у гелологов полевошный зуд. Кто ж геофизикам борт даст, когда «дачники» от жиру в конторе пухнут и добреют - дальше некуда, как молодые барашки, на лужок просятся. Еще и буровики каждый день заявки шлют - тем луку бы мешок, у других морковка закончи¬лась. В первую очередь эти заявки выполняют. А «продайфуфаечники» подо¬ждут.
Ну а бичи очень и не жалеют о бездельном  сиденеи в деревне. Приноровились  к жизни сельской. В магазин деревенский продукты раз в год завозят баржей по большой воде. И только самое необходимое. А у геофизиков - «ассортимент». И ту¬шенка, и сухари молочные, и колбаса, и диво - бич-супы «Овощной» да «со звездоч¬ками» в пакетах ящиками.
В диво деревенским «лыковым» такое изобилье. И наладился нату¬ральный об¬мен между «аборигенами» и экспедишниками. «Аборигены» водку да само¬гон тащат, а получают «что душа пожелает».
Покуда вертолет дали, весь провиант бичи в промот пустили. Кроме банок с борщами и щами: их почему-то местное население отказалось брать категориче¬ски - своей капусты на огородах было много.
«Обменный пункт» закрылся. Сидят бичары в тоске. Щи-борщи пустые хле¬бают и бездельем маются. Домаялись - в библиотеку записались. Книжки читают. Не бичхата, а читальный зал. По вечерам в клуб ходят - фильмы смотрят. А билеты денег стоят - пятачок с ребенка, гривенник со взрослого. А у бичей - был бы гриве¬ник - они что, в клуб пошли бы? Дудки.
Но все же пошли «на разведку». Доходят до контролера и объясняют:
- Денег у нас нет, но начальник Харитоныч прилетит и рассчитается.
В деревне люди доверчивые. Даже контролеры. Пустили бичарок на фильм. И со следующего дня уже все кодло в клуб идет. На входе конролеру «пароль» говорят.
- Харитоныч заплатит…. Харитоныч заплатит…. - и проходят.
Неделю так продолжалось. Наконец и геофизикам вертолет дали. Харитоныч прилетел. Продуктов привез целый Ми-8 под завязку, а это почти две тонны. Сле¬дом должен Ми-4 прилететь, чтоб работать на выброске бригад по точкам.
Но пока вертолета нет, собралась вечером братия во главе с начальником за столом «праздничным». И ужин знатный, и бутылка на двоих «для настроения». Хо¬рошо посидели экспедишники. По¬пытались еще Харитоныча «на двухсотку» раскру¬тить. Бесполезно. Уперся и все. Мол, ужин не должен в пьянку превращаться.
Тогда народ решил «под танк» упертого начальника кинуть.
- Раз не хочешь, Харитоныч, раскошелиться еще на водочку, - говорят, - тогда пошли в клуб кино смотреть.
Харитоныч согласился: кино не пьянка - мероприятие полезное и достойное. В клубе бичи, проходя мимо контролера, произносят привычный «пароль»
- Харитоныч заплатит…. Харитоныч заплатит….
Прошли  и глядят в предчувствии картины, как «будет поругана честь» на¬чальника.
Харитоныч приближается к контролеру. Вот еще секунда и….
- Харитоныч заплатит, - невозмутимо произносит шеф и «морда лопатой» проходит мимо контролера. Тот пароль знает, а в лицо бичей не запоминает и счи¬тать ему - какая забота.
Всего ожидали бичарки, но только не этого. Языки прикусили, догадались - не стали кричать и пальцем указывать контролеру на Харитоныча….
Прокрутился этот рассказ Вити Семина в голове Пеньтюхова, пока он еще раз тер свою из¬резанную  голову. Из душа вышел, к двери Юлькиной комнаты направился. Но, сделав два шага, остановился.
- Третий лишний… Чо я туда попрусь? - развернулся и в комнату свою пошел. После спальника на кошме, под которой еловые лапы, слежавшись, топорщились сучками да пролеж¬нями, впиваясь в бока да спину, приятно лечь даже под казенное одеяло на скрипучей кровати. От чистых простыней телу непривычно легко. Голова более не зудится.  Не жизнь - что-то между раем земным и небесным. Отметив все прелести «завоеваний цивилизации», провалился Пеньтюхов в глубокий сон, как в яму…