Право на жизнь... 2 глава. Ночь признаний

                Ночь признаний.

                2 ГЛАВА.

                Прости моих умолкших губ
                Им не сказать слова любви
                Потерян мир, где чистотой  родник
                Стал грязной лужей  для двоих.

        Вечер приближался к своему логическому  завершению. Шампанское выпито, посуда убрана и вымыта. Зоя как-то холодно и отстранённо относилась, к моим попыткам сблизится. Всё время отшучивалась и всем своим видом давала понять « извини, дружок тебе сегодня, не чего не светит». Казалось, будто бы между нами встал кто-то третий и этот третий, конечно, был он Павел. Что он за человек, кем он был для неё – любовник, муж или отец её ребенка, я не чего не знал.
       - Завтра, рано вставать Евгений, спокойной ночи. – Заявила Зоя напоследок мне и захлопнула дверь перед самым носом. Я прошёл в свою снимаемую комнату и, не раздаваясь, сел за старый письменный стол и включил бра. Не яркий свет, осветил мою комнату, кроме стола здесь была кровать времён застоя на железной сетки и шкаф слегка моложе своей соседке по интерьеру.
      Я открыл одну из первых мне попавшую под руку  тетрадку и стал читать. И одна из мыслей Павла Смирнова мне показалось интересной. Он как будто пишет письмо девушки и винит  себя в её ранней смерти.
      « 2 августа 1992 г. 
        Здравствуй милая моя. Знаю, что письма ты моего не получала, так как я не осмелился его отправить, а жаль. Оно многое могло изменить в наших отношениях. После той, последней встречи, когда я отказал тебе в любви. Я узнал от наших знакомых, уже здесь вдали от тебя, что ты нашла себе другого друга, наркомана, и он дал тебе смертельную дозу наркоты. А может ты и сама попросила, не смогла меня простить. Вот уже месяц как нет тебя на этом свете, а я всё время вспоминаю нашу ночь признаний, вернее твои признания мене. Сказать себе, что я тебя любил в ту ночь, конечно нет. Я словно злой демон, искуситель, пытался проверить, как действуют мои стихи на ум малолетней девчонки, ведь тебе тогда только исполнилось шестнадцать лет. Да и не тебе они были адресованы. А ты поверила моим чувствам и хотела сполна получить страсть первой ночи, спешила стать взрослой. Можно было и дальше играть в эту игру, но я не посмел больше обманывать тебя и признался в этом. Я считал, что месть может, успокоит сердце. Только кому я мстил, сам себе или той, которая больше года назад назвалась моей женой, моей суженной. Сказать прости, наверно мало того,
пойти тем же путём, что избрала ты, не хватает духа. Но бог видеть наши деяния, и чем больше я думаю о тебе, тем хуже я себя чувствую. Не знаю, говорят, что я схожу с ума. Всё время во сне повторяю твоё имя, и иногда делаю такие поступки, что потом, когда мне сообщают о них, я не верю ни единому слову. Смогу ли я теперь жить без тебя. Скорей бы домой, может там, возле твоей могилы, я найду уединения и покой. Не смешно, если не было так грустно, писать письмо человеку, которого нет в живых. Но только не в моём сердце, каждую ночь во сне или наяву  ты приходишь ко мне и просишь обратно любви. Но не просто слова, страстной и живой любви, словно ты желаешь вернуть ту ночь и познать все прелести взрослой жизни. И обратно я прошу бога, чтоб ты пришла и продолжалась бы эта блаженная мука. Я бы всё отдал, только вернуть тебя в этот мир и жить с тобой.
        Как противно обратно просыпаться, и знать, что тебя нет со мной, что ты не дышишь этим воздухом…. А ты ведь хотела поступать учится на филологический факультет педагогического  института, чтоб на мои стихи отвечать своими. Забавно, только представь себе, мы просыпаемся и разговариваем друг другом рифмой. Какая дурость, а ведь это правда, любимая я стараюсь не верить в твою смерть. Два мира разделяют нас тобой, и я пытаюсь удержаться в этом, а ты рвёшься обратно. Но надо моя родная потерпеть, я, же не могу, покончит с собой, иначе бог не соединит нас. А ещё я его прошу об одном, пусть он возьмёт меня к тебе моя милая девочка Вика или Виктория, что означает победа. Но нет больше сил, писать тебе, мой несравненный ангел, на часах стоят нули, и  я слышу эхо твоих шагов и жду
 твоего появления. Пока, твой Павел».
         Я отложил эту тетрадь и взял другую, может вначале, я найду, ещё что-нибудь интересное. Совсем другая запись, о чём она.
      « 7 ноября 1989 г. Обратно тоскою переполнена грудь. И не кому грусть свою излить…
      Отправится куда-нибудь. Да вот куда, ведь надо ещё жить. Надоело, вернее, наскучило рифмою писать стихи. Охота просто подумать и представить девушку перед собой, которая разговаривает с молодым человеком. Красивая, весёлая, она всё время смеётся. Послушаем их разговор.
                Поэт (восторженно говорит).
      Ты говоришь, зачем страдать, ведь весело вокруг. Забудь и наслаждайся жизнью, пока молодой ещё душой и телом. А в старости помечтаешь и попишешь мемуары, что только от твоего томления дома. Бредет новая жизнь и новое время.
                Она (с не пониманием в голосе).
     Извини, я тебя не понимаю. Да я тебе говорила, что сегодня танцы у нас в клубе. А ты сидишь, дома и строчишь ни кому ненужные стихи.
                Поэт (смотрит ей в глаза и говорит).
      Наверное, ты и права. Зачем мне и всём мои стихи, кто их будет читать, кому нужен этот бред больного человека. Тем более, когда сняты все запреты и по стране идёт перекройка, и каждый может сказать, особенно матом, как ему  «хорошо» живётся. Да, я променял этот бред на лучшие свои годы, но по-другому я не мог. У меня было внутреннее стремление к познанию прекрасного, ясного и великого, стремление к поэзии, к искусству, к музыке. Я хотел и желал совершенствовать себя. И когда не стало хватать денег на новые книги я начал читать нашу классику, и не то, что нам пытаются дать в школе и ВУЗах. И поверь, я заболел, я заболел прекрасным миром слов и фраз. Хотелось понять и осознать, что и кого я читаю. Сначала был Михаил Юрьевич Лермонтов, его поэзия и проза и просто его жизнь. Потом Пушкин, Есенин, Блок и Маяковский, их множество, всёх и не перечислишь. Я читал и читал их произведения и не мог остановиться. И вдруг однажды почувствовал музыку, блаженную музыку слов и слогов. И она полилась своим  звучанием, рифма за рифмой, столбец за столбцом. Сразу ушла грусть, так стало легко и светло на душе. Понимаешь, чувство творца и поэта оно необъяснимо, как непонятен этот мир, переполненный чудотворными красками. Хотелось жить, творить и любить. Но, увы, летая в облаках, я понял, сначала неосознанна, а потом увидел, все эти творения лежат на полках не кем не тронутые, почти как новые.  Они не кому просто не нужны. Каждый сейчас думает  о вещах материальных, как заработать больше денег. Может это и правильно.… А зачем тогда я пишу и для кого?
                Она (пытаясь подражать поэту).
       Наверное, для меня, чтоб я могла тебя понять и полюбить.
                Поэт (задумался слегка).
        Любить, только это мне и остаётся. Но как если мы не хотим знать не чего  о поэзии. Как любить друг друга говорить о чувствах, если мы не можем и связать двух слов, передать наши эмоции и желания…       
                Она (молча).
       Ушёл, так, не сказав и слова о любви. А сам писал одни признание в стихах. Как он наивен и смешон».
       Глаза слипались, и одолевал сон. Я разделся и лёг спать на скрипучую кровать. Только сквозь сон мне послышался звонок дверь и разговор двух
женщин, одна из которых точно была моей хозяйкой.
       - Да и бог с ней – подумал я и сладко уснул, погружаясь в грёзы.
        Странный шорох разбудил меня. Я слегка приоткрыл глаза и увидел, как в комнату входит Зоя в ночной рубашке. В обеих комнатах было темно, но лунный свет, идущий от моего окна, смутно освещал силуэт девушки, которая подходила к моей кровати. Я притворился спящим  и ждал, что же предпримёт Зоя. Она тихонько на цепочках приблизилась ко мне и наклонила голову,  рассматривая  мои глаза. Потом её пухлые губы прикоснулись моих губ, и мы застыли, наслаждаясь, поцелуем. Она резко толкнула меня руками в грудь, как бы давая понять, что хватит мне, притворяется, а сама на шаг отступила от кровати. Я засопел, делая вид, что только проснулся и открыл глаза.
       - Тсс – прошипела Зоя и показала пальцем, прислонив его к губам, чтобы я вёл себя тихо и шепотом добавила. – Ко мне пришла подруга, не шуми.
        Я был просто обескуражен действиями своей хозяйке и поэтому тупо молчал, хотя понимал, надо что-то делать. Зоя быстро сдернула с себя ночную рубашку и тигрицей запрыгнула на ложе. Даже через тонкое одеяло я чувствовал горячее тело девушке, мои руки стали страстно изучать его, лаская каждый сантиметр. Эта безумная страсть меня возбуждала и завораживала.
        - Подожди, Женя – полушепотом сказала девушка и выдернула одеяло из-под себя. Два обнаженных тела слились в объятиях, нежно касаясь друг друга.
        Она начинает змеей ползти по моему телу, покрывая его поцелуями. Её язык влажный, тёплый и нежный слегка касается моего соска, пока она его кусает, её рука начинает искать мой половой орган, ласково возбуждая его умелыми движениями. Далее я чувствую, её горячие  ласки ртом, губами и языком на моём теле и только на нём. Какие-то доли секунд я забываюсь, пропадаю в пространстве и ощущаю, как она приводит меня в восторг. Я обратно теряюсь во времени  от этих нежных ласк и сам пытаюсь, активно включится в эту любовную игру. Пальцы рук скрываются в её пышных волосах, я страстно глажу её голову, ещё мгновения и мне не хватит сил удержать свои поток, рвущийся из меня, поток семени. Она, чувствуя это приближения конца, меняет позы и садится на меня верхом и совершает медленные движение таза вверх-вниз, отчего приводит меня в настоящее восхищение. И опять мои ласки, словно отрубают на корню, я пытаюсь дотронуться до её больших и красивых грудей, но меня опять она отстраняет от участия, как бы говоря «не лезь, я сама всё сделаю». Наша сладчайшая скачка длится недолго, миг отделяет меня от стона страсти женщины   и вскоре  сильнейший оргазм пронизывает её тела, а затем и я достигаю точку наслаждения.
        Словно чужие друг дружке люди, Зоя также быстро надевает свою ночную рубашку и убегает прочь от меня. Только щелчок замка привёл меня в чувства и очнулся и подумал. – Не сон ли это?
                продолжения следует