Адам и Ева - или - А было всё иначе

 Новелла – шутка.


- Вы когда-нибудь бывали в Раю? Нет!.. Ещё побываете, если вы не нарушили десять заповедей и не пошли против его - Самого.
 Представьте себе сад: пальмы, папоротники пяти метровой высоты, их широкие, резные листья образовали яркие, тёмно-зелёные шатры. Персиковые деревья, эвкалипты, лианы и прочие экзотические деревья, переплетённые виноградными лозами и прочие удивительные растения, которые можно увидеть у нас разве, только что в тропиках. Удивительные луга с обилием цветов, больших и маленьких, величиной с горошину, до роскошных цветков с лошадиную голову. И вся эта красота цветёт и плодоносит одновременно, как будто весна и лето объединились и образовали одно время года. Кристальные воды водопада, переливаясь хрусталём, выливаются в быструю речушку, журчащую на перекатах, а там внизу, в долине, успокаивались и  нежно ласкали тихой волной, золотые, песчаные пляжи. И над всем этим небо – голубое, перламутровое. В правом верхнем углу его Светило – яркое, алое. Лучи которого, словно отороченные по краям канвой белого цвета, ниспадали до самой земли, почти не создавая тени. Оно никогда не уходило за горизонт, да и горизонта никакого не существовало, а в ночные часы листья лучики сворачивались, прикрывая своё яркое нутро; ночником висело на прежнем месте. Перламутр становился мягким, матовым и небо окрашивалось в тёмно-лиловые тона.  Единственное, что не устраивало на данный момент, обитателей Рая, так это беспощадно палящее Солнце днём, да гравийные дорожки, вместо песчаных, пересекающие всё это великолепие, вдоль и поперёк.
- Мазохист несчастный… видите ли, солнце ему нужно, чтобы от радикулита излечиться. Галька для того, чтобы ступни массажировать, не сожжешь, так все ноги разобьёшь вдребезги об эти камни.  Что ему стоит, двумя пальчиками так раз, щёлкнуть, и нате вам, микроклимат, ковровые дорожки по всему Эдему. Не пойму… вот на фига ему эти болезни, когда можно этим же жестом р-р-раз, и ты здоров так, что здоровее не бывает.
Вечно строит из себя великомученика: «Я должен испытывать все чувства, в том числе и боль, которые есть в моём мире, а то, как же я смогу сопереживать и сочувствовать всему тому, что я создал». 
Аскета из себя строит: завернулся в простынь и ходит босоногий, хотя бы сандалии какие-ни- будь, выдал. Скачи здесь за ним по гальке. – Недовольно ворчал себе под нос, передразнивая Создателя, ангел-подросток, семенивший слева от полненького, добродушного старичка. С аккуратно подстриженной, белой, как лунь, бородкой, которую в последствии стали называть «шотландкой».   
- Надоело всё. Тоска зеленная, к тому же радикулит замучил, – Бог схватил, раскачивающего на ветвях ядовитого змея. Обвязался им вокруг пояса, до предела растянув его, воткнув змеиные зубы в его же собственное тело. Загнутые во внутрь, словно язычки пряжки  ремня, они не давали растянутому змею свободы, как бы он не извивался. 
- Придумали бы, что-нибудь, потешили бы своего Создателя.
- И не какой ты и не Создатель, – хитро ухмыляясь из-за крыла, проговорил ангел, бегущий вприпрыжку слева от Бога.  Глазки, чёрными угольками, впились в Создателя, наблюдая, как отреагирует Бог.
- У тебя, малый, лукавые глаза, ей-ей лукавым вырастишь. Это почему же ты решил, что я не Создатель?
- Значит Создатель. Значит Всесильный. И всё можешь?
- Да, иначе и быть не может.
- Тогда создай камень, такой, который поднять не сможешь. Если создашь, а поднять не сможешь, то какой же ты тогда Всесильный. А, если поднимешь, то какой ты тогда Создатель.    
- Ну, брат, у тебя здесь целая философия. Так не честно… Вилку ставишь?
- А, что тебе каждый раз свечки ставить?
- А давай мы тебе, Боже, куклу говорящую слепим. - Вмешался в разговор, Анхель. Второй подросток, не реже первого перебиравший голыми ногами по острой гальке: чистоплотен и аккуратен, молчалив и исполнителен. Не даром Бог доверял ему многое, но больше любил другого – озорного непоседу, сущую бестию. Создатель для краткости, сократив это слово до трёх букв, иногда так и называл его Бес. Его настоящее имя Сатана, первоначально оно звучало, как Сутана. То есть, если Анхель представлял верхнюю часть Творца, то Сатана нижнюю, т.е. ноги или прикрывающие ноги: сутану – юбку. В бурных дебатах Сатана всё же отторговал: «Как же так, Боже, в играх я всегда побеждал Анхеля, а Вы взяли букву в моём имени из середины алфавита, так не честно. Какую-то «У».  Я всегда и во всём первый, и пусть в моём имени, первая гласная, будет стоять буква «А… Три «А» в одном слове – класс». Тогда же и решили вопрос с иерархией.  Теперь Анхель будет правой рукой господа, Сатана левой, на что Сатана с радостью согласился, ведь левая рука ближе к сердцу.
   - Хватит, вы у меня столько разных зверей налепили… Ну, скажите, зачем мне ваши: динозавры, бронтозавры и прочие гиганты нужны?
- Это чтоб тебе из далека было их видно. Ты же сам говоришь, что у тебя в твоей старости глаза подводить стали, - продолжал своё Сатана.
-  А впрочем, это идея, – всевышний почесал затылок, - кукла говоришь, это хорошо, но вылеплю-ка я её  сам. По образу и подобию своему. Вот прямо сейчас и начнём. Тащите-ка, ребятки, во-о-он под то деревце, мой рабочий столик и прочие инструменты…
 - Ну, парни, приступим, - Создатель обнял ребят за плечи… Помазал руки оливковым маслом, растёр их, чтобы глина к ним не прилипала и начал месить, – Бес, ну-ка слей водички… Да не этой – Живой… Да куда ты столько. Заставь дурака молиться, он весь лоб расшибёт, - Создатель упорно размешивал массу.
 Наконец, тесто было готово. Раскатал его по столу. Анхель стоял за спиной Создателя, равнодушно наблюдая за операцией. Бес же постоянно получал по рукам.
- Ну, куда ты вперёд Батьки в пекло лезешь? Быть тебе кочегаром в преисподней.
- Если старшим, то согласен, - Сатана пристраивал, раскатанную им в трубочку деталь, во внутрь живота куклы.
- Что ты делаешь? - взвыл Господь.
- Как чего… прямую кишку.
- Какая же это прямая кишка? Надо бы тебе лучше изучать анатомию. Прямая кишка называется так не потому, что она по форме прямая, а потому, что через неё переработанная пища напрямую выводится наружу. А ты прилепил какую-то слепую кишку. Видишь, в ней даже нет никакого отверстия с другой стороны. Аппендикс какой-то. Ну-ка брысь отсюда, – Творец попытался оттолкнуть Бестию, но тот схватился, чтобы не упасть за ребро куклы, и вытянул его. Бог сплюнул: с досады отсёк выступающую часть ребра и бросил её в чашу, - всё отойди отсюда, на два шага отойди…
 Завершив работу над куклой, Господь сказал:
- Ну-ка, Анхель, слей мне на руки.
- Учитель, а здесь, в чаше ещё кусочек остался, - Анхель выловил из чаши, оставшееся от ребра куклы глину.
- Дай я, дай я, что-нибудь из неё вылеплю, - протянул руки Сатана.
- Я уже вам говорил, хватит, хватит мне ваших экзотических поделок.
- Ну, учитель, как же мы научимся всему тому, что вы умеете… Без практики? Одной теорией!? - канючил Сатана.
- Валяйте, только под моим контролем, - согласился Творец.
- Но здесь её так мало, - Анхель протянул маленький кусочек Создателю.
- Это не вопрос - лепите, - Творец щёлкнул пальцами.
Сатана выхватил из рук Анхеля кусок глины; бросил на стол. Загораживая своей спиной, проход к столу от Анхеля, стал быстро замешивать глину. Под его руками глина явно прибавляла размеры.
- Боже, а как же я, - развёл руками Анхель.
- Господа созидатели, прошу не ссориться. Бес ну-ка уступи место рядом. Итак, Анхель лепит верхнюю половину, Сатана нижнюю.
- Опять мне нижнюю. Вершки Анхелю, а корешки значит мне, - ныл Сатана.
- Всё. Я сказал, - решительно провозгласил Бог. 
Анхель аккуратно и терпеливо выводил черты лица: маленькие ушки и носик, но зато большие глаза и губы. Вылепив голову и руки, спустился ниже, но встретился с руками Беса, которые отталкивали его руки назад. Этого он вытерпеть уже не мог. Борясь за творческое пространство, они растянули куклу ровно по середине. Отчего талия у неё стала тонкой и узкой, а сразу под ней и над ней образовалось некое скопление материала, широкое и объёмное, что явно устраивало Сатану, отражаясь гордостью в его чёрных, как уголья глазах. И расстроило Анхеля – с талии на чётко вылепленный торс надвинулись излишки, а так как он, не в пример Сатане, тянул куклу двумя руками, то получилось два новообразования, которые, по его мнению, испортили всю скульптуру.
- Что за возня? И когда вы у меня повзрослеете? – вмешался Бог, - ну-ка, ну-ка, что это такое? – показывал на широкое и объёмное учитель.
- Как чего, седалище, - из-под лобья посмотрел на учителя Сатана, ожидая очередного нравоучения.
- Ты видел, как у меня построена кукла: крупные плечи, узкий таз. У тебя же всё наоборот. Ты всё делаешь мне назло: по-своему.
- Должна же у меня быть своя творческая фантазия. К чему, например, в Раю широкие плечи.
- Как к чему. Чтобы добывать себе пищу для пропитания.
- Да, где у нас в Раю, можно применить физическую силу? Чтобы сорвать фрукт, достаточно протянуть руку, а вот полежать, да посидеть, приходится чаще. Поэтому опорный механизм должен быть увеличен. Что я и сделал. Это вы, а не я не знаете ни механики, ни анатомии.
- А причём здесь анатомия. 
- Да при том.  Мы вот все здесь собравшиеся, ваяем что? Говорящую куклу – существо разумное «гомо сапиенс». Мы же вторую куклу вылепили из чего?
- Из чего? – в два голоса спросили Бог и Анхель.
- Из ребра, а мы знаем: в единственной из костей, это в рёберной, мозгов нет. Извините, и что же у нас из этого ребра получится?
- Что получится, то и получится, - насупил брови Создатель.
- Это же эксперимент, - вступил в разговор Анхель, - если хочешь, эта кукла будет моей, а твоей, что сотворил Господь.
Естественно Сатана выбрал первую куклу, к тому же она была и побольше.
- Ну, всё. Пора обедать, - Творец посмотрел на солнечные часы.
- Боже, а когда же ты вдохнёшь в них жизнь? – промолвил Анхель.
- Вот пообедаем, духу наберусь и тогда…- зевнул Создатель.
Пообедали. Ангелам не терпелось познакомиться с разумными существами. Но Бог, как всегда он делал это после обеда, завалился спать, под сенью диковинного дерева, с густыми ветвями и мягкими, пушистыми листочками. Анхель прилёг рядом, через минуту они уже мирно посапывали.
- А что же мне делать, когда Бог спит? – подумал Сатана. Он потихоньку, что бы не разбудить спящих, направился к куклам. Сел рядом, и подперев голову кулаками, задумался:
 - А всё-таки ни чего получились. Но всё равно мы с Богом что-то упустили. Но что?- перед глазами его мысленно проходили образы вылепленных им с Анхелем гигантских ящеров. И когда Бог вдыхал в них жизнь, он при этом говорил: «Плодитесь и размножайтесь».
- Вот оно! Вот, что мы забыли с Богом сделать, -  он заметил, что по прохождению какого-то времени, животные откладывали яйца, из которых в скором времени появлялись детки. – Ну что?.. Поможем Создателю?!
Сам Бог и они с Анхелем были бесполыми, если им надо было размножиться, они делали это запросто. Принимали любой образ, занимали любое приглянувшееся им тело.
 - Но это не Боги, а куклы и Бог не даст им сравняться с ним. Поэтому о продолжении своего рода, они должны позаботиться о себе сами… Надо просто немного им помочь. - Размышлял Бестия:
 - Но где же взять материал, - создать глину из ничего, мог лишь только Бог. - Из чего же вылепить эти треклятые яйца? Вопрос? – он подошёл к куклам лежащим на земле, благоухающей запахами райских цветов:
 – Несомненно, вот эта крупная фигурка, будущая мать. Она больше, а от больших особей рождаются большие дети, – продолжал размышлять Сатана, – большому куску сердце радуется… Предположим, вот эта покрупнее будет у нас мамашей. То,  значит, взять надо от другой, от этих выпирающих бугорков, сверху над талией. Совсем немного, - но, почти застывшая масса не поддавалась: стала, со временем, упругой. Лишь немного вытянулась, образовав форму соска, и от прищепа стала тёмно-красной. Ангел взял со стола скальпель: « Нет, заметит». Вытянул в сосок и второй бугорок. Тоже проделал он и со второй куклой.
- А если заметит? Так скажу ему, что так и было. Что у него старческий склероз и всё такое… Но всё же, где взять массу? – Мысли роились в голове, но думал недолго. Голова работала чётко. – Эврика! – идею подал задержавшийся в руках скальпель. Он срезал пустотелую бамбуковую палочку, разрезал вдоль. Получилось вроде совочка. Заострил края. Раздвинул ноги фигурке номер два (не в своей же), сделал скальпелем надрез и вращающим движением  выбрал полутрубкой, часть глины, которая внутри ещё не успела застыть.
- Теперь надо заделать отверстие, натянуть один край на другой, – высохшая масса вытянулась,  стала тонкой, с неровными краями и следами пальцев, растянувших её под усилием. Но самое главное, края, они  никак не хотели соединяться. В итоге отверстие представляло собой глубокую, рваную рану. – Господи, надо что-то делать. Что делать? Что делать?  Где пакля? Где пакля? Надо прикрыть, может, не заметит?.. Ведь кукла будет ходить, как и мы, а значит разрезом вниз. Господь не сможет так низко наклониться из-за своего радикулита, к тому же пакля, а между ног не так уж и видно. Всё будет нормально… Всё нормально… а теперь к делу,  – он раскатал извлечённую из утробы глину и разделил на три части, – Бог любит троицу… Да, маловато. Если следовать ученью Господа, получается некое не соответствие: масштаб не тот, -
Снова соединив глину, разделил на две половины. – Мало, но ничего не поделаешь. Больше взять негде, - убеждал сам себя Ангел. Придав половинкам форму яйца, прилепил между ног первой куклы, прикрыв немного паклей…
А-а-а-а! Взвыл Сатана, почувствовав острую боль в ухе. Увлёкшись своим делом, он и не заметил, как сзади подошёл Бог.
- Ты что же, гаденыш делаешь? Всю мою работу испортил.
- Я… Я хотел тебе помочь. Хотел сделать так, чтоб они размножались и плодились, как ты говорил. Жди, когда они ещё сами снесут яйца, а тут вот,  пожалуйста…
- Но я. Я не хотел этого. Ты представляешь, что если разумные существа расплодятся? Что будет с нашим садом? Садом и Гоморра, а теперь их уже не оторвать. С корнем, что ли вырывать эти твои яйца. Ах ты, Бес… Бесом и останешься, – но Бог, на то он и Бог, чтобы всех и вся прощать. Через минуту он успокоился и сказал.
- Скажи хоть, зачем ты паклю то между ног куклам пристроил?
- А чтобы шкурка друг о дружку не потерлась. Я же забочусь, чтобы они дольше сохранились.
- Тогда уж и под мышками заложи немного пакли… и на голову не помешало бы, чтобы солнышко не напекло, да и с паклей не будут выглядеть, как головешки. А теперь сходи и принеси листок с фиговой пальмы, прикрой эту срамоту, которую ты прилепил. – Господь повернулся и пошёл перехватить чашечку чаю, чтобы обрести тонус после сна, а когда вернулся…
- Что же ты паршивец делаешь? Испытываешь мои нервы. Я тебе, что сказал принести?  Листок фиговой пальмы, а ты что принёс? Плод фиговой пальмы. Скажи на милость, зачем ты прилепил к этой срамоте ещё и банан?.. Что из тебя вырастит?.. Не знаю… Анхель, поди, милый, сорви лист, прикрой это похабное место. Мне на этот срам и смотреть противно, – но Бог,  есть Бог, и когда это дело было прикрыто, Господь благосклонным голосом обратился к Ангелам.
- Ну, что, ребята? Прежде чем вдохнуть в них жизнь, надо им хоть имена придумать, а то проснутся и спросят: «Кто мы такие, как нас зовут?» Как вы считаете? Я считаю их надо как-то обозначить… Так, как они будут существами разумными, а разум, как вы знаете находиться в голове, то есть в челе, чело - челе. Жизни мы им даруем век. То, соединив эти два слова, образуем – чело-век.
- Создатель, это не совсем так. У нас только у одной куклы разум в голове, а у другой нетути, если толь там, на чём сидит. И ещё разве вы не говорили, что даруем им бессмертие,  – поправил Бога Сатана.
- Поумничай мне ещё. Разум дело наживное. Я сказал! А что до бессмертия, то при всякой нормальной сделке, должен существовать испытательный срок. Я думаю, что сто лет это для испытания достаточно.
- А ещё про равноправие талдычит, - ехидничал Бестия.
- А вы, Боже, так поступите, – посоветовал Анхель, – раз человек состоит из двух корней, чело и век; то если одному досталось больше ума, то другому отдайте побольше жизни. Пусть вторая кукла больше живёт на этом свете.
- Умница. Так и поступим, – Бог погладил Анхеля по золотистым, кудрявым волосам, – ну, что, Бес, доволен?.. Итак, эти существа будут называться – человек. А имя, имя надо им подобрать. У кого есть, какие предложения? Ну, давайте, давайте… Думайте, молодёжь…
- Может кости кинем? – предложил Бестия.
- Это, какие такие кости? – поинтересовался Господь.
- Какие, какие, игральные, я храню их вот здесь в мешочке, под крылышком.
- Ты что, в азартные игры в Раю играешь?
- Боже, с кем?.. С этим Херувимчиком что ли? – подбородком показал Сатана на мило улыбающегося Анхеля, потому что руками  уже, что то откручивал от колесницы.
- Ладно, сам придумаю, – махнул рукой Господь.
- Итак, – он подошёл к двум фигуркам, лежащим рядышком, бок о бок.
- А вторая получилась намного лучше, - думал он, – мягкие черты лица, превосходная фигурка, точёные ножки. Не то, что первая… Как грубо я её обтесал. Что ж первый блин комом… Итак, эта кукла первая; по алфавиту первая буква – А… А дальше… Дальше, какой у неё статус? Бестия говорит, что она мать – несёт яйца. Значит самка, женщина, а если совсем по благородному, ведь намерения у неё самые что ни наесть благородные – дама. Теперь сложим – А+дама,  получилось Адама… Вроде ничего. Как вам, ребята?
- Класс, – мечтательно произнёс Анхель.
- Стрёмно, – пробурчал Бестия.
- А, что ж, скромно, – не расслышал Бог. Это хорошо, что скромно. Скромность украшает человека, а значит и имя его.  Принято единогласно.
С названием второй куклы они бились целый час. Бестия предложил сотню вариантов, но Господь их отклонил. Анхель молчал.
- Может правда кости кинем? – сдался Бог. – Это как там у тебя.
- Кидаем, значит, кости.
- Кидаем.
- Сколько очков на первом кубике выпадет, например, пять. Дальше, как у вас по алфавиту. По алфавиту пятая буква – Д. И так далее. Второй кубик – очки на нём – вторая буква.
- Понятно. Раз вариантов нет… Давай сюда свои кости.
Сатана достал заветный мешочек, вынул как обычно два кубика и протянул Творцу. Анхель одёрнул его за рукав: «Ты что забыл? Бог любит троицу». Бестия тут же исправил свою ошибку. Достал три кубика и вложил их в руки Богу. Господь перетряс их в сложенных вместе ладонях и выкинул один кубик.
- Шесть. – Выкрикнули они почти вместе.
- Это буква – Е, - раньше всех подсчитал Анхель.
- Ну и везёт тебе Боже, - с завистью подъитожил Сатана, – я сколько раз кидал, а мне редко выпадала шестёрка. Давай выкидывай вторую.
Вторая кость – «3» привела букву – В. Третья – А.
- Итак, вторая кукла будет носить имя Ева, – провозгласил Господь, сложив буквы.
- У, однополые. Две самки, – расстроился Бестия.
- А где же у второй куклы яйца? -  спросил Анхель.
- Ещё не успела снестись. Вернее Бестия не успел их пристроить. Но это к лучшему, меньше проблем. Этот эксперимент проводится первый раз во всей Вселенной, и что из этого получится, даже я не знаю… Теперь, ребятки, приступим к самому главному. Вдохнём в них жизнь. Частицу Бога… Фи-и-и. Вы расчесали бы их что ли. Пакля на их головах так свалялась, – проворчал Создатель, – я хочу, чтобы они вошли в этот мир красивыми.
 Анхель расчёсывал свою куклу тщательно, подбирая волосок к волоску, если так можно сказать о пакле. Бестия же, пошаркал гребнем по свалявшейся пакле: «А-а-а так сойдёт».
- Ладно, будя. Теперь отойдите немного в сторонку, -  Бог наклонился к первой фигурке. Дохнул… Кукла привстала, оперлась сзади руками. Тряхнула лохматой головой. Чудесным образом пакля превратилась в живые, всклоченные волосы. Фиговый листок сполз, а вместо спелого банана, поверх яичек, кое-как прикрытых такими же всклоченными волосиками, висел предмет, мало похожий на плод фиговой пальмы.  Шкурка лопнула на самой вершине, скукожилась и немного завернулась внутрь.
- Ну и ну, – воскликнул Сатана, – это какой-то гофрированный сухофрукт.
- Твоя работа, – погрозил пальцем Господь… - ладно, не расстраивайся, что сделано, то сделано…
Бог наклонился к следующей кукле…
 Та не успела раскрыть глаза, спросила: «А что вы все здесь делаете? Кто вы?»  – явно чисто женское любопытство.  Господь как истинный джентльмен представился:
- Я твой Создатель.
- Папа.
- Если хочешь, то да.
Ева осмотрелась и выбрала из двух Ангелов Анхеля, спросила.
- А это моя Мама?
- Это твой Ангел – Хранитель.
- А что, он будет меня охранять?
- Возможно.
- А это кто? С чёрными крылышками? Мой муж?
- Скорее брат, – Сатана сделал книксен.
- Тогда этот мой муж? – пластичным движением руки Ева показала на Адаму.
- До сих пор, мы считали, что это твоя сестра, – ответил на вопрос Евы Создатель.
- Да сестра, – низким голосом произнесла свои первые слова Адама.
- А разве могут быть такими девушки?  Вы посмотрите, какие у неё грубые формы, совершенно нет грудей и такая плоская попка. А такого низкого голоса я никогда не слыхала ни от одной девушке на свете. И как же её зовут?
- А-да-ма, – по слогам произнесла своё имя первая кукла.
- Это скорее Адам. Неотёсанный мужик.
- Вы понимаете. Может вы и правы. Работа ещё находится в стадии эксперимента, и мы ещё не знаем ху-ест-ху, то есть, кто есть кто, или что есть что. Как вам будет это угодно. - Мягко ответил Еве Анхель, – но тут решает всё Господь.
- Папа?
- Да.
- Папа, пусть Адама будет он. Он мне приемлем скорее как мужчина. Ну, пожалуйста, – ласково-плаксивым, жеманно-просящим взглядом, которым обладают только женщины, девушка посмотрела на своего Создателя.
- Пусть будет так! – ответил Творец, а сам подумал. – Хлебну я ещё с этой девицей горя, она почище Бестии будет. Вот с Адамом проблем будет поменьше, если Ева его, куда-нибудь не заведёт.
- А теперь, дети мои…- Господь перекрестил Адама и Еву.
- Плодитесь и размножайтесь, – перебил Бога Сатана.
- Тьфу. Прости сам себя самого, – сплюнул Господь, – я тебе сколько раз говорил: «Вперёд батьки в пекло не лезь». Как же ты всё же любишь это пекло… Идите дети гуляйте, наслаждайтесь жизнью. Райский сад к вашим услугам, – махнул рукой творец, – ни кто вас не тронет и не обидит.   
Когда Адам и Ева, взявшись за руки, как малые дети, скрылись в роще. Бог спросил Ангелов.
- Ну, как?
- Как, как. Не нравятся мне эти куклы. Особенно эта Ева с её язычком, а Адам просто болван какой-то. Я уж надеялся с ним в кости поиграть, – Сатана спохватился и прикрыл рот ладонью.
- Ну, а твоё мнение, Анхель?
- Я отвечу известными всей Вселенной словами: «Что Бог не делает…»
- Всё к лучшему, – за Анхеля закончил Бестия.

Глава – 2.

Фиговый листочек у меня на нём.
Для чего Он нужен, с Евой не поймём.
У неё отверстие, у меня кутак.
У неё две сиськи, а у меня ни как.

Декламировал Адам, стоя перед Евой.
- Ну, как?
- Вот, вот… Адамчик. Миленький, отойди немного в сторонку, ты мне солнышко загораживаешь, – Ева сняла листок с курносенького носика, откусила от яблока, и перевернулась на животик. Две кругленькие полусферы, бронзовые от загара, застыли в глазах Адама. Фиговый листок пошевелился. Адам чувствовал, что с ним что-то происходит, когда он находился рядом с Евой. Ощущал какое-то внутреннее беспокойство, но до конца не мог понять, своего состояния. Он пытался разобраться в своих чувствах:
- Да. Ева гораздо меньше и слабее его физически. Чувство опасности за неё – нет. Да и кого опасаться - некого. Всех этих гигантских ящеров, Бог отправил на землю. Они не только траву - деревья в Райском саду потоптали. Остался один змей из опасных, да и тот был ручной. Вот и сейчас свернулся в колечки, посыпохивает себе на том месте, которое недавно, так смутило Адама. Змей так привязался к Еве, что позволял ей унизительные выходки, по отношению к собственной персоне. Она часто использовала его, как халахуп, а он ни разу не вынул зубы из собственной шкуры – терпел. И, кажется, даже испытывал удовольствие, мотаясь по бёдрам, вокруг талии. Терпел и тогда, когда Ева пользовалась им как скакалкой, перехватив запястьем, хвост и шею. Змей, задыхаясь, только сипел, высунув свой раздвоенный язык, закатив глаза.
- Я бы ещё и аэробикой занималась, но здешняя музыка, так скучна и наивна, что от неё только спать хочется. А я не хочу носить на себе лишние жиры, – говорила девушка.
- А чего бы и не поспать? – подумал Адам. – Бог вон и тот отдыхает после обеда, – пристраиваясь рядом с девушкой, немного отстранив от себя, её густые, рыжие волосы, которыми наградил её Бестия. Да, да Бестия… Когда Создатель приказал ему принести пакли для волос, обеих кукол. Он отобрал для своей, сухую, золотистого цвета, А Анхелю, для его куклы, принёс целую охапку – подопревшей, с налётом ржавчины, паклю (прелую, что ли жалко?) В конечном итоге волосы Евы ниспадали до того отверстия, которое проделал сам Бог, а не Бестия (правда, они находились совсем рядышком). Её волосы имели каштановый оттенок со сладковато-горьким запахом прелого сена, который так кружил голову Адаму.
Змей поднял головку и зашипел. Но раскалённое светило, так плавило мозги, нагоняя лень во всё тело, что он не проявил агрессии. Сполз между двух сфер на травку, прячась от полуденного солнца между ног Евы. Адам, втянув носом, сладковато-горьковатый запах прелого сена смешанного с запахом мяты, растущей прямо под ним; по примеру Евы, наклеил на нос себе ивовый листок и поправив фиговый, мерно захрапел. Запах мяты успокаивал (Недаром Бог заваривал его в чай, даже после кратковременных бесед с Сатаной). Ева часто говорила Адаму: «Не спи на спине, ты от этого жутко храпишь», - но парень так любил это положение тела.
Очутившись между ног девушки, змей, пытаясь устроиться удобнее, обнаружил норку, замаскированную рыжими волосиками. Отверстие было влажным, но узким, чтобы протиснуться через него, надо было во что-то упереться. Хвостом, нащупав сучок, он попытался пробраться дальше. Хвост постоянно сползал, сучок оказался каким-то не устроенным, мягким. Змей не сдавался. Хвост его, сползая, опять поднимался к истоку. Непонятным образом сучок затвердел, и змей, наконец, мог продолжать путь дальше. То, сжимая, то, разжимая кольца - для верности пробуя, не ослабнет ли вдруг его вынужденная опора. В темноте, наткнувшись на какой-то бугорок, лизнул его – солёный.
Ева, во сне, застонала и облизала губы.
Продвигаясь дальше в глубину норы, змей почувствовал сначала лёгкие, редкие колебания, которые постепенно перешли в шквал. «Землетрясение, наверное» – подумал он (если он мог думать), но какое здесь, в Раю, может быть землетрясение. «Землетрясение не землетрясение, а на девять баллов потянет. Надо поскорее выбираться отсюда. Бережёного и Бог бережёт»…
Адам резко сел, руками перехватил то, что ему прилепил Сатана. Предмет не казался таким уж отвратительным, он вытянулся и разгладился – определённо вырос в размерах. Из него резкими толчками, пробивалась наружу густая жидкость, похожая на крахмальный кисель. Проснулась Ева. Обвила мутными глазами пространство, ища причину своего беспокойства. То, что с ней произошло, потрясло её, но требовало продолжения. Чувство какой-то незаконченности, неудовлетворённости не оставляло её. Она искала предмет, или что-то в этом роде, который вызвал у неё эти переживания. Посмотрела на надкусанное яблоко в руке. Но по внутренним ощущениям оно ни как не походило на то, что могло бы вызвать то, что она испытала. Перевела взгляд на Адама. Тот как мог, пытался сдержать бьющий из него поток. Увидев в руках Адама преобразившейся «сухофрукт», Ева мысленно представила его в себе. По телу пробежала мелкая дрожь: «Да, это наверняка то, что вызвало у меня наслаждение, и так грубо оборвало его». Дрожа всем телом, она кинулась на Адама. Опрокинула его навзничь. Села на, всё ещё извергающий семя, член, предварительно направив его туда, куда надо. Закрыв глаза, откинулась назад и в бешеном темпе, со стонами и стенаниями, какой же он Адам подлец, что не закончил это дело раньше, вдруг обмякла… Отвалилась от парня, теперь уж состоявшегося мужчины. Распластала своё разгорячённое, истомлённое тело, на цветущей, вечнозелёной, душистой, как она сама, траве.
- Эт. Эт. Это… ж такое было? – проглатывал слова и заикался Адам. Да ты ж меня просто изнасиловала. Я всё расскажу Создателю.
Ева приподняла руку в локте, махнула:
 - Ну и говори, теперь, что хотите, то со мной и делайте, – легла на спину, сладко потянулась, согнула ноги в коленях и чуть-чуть их раздвинула. Адам разглядел, сквозь заросли волос, небольшое отверстие с оборванными краями. Его «Сухофрукт» выпрямился и готов был ещё выпрямиться, да некуда, и, которого от напряжения, даже ломило… Оседлал Еву. …
 Вот это была работа – скорее битва. Адам хрипел, как взнузданный конь, с пеной у рта. Постанывала, извиваясь под ним, Ева…
И конечно, никакого доклада от Адама Богу не последовало. А был рапорт, от Ангела-Хранителя, с подробнейшим описанием их совместных, «боевых» действий. Вечером Бог вызвал Ангелов на совещание.
- Ну, что, Господа хорошие, будем с ними делать? - Ангелы молчали. - Я не позволю в своём доме открывать бордель. Устраивать улицы «Красных фонарей» и тому подобное. Трахаются, понимаешь ли,  где попало… Я предлагаю избавиться от них и от  змея, этого зачинщика, искусителя, тоже. Впрочем…- Бог почесал поясницу, - змея можно оставить, – после пояснил. – А кого он тут искушать то будет, разве меня – старика, что ли? 
- Что, значит, избавиться? – спросил Анхель.
- То и значит, как пришли, так и ушли.
- Кое у кого появились барские замашки, нарушающие свои же принципы, – не согласился с Господом Сатана.
- Это, на какие такие мои принципы ты намекаешь? – возмутился Создатель.
- О равенстве в правах. Так просто, взял и выгнал, взял и уничтожил. А может быть, у них есть какие-то свои доводы, аргументы. И если уж соблюдать законы Божьи, то необходимо, ради справедливости, выслушать их самих. Устроить своеобразный суд, со свидетелями обвинения и защитой…
- Что ж, устроим суд по всем правилам… Вечно я иду на поводу у этих пацанов… Анхель, как подавший мне рапорт – обвинитель. Ты Сатана, так настаивающий на суд – защитник, – после добавил. – Тоже мне адвокат выискался… Анхель найди и приведи обвиняемых, а я пока пойду чаю выпью и соберусь с мыслями…
- Встать, суд идёт, – объявил белый Ангел. Все встали. В залу чинно вошёл Бог. – Садитесь… Адам и Ева встаньте! Вы обвиняетесь в недостойном поведении на территории Рая, нарушающие принципы совместного общежития… Что вы скажите в своё оправдание?
- Аморалку шьют, - вставая, шепнул Еве Адам, и, замолчав, тупо уставился в пол. Ева встала, но не произнесла и слова. 
- Позвольте я, – потянул руку  Бестия… Господин Судья, я как адвокат настаиваю на следственном эксперименте.
- Ты хочешь, чтобы это святотатство повторилось вновь, у меня на глазах?  - возмутился Бог.
- Лично я и вы не были очевидцами, описанного Анхелем, эпизода. Тогда, как мы с вами можем судить о том, присутствовали или  не присутствовали в нём элементы разврата. Свидетельство же одного очевидца, не может быть принято за веру. Он может преследовать корыстные цели, иметь свой интерес в этом деле. 
- Да какой у Анхеля, быть может, интерес? Он просто отстаивает нравственность в нашем обществе. И в этом я ему помогу… Вы, что сомневаетесь в искренности вашего товарища?
- Нет, но, как правило, показание двух свидетелей, подтверждение двух понятых – гарантия от возможных ошибок.
- Но, где я найду второго свидетеля. Змея я привлечь не могу. Он сам проходит по этому делу, как искуситель.
- Значит, нет?
- Нет!
- А на нет и суда нет. Можете спокойно объявлять, что дело закрыто. За недостаточностью свидетельских показаний. 
- Ишь ты! Ишь вы, куда повернули, – исправился Бог, – вы хотите, чтобы этот, с вашего позволения, бардак, рассадник безнравственности, я терпел вечно?
- Выходит так, – Бестия пожал плечами, – и если уж судить их, то судить надо и заказчика, они только исполнители.
- Но кто тогда, может быть заказчиком?
- Вы, Господин судья!
- Та-а-ак, и каким же образом?
- Лично вы, вдохнули в них жизнь, вместе с их инстинктами и пороками. Значит и заказчиком, являетесь вы.
- Господин судья, можно мне высказать своё мнение, – поднялся со своей скамьи Анхель.
- Слово предоставляется обвинению, – объявил Господь.
- Господин судья, следствием выявлено, что орудие греха, было изготовлено самим защитником, как для одной персоны, так и для другой. Отсюда вывод. Адвокат причастен к вопиющему акту безнравственности, совершённого в нашем Раю.
- Тогда уж и Анхеля привлекайте, как идейного вдохновителя. Это ж ведь он подал идею о создании кукол. Gomes Sapiens, – усмехнулся Бестия.
- Выходит так, что мы все, здесь собравшиеся, сопричастны?.. Так, так, так, – барабанил пальцами по столу Создатель… Для оглашения приговора, суд удаляется на совещание… Анхель за мной.
- Я, как адвокат, тоже имею право присутствовать, – вскочил со своего места Бестия…
- У кого есть, какое-нибудь мнение, – сказал Создатель.
- Я, как свидетель обвинения настаиваю, чтобы Адама и Еву, как нарушивших конституцию, сослать на планету «Земля», в своеобразное чистилище, на срок… Срок будет определён позже, в зависимости от поведения осужденных. 
- Так уж и сразу отправить на землю. Это же полнейшая дискриминация созданного Богом человека. Взять и осудить их, за их первые шаги. Осудить тех, которые ещё на ощупь пробираются по жизни. Они ещё не знают, что такое хорошо и, что такое плохо. Я что-то ни разу не слышал, чтобы у нас здесь в Раю, проводились семинары или какие ни будь лекбезы о половом воспитании человека. Не знаю как вы, а я всё же предоставил бы им шанс для перевоспитания. Замете, предварительно объяснив им, их права и обязанности. Официально объявив, что размножаться им категорически запрещено. Что это может привести к крушению Всемирной Цивилизации. Шаг вправо, шаг влево от намеченного Господом пути, назовём его Судьбой, будет считаться как беспримерное поведение и караться, в данном случае, обязательной ссылкой в чистилище, – горячо отстаивал своих подзащитных Бестия.
Анхель сосредоточенно подпиливал ногти маленькой пилочкой с перламутровой ручкой.
Господь, крякнув, произнёс:
- Что ж убедил, оставим, но я приму конкретные меры. Во-первых, надо как-то закамуфлировать, загородить то, что змей принял за дупло…
- За нору, – поправил Анхель.
- Что… ах, да за нору. Чтобы ни какая тварь, ползучая она или нет, не могла проникнуть  внутрь, беспрепятственно. Во-вторых, обязать Анхеля, используя наши возможности, размножаться делением. Выделить из себя небольшого Ангелочка, некоего Купидончика.
Назовём его ласково Амурчиком. Маленький, менее заметный, он будет следить за каждым любовным похождением и, в случае нужды… Что в случае нужды? – Задумался Бог. - … Я снабжу его луком со стрелами. И каждого влюблённого. Я повторяю каждого, будет разить наповал в самое сердце.
- А, как же твоя заповедь: «Не убий!» – возразил Бестия.
- Я же не сказал, насмерть, а так, чтобы человек страдал и мучился, отступился от своего намерения - вступать в преступную связь.
Все трое пришли к общему консенсусу.
Прошло три дня. Адам и Ева пытались сопротивляться тому чувству, которое познали недавно. Страсть, сжигавшая их из нутрии, с каждым днём становилась невыносимой. По иронии судьбы им каждую минуту приходилось быть вместе. Нечаянное касание друг-друга, возбуждало их до предела. Если Адам самостоятельно пытался избавиться от своего чувства, то Ева не представляла, как ей сделать тоже самое в одиночку. Перед воспалённым взором, постоянно стоял образ возбуждённого фаллоса Адама. Её ладошка частенько посещала богатую поросль между ног. Ева, то нежно гладила её, то жестоко теребила соски. Послюнявив пальчик, неистово тёрла маленький бугорок у входа – сверху, но не могла достигнуть желаемого результата; почти доходила до безумия. Рвала на себе волосы, стегалась плетью, но страсть приобретала лишь, какой-то особенный оттенок, каждый раз представлялась по-новому, более изощрённее что ли. Нутро требовало своё.
Дождавшись ночи (Авось Бог и его лазутчики не заметят) тихо подкралась к Адаму.
- Адамчик, миленький, - тормошила за руку Адама Ева, – Ну, же, ну, же!
Тот повернулся от неё на другой бок, шамкая губами, что-то бормоча. Ева, тесно прижавшись, тёрлась густым, рыжим треугольничком о ягодицы Адама, целуя его плечи. Руки, обнимавшие парня, медленно сползли вниз. Мягкие, нежные движения ласковой руки, заставили, вялый, отдыхающий предмет сначала приподняться, а потом вытянуться во всю длину и затвердеть. Адам развернулся. Страстный поцелуй обжёг его губы…

- Больше терпеть этого б.…… …я не хочу. Своей волей, без суда и следствия, отправляю Адама и Еву на Землю, в чистилище, – возмущённо говорил Господь, прохаживаясь взад и вперёд, заложив руки за спину.
- А, как же? – пытался, что-то возразить Бестия.
- Молчать! – вскричал Творец. – Ты меня доведёшь до белого каления! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Я сказал!
Анхель, вытянув руки вперёд, разглядывал свои розовые, ухоженные ноготки. Немного подпилив их, сдул роговую пыльцу, снова вытянул руки…

Эпилог.

Прошли тысячелетия. В Раю почти ничего не изменилось. Разве, что у ворот появился Апостол Пётр. Позвякиванием ключей и стуком деревянной колотушки, вносивший разнообразие в божественный посвист райских птиц. «А, где?» - вы скажите люди или их души, заслужившие жизнь в Раю. «Вселенная большая» - ответит Бог. Для этих людей, выделен специальный уголок, первый этаж некоей Райской обители, где созданы соответствующие условия. «А, что на втором, на третьем, если они существуют? И сколько всего этажей предусматривает эта обитель?». «Три этажа, - ответит Создатель, – на втором Олимп. Где живут Боги. Что мы хуже людей? После того, как Ангел-Хранитель покинул Рай вместе с людьми, которых должен пасти. А Сатана, повзрослев и возмужав, встал в оппозицию. Я, что царь или президент, какой нито, должен был терпеть такое? Ну и предложил ему покинуть Рай, выделив ему надел – Преисподнюю. Подвал Вселенской Обители. После этого организовал второй этаж. Из крови, плоти и духа своего создал иерархию Богов, мужского и женского полов (став Богом над Богами), ответственных: за моря, торговлю и прочее, чтобы мне старику сподручнее управлять было тем, что я сотворил». Если бы рядом был Бестия, он бы спросил: «А не пойдут ли новоиспечённые Боги, тем же путём, каким пошли люди?». Творец ответил бы: «Нет, как ты выразился, новоиспечённые Боги, размножаются  иным путём. Дух, вот, что отличает Богов, от не пристойных прикосновений людишек  друг к другу. Их мерзкая сущность - овладеть друг другом, распоряжаться телом, а потом и душой. Это, скорее, сущность Сатаны, но не моя. Третий этаж, мой по праву;  даже у людей, самый маленький начальничек, мастерок какой ни какой, правда, за стеклом, но сидит отдельно. А мне старику иногда и покою хочется».

- Стой! Кто идёт? – раздался голос от ворот. Через некоторое время, появился Петр.
- Ваше Божественное Величество, Анхель, Ангел-Хранитель, аудиенции просит.
- Проси, проси, - нетерпеливо произнёс скучающий Творец.
 
- Давненько мы с тобой не виделись. Аль дорогу в Рай забыл? – спросил Господь у Ангела.
- Что Вы, Господин, как можно. Просто вы же сами, до такой степени меня загрузили. Адамчиков расплодилось так много, свыше пяти миллиардов, и за всеми ими нужен глаз да глаз. Времени катастрофически не хватает.
- И, что же всё же заставило тебя, посетить меня?
- Посоветоваться надо, да и соскучился я по родным с детства местам. Сколько лет то прошло.
-  Да уж, не мало. Помню тебя ещё босоногим мальчонкой, когда ты покинул Рай, а теперь возмужал и постоянное твоё равнодушие ко всему, куда-то пропало. В глазах сострадание,  звёздочки озорства появились, это мне в тебе нравится.
- С кем поведёшься, от того и наберёшься. Так на земле говорят.
- Давай излагай, что там у вас стряслось.
- На первый взгляд вроде бы всё нормально, люди сыты, одеваются по моде, но наука ихняя. Замахнулась…  в общем, могут истребить самих себя, что делать, ума не приложу.
- Ты, что там, Чернышевского начитался что ли? Что делать? Что делать?.. Что ни каких шансов у них не осталось?
- Да шансы, то есть, только они использовать их не пытаются. Оптимисты. Особенно русские. Думают на авось прорвутся. Шуточки, прибауточки, анекдотики разные.
- Анекдоты? Про меня, наверное?
- Нет, Учитель, про Вас бояться, и если уж, и рассказывают, то с глубоким уважением.
- Интересно. Расскажи хоть один.
- Извольте. … Армянское радио задаёт вопрос «Кто изобрёл: яйцо, шестерёнку и твист?».
- Яйцо? Да я всё это создал.
- Не спорю, учитель. Да, и люди так считают,  что и яйцо, и курицу создали Вы. Только, вот до сих пор спорят, что появилось первым? Яйцо или курица?
- Конечно курица!.. Тогда откуда же она взялась? – вслух подумал Создатель. – А может быть яйцо?.. Да-а-а.
- Вы будете и дальше меня перебивать?
- Всё, всё, продолжай, продолжай.
- Так вот, а русское радио отвечает: «Яйцо изобрела курица».
- Значит, они всё же считают, что курицу я создал первую.
- Господь!
- Всё, всё, продолжай.
- Шестерёнку инженер. Твист тоже инженер, когда его яйцо попало в шестерёнку».
- Ну и, что же здесь такого весёлого? Человеку сострадать надо, а они смеются… Что ещё?
– Анхель хмыкнул: «Вот так у них и по жизни всё получается. Изобретут, что-нибудь, так на свою погибель… Одни обижаются на тебя. Мол, не слышишь ты их молитвы. Одним всё – другим ничего. Человек знает, умеет, делает всё своими руками, а живёт в нищете, из нужды выбраться не может. Другой, дуб – дубом, а живёт припеваючи».
- Да, это правда. Если человек всё умеет, так он и сам себе на хлебушек насущный заработать сможет. А, вот балбес…  его надо и поддержать. Всем жить-то охота? Что до того, что некоторых не слышу, то сам говоришь, пять миллиардов, услышь, попробуй. Поэтому я и велел строить храмы. Чаянья сотен людей, слившиеся в унисон, я, может быть, и услышу. Или на худой конец пусть ионий поп до меня докричится… Ладно, всё о мирском. Ты там, как, с Бестией, встречаешься? 
- Приходится по долгу службы. Борьба у нас с ним идёт, за каждую душу.
- Как он там?
- А, что ему! Руководит преисподней. Вырастил смену. Создал из чёрных, как сажа, особо отличившихся грешников, свою партию. Чёрное товарищество называется, сокращённо – Чёрт. И вот, теперь эти черти, разгуливают по всему белому свету. Играют на страстишках людей – выменивая: удачу, деньги, женщин на их же собственную душу.
- И, что ему это даёт? – спросил Бог.
- Как что? Вы, что, учитель? В каждой душе Ваше дыхание, Ваш дух. Хочет сравняться с Вами. Даже начал чеканить свои золотые монеты. С одной стороны Вы с другой он. Пускается на разные хитрости, чтобы достичь того же величия, как и Вы. Принимает образы человеческие. Жил одно время в Венгрии, под именем некоего графа Дракулы. Считает себя князем тьмы. Много народу мог бы привлечь на свою сторону, если бы не крест, который Вы на него наложили. Людишки, только крестом от него и спасаются.
- Да, я поставил на нём крест. Не помощник мне он.  Всё поперёк меня сделать стремился. Оппозиционер одним словом.
- А, всё же любили Вы его больше меня.
- Любил, любил, да и разлюбил.
В репродукторе  зашипело; наконец прорвалось. Сильный голос какого-то попа с грешной земли, напевно вещал басом: «Во имя Отца, Сына и Святаго Духа…   Аминь!».

Конец.