Сказка. ч. 4 гл. 6. раздел 2. вверх по стиксу

          РАЗДЕЛ  ВТОРОЙ.
              ВВЕРХ ПО СТИКСУ.

       Когда я лихорадочно дописывал восьмую главу своего обширного  глубокомысленного трактата, наступила весна. Гремел лед на Нере; почва почти полностью высвободилась из снежного плена. Тайга оживала. А вот проклятый атеизм никак не хотел сдаваться - словом,  был не только не побежден, но, как мне казалось, словно насмехался над моими жалкими потугами одолеть неодолимое. Слишком мало было на свете чудес и слишком много подтверждений материальности всего сущего. Доказательства же бытия Божьего, неумело изложенные апологетами раннего христианства Тертуллианом, Августином и позднее - Фомой Аквинским - здесь явно не годились: Бог не выносил парадоксов и за  наглое утверждение “Верую, ибо абсурдно”, мог запросто определить куда следует. Требовались совсем другие аргументы - одновременно убедительные, неопровержимые, и в то же время не противоречащие канонам веры.  А ведь в истории  были случаи, когда  бытие Всевышнего доказывала сама жизнь!
     Тут я вспомнил случай из кавказской эпопеи генерала Ермолова, неопровержимо свидетельствующий в пользу наличия на свете высшей справедливости. Проворовавшийся Тифлисский  градоначальник по прозвищу “Ванька-Каин”, регулярно строчивший на Ермолова доносы в столицу, был вызван к царю на разбирательство, куда и выехал с “оказией” - то есть вместе с военной колонной. Однако в силу непонятных нам причин его кибитка  двигалась в самом конце колонны, что не преминули заметить местные абреки, в результате чего на градоначальника налетела банда; он был убит на месте, а вот сундучок-то отвинтить от  кареты разбойники не успели, благо их отогнала  команда. При ревизии вещей покойного была обнаружена сумма  250 000 рублей в золоте и ассигнациях, а поверх этого великолепия лежало письмо царю. В нем “Ванька-Каин” жаловался на наветы и уверял, что всю жизнь взяток не брал, и скопил-то всего 6411 рублей. Когда же Ермолову сообщили о подробностях данного происшествия, он только и мог  вымолвить:
- Ну вот, а вольтерьянцы еще смеют уверять, будто Бога нет!   
   А ведь подобные случаи имели место и раньше, да что там скрывать - наблюдаются и поныне. Только, к несчастью, крайне редко - настолько редко, что составить из них хоть сколько-нибудь убедительный свод доказательств наличия Высшего Существа практически невозможно.  В крайнем  случае,  получилась бы жалкая брошюрка,  в то время как “подвиги” одного лишь развратника, садиста-убийцы, мздоимца  и отравителя Александра Шестого Борджиа потянули бы на десяток-другой очень и очень толстых томов!  А ведь подобных  понтификов в истории папства было не два и не три, а уж никак не меньше сотни.
-     Нет, - подумал я,  - так не годится: примеры могут завести, черт знает, куда. Как-то по-другому надо отстаивать позиции теологии!
    И в этот момент меня вдруг озарило: Азазелл! Разве его переход из стана воинства Сатаны в круг ближней божьей свиты не есть чудо, которое перевешивает весь сонм “негатива” исторического опыта многих поколений!? А чудесная победа  небесных сил в Армагеддоне-3?
    Впрочем... сомнения вновь полезли в душу в неимоверных количествах. Перейти-то на сторона Бога Дух перешел, а вот дьявольскую натуру свою так и не переделал: как был вертопрахом, садистом и каннибалом, так им и остался! Даже факт разгрома нечистого  воинства и съедение в битве  Азазеллом самого Сатаны ничего не менял. Дух и после окончательной победы силы Небесной  так и остался злобным демоническим существом  - пусть и уверовавшим, а все-таки дьяволом. Тут мне почему-то вспомнились “искренне верующие” бандиты, мошенники и авантюристы всех мастей из числа “новых русских”: неспроста Господь искренне советовал мне никогда не ссылаться на такие  факты “чудесного прозрения заблудших душ”.  Очень так настоятельно просил этого никогда не делать! - У меня даже печенка заледенела, когда я вспомнил суровый взгляд  Всевышнего, медленно и выразительно произносившего:
- Ты так, пожалуйста, больше не шути!  Я ведь и  обидеться могу!
 Я опять вспомнил об Азазелле: да, Дух оставался дьяволом, до такой степени дьяволом, что даже при мысли о нем вокруг начинала твориться какая-то чертовщина… так и на этот раз! В тайге совсем близко от избушки вдруг  послышался зычный медвежий рев - ревело не меньше сотни зверей. Мы переглянулись.
    - Выйду,  посмотрю, в чем там дело, - проворчал Гавриил, направляясь к двери. За ним поспешно засеменил  Хомяк. Я прислушался: медвежий рев был отнюдь не хаотичным гулом неупорядоченной стаи, а напоминал скорее хор, преобладали в котором “солисты” с полным отсутствием слуха. Что-то до боли знакомое прорезалось в этом “хоре”!
   -  Да это же “Осанна!”  - осенило меня,   - да они же Господа славят!   Никак наш крестник Шатун Первый вернулся!
    И я выскочил из сруба вслед за  серафимом и  папой Хомяком Первым. На опушке леса выстраивалось  каре из очень крупных хищников - не то кадьякских медведей, не то североамериканских гризли. Дирижировал этим странным сборищем наш знакомец, только вместо чалмы медвежью голову на этот раз украшала  красная кардинальская шапочка, и одет он был в роскошную красную мантию.   
- Хорош зверюга!  - искренне  восхитился Гавриил.
Завидев нас, медведи с удвоенной энергией принялись распевать “Осанну”. Хомяк поднял руку, и все стихло. Вожак церемониальным, хотя и косолапым шагом  подошел к нам и бодро отчеканил:
  -  Слава Господу! Все ваши указания выполнены! Америка деисламизирована... то есть  повторно христианизирована!   -
   Гризли явно гордился вновь обретенной способностью выговаривать невероятно сложные слова и предложения.
  -  Докладываю: только в некоторых лесных массивах остаются разрозненные очаги джихада, но с ними  вскоре будет покончено: я полагаю, что еще до осени управимся! Докладывает кардинал Двух Америк его преосвященство Шатун Первый из породы камчатских гризли!
- Вольно! - скомандовал Хомяк, и тут же, спохватившись, добавил:
- во всем повинуйтесь посланнику божьему Гавриилу и  борзописцу-пророку Парамону-перегрину!
И отошел за наши спины.
   - Слушаюсь!  - с великой готовностью рявкнул Шатун.    - Какие последуют указания?  -    Обратился он в пространство между мной и Гавриилом. Мы молча переглянулись: кому сподручнее отвечать? Уловив некоторую растерянность во взгляде серафима, я решил взять инициативу на себя:
-  Указания будут следующие:
-  во-первых   - все на борьбу с исламским экстремизмом! (при этих словах медведи дружно и радостно заревели);
-  во-вторых, приказываю обратить в христову веру всех белых медведей, какие еще только водятся в нашем Северном полушарии!
 Срок вам отводится  в два года. По исполнению доложить серафиму  Шестого класса его святейшеству папе римскому Хомяку!
-  Слушаем и повинуемся!  - дружно взревели хищники... 
- Кругом! - скомандовал вожак-кардинал. И батальон новообращенных североамериканских медведей с поднятыми хоругвями и иконами уверенно зашагал на восток, распевая во все горло странный полузвериный марш:

Звериный марш

Покончив  с хищническим бытом,
Наденем рясы и клобук,
И в царстве  грез, давно забытом,
Построим храмы лженаук!

И в тихой области печали,
Уйдя навек из злобной тьмы,
Молиться станем, но вначале
Возвысим мысли и умы!

Покиньте, Хищники, берлогу
И волчьи логова в лесу,
Да отправляйтесь прямо к Богу:
Ведь Он сказал: “Я вас спасу”!

 Гризли продолжали что-то горланить, но слов уже не было слышно. Мы вернулись в избушку, где Гавриил вскоре начал молиться по полной программе, предусмотренной Господом для серафимов первых двух классов. Я же снова  сел за стол и жирно вывел титлы: Глава Девятая  и тяжело задумался. Ну, никак не находилось у меня аргументов в пользу теологических концепций мироустройства! Атеизм, который мне предстояло положить на обе лопатки,  стоял непоколебимой стеной и нагло оценивал мои жалкие способности к риторике. Апологеты христианства всех времен и народов решительно никак помочь мне не могли.
-  Не  обратиться ли мне  к премудрому Канту? - Подумал я почему-то. И тут же отогнал эту глупейшую мысль:          
-  его  заумные доказательства бытия Божия в принципе разбивались о ежедневную практику “работы” духовенства всех мастей и народов. Да и мало кому  понятны были эти рассуждения. Эммануил Кант работал  все-таки не для “широких масс”, а все больше на правящий класс, а если быть точным - на его идеологов. И про  чудесный случай обращения в христианство хищников Американского континента   писать тоже было бессмысленно.  Кто же в подобное поверит? Мне и самому, честно говоря, представлялось, что все это - какой-то идиотский сон.
   Надо было принимать волевое решение. И я, собравшись с духом, поднялся на чердак, где в торжественной тишине неистово отбивал поклоны в молитвенном экстазе серафим Первого класса  Гавриил.
-    Гаврюша! -  окликнул я его, кстати, совершенно бестактно,  - связь с Богом  имеется? 
-        Односторонняя!  Он меня, во всяком случае,  слышит, несомненно!
-        А ты не мог бы ему передать краткое   сообщение?
-  Пожалуйста, Парамоша!  -
-  Передай :  “Ничего не получается! Прошу сменить задание. Искренне Ваш  раб твой  перегрин Парамоша.”   
   Гавриил молча кивнул и продолжил моления с удвоенной силой. Внезапно мрачная темнота холодного чердака осветилась нестерпимо ярким сиянием, и одновременно с раскатами грома перед нами возник Господь. Лик Всевышнего, обращенный на меня, выражал полную готовность к “воздаянию”. Я сообразил, что розгами на этот раз не отделаться - и, к сожалению, и на этот раз не ошибся.
   -  Дурак!!!  - Рявкнул Демиург. - Как это говорится в русской пословице - “не можешь, не берись!” Или, говоря словами Бонапарта, - “Самая большая безнравственность - браться за дело, в котором ровно ничего не смыслишь”!
  -  Но, Создатель, - неуверенно возразил я, - как-то не принято сразу отказываться от твоих поручений! Да и ты относишься к этому, я бы сказал, неадекватно... Так что надо было хоть попытаться!
  И тут Бог внезапно расхохотался.   –
-   Ах, Парамоша, Парамоша!   - с трудом выговорил он, наконец.   - Попадаешься ты всякий раз на одном и том же, даже и неинтересно иногда! Да пошутил я, пошутил! Ты помнишь, как один мудрец говорил: “Все люди верят: одни в то, что Бог есть, другие - что Его (то есть меня) нет! И то и другое недоказуемо в принципе.”  В этом смысле прав  ваш  основоположник марксизма, заявивший, что критерий истины - практика! Да и на  своем примере ты мог бы в этом убедиться: вот ты  видел меня
- (и не только “видел”, - подумал я, вспоминая многочисленные затрещины и подзатыльники, полученные от Всевышнего в воспитательных целях).
- и сразу, безоговорочно уверовал, не подумал, как иные еретики, что это - обман зрения или  белая горячка! Здесь ситуация предельно проста. Хотя... взять, к примеру, моих   апостолов. Чего я им только не демонстрировал - и по воде ходил, и переносился на воздусях, и мертвых воскрешал, и  прокаженных, шутя, исцелял, и даже сам воскрес! Я уже не говорю о таких мелочах, как насыщении  банкой килек и тремя булками пятитысячной толпы иудеев и изгнании бесов в количествах до одного легиона (это что-то около 6000).
А они все равно во мне сомневались! Особенно хорош этот... как его ... Томас?
- Фома! - Робко поправил я.
- Так вот этот самый Фома  неверующий и после моего воскресения имел наглость не поверить в то, что я - это я! Еще лапами за раны мои хватался, дурак! Не будь я всепрощающим Миротворцем... ну да ладно, хватит об этом! Вот ты, Парамон - совсем другое дело: увидел - уверовал! Молодец! Не зря же я тебя  из еретиков сразу...
- (ничего себе - “сразу” - почти за две тысячи лет!   - мелькнуло в моей еретической голове)...
- в серафимы произвел! - а, ты подумал “ничего себе сразу!” - Так знай, дурачок, что для Всевышнего не то, что  2000 - два триллиона лет ровно ничего не значат! Кстати, ты мне тоже не всегда нравишься - внезапно посуровел Господь.  - КПД у тебя низок, что ли... А задание тебе поменяем. Как же не сменить? Тут у меня произошло небольшое событие. Твой друг Азазелл так разнес всех квазарных демонов, что теперь и не знаю - были ли они или только приснились? Так вот,  весь экипаж Пегаса снова в вашем распоряжении.  Ты  помнишь недавнюю поездку по Стиксу? А ведь того ты не знаешь, глупый перегрин, что Стикс- это не просто мифическая переправа  на тот свет. В чем вам и предстоит убедиться,  поднявшись вверх по его течению - до... впрочем, пока еще не решил - докуда. Слушай меня внимательно! Ты представляешь себе все свойства данной мифической реки? –
  Я молчал, ибо совершенно не представлял себе не только то, что такое Стикс, но и реакцию Бога на положительный или отрицательный ответ.
-  Так вот, - терпеливо и в то же время теряя терпение, продолжал Создатель,  - левый берег  его - Небытие, правый - Бытие, а между ними - Миг! То есть каждой точке берега соответствует какой-то конкретный временной момент. Как ты уже понял, Стикс не имеет ни начала, ни конца. Есть только направление движения Времени - или потока. А Пегас может двигаться и против течения, что и продемонстрирует тебе сегодня же. Скорость  НЛО не меняйте; высадка на правом берегу - через каждые три дня. Особо там не задерживайтесь! А задание заключается вот в чем: где-то в прошлом был Золотой Век. Найдите его! Я буду ждать вас там.
     В следующий момент все потемнело, и Господь покинул чердак. Перед глазами завертелось изумленное лицо Гавриила, затем все исчезло, и я очнулся в кают-компании Пегаса в кругу своих старых  добрых и недобрых знакомых - Бяки, Буки, Азазелла, Хомяка и почему-то опять Гавриила. 
-   Я тут в качестве лоцмана, - ответил он вслух, подслушав мое изумление,  – я, хоть точно и не помню, где этот пресловутый “Золотой Век”, но зато представляю себе некоторые приметы этого незабываемого времени! Так что, думаю, в конце концов, мы его найдем. Нельзя не найти! Ибо Господь наш не очень-то любит, когда его задания не выполняются.
- Запускаю двигатели! - крикнул Бука.  –
- Поехали! - Эхом рявкнул Бяка.
 И новое   путешествие по Стиксу началось. Пегас еле полз с малой заданной Господом скоростью. Ровно через трое суток Бука резко вырулил влево; НЛО ткнулся в берег, встал на якоря, и мы высадились прямо в эпоху Наполеоновских войн. И не где-нибудь в глухом   захолустье, а прямо в Австрии, под Аустерлицем в разгар грандиозного сражения. Австрийцы наседали, используя свой численный перевес. Кажется, французскую армию спасло только то, что одно из неприятельских ядер стукнуло по башке не в меру  любопытного Азазелла, сдуру вылезшему на передний край и глазевшему на яркие мундиры наполеоновской гвардии. Разъяренный дьявол решительно и незамедлительно атаковал армию коалиции. Через минуту уже отчаявшийся французский император с изумлением увидел, как неприятель в панике ретировался с поля боя, после чего ему ничего не оставалось, как  организовать  преследование бегущих австрийцев. Мы затаились в окопчике, куда через две-три минуты спрыгнул возникший из порохового дыма Дух.
- Как я их!? 
- Как всегда, удачно!  - мрачно отозвался Бука, не без оснований опасавшийся, что вмешательство в ход исторического процесса может повлечь какие-то не совсем приятные последствия. Бяка, Хомяк и Гавриил молчали, а я припоминал   забытые подробности знаменитого сражения, почерпнутые мною из  исторической литературы, главным образом, из произведений Тарле и Пикуля: ни о каком демоне, появившемся на поле битвы в  критический момент, нигде не упоминалось. Но самое удивительное заключалось, пожалуй, в том, что  вмешательство старого дьявола в баталию привело к тем же результатам, которые  и были зафиксированы в мировой истории всеми известными документами. Что значит чудеса Господни!
    Но особенно задуматься над этим обстоятельством не пришлось: прямо на наш окопчик летел полк французской кавалерии, вопя какие-то непристойности  на звучном бургундском наречии. Мы притворились убитыми, а Духа положили  около окопа и забросали какими-то тряпками. Но, как на грех, здоровенный кирасир, решив, по-видимому, помародерствовать, спрыгнул  к нам. Для начала он обшарил карманы Хомяка, и, не обнаружив там ничего, кроме куска опиума, с омерзением швырнул находку  в грязь. Затем солдат  принялся обыскивать Буку; нашел трубку, старый кисет и даже горсть золотых мараведи. Это несколько подняло его настроение, и бравый француз стал энергично исследовать содержимое карманов френча Гавриила; он сразу же обнаружил огромно золотое распятие и платиново-иридиевый  серафимский жетон. И вот тогда-то  кавалерист  совершил непоправимую ошибку, стоившую бедняге головы. Мародер стал расшвыривать тряпки и, в конце концов, откопал Азазелла. Суеверный бургундец не перенес ужаса созерцания  дьявола,  злобно уставившегося на него маленькими злобными глазками. Он рухнул как подкошенный. Дух заботливо и деловито стукнул его по кирасе валявшимся неподалеку ядром.
 -  Для правдоподобия! - пояснил он. - Кто поверит, что такой здоровяк умер от страха!
   Бой затихал. Австрийско-российская армия беспорядочно отступала, неся огромные потери. Наступал  короткий Золотой век... наполеоновской империи. Осознав это, мы молча переглянулись, и, не сговариваясь, вернулись к хорошо замаскированному Пегасу; НЛО подлетел  к Дунаю, звучно шлепнулся в реку, обернувшуюся Стиксом, и мы поплыли дальше. Двигатели тарелки взревели, и наша честная компания уверенно понеслась в Средневековую Европу, а точнее - в период Ренессанса.
    Точно в установленное время Бука отключил   силовые установки и пришвартовался к берегу:
 - Приехали!
    Я суеверно перекрестился, и словно в омут бросился на берег. Оглянувшись кругом, я вдруг осознал, что мои сопровождающие вновь грубо пошутили, выкинув раба божьего Парамошу в Аргентину, вернее, в том месте, где этой стране суждено возникнуть  несколько позднее; а сейчас была суровая зима 1501 года в совершенно безлюдной насквозь промерзшей и продуваемой ледяными шквалами местности. Слава Богу, что никогда не расставался я с валенками, зипуном и ушанкой, что оставляло некоторую надежду  протянуть какое-то время даже в таких невыносимых условиях.
     Я оглянулся. Безлюдье было просто потрясающим. Ни Стикса, ни Пегаса не было видно: шутка моих злокозненных спутников  затянулась. Сзади шумели холодные волны Атлантического океана, а неподалеку от берега стоял мрачный лес. Внезапно между деревьями мелькнула черная тень; из-за гигантской ели вышла огромная  пума, уставилась на меня  маленькими злобными глазками и хорошо знакомым голосом Асмодея спросила:
 -  Кукуешь, Парамоша?
Я кивнул, лихорадочно соображая, с чего бы это старый дьявол -“пацифист” принял столь экзотический облик?
- Некогда мне тут с тобой, - проворчал демон в зверином обличье, - сейчас самая работа начнется!  Конквистадоры уже примеряют латы. А это, Парамон,  такая публика, что 99  из ста... нет, 999 из тысячи - как раз по моей части. Впрочем, и кое-кого из индейцев  тоже придется захватить с ними туда, -
Тут Асмодей выразительно показал непонятно куда, подразумевая при этом, конечно же, Пекло.
 -  Ишь, распустились тут, привыкли к человеческим жертвоприношениям! Такое не прощается... а ты-то по какой надобности попал в эти суровые края?
     Я отметил, что демон говорит как-то вычурно, в стиле старинных  саг и вообще средневековой хроники, и промолчал, ибо действительно  было непонятно, что отвечать.
- Вероятно, перегрин, ты собираешься проводить миссионерскую работу среди туземного населения? -  так же вычурно продолжал допытываться дьявол.
   -  Асмодей! - возмутился я, - уж за четыре-то  миллиарда лет ты мог бы уяснить, что нормального пророка в эту чертову Латинскую Америку не затащишь и арканом, а тем более - в качестве миссионера! Сам же  говоришь, что народ тут  специфический, интересующий больше твоего босса, чем Господа Бога и его сателлитов!
- Значит, ты прибыл в качестве обычного  пророка Господа? - не унимался демон - пацифист.–
- Да вроде того, - вздохнул я,  - со спецзаданием! 
- А в чем же оно состоит?
- Да Золотой Век ищем, будь он неладен!
  Асмодей на секунду задумался, а затем решительно стегнул хвостом меня по физиономии.
-  А ты знаешь, Парамоша, стоит попробовать!  - заявил он, - есть тут такие восхитительные места, что и не знаю, как это выразить: Рай, да и только! Это чуть южнее; я как раз собирался туда отдохнуть... так не составишь ли компанию?
 Я задумался: привлечение дьявола к выполнению божьего задания не входило в мои планы. Впрочем,  и запретов, касающихся подобного сотрудничества, тоже, как будто бы,  не было предусмотрено. И я решился:
-   А почему бы и нет, Асмодей?
 И пума-дьявол  бесшумно повернулась, и мягко ступая огромными кошачьими лапами, побрела к югу, прокладывая (а точнее - протаивая) дорогу в глубоком снегу. Уж не знаю, какими адскими технологиями пользовался мой проводник, но из-за  интенсивного таяния снега все погрузилось в  пар, и  я совершенно перестал  различать  любые предметы на расстоянии вытянутой  руки, и только вытаявший желоб неумолимо вел  на юг.
     В это же время, а, точнее, за полторы тысячи лет до описываемых событий на  Римском Форуме разгуливала подгулявшая компания, которую прохожие на всякий случай обходили подальше: два подвыпивших сенаторы, парфянский царек, какой-то иудейский тетрарх. Сопровождал их некий мифический персонаж - то ли фавн, то ли сатир, в котором любой дьявол без труда узнал бы старину Азазелла. Высадив меня в еще не завоеванной Аргентине, негодяи весело устремились навстречу приключениям, а для начала решили отведать радостей древнеримского бытия. К их услугам были неисчерпаемые винные погреба Лукулла и Красса, многочисленные зрелища, устраиваемые властями для народа, а также бесконечные конфликты, в которые время от времени втягивалась  крепнущая держава.  Они даже особенно не маскировались; Дух наотрез отказался ходить на веревочке в качестве ручного козла и изображал из себя сатира; более осторожные Бяка, Бука, Гавриил и  Хомяк решили все-таки немного подстраховаться и оделись в соответствии с требованиями эпохи. На этом меры предосторожности и исчерпывались: вели себя они шумно и не подобающе, нарывались на всяческие скандалы, били на улицах вечного города золотую молодежь, а однажды хорошенько вздули даже самого Нерона, имевшего глупость затеять ночную драку с этой пятеркой. На этот раз 25  охранников ничем не смогли помочь молодому императору, который  после случившегося заперся в Палатине и неделю лечился  “Фалернским” да разнообразными примочками. Совершенно ошалев от безнаказанности и не зная, что же еще такого отмочить, Азазелл внезапно пожелал участвовать  в гладиаторских боях на арене Колизея.  Как ни уговаривали его  спутники не дурить, но  Дух был непоколебим! И однажды, когда по случаю своего исцеления Нерон устроил пышные представления, на арену амфитеатра, раскидав охрану, выскочил косматый фавн и дурным голосом заорал: 
- выпускайте хищников! 
Обозленные этим грубым нарушением обычаев  сторожа охотно открыли клетки и два голодных тигра устремились навстречу, как им показалось, легкой добыче!
  Такого зрелища Рим еще не видел! Для начала Дух  решил немного поиграть с хищниками в кошки-мышки. Он проворно уворачивался от  молниеносных бросков и выпадов зверей, дергая их за хвосты, пока один из тигров не куснул-таки его за ляжку. Тогда несколько рассерженный дьявол  стал боксировать с бедными  животными, которые от его хуков, апперкотов, свингов и кроссов летали по арене как мячики! Затем негодяй стал демонстрировать разные приемы греко-римской борьбы, шмякая обезумевших тигров на опилки арены так, что хищники больше уже ни о чем, кроме ретирады, не могли и думать - лишь бы когти унести! Под садистский хохот публики бедные звери метались по арене, а за ними носился неутомимый дьявол. Наконец, сжалившиеся смотрители открыли выход, и тигры успели юркнуть в загон. Дух и не думал их преследовать: он энергично  кланялся бешено аплодировавшей публике, подбирал брошенные букеты и посылал воздушные поцелуи, когда внезапный страшный удар сзади подбросил его в воздух. Злокозненные организаторы торжеств  выпустили на  фавна огромного носорога. Провалиться мне на этом самом месте, если Азазелл  не  забодал толстокожего буяна! Представление продолжалось. К безумному  восторгу римской публики, Азазелл   покусал королевскую кобру, а затем проглотил африканского слона, задушив перед этим узорчатого питона. Целую неделю римские стоики, эпикурейцы, циники  и агностики спорили о том, куда же делся слон! Объем брюха Духа не допускал очевидного - признания факта, что слон мог поместиться в козле, пусть даже и очень крупном и драчливом! И, тем не менее, слон тогда бесследно исчез, а “сатир”, как будто бы и не потолстевший, еще раз откланялся, вскочил на шестиметровую  стену  арены и исчез в проходе.
   Бука, будучи от природы весьма тщеславным существом, поклялся переплюнуть своего попутчика. И, действительно, переплюнул!  На следующий день, когда Нерон давал очередное представление - кажется, что-то из Эсхила - над амфитеатром повисла тарелка, ослепительно сияя и потрескивая электрическими разрядами. От нее отделился объект помельче - блюдце  Икар - и сразу же завязался “воздушный бой”. Молнии энергетических  зарядов  рикошетировали о силовую защиту  обоих НЛО; вокруг  летательных аппаратов ослепительно горело сияние ионизированной атмосферы.   Патриции и плебеи, затаив дыхание, с сумасшедшим восхищением взирали на эту феерию. Но вот что удивительно - ни суеверного ужаса, ни религиозного благоговения на их лицах прочесть было невозможно: воспитанные на мифах, римляне воспринимали воздушный бой как  заурядное столкновение какого-нибудь  Атона с Фаэтоном или Гефеста с Зевсом - разумеется, не в пешем строю, а на боевых колесницах. Дух с нескрываемой злобной завистью долго созерцал этот восторг зрительной галерки, а затем подскочил и, взревев сатанинским воем, стал метать в Пегаса и блюдце всем, что только попадало под руку. 10 почтенных сенаторов, 27  всадников и не меньше сотни плебеев присоединились к летящему каравану скамеек, дротиков и прочих предметов, имевших несчастье попасть под его горячую руку (вернее - лапу). Однако и Пегас и “Икар” проворно увертывались от этого  хаотичного роя, и, казалось, словно насмехались над бесплодными усилиями разъяренного дьявола. И тогда демон взмахнул Бог весть, откуда выросшими крыльями, вспорхнул и уверенно пошел на воздушный таран! Все замерли. В этот момент небо потемнело, грянул гром и над амфитеатром появился, как показалось римлянам, сам Юпитер-громовержец. Бог, не обращая ни малейшего внимания на  публику, отвесил оплеуху застывшему в воздухе Духу, от которой тот звучно шлепнулся  на опилки арены с пятидесятиметровой высоты. Пегас втянул в себя Икара и тарелка  грузно опустилась рядом с ушибленным демоном.
- Доколе?  - гневно воскликнул Всевышний.
- Доколе, я вас спрашиваю? Где же Парамоша, черт побери?! Что за цирковые номера!? Вы что, клоунами тут подрядились?
  Перепуганный Бука мычал, Дух злобно молчал, а Бяка, как всегда, начал воровато выкручиваться.
 -  Это, Бог, понимаешь ли, - залепетал   этот бездельник и фигляр, такое дело: поспорили мы с Парамоном, что ему никак не выжить в  1501 году  в Патагонии, а он, дурак, вопит:
- Я и в Аду не пропаду!
- Ну и мы, шутки ради, и высадили дурака то ли в 1501, то ли в 1493 году - теперь уж и не упомню в каком. Пусть не хвастается!
- Тут у Бяки под глазом чудом появился синяк, а язык он, соответственно, прикусил.   
- Кому врете!? - гневно воскликнул Бог, - да я вас самих сейчас куда-нибудь в юрскую эпоху упеку без штанов и сапог! Впрочем...
Всевышний посмотрел на свои Божьи часы, - даю вам ровно сутки на поиски Парамоши. Если хоть на минуту опоздаете... 
Бог выразительно замолчал, ибо все было и так ясно. 
-   Жду вас на вершине Попокатепетля.
    Бука явственно ощутил соприкосновение с кулаком божьим всеми частями тела одновременно; Бяке привиделся котел с кипящим маслом, а Духу почему-то вспомнились сразу все 4 миллиарда лет его пребывания в Аду. Хомяк и Гавриил, избежав импульсов божьего гнева, потихоньку забились в рубку радиста и там  молча  курили. Пришельцы со старым дьяволом, непрерывно кланяясь, пятились к Пегасу, бормоча что-то вроде “Помилуй, Боже!” Так, не разгибаясь, задним ходом они достигли входа в НЛО, захлопнули   входной люк и тарелка, взвыв нечеловеческим голосом турбин, исчезла  во тьме  мирового Пространства-Времени. Бука  прицелился в 1501 год, и, прицелившись, резко затормозил. Пегас  смачно шлепнулся в Древний Египет прямо возле храма Сетха во время исполнения жрецами какого-то уже забытого теперь религиозного ритуала.  На секунду все оцепенели, а затем сообразительный главный жрец храма зычно выкрикнул: 
- Бог Сетх с нами! 
А когда из  входного люка показалось волосатое рыло Азазелла, уверенность в том, что  к ним прибыл именно  этот  бог злых стихий,  окрепла даже у египетских атеистов (хотя, что им было делать  возле храма?). Дух огляделся и увидел вдали пирамиды и сфинкса.
-   Не то! - Заорал он,  - какая же это, к черту, Патагония!? Халдеи какие-то или шумеры, в крайнем случае!
  Изумленные служители древнего  культа даже не успели поблагодарить своего злого “бога”, соизволившего посетить их во время  ритуальных торжеств, а Пегас  уже летел в Континуум. Бука  опять набрал код “1501”, посадил  НЛО в какой-то иссохшей местности, и  вся компания дружно  вывалилась в объятия  древнего иудейского царя  Соломона.
- Шкалу заклинило! - осенило Бяку.
 Выдираясь из цепких рук Соломона, бормотавшего “Все есть тлен и мрак! Ничто не ново под луной... во многом знании много печали...”, Бука свирепо рычал:
-  да отвяжись, софист!  Дух, ты бы разъяснил ему, что к чему!
- Много печали, говоришь? -  как-то особенно зловеще  усмехнулся  Азазелл. - Сейчас будет еще больше, причем безо всяких тебе знаний!  -
И несчастный Соломон очутился в крайне неудобной позе  - с головой, зажатой между волосатых  нижних конечностей старого демона и с задранной хламидой; на ягодицы мудрого правителя обрушился вихрь розог.
- Я тебе сейчас поэкклезиаствую! - наставительно выговаривал экзекутор, - забудешь, как они, благоглупости, вообще выглядят и тем более - выговариваются!
 Сзади вошедшего в раж демона нетерпеливо дергали за хвост Пришельцы:
- Оставь царька в покое! Не для этого ехали, да и не туда заехали! - кричал Бука, а Бяка поддакивал:
- да-да... именно, что не туда!
- Дух, продолжал Бука, - это же 1501 год до Новой Эры!
Азазелл, наконец, оторвался от своего увлекательного занятия, и, отвесив на прощание  премудрому царю  последнюю оплеуху,  отрывисто буркнул:
- Чего рты разинули? Поехали дальше! 
- Ближе,  ближе,  -  вежливо поправлял Бука. И Пегас опять устремился в 16-е столетие. И промахнулся. А куда он попал, понять было совершенно невозможно.  Тарелка лежала около огромной черной скалы в почти полной темноте, хотя почему-то чувствовалось, что это был день. Бука включил прожекторы, посветил на простиравшуюся перед ними унылую каменистую пустыню и констатировал, что ни листика, ни травинки на ней не росло. Кругом,  насколько доставал луч, видны были лишь застывшие потоки базальтовой лавы. 
- Опять, что ли, в Катархей занесло!?  - Изумился он. –    Летели-то вперед!
  Дух молча сопел, силясь осмыслить ситуацию, в которой ему  не было понятно ровно счетом ничего, а догадливый Бяка уже начинал делать некоторые выводы. 
-   Господа! - важно изрек он. Поздравляю вас с прибытием в светлое, хоть и весьма отдаленное будущее  нашей прекрасной Земли! Взгляните-ка на бортовые радиометры!   
Все ахнули, увидев цифру 50 000 рентген в час.
- Что бы это значило? - испуганно бормотал Хомяк,  - Термоядерный джихад прошел, что ли?!   
- Да нет же! - Торжественно и, как будто, радостно продолжал Бяка, –  Солнца-то больше как такового нет - выродилось каким-то путем в рентгеновскую звезду!
   Все оцепенели. Первым очнулся Дух и молча, как-то неторопливо   влепил Пришельцам по солидной затрещине: 
- ручки, что ли, трясутся!?  3000  лет от трех миллиардов отличить не смогли, - вопрошал он,  - а  ну-ка, подвиньтесь!   
    С этими словами он отпихнул пилотов от системы управления НЛО, и когтистые  пальцы старого дьявола уверенно защелкали по  кнопкам сверхсложных приборов. Пегас вновь погрузился в черные воды Стикса и помчался к злополучному 1501 году.
              ... Туман рассеивался. Я ощутил мерзкий запах адского табаку и явственно различил шум океанской волны. Но, каким же жутким холодом веяло от этого  чертова  океана! Мы стояли на берегу пролива Дрейка, непонятным образом проскочив  через сложную систему  бухт и фьордов  пролива   Магеллана.   Асмодей блаженствовал на мерзлой морской гальке, затягиваясь невероятно крепким и ядовитым дымом какой-то адской смеси, меньше всего напоминающей табак. Трубка его была  украшена  затейливыми вензелями, среди которых выделялся барельеф Сатаны. Однако никакого почтения к изображению босса  дьявол-зверь не проявлял, а напротив, закончив процесс перекура, постучал “шефа” рогатой башкой о камень, выколачивая  пепел. 
- Вот, Парамоша, мы почти что у цели! - разглагольствовал он.
- Сейчас тебя через пролив переправим, а там до Эребуса рукой подать. Ох, и курортные же там места! Термальные воды, горячие скалы, а перегреешься - все ледники Антарктиды к вашим услугам!  Это ли тебе не Рай?
  - Асмодей, - прервал я, наконец,  его излияния, - не знаешь, где тут протекает Стикс? 
-   Да как раз под Эребусом и протекает!
Это меня, как будто, устраивало. Не люблю я, правда, лететь зимой над штормящим морем! Но все-таки дьявол - это вам не какой-нибудь вертолет или “кукурузник”: ни поломок, ни заправок его организм не предусматривал.
- “Лишь бы в воду не сбросил!” - подумалось мне почему-то. 
- Что ты, как можно!  - опять подслушал мои мысли  Асмодей.
- Как скучно одному на вулкане, если бы ты знал! Одно развлечение - за касатками гоняться да пингвинов глотать, а они, мягко говоря,  никогда не были деликатесом! Нет, Парамоша, в одиночку в Антарктиде  - это не жизнь!
Эти откровения меня несколько успокоили.
  -   Ладно, летим!
   Асмодей принял стартовую позу.   Я взгромоздился на его загривок, и через миг мы уже летели над пенными гребнями высоких волн под рев штормового ветра.
   Из неописуемо далекого будущего в ту же точку, что и мы, стремительно летел Пегас со всем экипажем.  На подлете к Эребусу  произошло столкновение в воздухе на высоте приблизительно 500 метров! От страшного удара у меня потемнело в глазах; все погрузилось в синевато - зеленую мглу. Оказалось, что я барахтаюсь в почему-то теплой  соленой воде примерно в кабельтове от берега. Чуть дальше в море на волнах качалось внешне бездыханное тело Асмодея, а у самого  берега виднелся  блестящий корпус Пегаса. Один из его иллюминаторов распахнулся, и оттуда показалось испуганное, но радостное рыло Азазелла:
 - Держись, Парамоша!  -  заорал он,  - сейчас мы тебя подберем! 
-  Я не один!  Тут Асмодея малость зашибло!
-  Вот это так сюрприз! - радостно завопил Дух, - да где же он?!
-  А вы меня подберите, тогда скажу!
 Через минуту мокрый Асмодей без признаков жизни и ваш покорный слуга грелись в знакомой рубке.
- Вставай, дурачок! Да очнись же, “пацифист!”  - тормошил приятеля Дух. Из спального кубрика послышался трубный глас Гавриила:  - погодите, сейчас он у меня оживет! - И серафим громко затрубил в свою иерихонскую трубу.
- Армагеддон! Апокалипсис грядет! - Кричали мы.
 Асмодей, еще не приходя толком в себя, уже вполз под коврик и яростно заскрежетал когтями по днищу  Пегаса,  вероятно, пытаясь зарыться в землю. Но Азазелл уже “успокаивал” приятеля всеми, ему доступными,  способами - оплеухами, затрещинами да пинками. Итак, наш маленький коллектив снова был в полном сборе и даже с одним лишним ртом, или, если угодно, пастью. Мы посовещались, и Гавриил предложил, как всегда мудрое, решение этой несложной проблемы: постановили, что де-юре Асмодея на борту НЛО как бы и не присутствовало, а если последний и попадется при какой-либо незапланированной божьей инспекции, то будет считаться “зайцем”. Мы собрались в кают-компании; обряд причастия как-то незаметно превратился в лукуллов пир, где греху чревоугодия были одинаково подвержено и серафимы, и дьяволы. Захмелевший Азазелл извлек из шкафа старую Букину гитару, умело настроил своими корявыми пальцами и затянул какую-то им самим сочиненную полу - ангельскую – полу - дьявольскую песню:

Вниз по Стиксу в полной тишине
Плыли мы когда-то и куда-то
По подземной сказочной стране:
Без толку и вновь без результата!

Океан забвения затих;
Черная вода молчит упорно!
Мы куда движемся - бесспорно -
В Прошлое - с чертями и без них...

В Никуда нацелен наш маршрут,
Ибо нет у нас конечной цели:
Мы пересекаем параллели
И плывем сквозь бури и метели
В те края,  где нас уже не ждут!”

 -  Да что  ты тоску нагоняешь!? - не выдержал, наконец, Гавриил. Спел бы чего-нибудь повеселее!
-   Хорошо! - как-то загадочно ухмыльнулся Азазелл. - Асмодей! Подпевай!
   И грянуло нечто такое, что я сразу же заткнул уши. Дождавшись паузы между куплетами, Гавриил громко скомандовал:  -
- А непристойности попрошу заменять свистом!
- Слушаемся, босс! - весело отозвались два демонических приятеля. Каюта тут же наполнилась свистками, среди которых сразу же потерялись немногочисленные местоимения и редкие глаголы. Подождав из вежливости секунд 20, я не своим голосом рявкнул:   
- Отставить!!!
  Дух с неожиданной фальшивой покорностью отставил  гитару в сторону.
-   Ладно, уж, Парамоша, не сердись, - пробормотал он заплетающимся языком. - И вы, Гаврюша, Хомяк и Пришельцы, тоже простите старого дурака! Пошутил я!
- За такие шутки меж зубами возникают промежутки –  почему-то подумалось всем нам одновременно. Дух понял это и сконфузился. И, как видно, решил частично искупить свою вину перед всеми. 
- А  вы знаете, друзья, - начал он издалека, - мне кажется, что в Афинах где-нибудь веке эдак в  5-м или 6-м до Новой Эры были времена если и не золотые, то весьма и весьма недурные! Хоть и рабовладельческий строй, а рабов обижать было не принято, и трудились они в полном согласии с господами. А какие люди жили в ту эпоху в Греции! Что Эсхил, что Софокл, что Солон,  что Эзоп... в общем, что ни имя - то гений,  в крайнем случае - талант! Не мог, как мне кажется, народ, сочинивший такие мифы, как, например, о Геракле или о Персее с Андромедой, не жить в Золотом веке!
- Или, по крайне мере, не грустить о нем, - ехидно вставил Бука.
 Мы помолчали: действительно, библейские  мифы об Эдеме отнюдь не свидетельствовали в пользу того, что иудеи когда-либо жили как в Раю!
- Скорее всего,  - подумали  мы с Гавриилом (а, возможно, и Хомяк), - просто  в Месопотамии древним евреям жилось не в пример лучше, чем  Палестине, куда их вытеснили  тысячи  за  две лет  до нашей эры воинственные соседи.  Вот и вспоминали они с тоской о дивных садах и виноградниках, в которые им было суждено вернуться только в качестве рабов вавилонян во времена нашествия Навуходоносора.
-  Какие еще будут предложения? - спросил Гавриил. -   Куда ж нам плыть?!
-  А, может быть, все-таки в эпоху Ренессанса? - вопрошал настырный   Хомяк. –  Мы же не пробовали, а попытка, как говорил достопочтенный Торквемада - не пытка!
   Однако предложение  понтифика  было принято в штыки. Дух разразился длинной филиппикой в адрес средневековых порядков: досталось и королям, и инквизиции, и турецкому нашествию.
-  “Ренессанс, Ренессанс!” - передразнивал он неизвестно кого. - Мрак средневековья, нищета, эпидемии чумы, опустошительные войны! Подумаешь, жило тогда десяток-другой великих художников! А когда их не было? При  Гитлере, кстати,   и театры, и изостудии  тоже прекрасно функционировали!
       Да, аргумента демона были неотразимыми! Мы дружно зааплодировали красноречию Азазелла и решили в Средневековье не ездить ни при каких обстоятельствах. Затем приступили к обсуждению кандидатур других  эпох. И выяснилось, что отличались времена друг от друга не так  уж и сильно. Везде хватало неприятностей. А звездные часы народов и государств оказывались столь краткими, что не стоило тратить времени для подобных экскурсий. Тут мы и решили ворваться в период, благоприятный если не для всех народов мира, то хотя бы для нас лично, а затем отчитаться перед Всевышним по полной программе всеми доступными нам способами. Я попросил слова.
-  Товарищи серафимы и Азазелл! Опять вынужден обратить ваше внимание на постсоветскую Россию начала третьего тысячелетия. После ужасного периода большевистского правления, сопровождавшемся массовыми репрессиями, уничтожением храмов и казнями священников, наступила эпоха возрождения религиозного сознания. Посмотрите, сколько церквей  отреставрировано и построено заново! Как возрос контингент священнослужителей, как они хорошо питаются; а какое просветление наблюдается в народных умах! Еще вчера отпетые атеисты истово крестятся, посещают храмы по всем религиозным празднествам, принимают крещение сами и крестят чад своих! А какие пожертвование поступают на церковь - как от  частных лип, так и от муниципалитетов и даже  из средств государственного казначейства. Вера торжествует, что и должно было случиться рано или поздно. Ликуйте, истинно верующие, ибо  грешники уже выходят на дорогу, ведущую к Храму!
    Тут я поперхнулся, увидев, как на глазах меняется выражение  лица Азазелла: от изумления оно быстро перешло к озлоблению, а затем - к сатанинской ядовитой иронии.
 -   Позвольте уточнить некоторые моменты, - с фальшивой вежливостью начал он. - Не все так гладко, как это представляется нашему  глубокоуважаемому коллеге, и наша задача попытаться  разъяснить всем присутствующим смысл  возникающих противоречий.
   Дело в том, что показное религиозное рвение, наблюдаемое в последнее время в вышеуказанной стране, присуще отнюдь не всем. Но не это даже главное. Основная беда, сказал бы я, не в количестве, а в качестве  как самих  неофитов, так  и их представлений о Добре и Зле.
      Итак, с чего бы я хотел начать? Наверное, с того, что это так называемое “возрождение” веры, наблюдаемое коллегами, открыто насаждается сверху - и кем же!? Теми, кто открыто предает национальные интересы, да и во внутренней политике активно наступает на все социальные завоевания  населения. И это еще полбеды. Обратите внимание на связь между, например, коррумпированностью и псевдорелигиозностью правящей верхушки: чем больше воруют, тем больше молятся - грехи, что ли замаливают? А если так - то не проще ли не грешить!? Но и это еще не все! Можно ли признать субъекта “верующим”, если он нацепил на бычью шею золотой массивный крестик на килограммовой золотой же цепочке, исправно крестится на похоронах и поминках своих сотоварищей по грабежам и даже охотно жертвует на нужды священнослужителей значительные денежные суммы? Вопрос, конечно же, риторический, и тем не менее!  Можно ли причислить к “искренне верующим”  каких-нибудь ваххабитов, исправно свершающих намаз по пять раз в сутки,  а в перерывах убивающих, курящих гашиш да анашу... я думаю, продолжать не стоит?
     Далее! Придется нам коснуться и самих служителей церкви. Не говоря уже о присутствующих, - Дух пренебрежительно ткнул шерстистым пальцем в сторону Хомяка, - стоит вспомнить некоторые виды коммерческой деятельности, которыми занимаются отдельные чиновники  Русской Православной Церкви. Лично я глубоко сомневаюсь, что торговля водкой и табаком является богоугодным делом, даже при условии, что доходы от этих сделок и идут на благотворительность, хотя и это далеко не так,  во всяком случае - не всегда так! А участившиеся примеры повального пьянства многих и многих священнослужителей? А содомия, в которой уличен некий  свердловский... то есть - екатеринбургский, - тьфу, и не выговоришь! - иерарх!?
      А теперь вернемся к самим верующим - не бандитам, не государственным чиновникам, а обычным рядовым, я бы сказал, гражданам. Конечно, вера - дело глубоко личное,  кто тут спорит!? Ведь 90 процентов из них крестится и ходит в церковь лишь потому, что “так принято”. Это мне напоминает “веру” древних римлян и католиков средневековья! А еще меня несколько смущает та составляющая  этой массовой “веры”, которую так и хочется назвать “корыстными соображениями”.
   Дух слегка перевел дух, и продолжал:
-   Да, именно корыстными! Ведь многие думают примерно так: “А вдруг в этом что-то есть!?” Или “А вдруг мне что-то за это будет!?” - в смысле как материальных благ, так и  кар? И еще  одним из едва  ли не самых главных стимулов  такой, я бы сказал, неискренней веры, является страх перед неизбежным концом: уверовать, что не все кончается для тебя после твоей физической кончины - снять постоянный стресс этого  страха. Но это - один из элементов корысти, личной заинтересованности!
   Словом, религиозного бума в России я не вижу, а это шевеление вокруг храмов мне представляется не вполне соответствующим определению “веры”. Так что предложение нашего коллеги я считаю не заслуживающим нашего внимания и обсуждения. Благодарю за внимание!
(А ведь он говорит то же самое, что  я недавно излагал в свих очерках, - подумал я).
   Наступила гробовая тишина, нарушенная, впрочем, храпом внезапно задремавшего во время диспута Хомяка. Я попросил ответного слова.
-   Давай, Парамоша, - одобрительно кивнул посланник Господа серафим Первого класса Гавриил.
      Я вышел к импровизированной трибуне, с минуту молчал, собираясь с внезапно разбежавшимися мыслями, и нерешительно вымолвил:
-    Я согласен с  господином Азазеллом - если не во всем, то, по крайне мере, в части  данной им характеристики так называемой “паствы” и так называемой “благотворительности”. Более того, вынужден сделать некоторые добавления к перечню! Азазелл не упомянул - вероятно, по забывчивости (какая там “забывчивость”, - подумал я про себя,  - уж чем-чем, а склерозом этот дьявол еще не страдает!) о расцвете в той же России так называемых  тоталитарных сект: вспомним, например, пресловутые  Аум Сенрике или  тот же  “Центр Хаббарда”. А возникшее на Украине “Белое  братство”? А деятельность так называемых “пророков” вроде “отца Виссариона”!? На фоне деятельности этих “утешителей” народных масс даже торговля водкой  чиновников официальных конфессий выглядит действительно невинной благотворительностью! Все это так. Но нельзя же все сводить только к негативным примерам! Ты, Дух, оскорбляешь чувства верующих, навязывая нам свою глубоко материалистическую точку зрения! Нехорошо! Ведь религия - это и традиция, и средство общения, и, в конце концов, символ, вокруг которого сплачивался народ в периоды бедствий, в частности - вражеских нашествий, эпох  лихолетья и смут! Вспомни все выдающиеся произведения искусства времен безоговорочного владычества христианской церкви: разве они не навеяны библейскими мотивами? Да и сама Библия разве не является прекрасным памятником народного творчества?
- А вот  тут, батенька, позвольте  с вами не согласиться  сразу по нескольким пунктам! - как-то подозрительно весело начал свою отповедь Дух.,  -  я не собираюсь  тут тебе проповедовать  марксистские представления о религии, но, глядя на бандитов-“верующих”, самому хочется заявить, что  религия - это опиум для народа! 
    При этих словах мы все суеверно - на всякий случай - перекрестились.
- Я так не утверждаю, - невозмутимо продолжал Азазелл,  - это просто так, к слову;   разве вы можете хоть на миг усомниться в моей персоне? Как я могу быть атеистом?  Ни один из работников  Ада никогда  не мог даже  в мыслях позволить себе усомниться в факте существования Всевышнего. А теперь, когда я перешел в стан его воинства, можно ли  допустить возможность  моей измены?  Так вот, господа, я считаю, что Россия - едва ли не самый неудачный из всех возможных  кандидатов в претенденты... то есть, я хотел сказать... примеров стран, переживающих возрождение, и тем более - “Золотой век”. Смею надеяться, что высокое собрание со всем вниманием отнесется к высказанным сейчас аргументам.
     Произнеся эту высокопарную и явно не свойственную ему тираду, Дух скромно раскланялся и сел на место. И тут же вскочил:
-  Да, я ведь не закончил! Простите мою рассеянность, но  вашему покорному слуге есть что еще добавить к вышесказанному!
     Мы  переглянулись: Азазелл менялся на глазах! Из грубого наглого дьявола он превращался прямо-таки в агнца господнего, предельно корректного в высказываниях, старающегося не оскорблять собеседников,  вежливого  оппонента и терпеливого  оратора.
  - Итак,  господа серафимы! Уважаемый Парамон привел несколько  довольно странных аргументов, способных поставить в тупик некоторых дилетантов… но отнюдь не нас с вами. Например, он ставит религии в заслугу некую “соборность”. Но это, извините, палка о двух концах! Неужели мне придется опять повторять историю крестовых походов, где та самая “соборность” сыграла особенно зловещую роль? Да, в отдельные периоды истории благословение какого-нибудь уважаемого в народе священнослужителя на подвиг дорогого стоили, кто же  спорит! Но не менее уважаемые церковные иерархи, а особенно папы римские зачастую точно так же “благословляли” своих прихвостней - например, на  истребление инакомыслящих, на разжигание костров инквизиции, да мало ли чего еще подобного было! И еще насчет  деятелей культуры... Вот что  на это скажу. Приведу один только аргумент - пусть и не самый изящный, скорее грубый, но абсолютно неотразимый: а что еще могли рисовать, лепить, воспевать в своих стихотворениях художники, скульпторы и поэты, как не Библию  - без риска для жизни и судьбы своих замечательных произведений? А если бы, например, Доре вздумал бы иллюстрировать не Библию, а Коран? Камни полетели бы в беднягу сразу с двух сторон: христиане не поняли бы предательства, а мусульмане, как известно, не выносят изображений людей, животных, растений и прочих творений Аллаха!
    Словом, все это очень неубедительно! Все известные нам мастера эпохи Ренессанса были очень жестко ограничены в своем творчестве... впрочем, не только  в те времена художники и скульпторы были жестко привязаны к определенным сюжетам! В фашистской Германии вряд ли кому пришло бы в голову рисовать  что-то, отражающее  коммунистическую символику, а в СССР мало кому бы захотелось специализироваться на изображениях деятелей Третьего Рейха! Вот теперь как будто бы все. Еще раз спасибо за то, что высокое собрание согласилось выслушать мое дилетантское мнение. Прошу разрешить мне принять участие в дальнейшем обсуждении проблемы.
Дух вновь покинул импровизированную трибуну и нервно закурил трубку; видно было, что он и сам не понимал, что это такое на него нашло - говорить без брани, без выкриков и оскорблений  в адрес оппонентов. Тем не менее на его козлином или свиноподобном рыле застыло самодовольство - как, мол, я выступил!? Мы с трудом удерживались от смеха, созерцая этого самовлюбленного и обычно агрессивного дурака-беса, беспричинно принявшего ангельский вид.
     Страшный грохот потряс тарелку. Вспышки молний озарили окрестность так, что все были на мгновение полностью ослеплены; когда я стал, наконец, различать предметы, первое, что бросилось в глаза -  в каюте воссиял свет. Господь вновь снизошел к смиренным слугам своим.
    Бог молчал - да и мы, естественно; он внимательно и иронично рассматривал нас, а когда взгляд Его остановился на Духе,  Всевышний не смог удержаться от смеха.
- Ну, Азазелл, ты сегодня и преподнес нам всем урок риторики! - выговорил он, наконец. - Молодец, черт косматый! Мастер! Вот что делает с дьяволами предчувствие прихода Господнего!
      Впрочем, не будем обсуждать особенностей дьявольского поведения в экстремальных условиях. Ограничимся лишь констатацией очевидного факта, что вы, уже в стотысячный раз, опять не поняли  моего юмора и взялись за выполнение очевидно невыполнимого задания. “Золотой Век” - это всего-навсего Рай, неужели не ясно? Так что не будем больше к этому возвращаться. Все согласны со мной?
  Желающих что-либо возразить, естественно, не нашлось.