Сто тысяч буратино

Алексей вернулся к себе уже после полуночи. Повесил на крючок сюртук, как встарь,  зажег свечу и даже не улыбнулся от ставших привычными действий. Это точно, что обыденность убивает любую экзотику... и романтику тоже.
- Ты грустишь? – подал голос Санька, смешно опустив углы рта.
- Да нет, - покачал головой Алексей, разбирая кровать. – Устал просто.
- А я уже испугался – грустишь...
Санька вскочил ему на колени. Черные глазюки странно отблескивали в полутьме.
Санька – плод совместного русско-американского проекта «Буратино». Дорогие игрушки для дорогих детей. Домашний учитель, нянька и товарищ по каким угодно развлечениям в одном лице. Начиненный электроникой забавный деревянный человечек, модель В-330, естественно, без всяких признаков самостоятельного разума...
Во всяком случае, так было раньше.
До того, как лампу накаливания повсюду заменила свеча.
В дверь постучали.
Алексей подавил начавшее расти раздражение и вместо этого постарался порадоваться тому, что еще не разделся полностью. Ага, как же, говорят, оптимисты живут дольше... при нынешнем состоянии медицины это должно быть особенно полезно.
Это была Ванесса. Доктор Джи, как ее называли на станции. Кого-кого, а ее Алексей ожидал увидеть меньше всего.
Не говоря ни слова, он молча на нее уставился.
- Что ты так смотришь? – поежилась Ванесса. По-русски она говорила прекрасно. Еще бы, столько лет провести в этой стране...
- Ничего, - встряхнулся Алексей и уступил место в двери. – Проходи...
Независимо подняв голову, она последовала приглашению. Как маленькая, ей-богу... И когда она бросит эти свои феминистские замашки? Неужели не понимает, что здесь они выглядят просто смешно?   
Интересно, а там, «у них» они не смешно выглядят?
Но Ванесса, судя по всему, не понимала.
- Завтра общий сбор, Леша, - сказала она, - говорят, они нашли решение проблемы.
- Нашей общей проблемы? – не поверил он.
- Да. В двенадцать, в конференц-зале.
- Даже так... И кто же этот гений?
- Они не говорят пока, - она запнулась. – Леша... Можно я останусь?
Он сглотнул. Сказал почти нежно:
- Ну, конечно, Ванесса... Только, - он беспомощно повернулся к буратино. – Ты не навестишь кого-нибудь из своих, Саня? Извини, но...
- Конечно, навещу, - человечек ободряюще похлопал по колену Алексея жесткой рукой. – Я приду завтра на сбор. Пока.
Он вышел.
- Я тоже стесняюсь свой Машки, - упавшим голосом поведала доктор Джи, в недавнем прошлом – его единственная, любимая, самая лучшая... - Хотя это немного глупо, да?
- Нет, нисколько, - он осторожно присел на кровать, тронул ее волосы. – Почему ты пришла все-таки?
Она резко обернулась к нему.
- Мне страшно, Лешенька. Очень.
Он вздохнул.
- Ну что ты... Самое страшное уже позади.   
Ванесса упрямо покачала головой, кажется, даже всхлипнула.
- Нет...
Он ласково прижал ее к себе.
- Я тебя люблю, - сказала она в его рубашку, но он услышал. Сердце замерло.
...На общий сбор они пришли вместе, даже взявшись за руки. Саня ждал их у входа.
Места им достались во втором ряду – лучшего и придумать было нельзя (буратино забрался  Ванессе на колени и согнать его оттуда было невозможно никакими силами. Впрочем, она не возражала.). Выступать, кажется, собирался Казин, один из разработчиков – бывших разработчиков – игрушек. Рядом с ним сидела его лучшая модель, довольно мрачный гротеск на популярную некогда в комиксах фигуру – Сумасшедший Ученый. Алексею никогда особенно не нравилась эта игрушка – он считал ее слишком «жесткой», адресованной скорее взрослым, чем детям... Да и вбухано в нее было неоправданно много – чего стоил один только мощнейший компьютер, занимающий всю внутреннюю полость модели, в том числе и довольно объемное «пивное» брюшко... Но каждый имеет право на свой выбор.   
Насколько Алексею было известно, Ученого так и не выпустили в массовое производство. Не успели.
Тот экземпляр, что стоял сейчас на кафедре рядом со своим автором, был, кажется, едва ли не единственным. Экспериментальным.
- Неужели этот их гений Казин? – удивленно прошептал Ванессе Алексей. – Нет, он, конечно, талантливый разработчик, но я думал, наша проблема совсем из другой области... Сколько физиков по всей планете об нее бьется, а тут вдруг...
- Слушай, сейчас начнут, - тихо ответила Ванесса.
Он хотел сказать, что не начнут они еще как минимум минут десять, провозятся как обычно, но промолчал.
В широкие окна конференц-зала вливался яркий солнечный свет. Хорошо, что назначили так рано... Впрочем, теперь старались не устраивать собраний вечером – экономили свечи. Да и ради чего, собственно, собираться-то?
Правы те, кто уезжает со станции. Пора уже наконец заняться настоящим делом, здесь они теряют время в надежде на какое-то чудо, возможность вернуться к любимой работе... А чуда не будет.
Или Казин волшебник?
Однако, судя по всему, волшебником был не он, а его модель. Игрушка. Сами разработчики редко так называли своих буратино, слишком неигрушечный труд был вложен в их создание...
Алексей был даже готов признать, что суперкомпьютер Ученому впаяли не просто так.
Доклад был длинен и сложен. Во многих местах и Алексей, и все остальные просто ничего не понимали – все-таки здесь собрались специалисты совсем другого профиля. Но кажется, Ученый Казина... просто Ученый действительно нашел решение «их общей проблемы».
Неясно было, что делать – плакать или смеяться.
Шесть лет назад из мира ушло электричество. Из известного на теперешний момент мира, который кончался небом планеты Земля. Коснулась ли катастрофа колоний, они не знали. Если коснулась, вряд ли кто-то уцелел.
Без метрополии выжить можно, все колонии с момента основания в срочнейшем порядке переходили на самообеспечение,  а вот без электричества в новорожденном мире – вряд ли...
А на матушке-Земле было все. В первую голову, конечно, инфляция, обвал экономики. Тут же подоспели и локальные войны, названные «конфликтами» - Алексей не очень понимал, как правительству все-таки удалось погасить вспышки массового безумия, ходили какие-то кошмарные слухи о «отрядах спокойствия», зачистках... он не знал, чему верить.
Религиозная истерия оказалась не столь масштабной, как можно было бы ожидать. Видимо, сказывался все-таки всеобщий агностицизм – до атеизма этому равнодушному безбожию было все-таки далековато...
А потом выяснилось, что жить можно и без электричества.
Конечно, было очевидно, что мегаполисы доживают свои последние годы – ну как раз их Алексею было жалко меньше всего, он всегда был немножко деревенским парнем...
Но самолеты больше не летали – дельтапланы не в счет.
Кораблестроение откатилось на три века назад.
Вся техника – только за счет энергии пара.
Телефонов не стало.
Телевизоров.
Радио.
Холодильников.
Микроволновок.
Компьютеров.
Космоса.
На самом деле, Алексею, неисправимому романтику и идеалисту, по-настоящему было жалко только последних двух. Да еще плеера – ему казалось, что музыка тоже ушла из мира, вместе с электричеством.
Нет, он, конечно, понимал, что живые выступления, концерты – это замечательно... Но какой концерт без микрофонов, электрогитар и синтезатора? Разве что симфонический...
Он не слушал симфоническую музыку.
Да, еще медицина. Сложные операции с использованием лазеров и разных новейших штучек-дрючек, в которых он, естественно, ни черта не понимал, тоже были теперь невозможны... Поэтому о здоровье следовало беспокоиться несколько больше, чем раньше.
Во всяком случае, он так считал. 
И вот теперь средство избавления было, кажется, найдено. Ученый бормотал что-то на своем птичьем языке формул, теорий и прочей мути, Алексей уловил только выражение «локальная катастрофа мироздания» и мысленно улыбнулся: ну что ж, значит, колонии уцелели... Это было здорово.
Ведь никакого сообщения теперь не было. А весь космический флот принадлежал Земле. О судьбе кораблей, оказавшихся в момент катастрофы в полете, предпочитали умалчивать...
В самом конце доклада Алексей услышал фразу, которая его как-то неприятно задела даже на слух: «побочным следствием возвращения в мир электричества окажется переход в первичное состояние кукол буратино»...
- Эй, минуточку, - взял он слово, - это что же, они опять станут... игрушками? Программируемыми, управляемыми, забавными... и только?
- Совершенно верно, - подтвердил Казин. – Чем-то придется жертвовать, Алексей.
- Но как же, - обвел он глазами присутствующих. На него не смотрели. Ванесса сидела застывшая, мертвая, как статуя. Тогда он закричал: - Но ведь так нельзя! Это же не просто игрушки, это даже не домашние любимцы, собаки там или кошки! А даже собак теперь не усыпляют... Вы же прекрасно знаете, до катастрофы у них не было ничего, напоминающего разум! А сейчас они живые, разве не видно... Это же просто... это же будет просто убийство.
Казин смотрел на него пусто, неприязненно.
- В свое время человечество пошло на куда большие жертвы ради освоения космоса и создания компьютеров, - ну тут он загнул, ошарашенно подумал Алексей. – К тому же, вы здесь бросались такими словами: разум, живые... Еще душу им припишите, пожалуй. Все это, коллега, не доказано, а потому является не более чем схоластикой...
- Да какие нужны доказательства! Человечество контролирует двенадцать систем, я не помню, в скольких мы были, но знаю, что во многих... И нигде, нигде не были найдены даже простейшие формы жизни, одноклеточные какие-нибудь. Не говоря уж про разум... А он, разум, здесь у нас, под боком, только дураки могут этого не замечать. Да, мы их сами создали, ну и что? Это ведь предательство... хуже. Это мерзость.
- Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать вопросы морали, - постучал карандашом по кафедре Казин. – В конце концов, такое решение проблемы нашли сами игрушки... одна из них...
- Правильно вы его назвали в свое время, - сардонически вставил Алексей.
- Да прекратите наконец! – рассердился докладчик. – Скрыть полученную информацию невозможно! Я как смогу скоро свяжусь с правительством, там и будут решать. Может быть, даже референдум по этому вопросу устроят, специально для таких как вы, кто знает...
- Вы с ума сошли, - сказал Алексей. – А буратино в вашем референдуме будут участвовать?
- Пойдем, - потянула его за руку Ванесса. Саньку она держала у груди. – Пойдем, Леша...
- Я продолжу, - с облегчением произнес Казин. – Вопросы?
Вопросов было много, но они уже уходили.      
По дороге забрали Машку. Машка, наверное, что-то чувствовала, обычно болтливая, она сейчас молчала и только все теснее жалась к Ванессе...
Нет, они бесполые, конечно, эти игрушки. Но людям так удобнее – и говорят, даже условный пол как-то влияет на их характер. Может, и так...
- Нужно бороться, - сказал Алексей. – Организовать движение какое-нибудь, поднять народ... Не все же такие сволочи как Казин. Владельцы буратино, во всяком случае, будут точно против. Как ты думаешь, сколько их?
- Игрушек? Не знаю... Они ведь были дорогие очень... Ну, тысяч сто может и наберется, а больше вряд ли.
- Ну вот. Сто тысяч – это много!
Они пришли в его комнату.
- Какой ты добрый, Леша, - доктор Джи ласково провела рукой по его лицу. – Самый-самый добрый... И маленький. Ты пошел на эту работу, потому что сам был ребенком, правда?
Он замер.
- Ты считаешь, не получится? Но ведь так нельзя... - произнес он почти умоляюще. – Это же неправильно, - он попробовал подыскать другое слово. – Бесчеловечно... Люди так не поступают.
Ванесса попробовала его поцеловать. Он ее оттолкнул.
- Нет, скажи, ты серьезно считаешь, не получится? Скажи!
- Не ссорьтесь, - тонко попросила Машка. – Не ругайтесь, пожалуйста…
- Мы умрем? – серьезно спросил Саня, не обращая на нее внимания. – Мы умрем, да?
Ванесса вдруг беззвучно заплакала.

Июль 2005 г.,
Псков.