Розовая муть

       Сад стоял на солнечном пригорке. Весенний сад. И, как  в каждом весеннем саду, всё в нём цвело и благоухало. Деревья, покрытые воздушным облаком цветения были не только нежны  и прекрасны, но и счастливы, и несказанно  рады долгожданной  весне, тёплому  нежному солнышку, его ласковым  лучам. Они тихо перешёптывались  между собой, касаясь друг друга тонкими  ветвями, словно  обмениваясь рукопожатиями.

      В этот сад иногда залетал искусник  соловей, и заливисто, радостно излагал  его обитателям  свои взгляды на жизнь, вечную любовь и счастье. Деревьям, травам и цветам он был хорошо известен, поэтому не вызывал  у них ни раздражения, ни тем более опасения. Они, в глубине своего древесного сердца, любили эту, невзрачную на первый взгляд птаху, за оптимизм, за  желание  доставлять радость, за теплоту вдохновенного пения.

      Пахло жасмином, яблоневым цветом, вечной весной и спокойствием — почти райским спокойствием. И тут неожиданно, неизвестно откуда, появилась она: розовая муть.  Собственно даже и не розовая, а какая-то блёклая, даже слегка грязноватая, словно   долго и  упорно валявшаяся где-то в пыли.

      Она повисла в центре сада, вполне уверенная в том, что имеет на это  полное право. Вот ведь противный, назойливый соловей надрывается на соседствующем с ней дереве — и ничего. Он что, спрашивал у кого бы то ни было разрешение на своё невнятное  «чириканье»?!
-Если можно ему, то можно и мне! - уверенно решила муть и стала разворачиваться во всей, как ей казалось, красе.

      Сразу никто и не заметил её: что-то болтается меж деревьев бесформенное и маловыразительное под слабыми дуновениями лёгкого весеннего ветерка: то ли слегка розоватое с серым налётом, то ли сероватое с розовым. Мало ли что озорник ветер приносит в их сад для своих игр?

      А муть меж тем увеличивалась, разбухала, толстея, становясь всё заметнее и заметнее. Когда же у неё вдруг прорисовалась  едкая, гаденькая ухмылочка и маленькие, словно подслеповатые глазки  с белёсыми палками-ресницами — её увидали все.
      Деревья, увлечённые интересным общением, не заметили изменений, произошедших с ними: половина бутонов у них уже осыпалась, устлав ковром землю, а другая половина — зажалась, скукожилась, словно пытаясь защититься, спастись  от какой-то неведомой опасности. Ветки безжизненно повисли, а шёпот стал еле слышен.

      И тут кто-то понял:
-Да она же из нас силы сосёт, братцы! Придите в себя, оглянитесь вокруг! Посмотрите на куст ежевики: он сбросил всю  листву, ощетинившись своими колючками, как ёж... И с жасмина упали не только цветы, но и листья... В саду ощущается запах гнили, запах тлена. Мы гибнем, братцы! Разве вы не видите этого?!

      Розовая муть меж тем, насосавшись силы, расправившись во весь свой размер, стала уже не грязно-розовой, а кроваво-красной, очертаниями напоминая гигантского клопа. И все сразу увидели, что от каждого куста, от каждого дерева к этому монстру  идут тоненькие, едва заметные, словно паутинки, нити, по которым из них уходит  их сила, их жизнь.

      Сад наполнился ропотом, всё более и более усиливающимся шумом, и неожиданно, всё, что ещё было живо, из последних сил, каждой своей веточкой, листиком, цветком, рванулось вверх, навстречу солнцу, навстречу жизни: всё сразу, дружно, как по команде. Тонкие ниточки лопнули, как струны, издавая жалобные звуки,  которые, объединяясь, преобразовались в неприятный хрип.

      Муть, слегка розовая в своём младенчестве, сразу  сдулась и повисла грязными лохмотьями на колючем кусте ежевики. Ветер, вернувшийся с прогулки, подхватил эти лохмотья и понёс  куда-то, радостно завывая и улюлюкая.

       Весь следующий день сад, всеми оставшимися  силами своей  души, оправлялся от беды причинённой непрошеным гостем: распускал, сумевшие выстоять бутоны, расцвечивал оставшейся зеленью пространство сада, выделял в эфир нежные, тонкие запахи.
      Вернулся и, сбежавший от греха подальше, соловей, подбадривая весенний сад своими  прекрасными серенадами, придавая ему силы и желание  цвести на радость  влюблённым в красоту, в нежность. Жизнь, вопреки всему — продолжалась...