Ласковые жернова -32

Утром Пеньтюхов отправился в контору. Харитоныч его встречает - здоровьем пышет, как печка-экономка, раскаленная до красного свечения в драной палатке среди таежного беспределья. Будто и не было ночной встречи в коридоре общаги, будто и не было блудных дел-похождений.

- Зайди, потолкуем… - пригласил Пеньтюхова. Обернулся к мужику, который стоял поодаль в коридоре, прислонившись к стене.

- Ты, Сурнин, тоже ….

В кабинете, что против камералки располагался, вдоль одной стены стеллажи, на которых лежали приборы, пачки полевых журналов, коробки с батарейками; у другой стены два стола - навстречу друг другу - один Харитоныча, другой технорука. В нём обычно обсуждались дела, свя-занные с проведением полевых работ. За этим и пригласил Харитоныч мужиков.

- Значит так, парни…. На ВЭЗы - до шести километров длиной - собирай, Петр, бригаду. Приборы, оборудование скомплектуй, заявку составь на все необходимое. И вот тебе в помошь - Володя Сурнин. Это твой рабочий. Первый. Пока собираешься, еще подберем людей. Задача ясна, сержант Пеньтюхов? - на военный лад закончил свою речь Харитоныч - еще не совсем отошел капитан запаса химических войск после двухмесячных сборов.

Вышли с Володей в коридор. У туалета закурили. Помолчали. Пеньтюхов с мыслями собирается - с чего сборы начать. Подошел другой Володя - технорук. Втроем и стали прикидывать - что и как.

- Ты ж, Петр, уже поработал в «полях». Примерно знаешь что нужно. Никуда не денешься - организуешь. А если что-то и упустишь или забудешь - беды большой не будет. Участок новый. Зимник туда есть. Машины постоянно туда будут ездить. Рацию тебе дадим «Грозу», в любой день заявку напрямую передашь, а мы уж тут сделаем все. К тому же там еще одна бригада будет работать. Серега Никушев со своей бандой недели через две тоже туда переберется. Серега на электроразведочных работах уже лет семь пашет. Проконсультирует и поможет, если что….

Петька только поддакивал Володе. Глаза блестят. Ну-ка, в первый раз целое подразделение доверяют. Уж он-то… Ух… В голове мечтательные виденья засуетились… «Эхо далеких снегов» - кадрами замельтешило черно-белыми. И он себя невольно сравнил с начальником изыскательской партии из того фильма.

Сигарету докурил. Еще хочется. Пачка кончилась. Володя Сурнин свою протягивает «Мальборо». Петр подивился про себя. Отнекиваться стал.

- Я, Володя, к «Беломору» привык. Схожу в буфет…

Но курить очень хотелось.

- Ладно, давай «буржуйскую». С одной не привыкну, наверное, к ним.

Володя-технорук ушел.

- Ты, Петро, где живешь? - спросил Сурнин.

- В общаге. С геологом. С Гошей. Но он женился и где-то обитает с женой в «малосе¬мейке».

- Я к чему клоню-то…. Я на хате одной остановился. А она на учете у ментов. Нет-нет да заглянут. Трясут. Приходится «дипломат» с собой таскать везде.

- Так у меня оставь. Никуда не денется…

- Это я и хотел…. Сегодня-то что будем делать?

- Хрен его знает…. Думать….

- Так, может, к тебе и пойдем думать?

- Пошли…

Володя из кабинета технорука «дипломат» забрал. И отправились мужички «думу ду¬мати»….
В комнате на «дипломат» Петр кивнул.

- Ложи в крайнее отделение. Там моя сумка лежит. Да так кое-что по мелочам. На полку верхнюю. Она пустая.

- Ладно, начальник…. Куда скажешь… Может, за начало работы по рюмашке коньячку, - и портфель открыл. В нем, кроме мелочи умывальной - мыльницы, зубной щетки в футляре и тюбика пасты - лежали две бутылки армянского коньяку большечемтрёхзвёздночного. Одну бутылку Сурнин взял, в руке повертел и на стол поставил.

- А у меня кроме тушенки да хлеба с маслом ничего и нет к коньячку.

- Ничего…. Здесь все есть…. Как в Греции. - и выдернул из-под махрового полотенца со дна «дипломата» большущую плитку «гвардейского» шоколада. Вытолкнул шоколадку из обертки наполовину и положил рядом с бутылкой.

Уселись за стол. Рюмок, конечно, в «хозяйстве» Пеньтюхова не нашлось. Стаканы гране¬ные - на все случаи пьяной жизни годятся. И коньяк из них леп, и бормотень. В стаканы плеснул Володя грамм по двадцать - все же сколько-то надо приличие блюсти.

- За успех…

- Угу… - без уточнения - успех чего? Какая разница.

Выпили. Разговорились. Володя уже рассмотрел «убранство» общежитской комнаты.

- Ты, Петро, с высшим образованием. Инженер. А «хата» у тебя какая-то….

- Так… Вот… Только институт окончил в прошлом году, - оправдывается «хозяин».

- Давай, я тебе ковер принесу, - неожиданно предложил Сурнин. Добавил затем.

- Денег не надо. Вот, - на бутылку указал, - купишь коньячку и довольно.

- Нет, Володя… Зачем он мне… Сегодня здесь живу, а завтра в другой комнате… Таскайся с ним.

- Как хочешь, - разочарование в голосе Сурнина. - А то я живу на «хате» у одного мужика. А в доме напротив какой-то лохяра каждый день на балкон ковер выносит - то ли напоказ, то ли еще для чего. Понтится, вобщем. Думает - раз третий этаж - так и недосягаем.

- Ты что, его и утащить хочешь?

- Да нет…. Хорошему человеку подарить.

- Не я ли хороший то?

- А кто же… Не я. Мне вот двадцать девять лет. А судимостей - половина их.

Смутился Пеньтюхов. Надо же, с каким ухарем сидит и коньяк распивает.

Сурнин будто мысли его прочитал:

- По малолетке сел…. Потом еще добавляли.

- Убил что ли кого? - ляпнул Пеньтюхов.

- Нет… За убийство столько не дают. Дурость, вобщем…. Ладно, проехали…

- Проехали, так проехали, - с облегчением согласидся Петр.

Еще выпили «по малёху».

- Когда на «химии» был, подженился. Сын родился полгода назад. Жить бы, у батьки дом - хоромина в Подмосковьи. Но менты проходу не дают. Как бомбанут что, так на меня. Отловят и к себе. «Ласточку» завернут и орут - «колись, мол». А мне что колоться, я с этим делом завязал. Но каждый раз терпеть эту дыбу не хочется. Пришлось уехать на Север. Поуспокоятся, может, со временем, так тогда и жить можно начать.

- Да, я…. - только и промолвил Пеньтюхов. Осекшись, не знает, что сказать хотел, что сказать надо. То ли верить сказанному, то ли нет. Но почему-то казалось - все так и есть. Больно уж лицо у парня притягивающее и располагающее. Улыбка, ехидство с хитринкой вперемешку. Голос, как у учителя, поставлен. Не может такой человек разбойником быть…

На следующий день с утра в кабинете технорука засел Пеньтюхов с Володей Сурниным - список составляют необходимого оборудования. Приборы, какие нужны, записал, провода, бата-реи. А тут Серега Никушев заявился. Прямо с «полей». Дух лесной, не вышибаемый никакими одеколонами, ворвался вместе с ним в кабинет. Приехал он за новой рацией.
Сломалась у него две недели назад еще та, которую взял с собой, когда в «поля» заезжал. Послал гонца за новой. А того нет и нет. Вот Серега и приехал. Непорядок. Продукты кончились, а заказать некак.

Разговор затеяли. Тут Харитоныч заглянул в кабинет. Серега его увидал и «на дыбы» - поезд приходит рано утром, Серега успел уже «причаститься» где-то.

- Харитоныч, (долгое матерное выражение), две недели без связи сидим.

У того глаза расширились невероятно.

- Ты что, Сергей, Паша Гончаров получил, как приехал, и на другой день на поезд его отвезли с утра…

- Нетути его…

- Как «нетути»? Он же у вас на связи сидит. Каждый день мне докладывет, что все у вас нормально. Работа идет. Да вот…. Только что со связи.

- Я что ли дурак… Не знаю, кто у меня в палатке. Гончарова - точно нет. Как уехал, так и нет.

- А где же он…

- Не знаю.

- Погоди…. Он вот сегодня и заявку на продукты передал. Десятка полтора наименований. И батареи заказал - ГРМЦ-69 и на 4,5 вольта для прибора.

- Ничего себе… - Серега вскочил. - Ну, Паш-ша… Ну, Гончаров, его мать.

Дверь сбрякала - штукатурка посыпалась с потолка.

Харитоныч с Володей-техноруком предположения свои высказывают, куда мог Гончаров запропаститься.

Тут дверь снова распахивается и влетает Серега с «Грозой» под мышкой.

- Вы… Вы… - заикается. - Он, змей поганый, у дяди Васи на «хате» окопался…. Рация на холодильнике стоит, а они дрыхнут….

Дядя Вася - пенсионер. Раньше он у топографов работал. Но к бичам-геофизикам очень благоволил и привечал их, возвратившихся из лесов, чтоб поопойничать со стариком. Да, жизнь у топографов такая же «продайфуфаечная», как и у геофизиков. Все им до фонаря: что голодуха недельная, что запой месячный. А уж на каверзы да выверты разные до того горазды и те, и другие, что словосочетание, брошенное Серегой, - «змей поганый» - сверхполно характеризует неуемных и бесшабашных таежных шаромыг.

Над затеей Пашиной посмеялись. У Харитоныча на такой случай наказание имелось - придет Паша «каяться и виниться» - ему два листка «в зубы». На одном писать заявление на увольнение со дня «явки с повинной», а на другом - о приеме на работу со следующего дня. Бессмыслица? Нет, суровая и жестокая реальность. Если было у бичарки заработано пятьдесят процентов «северных», то в результате описанной «махинации» он их теряет. А это половина зарплаты. Все довольны. Начальник, что проявил «требовательность». Контора имеет экономию заработной платы. Бичарка остается «в родном коллективе». Ползарплаты потерял, так ему какая разница, сколько в пропой уйдет. Что через магазин винный, что через бухгалтерию, что штрафами за вытрезвиловку - вернутся эти деньги в казну государственную. А про «гусударство» что сказано - это «мы». Кто «мы» - никто не знает. Но уж точно - не бичи.
Серега заявку на продукты отдал Харитонычу. Рацию на полку положил и хотел уже уходить. К дяде Васе, конечно. Но Харитоныч его остановил.

- Подожди, Сергей, Вот - Петр бригаду собирает. На ваш участок приедет. Шестикиломеровые ВЭЗы делать. Посоветуй ему - что и как.

- Без базара, Харитоныч. Пусть за «пузырем» бежит.

- Ну, с этим вы сами разбирайтесь.

- Тогда, пошли, - повернулся Серега к Пеньтюхову.

Завернули сначала в курилку. Первое, что Серега спросил, было.

- Трубки телефонные запас?

- Нет… А зачем?

- Как зачем. За три километра когда убежит в «разнос» рабочий, как ему команды передавать будешь?

- Ну как…. Дерну за провод.

- А если провода конвейером растягивать будешь? Тут уж не подергаешь.

- Ну не знаю…. Заказать надо, значит….

- Значит так… С трубок и начнем. Заказ твой никто выполнять не будет. Потому как ни в каких списках оборудования геологических экспедиций такой штуки не значится. Потому телефонные трубки мы добываем сами.

- И как?

- Министр связи присылает. По технологии вообще рации полагаются. Но пока в КГБ разрешение получишь, зима кончится. А летом длинные ВЭЗы не делают.

- И что? - все еще недоумевает Пеньтюхов.

- Что-что…. Возьми у технорука Володи кусачки мощные. Есть у него такие - лом можно перекусить. И ночью иди по телефонным будкам. В поселке их около десятка. Для работы три надо. Но у них от высокого напряжения в микрофонах уголь спекается. Поэтому еще три про запас надо. Вот и считай…

В кабинет технорука вернулись. Серега под шкаф руку сунул. Оттуда кусачищи вытащил. Пояснил.

- Простыми кусачками стальную оплетку замучаешься перекусывать. А этими чик - и трубка твоя.

- Да… - только и промолвил Петр, крутя в руках огромные кусачки.

Сурнин у него инструмент взял. В «дипломат» свой положил.

- Завтра верну. И трубки принесу - восемь, как сказали…

Утром, еще шести часов нет, к Пеньтюхову в дверь кто-то колотится. Глаза продрал, к две-ри прошлепал босиком. Сурнин стоит.

- Принимай, Петро…. Как обещал, инструмент. Девять трубок. Одну оставил. Совсем без автоматов поселок нельзя оставлять.

Петр трубки в шкаф сложил под свою сумку. А инструмент на столе оставил. Надо занести в контору. Спортивный костюм надел. В туалет сходил. Приходит - на столе тот же коньяк.

- Ты, Вов, как аристократ буржуйский….

- Не совсем. Но почти. Давай по чуть-чуть. Потом чайку вослед.

Так и сделали - по двадцать грамм коньяку с повтором. Потом еще - «для эксперименту» - в чаек по несколько капель плеснули.

- Остатки убери, - почти скомандовал Сурнин. - После допьешь.

- Да… Нет… - попытался возразить Пеньтюхов.

- Давай-давай…. Убери…. Считай, что взятка начальнику….

- Какой я начальник….

- Будешь….

- Когда еще…. - смутился - А скорее - нет…

- Будешь, - не отстает Сурнин.

Потом в контору отправились. Кусачки вернули Володе - техноруку. Тот улыбается ехидно.

- Через полчаса участковый пожалует.

- Зачем?

- С «воспитательным» визитом. Объяснит, что нехорошо хулиганничать.

- Так нам надо тогда уходить…

- Уходите… Латунные электроды, Петр, скомпановал?

- Нет… Заказал десять штук….

- Вот и идите их делать. Они короткие. В снегу приходится яму копать, чтоб в землю забить. А для того, чтоб с этим не мучаться - черенки от лопат к ним приделываем. В них с одного конца канавки выдалбливаются. Электрод в них ложится. А потом проволокой прикручиваются.

- Я понял. У нас с Равилем такие были.

- И хорошо…Вот и идите на базу. До обеда там и ковыряйтесь. На складе поройся под шмотьем разным. Электродов там много валяется по углам.

А когда парни в дверях уже были, снова окликнул.

- Приемник-то есть у тебя, Петро?

- Нет…

- Плохо. Исправных, по-моему, и нет сейчас. Но на всякий случай посмотри на верхнем ярусе стеллажей.

Вернулись. Петр на стеллаж полез. Там только платы ломаные да коробки от приемников пустые. Спустился, затылок чешет. Не столько оттого, что приемник не нашел, а оттого, что о потолок головой стукнулся, когда платы да корпуса от приемников перебирал.

- Может, бригада новая - приемник новый выдадут. Если заявку напишу?

- Бесполезно….

- Тогда….- но Сурнин перебил.

- А «Океан» подойдет?

- Еще как. Батарей ГРМЦух много. С них девять вольт для приемника всегда можно снять. А сядут одни банки - перекинь провода на следующие. Одной батареи на полгода хватит…

- А тебя есть? - поинтересовался Пеньтюхов.

- Сейчас-то, конечно, нет. Но к утру будет. Только не завтрашнему…..

- Ну-ну…. - проговорил Петр. И чуть еще не ляпнул, ибо понял, откуда приемник возьмется - где-нибудь стащит, паразит, ведь…..

Не успели-таки парни на базу слинять. Только к двери, а в ней уже Иван стоит с папочкой под мышкой. Поздоровался со всеми. А к Пеньтюхову с подначкой.

- Что не заходишь, земляк, на «огонек». Верку уж какой-то учитель провожает…..

- Да это… Работа….

- Разбой что ли работой называешь?

Все молчат. Иван продолжает.

- Что, Владимир Михайлович, новую бригаду на электроразведку набираешь?

- Да…. Вот и бригадир - Петр Васильич у нас будет во главе ВЭЗ-банды.

- Что банды - это точно….

- А что, Иван, опять какая-то беда?

- То ты не знаешь… В прошлом году вашего Никушина еле отмазал от связистов. Хорошо он вырвался от них. Но описали то они его, ух, как верно. Прямо, как на фотороботе.

- И что, опять попался?

- В вытрезвитель да…

- Так он же на поезд сел. Я его отвез на вечерний. И даже в вагон посадил - последний, общий.

- А водка-то у него была?

- Нет… Сам сумку проверил незаметно от него.

- Вот и плохо, что не было. Он на первой же остановке с поезда сошел и вернулся. От дяди Васи его забрали. Соседи пожаловались, что шумят.

- У него же рация с собой была….

- Наверное, в сумке осталась. У дяди Васи в прихожей стоит его сумка.

- Ну хоть так.

- Тут-то так. А вот связисты сегодня какой вой подняли. У них с девяти автоматов трубки срезали за ночь. Хорошо они про вашу электроразведку ни ухом, ни рылом не ведают. На пацанов «электрогитарщиков» грешат. А то бы…. Я и Серегу то отмазал как, мол, знаю этого парня. Он в будку зашел нужду справить, а трубки там уже не было….

Петр стоит - куда деваться не знает. Иван на него смотрит - прямо прожигает. Ухмыльнулся.

- Не ты, Петро…. Знаю, что не ты…. Но, - уже ко всем обращается - попадетесь связистам - башку снимут. И даже милиция не успеет на помощь подоспеть….

И Михайлыч, и Петр - будто побитые. А Сурнин - лыбится во все глаза. Иван на него лишь мельком глянул и глаза отвел.

- Одним словом - опять на школьников «стрелки перевел». Пошли они к директору школы с жалобой.

Молчат все. А Пеньтюхов думает уже не о трубках - о приемнике. За один «разбой» шпыняет Иван, а того не знает, что уже другой замыслен. Что за жизнь такая - не захочешь да своруешь.

- Ну так что, земляк, привет передать Верке?

- Да…. Иван, я как-нибудь загляну….

- Не как-нибудь, а сегодня….

- Ага…

Дело к обеду. Петр с Сурниным в столовую аэропорта пошли обедать. Пеньтюхов не сразу понял, зачем его Володя потащил в ту столовую, хотя есть поблизости и другая - автобазы, что через дорогу. Да еще и какой то странной дорогой - между бараками какими-то зигзагами.
Скоро все прояснилось. Поравнялись с одним из бараков. Сурнин тихо говорит.

- Ты, башкой не крути, Петро. Взглядом стрельни. В последнее окошко. Там кухня. У окна холодильник стоит. На нем приемник - «Океан». Послезавтра, а может и завтра, как получится, принесу. Только дверь не закрывай на ночь, чтоб не шуметь лишне. А провод не смогу выдернуть - розетка на стене, к которой холодильник приставлен.Будешь дергать - упадет что-нибудь, шум поднимется.

Поравнялись с последним окном. Петр в окно, не поворачивая головы, глянул. Точно - холодильник. На нем приемник. Только руку в форточку протяни и всех делов то.

Когда отошли от барака метров на двадцать, Пеньтюхов пошутил.

- Я с тобой так и жуликом стану.

- Прежде я министром внутренних дел, - шуткой же ответил Сурнин.

Под утро Пеньтюхов проснулся оттого, что кто-то вошел и у стола топчется. Сообразил - Сурнин пришел. Но на всякий случай спросил.

- Володя? Ты….

- Я. Кто же еще. Вот - в твой рюкзак матюгальник укладываю.

- А если Ваня-участковый нагрянет?

- Ага… Надо ему лишнюю кражу на себя вешать. Тем более там семейка живет - забухивают, бывает, на неделю. Скажет им - сами пропили.

- Но ведь кража…
.
- Это - кража? Нет, Петро, фамилия за тебя все о тебе говорит. Не обижайся.

- А чо… Фамилия - как фамилия….

- Я не в укор тебе…. Даже, наоборот, завидую….

- Это чему?

- Вставай. По рюмашке «Армянского» кирнем.

Когда выпили, Сурнин и на вопрс ответил.

- Понимаешь, Петро…. Есть в тебе такое, чего не всяк увидит и оценит…

- Что же, например?

- Удивление в глазах.

- Так всяк удивится, увидя такое. Что ни ночь, то кража да питье коньяку…

- Нет…. Это не то. У тебя другое удивление. Оно у тебя как приклеенное. Такое мало у кого. У многих годам к семнадцати проходит. А тебе-то сколько?

- Двадцать шесть почти… Неужто это… - и сбился - дурачине…

- Ну нет. Дурачина у других. Давай еще по коньячку, и я пойду.

- Куда? Вон - Гошина кровать пустеет. Ложись на нее. А то времени - четвертый час.

- Тогда - давай еще… Душевно-то как…

- Не знаю… Но неплохо - точно.

- Давай, Петро, за спокойную ночь. Точнее, за остаток её. Чтоб снилось что-нибудь, как в детстве, доброе и таинственное.

Совсем дивно Пеньтюхову стало. Пойми этот народец суматошный, воровской. Обокрал людей и про доброе толкует. Но подумал об этом не с укоризной, а с какой-то благодарностью непонятной за что. Может оттого, что фальши не было в Сурнине - какой есть такой и есть. Говорит, крученый и верченый, а на самом деле - «пень тюхов» натуральный…