Сквозь дымку памяти

               Хочешь, я расскажу тебе про свою любовь? Да когда ж рассказывал? Я тебя впервые вижу! Послушай, очень нежная история. Ты не смотри, что я старый. Я ведь и молодым был. О! Я в молодости красавцем был, девки заглядывались. Да что ты можешь знать?! Знает она! Ты слушай. Девчонки заглядывались, говорю. А у меня своя история. Пришел я из армии и враз влюбился. Смех сказать, влюбился-то в соседку, малолетку. Вот и «да». «Да» тебе! Она совсем мелюзга. То ли 14, то ли 15 ей лет было. Точно – 15. Ты-то откуда знаешь? И главное-то, чем взяла – непонятно. Маленькая такая, худющая, быстроногая. Все по дворику туда-сюда бегала. То с портфелем, то с папкой. Музыке она училась. На пианино играла. Вон, видишь, пианино стоит. Её, Светкино. Светкой её звали. Куда девалась? Сама ушла, пианино оставила. Не тронь! Ишь, сыграю. Светкино пианино. Ну, так вот... Друзья мои по девчатам бегают, а я вечером ухом к стеночке прислонюсь и слушаю, как она там на своём пианино играет. Так ухом к стенке год и простоял. А что сделаешь? Я её и не задевал даже. Что я ей скажу-то? Да и друзья смехом изведут. А через год она в училище поступила, музыкальное. И как-то сразу вдруг повзрослела, вытянулась, ладненькая такая, длинноногая. Краситься стала. Ну, там глазки, губки, как это у вас водится. Уж не знаю, как другим, а по мне – красавица. Стал я потихоньку ей знаки внимания оказывать. Сил-то больше нет вокруг, да около ходить. Услышу, что выходит, дверь запирает, и тоже – шасть к лифту. Вызову, пропущу её вперёд, и сам – к стеночке. Лифт с пятого этажа вниз, и душа моя вниз, к пяткам. Барабанит – в ушах дробь! Она ничего, поздоровается, улыбается. Так вот доедем, она – налево, я – направо, за угол, подожду, и домой. Вот так музыку послушаю, на лифте покатаюсь, а дальше-то что? Мне-то уж не четырнадцать! Мать донимает. Всё вопросы задаёт, чего это я всё дома сижу, может, болею, может, случилось что. Я всё отшучивался, а потом не выдержал, да и сказал в чём дело-то. Мать у меня, царство ей небесное, золото, а не человек была, одна меня вырастила. Всё поняла, но помочь-то чем может. Стала меня уговаривать ехать учиться: «И институт закончишь, и Светка вырастет, а там видно будет». Да я уж и сам думал о том, чтобы уехать, хотел даже на Север завербоваться. Ну, институт, так институт. Вечером музыку послушал. Утром Светку из подъезда проводил. Собрался – и махнул в Москву.
                Поступил в инженерно- строительный. И закрутила жизнь студенческая. Сначала Светку постоянно вспоминал. Вспомню, и так на душе тоскливо становится, хоть всё бросай и домой. Потом ничего, как-то успокоилось. Ну, думаю, ладно, пройдёт. Что, действительно, дурью-то маяться. Девчонка молодая, у неё своя жизнь, у меня – своя. И стал я этой жизнью наслаждаться. Жили в общежитии весело. Летом – стройотряд. Домой за время учёбы так ни разу и не съездил. А на последнем курсе женился. Чего козел-то? И не старый я тогда был, молодой, видный. Покрутил с девчонкой, она красивая, весёлая, характер лёгкий. Чего, думаю, ещё искать. Женился.
                Направление взял на наш строительный комбинат. Приехали. Мать рада. Всё, вроде, хорошо. На следующий день пошли с женой погулять. Возвращаемся, а из подъезда Светка выходит. Прошла мимо, не поздоровалась. Только посмотрела. Но так посмотрела… Оборвалось у меня всё внутри. И одна мысль в голове: что же я наделал? Ведь как её увидел, так и понял: ничего не изменилось. Как любил, так и люблю! До вечера как шальной проходил, а вечером вышел потихоньку и Светке в дверь позвонил. Она открыла сразу, как ждала. Зашел и молча обнял её. Она сначала прижалась ко мне, потом откинулась и кулачками мне в грудь стучит: «Что же ты наделал? Что ты наделал? Я же тебя ждала!» Ну, в общем, звонили нам в дверь, стучали, мать-то сразу поняла, куда я делся, – мы не открыли. Домой я пришёл только на следующий день к вечеру. Жены нет, собралась и уехала. Мать, конечно, расстроенная. Головой покачала и сказала только: «С женой поговори, не по-человечески это». Да я сам знаю, что не по-человечески. Поговорил, конечно. Развелись. Через полгода со Светкой расписались. Без свадьбы, торжеств разных. Посидели втроём. Больше-то у нас никого и не было. У меня – одна мать, а Светка тогда уже год, как свою похоронила. Отец женился, уехал. В общем, тихо отпраздновали. А вот, поди ж ты, столько лет прожили... Сколько же мы прожили? Пятьдесят? Да откуда ж столько? А мне тогда сколько? Двадцать было, когда из армии пришёл, да ещё год, да пять институт, да твоих пятьдесят, это что же мне, все семьдесят шесть? А Светке тогда сколько? Семьдесят?! Ну, это ты загнула! Светка ж – она молодая, красивая. Вот сейчас придет, посмотришь! И куда подевалась?! ! Утром встал – нету. И нету, и нету! А ты-то как здесь оказалась? Звать тебя как? - Да, Светка я… горький ты мой… Любимый…