НЕ ОТ МИРА СЕГО или жизнь ненормального Часть 6

       ВИТАЛИЙ   ОВЧИННИКОВ





         НЕ ОТ МИРА СЕГО
         или жизнь ненормального
                часть 6
               











                Электросталь
                Подмосковье






 

      ПРОТИВОЕСТЕСТВННЫЙ ОТБОР



                « Основная масса людей рождается со средними
                способностями и средней предрасположенностью
                к любым видам человеческой деятельности.
                Этот факт является, следствием основного закона   
                биологического развития вида, позволяющего
                приспособиться к изменяющимся условиям жизни
                наибольшему  количеству его особей  и, тем
                самым, способствует сохранению вида.
                Талант же есть отклонение от нормы, своего
                рода, патология развития вида, с одним, но ярко
                выраженным его свойством и потому мало
                приспособленная для обычной жизни.»

                Фраза из учебника биологии

                «За чем пойдешь, то и найдешь!»

                Народная мудрость




               

                Глава 1


         Люди на земле все разные. Это аксиома. И внешне они разные, и физически разные, и психологически, и по характеру, и по имеющимся у них способностям к каким-либо видам  общечеловеческой деятельности. Люди действительно разные но, в то ж время, они, как бы, одинаковые и мало чем отличаются друг от друга по своим возможностям. И потому, в принципе, каждый из нас спокойно может заниматься любым видом человеческой деятельности.  Если конечно же захотим и если она, эта деятельность, не является творческой.  С творческими людьми разговор особый. Но все равно – любой практической деятельностью, ибо мы так запрограммированы нашим Создателем или же  ее величеством  Природой! В противном случае, человек просто не смог бы выжить на земле! Поэтому мы спокойно сможем работать любым рабочим,  любым инженером, любым врачом, учителем,  бухгалтером, экономистом. журналистом и бог знает еще кем.  Даже спортсменом! Если конечно, позволят физические данные. Хотя и это не является определяющим и совершенно не главное! Спортивные тренеры отмечают, что выдающимися спортсменами обычно становятся люди со средними или даже слабыми физическими данными. Теми самыми, которых тренеры даже и не брали в спортивные школы. А эти ребята или девчата упорно работали над собой, чтобы попасть в спортивную школу, а затем, чтобы закрепиться в ней и не вылететь из-за плохих своих результатов и т.д. и т.п. И так, работая постоянно над собой, эти ребята приучаются к  регулярному, упорному  труду и к мысли о том, что все в жизни достигается только лишь  трудом и ни чем иным. А труд над собой всегда приносит результаты. И здесь правы оказываются марксисты. Даже из обезьяны труд сможет сделать человека.  А из слабого физически ребенка - выдающегося спортсмена.
          Даже творческим работником, художником или музыкантом, можно стать с помощью труда, если рано начать учиться,  с самых  детских лет. Ведь дети все талантливы! Вспомните Паганини! Каких нечеловеческих усилий стоило его обучение игре на скрипке! И ему самому, и его отцу! А результат – появился Паганини! Как говорится – цель оправдывает средства.  Слова магистра Игнатия Лайолы, основателя Ордена Иезуитов, передового отряда меченосцев Великой Католической Церкви. И пусть у итальянского мальчика не было детства, а был лишь каторжный, сумасшедший труд  со скрипкой, зато он стал Паганини! Навсегда! Навеки! И о нем будут помнить и его будут знать до тех пор, пока живо человечество на этой земле.
           В созданную при Петре 1 Академию художеств поначалу брали обычных детей дворян и крепостных, совершенно не проверяя их на способности к рисованию. И их учили рисовать с самых азов. И они учились, и  все становились профессиональными художниками, обслуживающими Российскую аристократию. А многие из них – даже  академиками! Правда выдающимися художниками из них выходили единицы,. Ну и что? А всем ли нужны выдающиеся? Для того, чтобы написать портрет хозяина, его жены или детей – совершенно не нужны выдающиеся художники. Нужен просто профессионал, умеющий  делать свое дело так, чтобы было понятно и приятно всем. И заказчику, и его друзьям, родственникам, знакомым
           В царской России, в гимназиях, учили основам стихосложения, и каждый из гимназистов мог спокойно написать стихотворение на заданную тему. У кого получалось хуже, у кого – лучше, но стихи писали все! И даже экзамены сдавали по этому предмету! Однако поэтов среди них появлялись единицы. Потому что стихотворение – это не рифмованный текс, написанный столбиком, а нечто совершенно другое -  неравнодушная душа пишущего, порой кричащая, порой плачущая, порой смеющаяся. А этому на уроках не научишься. С этим надо родиться! Это и называется – талант!
           Странная, все-таки, это явление – талант. По словарю русского языка С.И, Ожегова, талант – это природное дарование, выдающиеся природные способности к какому-либо роду человеческой деятельности. Значит -  это природные способности, данные от рождения. Кем и для чего? Господом Богом или же слепой Природой? Зачем, с какой целью?. Вот, к примеру. родился когда-то  мальчик в русской семье. В семье обедневших дворян.. Мальчик с черными курчавыми волосами, с темноватой  кожей и совершенно непохожий на всех остальных в этой семье. А потому непохожий, что прадедом его являлся бывший арапчонок, подаренный в свое время русском царю каким-то заморским послом. То есть,  у мальчика оказалась кровь с сильной примесью африканской, негроидной крови. И у этого мальчика вдруг, ни с того ни с сего выявился мощнейший талант к русскому слову, как поэтическому, так и прозаическому. Откуда?! С какой это стати?! Ведь он наполовину не русский. Ну, пусть не на половину, на треть. на четверть, какая разница! Но ведь не к эфиопскому же слову у него появился талант, и не еще к какому африканскому, а именно -  к русскому! Что это? Игра природы? Шутка господа Бога? Кто знает? Кто знает?
          И вот,  точно также, жил в одной интеллигентной семье потомственных гуманитариев обыкновенный мальчишка. Ничем таким особенным не отличающийся от своих сверстников, если не считать того, что любил этот мальчишка читать книжки. За час, другой, проведенный с книгой в руках он мог отдать все, что ценно и значимо для других мальчишек его возраста. И футбол, и пляж на речке, и рыбалку, и велосипед, и песни под гитару в кружке друзей и т.д. и т.п. Причем, читал он в основном серьезные книги, классику отечественную и зарубежную. На детективы и любовные романы не разменивался. Да и не было их тогда в нашей стране. Если только Агату Кристи, да Жоржа Сименона. Но это, в общем-то, тоже серьезная, а не бульварная литература.
          Техникой этот мальчик не увлекался совсем.  Не тянуло его к технике! Он даже не исхитрился научиться ездить на отцовском «Жигуленке», который тот купил на деньги, полученные от продажи дома умерших в Пензе родителей. И никогда не помогал отцу в его бесконечной возне с машиной. Слесарным инструментом не владел и не испытывал никакого желания его освоить. Даже гвозди дома в хозяйственных делах забивал только лишь отец. Типичный случай маменькиного сынка, выращенного в искусственной,  тщательно отгороженной  от реальной жизни среде. И учившегося, конечно же, только на отлично. Поэтому он и поступает после окончания школы в гуманитарный институт, в самый лучший  в стране гуманитарный институт, в  МГУ. Единственное, что не вписывалось в этот облик выросшего в колбе мальчика, так это его занятие спортом. Он занимался не просто спортом, а особенным видом спорта -  боксом. И закончил школу кандидатом в мастера и с золотой медалью
         Так  вот этот гуманитарный мальчик волею судьбы или случая становится технарем. Становится технарем совершенно случайно, так как ему пришлось уйти из МГУ из-за чрезвычайных личных обстоятельств. Сначала он работает простым рабочим. а потом становится инженером. И то – вечерником, потому что заканчивает вечерний ВУЗ. И заканчивает по той самой специальности, по которой ему пришлось работать. У него не было выбора. У него направление было с работы на учебу  Иначе бы его вообще не приняли в институт. И вот потом , этот случайный инженер, работая на заводе мастером в цехе, вдруг ни с того, ни с сего, без всяких видимых причин начинает изобретать. Да так изобретать, что ведущие специалисты завода,  в буквальном смысле слова схватились за голову. Такого они никогда не видели. Изобретения сыпались из него, как из рога изобилия. И все, за что он ни брался в технике, он делал настолько  необычно и нестандартно, что его технические решения  обязательно признавались изобретениями. Откуда все это появилось в книжном, далеком от жизни и от техники мальчишке?  Для чего появилось? С какой целью? Зачем? Неизвестно! Тайна сия велика есть! Такова, видно, судьба этого мальчика. Такова его доля.

                ***

                Глава 2

         Прежде всего Андрей решил зайти к только что снятому с занимаемой должности, и теперь уже бывшему заместителю начальника «раскройно» заготовительного цеха или РЗЦ, Белоусову Сергею Викторовичу.  Он спустился на второй этаж инженерно бытового корпуса блока цехов, подошел к двери кабинета заместителя начальника цеха по подготовке производства, открыл ее и спросил:
          -- К вам можно?
          Мужчина, стоявший около книжного шкафа, заполненного книгами и папками, для бумаг, повернулся к Андрею и сказал:
          -- Конечно  можно.
         Они поздоровались и посмотрели друг на друга.  Снятый с должности зам был сравнительно молодой еще,  чуть больше тридцати невысокого роста парень в светло-сером, хорошо сидящем на плотной фигуре костюме, с округлым, добродушным лицом и густыми темными усами под маленьким изящным, почти женским носом. Он приветливо улыбнулся Андрею:
        -- Вы – Кротов Андрей Сергеевич?
        -- Да, - ответил Андрей, внимательно всматриваясь в его лицо.
        -- Проходите. Меня уже информировали о вас, - расстроенным он не казался. Держался ровно, просто.
       Раньше Белоусов работал в кузнечном цехе, прошел путь от мастера до заместителя начальника цеха по подготовке производства, но не поладил с новым, только что назначенным к ним начальником цеха и его пол года назад перевели в РЗЦ. Но обязанности заместителя по подготовке производства в РЗЦ настолько многообразны и  настолько отличались от обязанностей такого  же заместителя  в кузнечном цехе, что Белоусов растерялся  и не смог  освоиться в новом для него производстве. А попросту – не успел. Слишком мало времени он успел поработать, чтобы успеть хоть в чем-то разобраться. Поэтому его хватало лишь на текучку. И оно было бы  еще ничего, если бы  не это катастрофическое падение объемов производства в цехе и не усиленное внимание руководства завода к его проблемам.
        -- Куда вас теперь? – спросил Андрей, садясь за стол.
        -- Пока в распоряжение отдела кадров, - ответил тот, пожав плечами, -  что будет потом – не знаю.
        -- И какие же обвинения предъявил вам директор? – Андрей задал вопрос, чтобы не молчать. Он чувствовал себя неловко перед Белоусовым и не знал, как себя вести в подобной ситуации.
         Белоусов рассмеялся. Но смех его звучал натянуто:
         -- Эх, Андрей Сергеевич! Какая разница, что он сказал! Смысл ведь не в этом, а совсем в другом. Цех ведь в завале. Надо что-то делать. А что именно? Кто скажет? Не проще ли подыскать стрелочника? Гораздо проще! И, главное, очень наглядно и убедительно. Вот он виновник! Ату его! Взять, расстрелять, повесить, изничтожить! И какая разница, что при этом здесь говорится! Цех завален заготовками, пройти негде, а на сборку соседям, в ССЦ ничего подать не можем –  нет укомплектованных чертежей! А почему их нет, когда мы их делали?! Или вроде бы делали?! И никто в цехе на этот вопрос ответить не может! Да и не только в цехе! Мы вот по несколько раз одни и те же детали делаем для ССЦ, потому что они криком кричат – дайте именно эти, не можем без них собирать!  А им вторят и зам директора по производству и начальник производственного отдела и парторг и все, кому не лень! А потом эти  детали неожиданно находят в цехе. Они оказывается  давно уже сделанные и  их целыми платформами за ненадобностью вывозят на металлолом! Понимаешь -  платформами!
        Проблема, о которой говорил Белоусов, была хорошо знакома Андрею. «Раскройно» заготовительный цех или РЗЦ, по замыслу проектировщиков должен был вырезать заготовки для последующей сборки и сварки, которую осуществлял соседний, «сборочно» сварочный цех или ССЦ. Заготовки эти РЗЦ вырезал самыми разными способами, начиная от термических и кончая механическими. Вырезал он их на нескольких механизированных линиях оснащенных современными станками с программным управлением из листового, профильного, сортового проката и из труб. Заготовок было столько много, что разобраться в них непосвященному человеку было совершенно невозможно. За месяц цех делал почти 200 тысяч заготовок. И цех был буквально завален ими. Они лежали горой и на цеховом складе, и на всех свободных площадях цеха, и даже между оборудованием. И, в то же время, цех должен был поставлять своим соседям, в ССЦ не просто заготовки, как таковые, «безразборно», валом, скопом,  а конкретные, идущие на сборку определенных сборочных единиц по определенным чертежам. Но найти именно эти заготовки в таком море порезанного металла, лежащем в беспорядке на площадях цеха, было практически невозможно. И цеху приходилось по многу раз вырезать одни и те же детали взамен утерянных и не найденных, чтобы только бы лишь загрузить стоящие участки соседнего, «сборочно» сварочного цеха.
        Цех был трудно управляемым. В цехе отсутствовала реально действующая система управления производственными процессами, позволяющая хоть как-то упорядочить и направить в нужное русло этот громадный поток заготовок. Поэтому в цехе все держалось на личности начальника цеха. На его упорстве, на его энергии, на его желании. Но выдержать подобное напряжение больше года никому еще не удавалось. И даже разделение бывшего ЦМК на два отдельных, по мысли руководства, более управляемых цеха не принесло желаемого результата. И нынешний начальник цеха, Олег Николаевич Шевченко, кадровый цеховой работник, бывший начальник технологического бюро ЦМК, бывший заместитель ЦМК по заготовительному производству, опытный и знающий специалист, назначенный на эту должность около года назад, тоже  сломался и совсем пал духом. Цех работал все хуже и хуже.
         Руководство завода пыталось принимать меры. В основном кадровые. На другое не хватало ни ума, ни понятия. Сняли вот одного из заместителе начальника цеха. Вместо него назначают другого. Вливают, так сказать, свежую кровь. Весь вопрос – поможет ли? Ну, что ж, если не поможет – еще кого-нибудь сменим! И так, ощупью, методом проб и ошибок, глядишь, да и наткнемся на стоящих руководителей.
         Дверь кабинета распахнулась.  Появился высокий, спортивного вида мужчина лет тридцати пяти с косым пробором светлых волос на удлиненном мальчишеском лице и беспокойным взглядом серых, озабоченных глаз. В руках у него была серая пластиковая папка для деловых бумаг Он хмуро поздоровался, затем подал руку Андрею, назвав себя: «Волынский!», и, не выслушав ответ Андрея, сел на один из стульев, стоявших около стола  Белоусова.
        Это был заместитель начальника цеха по производству, Волынский Валерий Степанович, тоже недавний работник цеха и тоже кузнец по специальности. Он был родственником какого-то высокого заводского чина и его переводом через министерство перевели сюда из небольшого городка Курской области с представлением жилплощади. Опыта цеховой практической работы он не имел, но его почему-то сразу же бросили в РЗЦ, да еще на должность зама по производству. Сказать, что ему было трудно, значит, ничего не сказать о его действительном состоянии. Он был просто раздавлен и смят громадой свалившихся на него дел и единственно на что еще был способен – так это растерянно просить руководителей производственных участков:
         -- Ну, ладно…Что ж теперь…Надо делать…План ведь…Вы уж, пожалуйста, постарайтесь…Сроки-то все вышли…
        Поначалу Андрей относился к Волынскому насторожено, с некоторой долей предубеждения. Однако, затем, познакомившись поближе, убедился, что, в принципе, он – неплохой парень, честный. открытый. душевно мягкий и очень ранимый интеллигентный человек, недоброй волей собственных родственников поставленный в чрезвычайные для себя обстоятельства.
        -- На оперативку идешь? – спросил Волынский Белоусова.
        -- Да нет, -- ответил тот и показал на Андрея, -- уже есть преемник, Андрей Сергеевич Кротов. Прошу любить и жаловать.
        Лишь только теперь Волынский обратил внимание на Андрея и суховато сдержанным тоном произнес:
         -- У нас оперативные совещания проходят ежедневно в 9-30. Проводит их обычно начальник цеха,  - он посмотрел на часы и добавил, - Пойдемте! Уже пора!
        Кабинет начальника цеха был выполнен в виде  вытянутой в длину, узкой, как пенал, прямоугольной комнаты. Большая наружная стена кабинета – сплошное стекло из двух спаренных между собой двухстворчатых громадных  окон; вдоль внутренней глухой стены – мебельная стенка из светлых, под орех шкафных блоков. Посередине комнаты располагались сдвинутые  т-образные столы: поперечный для начальника, продольные – для присутствующих на заседаниях работников цеха.
         За столом начальника цеха сидел давний знакомый Андрея, Шевченко, Олег Николаевич. Среднего роста, полный, с небольшим, но уже четко обозначившемся животиком лысоватый мужчина лет сорока, в очках. Лицо ярко розовое, припухлое и какое-то младенческое, несколько одутловатое с большими оттопыренными ушами и выпяченной вперед нижней губой. При гневе, раздражении лицо у него становилось багровым, порой даже  казалось, что вот, вот и брызнет кровью. При этом нижняя губа еще больше выпячивалась вперед и он начинал говорить срывающимся на крик тонким фальцетом, часто. часто вытирая мокрые от обильной слюны губы платком.
        Работал он в цехе давно,  наверное, лет пятнадцать, не меньше! Приехал он сюда по распределению после окончания Ростовского политехнического института. По специальности – инженер сварщик. Начинал он технологом в технологическом бюро цеха, но через пару лет становится уже начальником  этого бюро, а затем еще через три года  его назначают заместителем начальника цеха по подготовке производства,
          Дело свое он знал и работал, в общем-то не плохо. Во всяком случае, особых претензий к нему ни у кого из руководителей завода не возникало. За время своей деятельности в ранге зама по подготовке он пережил четырех начальников цеха и со всеми из них ладил. Неплохие у него отношения сложились и с Главным сварщиком и с Главным инженером В общем. дела у него шли и он считался перспективным молодым руководителем. Поэтому, наверное, когда один из последних начальников цеха, нынешний замдиректора завода по коммерции, уходил на должность парторга завода, то он рекомендовал Шевченко на свое освобождающееся  место.
         Однако, начальник из Шевченко не получился. Не хватило жесткости характера в обращении с подчиненными, а также необходимой гибкости, твердости, а порой и мужества в общении с вышестоящим начальством. Он не смог противостоять или противодействовать напору чиновничьих амбиций многочисленных руководителей завода, тушевался и терялся перед окриком и гневным взглядом любого вышестоящего над ним начальника. И цех при нем очень быстро покатился вниз. Через год с небольшим Шевченко сняли с занимаемой должности и отправили в ОГСв старшим инженером в технологическое бюро заготовительных работ.
         А вскоре после этого началась эпопея по разделению старого цеха, цеха сварных металлоконструкций, ЦМК, на два отдельных, самостоятельных цеха: «раскройно заготовительный» или РЗЦ и «сборочно сварочный» или ССЦ. Чья это была идея – сейчас трудно сказать, но в высших инстанциях она получила горячую поддержку. Все вдруг дружно уверились в том, что именно в таком виде управление производством сварных металлоконструкций на заводе значительно упроститься, а, значит,  и улучшится и их выпуск на заводе сразу же увеличится до плановых цифр.. Необходимые материалы были разработаны и оформлены в небывало короткий срок – всего лишь в течение трех месяцев. И вместо одного цеха по производству сварных металлоконструкций, печально знаменитого  ЦМК, на заводе стало теперь два: РЗЦ и ССЦ. Естественно, что понадобились новые руководящие кадры. Вспомнили здесь и о Шевченко. Все-таки опытный руководитель. Может, с более меньшим цехом у него что-нибудь, да и получится  Так Шевченко О.Н. вновь стал  начальником цеха.  С год цех еще держался на плаву, а потом покатился вниз. История с его начальствованием повторилась. Он мог быть хорошим замом, но начальник из него не получался, потому что он мог  работать, и прекрасно работать, но  только лишь под чьим-то прикрытием.
          Ритуал утренних производственных совещаний цеха был отработан тщательно и оставался неизменным в течении долгих лет. В кабинете начальника цеха собирался его руководящий состав. Мастера, старшие мастера, начальники участков, начальник бюро технического контроля, начальник технологического  бюро, начальник планово-диспетчерского бюро, начальник инструментального хозяйства, начальник бюро материального обеспечения, механик цеха, энергетик цеха, все они собирались здесь для рассмотрения текущих задач производства. Садились они на стульях, стоящих вдоль продольного стола и вдоль стен.  Начальник цеха сидел за поперечным столом. Рядом с ним, но на продольном столе сидели оба зама. Зам по производству сидел справа от него, а зам по подготовке – слева от него. Совещание обычно проводил сам начальник цеха, реже его первый зам,  зам по производству или же второй зам, зам по подготовке производства.
         Собирались на оперативку долго, вяло, как-то неохотно, с шумом, разговорами. Чувствовалась всеобщая расхлябанность, «дезорганизованность», несобранность. Андрей взглянул на часы и покачал головой. Прошло целых десять минут, а оперативка еще не началась! Ну и ну! Наконец Шевченко встал, постучал торцом карандаша о крышку стола. Шум постепенно затих.
        -- Товарищи! – сказал он, - разрешите представить вам нового зама по подготовке производства, товарищи Кротова Андрея Сергеевича! Характеризовать вам его не буду. Андрей Сергеевич много работал в цехе на разных должностях. И все мы или почти все хорошо его знаем.
           Андрей встал, слегка поклонился и снова сел. Лица присутствующих повернулись к нему. Большинство из них действительно ему были знакомы. Руководящий состав цеха, за исключением мастеров, мало изменился за время его отсутствия на заводе и состоял, в основном, из работников бывшего заготовительного отделения ЦМК.
         Андрей внимательно наблюдал за происходящим вокруг. Знакомая до мелочей картина цехового оперативного совещания, его атмосфера,  направление и ход развивающихся событий, открывались ему теперь  с какой-то новой, незнакомой до того стороны, словно он смотрел на все несколько сверху и отстраненно.
          Сначала, как обычно, слушали отчет комиссии по культуре производства. Каждое утро, в 8-30 цеховая комиссия в составе механика, энергетика, уполномоченного цехкома профсоюзов по технике безопасности и под председательством начальника бюро технического контроля обходили все производственные участки цеха, фиксируя в соответствующем журнале все виды нарушений правил по технике безопасности на каждом рабочем месте и оценивали  состояние техники безопасности в целом по участкам, а затем и в общем по цеху по пятибалльной системе. Неудовлетворительная оценка на участке автоматически вела к снижению премии на 50%; неудовлетворительная оценка в общем по цеху влекла за собой наказание более серьезного вида: то есть, полное лишение премии всего коллектива цеха и вызов на «ковер» к Главному инженеру начальника цеха вместе с его «предцехкомом» и парторгом со всеми вытекающими отсюда последствиями. На этот раз общая оценка по цеху вышла удовлетворительной, и то, с большой натяжкой.
         Затем были выслушаны претензии производственных участков к службам цеха. По работе механического оборудования – к механику цеха; по работе электрического и теплотехнического оборудования – к энергетику цеха; по оснастке и инструменту – к начальнику инструментально хозяйства; по обеспечению металлопрокатом – к начальнику бюро материального обеспечения: по рабочей технологической документации – к начальнику технологического бюро. Последними выслушивались руководители общественных цеховых организаций – партийной, профсоюзной и комсомольской. По каждому поднятому на совещании вопросу принималось решение, назначались сроки и ответственные лица. На этом утренняя оперативка считалась законченной. Представители служб цеха расходились по своим рабочим метам, а руководители производственных участков оставались на следующее. но уже производственное совещание по проверке сроков закрытия заказов месячного цехового плана. Производственное совещание проводил обычно зам по производству или сам начальник цеха. В этом совещании зам по подготовке участи не принимал.
        Когда Андрей вышел в приемную, секретарь подала ему на роспись журнал принятых телефонограмм. Его приглашали к 11-ти часам на совещание к заместителю Главного инженера по оборудованию по выполнению план-графика ремонта и монтажа оборудования в цехе; в 13-00 – на совещание к заместителю директора по кадрам по работе с молодыми специалистами; а на 15-00 -  к заместителю директора по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям по вопросу подготовки учебных групп цеха к предстоящей проверке  городской комиссией.
        Андрей записал к себе в общую тетрадь эти сведения и направился в свой кабинет. Здесь он взял большую канцелярскую книгу, своего рода»гроссбух»,  и разделил вертикальными линиями каждую его страницу на три части. Левую, большую часть он озаглавил: текущие вопросы; среднюю часть – принятые решения, а крайнюю правую сроки выполнения.. На первой странице он поставил дату сегодняшнего числа и записал сюда наиболее важные из поднятых сегодня вопросов. Затем начал прикидывать, как лучше и быстрее ему эти вопросы решить. Но тут раздался телефонный звонок. Он взял трубку. Голос секретаря начальника цеха произнес:
           -- Андрей Сергеевич! Вы не забыли, что ва в 11-ть надо быть у заместителя Главного инженера...
          Андрей чертыхнулся про себя. Он действительно забыл. Увлекся делами собственными. Надо спешить. Он встал, оделся и побежал на совещание в инженерный корпус завода. На первое в своей жизни  совещание, проводимое одним  из руководителей завода для цеховых руководителей, к рангу которых теперь причислен  и он.
          Ох, уж эти заводские технические совещания! Уникальнейшее явление деловой текущей жизни завода! Сколько их проходит в течение рабочего дня и даже после его фактического окончания! Трудно сказать определенно. Кто их только не созывает, по какому поводу их только не проводят! Порой за день в цех столько приходит вызовов на разные совещания, что хоть в лотерею начинай разыгрывать: на какие из них идти, на какие – нет! Все равно ведь на всех из них не удастся побывать! И самое поразительное здесь заключается в том, что на большинство из них вообще лучше и не ходить – пустая трата времени. Ничего они, в сущности, не решают, ничего не определяют. Тратиться драгоценное время руководителей, изводятся горы бумаг на протоколы, а дела – ни с места! И все – заново! Все – сначала! Опять –  те же самые совещания!  Какой-то бесконечный, заколдованный, замкнутый круг. Ни конца, ни начала! Зато все при деле; зато все – невероятнейше заняты; зато всем – страшно некогда. А где же тогда результаты?! Их – нет! Да и зачем они, эти результаты? Нужны ли они вообще, эти результаты? Порой всерьез начинает казаться, что весь смысл нашей руководящей и управляющей работы – эти самые совещания. Не продукция, нет, а именно – совещания! Одно кончается, бежим на другое, третье, затем – на четвертое и так…без конца. А работать – когда?! А на работу времени уже – нет. ..
         Полнейший идиотизм, бессмыслица! Ощущение, как у связанного по рукам и ногам: хочешь шагнуть, рукой пошевелить, а – не можешь, не владеешь собой. Поначалу такое положение дел возмущает до глубины души, даже бесит, но со временем к нему привыкаешь, приспосабливаешься и начинаешь уже не замечать его ненормальности.
        К себе в кабинет Андрей вернулся только после четырех. Позвонил секретарь, предупредил о своем возвращении, узнал последние новости по цеху, положил трубку, задумался. Приходилось с сожалением констатировать, что первый день его работы в цехе, работы в качестве одного из руководителей цеха, прошел, мягко выражаясь, не слишком плодотворно. А точнее -  просто напросто в пустую! Сейчас в 16-45 начнется вечерняя цеховая оперативка, так называемая, отгрузка, а ни на один из поднятых утром вопросов он  решения не нашел. И времени не осталось совершенно, чтобы наверстать упущенное.
         Вечерняя оперативка несколько отличалась от утренней. И по распорядку, и по регламенту. Состав участников оставался практически тот же самый, лишь мастеров стало побольше – вторая смена добавилась. Да и начальник цеха на отгрузке редко когда присутствовал. Обычно он в это время сидел на каком-нибудь заводском совещании. Поэтому отгрузку чаще всего проводил зам по производству и вопросы работы вспомогательных цеховых служб, подчиняющихся заму по подготовке, обычно не рассматривались. За  исключением, конечно же, аварий, связанных с простоем определяющих видов технологического оборудования, когда срочно надо было организовать их ремонт во вторую смену или даже в третью.
         Зато на производственные вопросы, связанные с плановой отгрузкой в ССЦ и механические цеха завода готовой продукции, тратилось основное время. Поэтому и называлась эта оперативка отгрузкой. Но так как сроки закрытия заказов и их отправки в течение месяца обычно переносились по 10-15-тьраз, то вечерняя оперативка затягивалась надолго, до 19-20-ти часов вечера.
          И примерно в это самое время, где-то после 19-ти часов вечера начинался этап телефонных звонков «сверху», от большого заводского начальства. Звонил начальник производственного отдела, звонил зам директора по производству, звонили начальники механических цехов  и конечно же начальник их соседа - сборочно сварочного цеха,  а то и сам директор или Главный инженер. Звонили по поводу уточнения переноса сроков закрытия и отгрузки из цеха тех или иных групп срочных и ставших уже аварийными заказов, звонили по поводу срочнейшего изготовления утерянных или забракованных при последующей механообработки деталей и т.д. и т.п. И только после прохождения этой телефонной волны можно было уже спокойно собираться домой.
          Андрей вышел из здания инженерно бытового корпуса блока цехов, прошел через странно выглядевшую пустынной и безлюдной проходную и очутился на улицах города. Стоял тихий февральский вечер. Сочно «хрумкал» под ногами снег, а сверху бесшумно сыпались громадные, словно белые бабочки снежные хлопья. Андрей остановился под уличным фонарем, поднял вверх голову. Он стоял в конусе света фонаря, как под четко очерченным пологом громадной юрты. За пределами полога жирно чернела чернота, авсе пространство внутри него было заполнено бесчисленным множеством мелькающих перед глазами снежинок. Они появлялись откуда-то сверху, огромные, сверкающие в лучах фонаря пушистые комочки и медленно кружились над головой, постепенно оседая все ниже и ниже, пока не касались меха шапки. Андрей раскрыл рот и затаил дыхание, стараясь поймать верткие, точно живые существа, хлопья снежинок. Одна снежинка попала на губы и тут же растаяла. За ней другая, третья. И тонкая струйка ледяной влаги обожгла язык. На душе стало светло, радостно, все заботы сегодняшнего дня отошли куда-то на задний план и исчезли, а в мозгу вдруг ярко вспыхнула и четко отпечаталась неизвестно откуда появившаяся строчка:
                Я снег ловил раскрытыми губами.
          -- Что это? – удивился Андрей, - Стихи как будто!
          И тут же рядом с первой строчкой высветилась вторая:
                Я пил нектар, невиданный людьми
           -- А вроде бы – ничего! – мелькнула радостная мысль.
           Андрей замер, боясь спугнуть очарование и радостно напрягся, пытаясь остановить перед глазами стремительное мельтешение обрывков каких-то туманных слов, фраз и вырвать из этой беспорядочной мешанины следующие строчки рождающегося стихотворения. Его первого в жизни стихотворения! Как ни странно, но стихи Андрей не сочинял. Никогда. Ни в детстве, ни в юности, ни потом.  Не тянуло его сочинять стихи. И даже тогда, когда он полюбил Оксану, а весь мир вокруг него заиграл самыми ярким и самыми сочными красками, его не тянуло на стихи. И вот сейчас стихотворение появилось. Точнее – появляется. Сначала одна строчка, затем вторая, а сейчас вот еще две: 
                И в сердце вдруг взволнованно ударил
                Счастливый миг восторга и любви!
           Мимо прошла женщина, взглянула на него и улыбнулась. Андрей смутился так, что даже физически почувствовал, как у него загорелись щеки. «Ну и вид у меня, если со стороны посмотреть, - мелькнула мысль, - Стоит дядя под фонарем с разинутым ртом… Ну и ну! Чокнуться можно!
         Он шел домой и улыбался. А в голове у него одна за другой неведомо откуда всплывали готовые строчки:
                Кружились хлопья белогривым чудом,
                Плели над городом затейливую сеть,
                А я стоял недвижимый, как Будда,
                Готовый враз смеяться, плакать, петь!
                Снег все валил напористо и густо,
                И кутал землю в белый пуховик.
                И понял я, что счастье – это просто,
                Пока земля для нас – родимый мир.
                Ведь той земли я кровная частица.
                Ее надежда, ее боль и даже жизнь…
                Неслышно снег на губы мне ложится
                И странный хмель мне голову кружит.

                ***
 

                Глава 2

               
                ПРИВРАТНОСТИ  СУДЬБЫ
       
      
          
         Так началась деятельность Андрея в должности заместителя начальника цеха. Уходил он обычно из дома в семь утра и приходил часов в семь-восемь вечера. Проработал он замом  почти три года.  Пережил он за это время трех начальников цеха, но с каждым срабатывался. Предлагали и ему стать начальником ЦМК, но он отказывался категорически  Изобретать не перестал, хотя подавал всего по четыре, пять, шесть заявок в год. И писать не перестал. Статьи его по горячим вопросам сварочного производства постоянно печатались в технической периодике. И даже все-таки исхитрился стать «лаурятом». Правда всего лишь Премии Совета Министров СССР. Стал «лаурятом» вместе с бывшим начальником ЦМК, корейцем по национальности, Виктором Бончуновичем Ли, с которым Андрей разработал новую систему управления вновь воссозданного ЦМК, на базе так называемых, групповых запусков. Разработал, естественно, Андрей, но его поддержал и внедрял Виктор Бончунович.  Система успешно заработала и позволили Виктору Бончуновичу уйти из цеха на большое повышение. Он стал заместителем директора по производству. А затем Андрей, используя этот положительный опыт по реорганизации производства написал книгу под тем же названием : «Организация и планирование сварочного производства» . Здесь уже у Андрея был только один соавтор – Виктор Бончунович Ли, благодаря влиянию которого в Министерстве, книга вышла очень быстро и позволила им обоим второй раз стать «лаурятами» премии Советов Министров СССР.  А Андрею еще получить и Заслуженного изобретателя СССР.
        Затем Андрей становится начальником отдела по проектированию нового ЦМК на рабочих площадях завода мощность в два раза большей, чем существующий. Правда, отдела-то, как такового, не было. Был начальник этого отдела, Андрей и еще трое его помощников – одна  женщина средних лет и двое парней, молодых специалистов. Зато в Министерстве и в Проектном институте ГИПРОСРЕДМАШ называли этот цех цехом 21-го века или просто – «цехом Кротова». Потому что базировался этот цех чуть ли не на сотне изобретений Андрея. И  Андрей работал, как проклятый! Наконец-то он на коне – наконец-то он занимается любимым дело! И он с головой ушел в работу. Он мотается, как оглашенный! Из дома – на завод, с завода  в Москву – в Министерство или в ГИПРОСРЕДМАШ, или в ГОСПЛАН.  И работал, работал, работал! Даже дома завел кульман и вечерами сидел за чертежной доской, воплощая свои мысли на бумаге!  Он практически один делает технологическую часть проекта. Потому что  институт  работает слишком уж медленно, слишком уж осторожно и слишком консервативно. А ему хотелось создать красивы цех, цех сказку,  в котором не было бы тяжелого ручного труда и было б приятно работать всем его работникам – от разнорабочего до самого начальника!
          Однако все это происходило на рубеже  конца 80-х и начала 90-х. И  для нового цеха удалось лишь разработать технологическую часть проекта, да расчистить площадку под строительство. Надо было начинать разрабатывать специальные части проекта, связанные с задачами «спецтехнологии», вопросами, механизации, автоматизации, роботизации Пора было подключать к проекту специализированные институты и оформлять с ними   договора на отдельные виды работ. Объем работы по новому цеху рос, как снежный ком. Нужны были люди, люди и еще раз люди. А людей Андрею не давали. Началась какая-то непонятная катавасия.
            Да, был приказ Министра о строительстве нового ЦМК на заводе и начале проектно изыскательских работ. В Госплане на эти виды работ были выделены деньги и открыт счет, который ежегодно, по мере выполнения отдельных видов работ, надо было подтверждать И этот приказ Министра обязывал завод создать отдел по проектированию нового цеха численностью 25-30 человек! Это точно! Но…без увеличения  численности работающих на заводе и без изменения заводского штатного расписания! То есть, за счет внутренних резервов. А здесь еще начались проблемы с финансированием.   Андрей вертелся, как проклятый, но ничего не успевал. Чуть ли не каждый день ему надо было быть сразу в нескольких местах То в Министерстве, то  ГИПРОСРЕДМАШе, то в ГОСПЛАНЕ, то в Обкоме или Горкоме  партии. Звонили ему почти беспрерывно. Женщина, его секретарь, по утрам приносила ему журнал с вызовами. Он его смотрел, читал, расписывался и хватался за голову. Занятый по горло и ослепленный этой радужной  перспективой, открывшейся для него в связи со строительством нового цеха, он долго ничего не замечал вокруг. И лишь потом пелена начала спадать с его глаз и он увидел, что идею строительства нового ЦМК потихонечку спускают на тормозах. Потому-то ему никто и не помогает. Ждут, пока само собой все не замрет, не  остановится и не рассосется. Ждут не только на заводе, но и в самом Министерстве.  А как только понял, он положил заявление на стол Главному инженеру с просьбой об освобождении его с занимаемой должности. К его удивлению заявление Главный подписал сразу же, без промедления и без особых каких либо уговоров остаться. Значит, все было именно так, как он и думал.
           Андрей вернулся в ЦМК на свою прежнюю должность зама по подготовке, только что освободившуюся. Не держались люди на этой должности. Не выдерживали. И никогда уже не возвращались назад Так что, он, по сути, поставил рекорд продолжительности работы одного человека на этой должности в ЦМК.  Да еще вот и вернулся назад. Поэтому, можно было с уверенностью сказать, что -  два рекорда! Но ему было не до того., не до подобных мелочей. Он долго отходил от прерванной работы по новому ЦМК. Он, этот его не построенный цех, даже снился ему по ночам. И ему хотелось плакать от обиды и от злости на свою судьбу, не давшей, не позволившей ему воплотить свою мечту.
        Проработал он в этот раз замом по подготовке чуть больше года, как случился знаменитый путч 1991 года. Но эта работа  была уже совершенно не та, что раньше. Да и страна тоже – не та. Магазины в Москве и в Подмосковье были теперь совершенно пустые. Ввели карточки на продукты, затем визитки на право покупки продуктов в Московских магазинах, А на заводе во всю пошел бартер, которым занимался на заводе профсоюз.  И чего только на завод теперь не везли. Машинами, фурами. Вагонами. Даже отдел был специальный сформирован по бартерным сделкам. И на цеховых  оперативках теперь самым главным стал  «предцехкома». Объемы производства катастрофически падали, о планах говорили теперь мало. Главное теперь – товары, товары и еще раз товары. А товары теперь не в магазинах, а в профсоюзном комитете. Поэтому «предцехкома»  ходил важный, надутый, на всех, кроме начальства, глядел свысока. Да и с самим начальством теперь разговаривал этаким покровительственным, независимо снисходительным тоном. А на оперативке, в ее конце, он теперь неторопливо, с чувством глубочайшего собственного достоинства на лице, вставал и по списку объявлял:
        -- Товарищи! В цехе работает 856 человек. В цехком поступили следующие товары, -  Здесь следовал длинный список продовольственных или промтоварных товаров. или тех и других вместе, -  Как будем делить?
       Парторг негромко, но весомо бросает фразу:
         -- Сначала передовикам производства!
         В ответ гам недовольных голосов рядовых работников цеха, сидящих на оперативке:
         -- А другие что, жрать теперь не имеют права?! И как нам теперь на работу без штанов ходить?!
       Начинался шум, гвалт, возмущенные крики и оперативка мгновенно переходила в  элементарнейший базар.
       Никаких теперь технических мероприятий по заводу не проводилось, новое оборудование не приобреталось. Зарплата падала. И народ с завода побежал. А Андрей очень быстро почувствовал, как функции заместителя по подготовке в цехе начали меняться. И он из технического руководителя производства в цехе начал постепенно превращаться в обыкновенного завхоза. Достать, найти, привезти – такая постановка дела в цехе для него все больше и больше становилась преобладающей. Больше в цехе подобными вопросами  заниматься было некому! Но это новое положение дел его абсолютно не устраивало. К сожалению, он относился к такой категории людей, которым было не все равно, чем заниматься и за что получать деньги. И он кладет на стол начальника цеха заявление об уходе. Начальник цеха не был дураком, все прекрасно понимал,  поэтому особенно уговаривать его не стал и подписал заявление.
         Так Андрей стал преподавателем технических дисциплин в специализированном Политехникуме  МИНАТОММАША, базовом учебном заведении соседнего завода атомного машиностроения. Зам директора политехникума по УМР, то есть по учебно- методической работе, был его знакомым и он предложил Андрею это место. Политехникум в Советское время был очень богатым учебным заведением. Шикарное пятиэтажное здание сталинской архитектуры, с колонами на фасаде, с громадным актовым залом, похожим на театральный зал провинциального театра; с великолепным спортивным комплексом, лучшим в городе,  и великолепными мастерским. Политехникум готовил специалистов для своего базового завода атомного машиностроения и потому имел особое финансирование, намного превышающее обычные учебные заведения.   
       .Однако проработал Андрей в Политехникуме недолго, всего два учебных года. Хотя ему там понравилось. Но все же  пришлось уйти. Из-за женщины. Пресловутое «шерше ля фам». Мужчина он был видный и всегда нравился женщинам . Но, как ни странно, жене не изменял. Он не был бабником. Ему хватало  жены. И для секса и для всего остального в семейной жизни. Он даже был холодноват в отношения с женой. И всегда держался на некотором расстоянии от нее. Соблюдал, так сказать, дистанцию. То ли в молодости перегорел с Оксаной, то ли еще что. Кто знает? Но было у него некоторое равнодушие к женщинам в отношениях с ними. И с дочерью он тоже не очень старался найти общий язык. Они с матерью жили сами по себе. А он – сам по себе. Мысли были постоянно заняты другим. А в этом другом мире места для женщин почему-то не оставалась.
         Поэтому семейная жизнь Андрея сложилась довольно своеобразно. Жена любили его и вышла за него по любви. И первые годы своего замужества не могла не нарадоваться свалившемуся на нее счастьем.  Муж оказался практически идеальным мужчиной для семейной жизни. Он не пил, не курил, не гулял. Даже обычными мужскими радостями в виде футбола, хоккея, рыбалки или охоты – не увлекался.  Все свободное время он проводил в семье, дома и не чурался никакой домашней работы. Он мог спокойно приготовить обед, завтрак или ужин, мог помыть посуду, сделать уборку в доме или даже постирать. Вот гладить не любил, поэтому гладила дома всегда жена. Но сбегать в магазин, купить что-то по хозяйству – всегда пожалуйста! И все домашние работы, связанные с электричеством, сантехникой, газом он делала тоже сам. И когда у них родилась дочь , то жена не могла нарадоваться – Андрей не отходил от малютки ни на шаг. И девочка липла к нему, она даже засыпала в кроватке, держась своей крошечной ладошкой за его указательный палец. Но это все было вначале, пока дочь была крошечной. Потом же, по мере ее взросления, она все больше и больше отходила от отца. Отходила потому, что отец перестал к ней подходить.
          Жена по настоящему чувствовала себя счастливо. И когда на работе женщины начинали свои обычные бабьи разговоры о  мужьях, бывшими когда-то такими сладкими ухажерами, а затем, после женитьбы, очень быстро ставшими «скотами», вконец испортившими им жизнь своим пьянством, изменами и мордобоями, она лишь растерянно улыбалась им в ответ. Она не знала, что им сказать. Ей нечего было им сказать. У нее не было этих, извечно женских  проблем российских женщин. Она даже представить себе не могла, как бы она себя повела, если бы и ее жизнь сложилась точно так же, как и у  ее знакомых и коллег по работе. Но потом, со временем, когда пелена семейного счастья начала спадать с ее глаз, она увидела, что ее «райская» жизнь не такая уж и райская, как ей казалось долгие годы. Она увидела, что муж ее живет в совершенно другой, ее не касающейся жизни, и что они, муж и жена, соприкасаются друг с другом лиши в постели, да на кухне. В их внешних  отношения никогда  не было проявления  тепла,   нежности, желания поцеловать, коснуться или прикоснуться друг к другу, прижаться на мгновение, чтобы вдохнуть в себя родной запах родного тела, ощутить его ответную дрожь,  и радость взаимного прикосновения  Его не тянуло к ней, как тянет любящего мужчину к любимой им женщине. Ему было все равно, есть она с ним или нет. Он просто выполнял свои мужские обязанности в том доме, где жила его семья. Жена и дочь. Выполнял старательно, регулярно, но равнодушно и безразлично.
           Это открытие привело ее сначала в шок, но потом она привыкла. А привыкнув, успокоилась. А успокоившись, начала по другому смотреть на окружающую ее жизнь. И к своему удивлению увидела, что в этой жизни есть и другие мужчины. Мужчины, которые призывно смотрят на нее. Стараются быть с ней почаще. поближе и в их глазах при этом начинает разгораться похотливый огонек сексуального желания. И она чувствовала, что ей нравятся такие взгляды окружающих ее мужчин, она хотела, она ждала, она жаждала таких взглядов от мужчин, потому что они возбуждали ее и вызывали соответствующее сексуальное желание. Ей до жути надоело унылое однообразие сексуальных ласк и действий мужа в постели. Всегда одно и тоже и всегда в одном и том же порядке. Она перестала получать удовольствие от секса с мужем. А он даже и не заметил этого, продолжая механически выполнять свои постельные обязанности, как робот, как машина.
         Так не могло продолжаться долго. Природа не любит пустоты. И вполне естественно,   что у жены появился любовник. Точнее – стали появляться любовники  Она тогда на рынке работала. На большом вещевом рынке города Подлипки  Как и многие женщины с высшим техническим образованием. она с подругой, ее бывшей коллегой по ОМТС завода, в те памятные всем 90-е годы, имела здесь, на рынке, постоянную торговую точку по продаже различной импортной «джинсовки». Мужской и женской. Куртки там, ветровки, рубашки, брюки, юбки, платья, сарафаны, безрукавки и атрибутика к ним. Один или два раза в неделю, они ездили на Андреевом «Жигуленке» на оптовый торговый склад на Павелецкой товарной станции и набивали там машину с прицепом нужным товаром.. А потом уже торговали им на рынке И вот, через несколько месяцев их деятельности, товаровед этого склада, молодой парень кавказского вида, лет эдак тридцати, предложил им не ездить сюда больше за товаром, а стать как бы торговой точкой этого склада на их рынке. Неофициальной конечно же, на которую он, работник склада, будет сам завозить им  нужный  товар по заниженным  ценам.  Но эту сделку  им  придется  отрабатывать.     И не просто отрабатывать, а отрабатывать сексуально. Причем, отрабатывать совместно. Потому что он со своим  помощником по складу любитель группового секса. А здесь как раз -  две женщины. То, что надо.
           Посовещавшись, они согласились Деваться им было некуда. Они вошли в систему рынка.  А на рынке – жизнь другая. Здесь все упрощено до предела Здесь отношения между людьми, между мужчиной и женщиной совершенно иные.  Здесь действуют элементарные законы выгоды. Ты – мне; я - тебе! Своего рода – бартер. Ты – мне услуги, товар;  я тебе -  себя.  секс. Поначалу вроде бы было как-то неудобно, стыдно. Они тогда обе впервые изменили своим мужьям. Да не просто изменили, трахнувшись с кем-то, а приняли участие в «груповухе». Два парня и две женщины Но деваться им было никуда. Жизнь заставляла.. И они свое отработали. Как сумели. Как смогли. И не было им так уж неприятно или противно. Если по честному. Наоборот, обе во вкус вошли и даже оргазм исхитрились испытать. И не по одному даже разу. В общем, плохо не оказалось. И они потом уже постоянно стали встречались совместно – один два раза в месяц, чтобы отрабатывать сделку И ничего страшного или неприятного.. Одна только приятность.
           Да-а, на  рынке, чтобы выжить, надо вертеться, надо платить. За все платить. И за место, и за «крышу», и за хороший товар. Да мало ли за что?! А чем женщине проще всего расплачиваться? Когда деньгами, когда товаром, когда собой. Деньгами все-таки – жалко. Деньги здесь трудно достаются. Их и так вечно не хватает.. Тогда остается одно – собой.  Заодно и удовольствие получишь, если научишься расслабляться с любым партнером. А если же ты недурна или даже красива, то чаще всего  расплачиваешься– собой. А они с подругой обе были красивыми, ладными, обе в полной женской зрелости. Одна беленькая, другая черненькая. Жена Андрея – черненькая. Поэтому у любого мужчины, работающего  в сфере рынка, будь он милиционер, налоговик, рыночный воротила, бизнесмен или еще кто, при общении с ней, естественно,  сразу же плотоядно загорались глаза и оттопыривалась ширинка.
              Сначала у жены появился один такой мужчина, потом другой, потом третий. Не сказать, что она с головой бросилась в мир новых для себя сексуальных отношений. Нет, просто она теперь на работе постоянно имела у себя мужчину для секса. И возможности для занятия сексом. Причем не одного, а нескольких сразу мужчин. И встречалась по очереди то с одним, то с другим, то с третьим. Правда, не по своему желанию. Хотя – как сказать – не по своему?! Сучка не захочет, кобель не вскочит! Так в народе говорят. И совершенно не важно при этом, что не она с ними встречалась, а они с ней.  И даже не встречалась. Слово встречалась здесь не подходит. Когда на рынке торчишь с утра до вечера, о каких встречах может идти речь? Просто периодически она с кем-нибудь из них уединялась на полчасика или на «часик.-другой», чтобы трахнуться. С тем, кто пришел к ней, кому ее захотелось, кому она сегодня понадобилось, кто ее сегодня затребовал. На рынке это было просто и давно уже стало нормой.. У них с подругой даже специальное комната было для этих целей предусмотрена И они подменялись друг с другом  в нужный момент. Одна торгует, а другая уединяется с пришедшим к ней сегодня мужчиной, партнером по сделкам, а, значит, и партнером по сексу. Сегодня с этим, завтра с тем. Могла  в один день уединиться и с несколькими подряд мужчинами и даже с группой мужчин одновременно. По кругу. так сказать. ходила. По кругу нужных для торговли, для дела мужчин. Круг этот постоянно обновлялся. Одни уходили, а на их место приходили другие. Были там разные, и молодые, и пожилые. Но все наглые, нахрапистые. И очень уж «охочи» до женских прелестей. И от  полагающихся им по законам рынка женских услад при заключении сделок отказываться не привыкли. Брали сполна. Ни о каких чувствах здесь, конечно же, и речи идти не могло. Был чисто физиологический, деловой секс. Как в туалет по большому сходить. По нужде, но и для удовольствия тоже. А как же?! Не зря же старалась?! Ну и для разрядки заодно. Облегчиться. давление в паховой области сбросить. Вот и все. Такова она оказалась   жизнь русской женщины с высшим техническим образованием в конце 20-го века. Не позавидуешь.
           Ну, это у жены Андрея. А здесь, в Политехникуме, на Андрея запала одна сорокалетняя «евреечка». Маленькая, пухлая, черноволосая и очень напористая в достижении своих целей. Она заведовала механическим отделением Политехникума и было его непосредственным начальником .Она буквально села на него, не отходила ни на шаг и постоянно приглашала к себе в кабинет для решения каких-нибудь, по ее словам, очень важных вопросов учебного процесса. Почти год она осаждала Андрея. Но Андрей не поддавался. Она совершенно не нравилась ему, Ни как женщина, ни как человек. И он ее всячески избегал. И когда она поняла, что ею, как женщиной пренебрегают, она буквально взорвалась! И понеслось! На всех совещания, на всех педсоветах она ругала Андрея! Ругала за плохой уровень преподавания, за несоблюдения педагогических методик, за нарушение планов уроков, за игнорирование внеклассной работы с учениками, за слабую связь с родителями учеников и т.д и т.п. Цеплялась и придиралась ко всему, к чему только можно было цепляться и придираться! И после завершения второго учебного года Андрей, махнув на все рукой, ушел из Политехникума.
          Тот факт, что его жена имеет постоянных любовников и что его семейная жизнь дала основательную трещину и скоро развалится совсем, Андрей  даже и не заметил. Ему было не подобных мелочей. Его волновали свои проблемы. Проблемы его собственной работы и  его собственной зарплаты. Потому что жили они тогда на зарплату жены. Как жене эти деньги достаются – Андрей не знал и не интересовался. Но, в общем, у жены  неплохо получалось. Поэтому кормила всю их семью тогда она,, а не он, Андрей. Причем, у нее кое что еще и оставалось. Вот на эти кое что они с дочерью  летом ездили отдыхать в Египет или Турцию. Ездили вдвоем, без Андрея. Андрей же не ездил с ними не потому, что так уж не хотел прикоснуться к южной экзотики, а просто ему было стыдно туда ездить на деньги жены.. На свои бы он и съездил. Что здесь такого?!  Но своих в достаточном количестве у него не было. А потом у жены умерла мать. Отец умер гораздо раньше, еще при Советской власти. Мать после себя  оставила ей прекрасную отцовскую трехкомнатную квартиру в доме  Сталинской постройки. И жена ушла от Андрея. Ушла с дочерью. На его жилплощадь претендовать не стала. Так что к двухтысячному году Андрей остался один и жил уже один.
          Работал он тогда на специальном заводе, причисленном к МИНАТОММАШУ. Устроил его туда по знакомству,  хороший его знакомый,  почти что друг, бывший  начальнику  РЗЦ, Олег Николаевич Шевченко. Работал он здесь начальником отдела материально технического снабжения или ОМТС.  Вскоре после назначения Андрея в РЗЦ  замом по подготовке производства, Шевченко сняли с начальников цеха и отправили в ОГСв рядовым технологом. Где-то через полгода с небольшим он ушел с завода и устроился на этот завод. Сначала работал рядовым инженером в ОМТС, затем потихонечку поднялся до его начальника. Завод назывался несколько странно «Опытный завод «Атомспецконструкция», но это тогда бывало. Выпускал завод емкостное и трубное оборудование для атомных станций, изготавливаемое из алюминия, нержавеющих стале, титана и никеля. Завод славился высоким уровнем сварочного производства, высокой зарплатой своих работников и устроиться на него всегда было сложно. По протекции Шевченко Андрея взяли зам начальника  инструментального цеха. Затем его перетянул к себе и сделал  своим заместителем Главный сварщик завода, а потом Андрей стал и Главным сварщиком.
         В общей сложности Андрей проработал на заводе «Атомспецконструкция» восемь с лишним лет, из которых три года – Главным сварщиком. Времена были сложные. Работы было мало и завод перешел на выпуск оборудования для производства пива. Так называемые мини «пивзаводы» автоматы из листовой нержавеющей стали. Качество продукции завода было довольно высоким и заказчики приезжали со всех регионов Европейской части России. А потом пошли Китай и Иран со своими атомными станциями. И на заводе началась чехарда со сменой Гендиректоров. Их за время работы Андрея на заводе сменилось пять, причем за последние два года аж целых три, из которых одного застрелили. Застрелили утром,  при  выходе из квартиры, в присутствии охранника и шофера. И самое поразительное, что об убийстве Гендиректора крупного Подмосковного завода, причем, стратегически важного для страны завода, средства массовой информации не сообщили.  Ни телевидение, ни газеты, ни радио не прореагировали на это чрезвычайное событие. Странное молчание, очень странное. Кому-то, видно, наверху не хотелось, чтобы общественность страны знала об этом заказном убийстве.
        После убийства Гендиректора хозяином завода стали москвичи, какая-то московская фирма. Офис фирмы  с целой кучей директоров располагался в Москве. Никто из этих директоров, а их насчитывалось человек пятнадцать, не был технарем и в производстве, тем более, что таком сложном и ответственном, не понимал. Да новые хозяева и не особенно жаловали заводчан своим присутствием. Так, наведывались лишь иногда – один два раза в неделю.  И завод стал заниматься не разбери пойми чем. Через громадные и хорошо оборудованные заводские склады стали эшелонами гнать цветной металл, который привозили на завод, срочно разгружали, а затем через несколько дней опять увозили. Причем, ОМТС, который занимался этим металлом, находился в Москве и не подчинялся заводскому начальству.
         А производства оборудования для атомных станций и для «пивзаводов», основной продукцией, за которую завод получал деньги, стало потихонечку сворачиваться. Зарплата рабочих на заводе упала. И народ с завода побежал. Первыми начали уходить сварщики, высококвалифицированные специалисты по сварке оборудования из нержавеющей стали и цветных металлов.  Андрей не выдержал и написал докладную записку Гендиректору. На оперативке Гендиректор отчитал Андрея. Отчитал, как мальчишку, грубо, беспардонно, по хамски. Андрей взорвался и высказал Гендиректору все, что он думал о нынешнем заводском руководстве и о той политике., которую оно, это руководство, проводило сейчас на заводе.  После чего хлопнул дверью и ушел с оперативки. В приемной он взял у секретаря лист бумаги и написал заявление об увольнением по собственному желанию. Секретарь, немолодая уже женщина, проработавшая на этой должности лет, наверное, пятнадцать, еще с Советских времен, вздохнула, покачала головой, но ничего не сказала Андрею. Она зарегистрировала его заявление в специальном журнале и положила в папку Гендиректора. Гендиректор поставил на заявлении Андрея резолюцию:
          -- Отдел кадров. Удовлетворить. С отработкой.
          С отработкой – это значит,  что расчет должен производится по истечению двух недель после подачи заявления. А эти две недели он должен работать, как и работал раньше. Что Андрей и делал. С Гендиректором Андрей, естественно же, встречался на оперативках. Но Гендиректор делал вид, что между ними ничего такого не произошло. То же самое делал и Андрей. Хотя Андрею передавали, что Гендиректор согласен оставить Андрея на прежней должности и не будет ему напоминать о случившемся, если Андрей заберет свое заявление. Но Андрей уже закусил удила. Он решил твердо – ухо-дить. Да ему и было куда уходить.
           Где-то с полгода назад, через одного своего знакомого  к нему обратился представитель некой московской фирмы с интригующим названием «Якуталмаз» с просьбой сделать проект цеха по выпуску металлических каркасов лестничных проемов для жилых коттеджей в Германии.  Вроде бы эта фирма собирается организовывать производство подобных каркасов на одном из предприятий Подмосковья.  Андрей сделал этот проект и получил за свою работу кругленькую сумму. Проект понравился руководству фирмы и ему предложили перейти к ним Главным сварщиком. Андрей пообещал подумать.  Было это где-то недели полторы назад.  И вот здесь, как раз подвернулся случай с Гендиректором на оперативке. Во время, можно сказать! Судьба как будто бы подталкивала его к определенному, уже принятому ею решению. И Андрей решил поддастся зову своей судьбы. Он позвонил в эту фирму и дал свое согласие. Вместе с ним пришли в эту фирму еще несколько руководящих работников «Атомспецконтрукция»: Главный инженер со своим первым заместителем, начальник основного цеха завода с группой своих лучших рабочих, зам. нач. ОМТС и еще несколько ИТР-цев. А Андрей привел с собой шесть своих лучших сварщиков, умеющих варить все, что угодно из самых невероятных материалов и на самом высоком уровне.
          Фирма ОАО «Якуталмаз» арендовала большой цех на одном Подмосковном предприятии под названием ОАО «Специнструмент», занимавшемся когда-то выпуском инструментария для машиностроительного производства, а сейчас наполовину простаивающего.  Через месяц с небольшим они уже начали выпускать продукцию, которую фурами отправляли в Германии. Заказчики были довольны и они потихонечку начали благоустраиваться на новом месте.  И неплохо благоустроились, потому что  Московское руководство фирмы   даже перевели кое-каких своих работников из центрального офиса сюда, поближе к производству.  И все шло вроде бы нормально. Даже некоторые странности делопроизводства фирмы, согласно  которого они ,непосредственные  руководители производства, не имели доступа к бухгалтерским бумагам собственно же производства, уже не вызывали у них никакого подозрения.  Как говорится, баба с возу – кобыле легче! Они – хозяева, фирма в их руках! Вот пусть сами и крутят собственные финансовые потоки в своей же  московской бухгалтерии! А мы будем выпускать продукцию. И они ее выпускали  Вот только портила всю эту внешнюю благодать одна маленькая ложка дегтя. Даже не маленькая, а большая ложка, чуть ли не половник!  С большим количеством дурно пахнущего дегтя. Называлась эта ложка Павлом Николаевичем Прилипским. Он был непосредственным хозяином этой фирмы. Точнее – хозяином Московского представительства этой фирмы. А где же находилась сама фирма – никто из нанятых ими  работников    действующего отныне  производства  каркасов лестничных проемов не знал  Да и не особенно старался узнать.
          А Павел Николаевич был «колоритнейшей» личностью! Кем он работал при Советской власти и какое имел образование – никто не знал. Вроде бы какое-то горняцкое. Высокий, широкоплечий мужчина лет сорока с громовым голосом и приплюснутым, как у боксеров, большим носом с жиденькими волосиками на круглой, как баскетбольный мяч. голове. Он наезжал к ним два три раза  в неделю. Просто так, от нечего делать, посмотреть, как они работают и показать им наяву, кто здесь хозяин. Приезжал с личным шофером и охранником, вечно полупьяный, растрепанный, неопрятный. и не слишком хорошо пахнущий. Вел себя всегда грубо, бесцеремонно, по хамски, стараясь при этом обязательно оскорбить или унизить окружающих. Он бродил со своим охранником по всем участкам арендуемого им цеха, иногда брал с собой Главного инженера или нач. цеха, заходил во все помещения, придирался и цеплялся ко всему,  к чему можно было бы придраться, ругал и обругивал всех подряд, кто бы ему ни попадется на глаза и обязательно кого-нибудь уволнял, если, как ему казалось, он не так уважительно с ним поздоровался или слишком же косо на него посмотрел. А потом собирал в офисе расширенную оперативку и начинал  крестить матюгами всех подряд за плохую, по его словам,  работу производства, не обращая никакого внимания на присутствие женщин за столом. Все молчали. Молчал и Андрей.
            Но однажды,  месяцев  через семь - восемь после их переезда в цех, Андрей не выдержал и взорвался. Павел Николаевич тогда только что прилетел из Германии, куда он летал для встречи с заказчиками, и, как всегда, основательно навеселе, разглагольствовал о своих впечатлениях. Причем, впечатлениях не от деловых встречах с партнерами по бизнесу, а о том, как он в Германии проводил с приятелем время в компании заказанных ими девиц по вызову. Рассказывал грязно, смачно, мерзко, со всеми мельчайшими похабными подробностями.  Все сидели за столом  молча, сжавшись, съежившись, боясь посмотреть друг на друга.  Было невыносимо стыдно за собственную трусость.  Андрей слушал все это слушал, затем встал из-за стола и медленно, четко произнес:
           -- Павел Николаевич! Если вы сейчас не прекратите это безобразие, я вас выкину из офиса, - он сделал паузу и добавил, - Имейте в виду -  я кандидат в мастера по боксу…
          Павел Николаевич буквально оцепенел от такого неожиданного отпора. У него даже челюсть отвисла. Он так и сидел молча, с открытым ртом, глядя на Андрея. Затем тряхнул головой, как бы стряхивая с себя оцепенение, и сиплым голосом произнес:
          -- Уволить его с сегодняшнего дня.               
          Работу Андрей нашел довольно быстро. В городе его все-таки знали.  И знали в качестве высококвалифицированного инженера сварщика, обладающего уникальным производственным и инженерным опытом работы в сварочном производстве. И его взяли заместителем конструкторско-технологического отдела одного из бесчисленных                заводов Подмосковья -  завода ОАО «Металлист», занимающегося изготовлением емкостей для нефтяной промышленности. Завод был небольшой, компактный с хорошими подъздными путями и численностью работающих на нем всего лишь около пятисот человек и неплохо держался на плаву. Кроме того, завод располагался сравнительно недалеко от дома Андрея.. Минут сорок всего лишь  пешком. Но можно было и на автобусе доехать. Так что – удобно! И все бы оно ничего. Но весной предстояли выборы мэра города и Гендиректор завода, Пономарев Владимир Александрович, сорокапятилетний мужчина в расцвете сил и здоровья  решил поучаствовать в этих выборах в качестве основного претендента на пост мэра. Что его потянуло на этот «подвиг» – трудно сказать. Надоело быть Гендиректором завода и захотелось поплавать на более высоких  должностях?  Кто его знает?! Человеческая душа – потемки! И что там, где в ее закоулках прячется – никто не знает! Ведь захотеть – это одно! А лезть в такое сверх затратное дело, как выборы, не просчитав свой рейтинг, не проанализировав тщательнейшим образом политическую и хозяйственную конъюнктуру города – это было безумием!  Так оно и оказалось! Пономарев взял большой кредит в банке и ухнул на выборы сумасшедшие деньги. Но выборы проиграл. Он занял лишь третье место в списке претендентов. А для завода это оказалось катастрофой. Долги-то надо отдавать! Совет директоров попытался принять меры и снял Пономарева с поста Генерального. Но толку от этого оказалось мало. И завод начали продавать. Продали один цех, потом другой, потом складские помещения. И не стало в Подмосковье еще одного завода. Хотя вывеска на воротами центральной проходной так и осталась прежней «ОАО «Металлист».
          Пришлось Андрею вновь искать работу. А ведь он уже был не молоденьким. Он уже  был пенсионером!  А пенсионер есть пенсионер со всеми вытекающими отсюда последствиями. И пусть  этот пенсионер будет самым распрекрасным работником на свете и самым высококвалифицированным специалистом в округе, все равно он – пенсионер. То есть, он стал уже –не вполне и не совсем полноценным человеком. Человеком с ограниченными возможностями Однако здесь вдруг зашевелился ОАО «Машзавод», бывший когда-то родным для Андрея. Завод все эти годы влачил жалкое существование. Работы практически не было. Зарплата – самая низкая в округе, Квалифицированные работники практически все разбежались. Но у него неожиданно сменились хозяева. Завод купила какая-то фирма, связанная с ФСБ под странным названием ОАО «Атлант». И в местной газете стали появляться объявления о том, что заводу требуются, требуются, требуются.
          Андрей позвонил нынешнему Главному сварщику ОАО «Машзавод» Смирнову Владимиру Александровичу. Это был когда-то самый обычный работник одела, всю свою жизнь проработавший в технологическом бюро. Когда мужчины побежали с завода, потому что им надо было кормить свои семьи, он остался. Остался потому, что жена его работала в мэрии города, да еще не на рядовой должности. И выходило так, что  это она кормила всю их семью, так как получала гораздо больше его. Численность ОГСв за прошедшие годы  сократилась во много раз. А из нескольких десятков мужчин отдела осталось всего лишь двое: сам Главный сварщик, да его заместитель, Корнев Александр Степанович. Но Корневу было уже под семьдесят, а самому Смирнову – за пятьдесят пять и через несколько лет он тоже станет пенсионером. Смирнов был добросовестным работником из породы  исполнителей и никогда не старался принимать никаких решения. Все решения он оставлял на совести начальства. И занимался он в основном лишь текущими делами, выполнения которых требовало от него начальство. Поэтому Андрей пошел к Главному инженеру, который тоже был из молодых, никуда не уходящих за эти годы, но  помнил Андрея еще по старым временам. И помнил неплохо
         Андрея взяли на ОАО «Машзавод» в ОГСв ведущим инженером. Занимался он всякой ерундой по планам «техперевооружения», как когда-то у Бороненкова. Только тогда это были настоящие, реальные планы, обеспеченные финансированием и подкрепленные техническими разработками очень высокого уровня. А сейчас – пустая, никому не нужная бумага, создающая видимость работы инженерной мысли у некоторой части руководящих деятелей завода. Нынешние хозяева завода были случайными людьми в машиностроительном производстве. Они вообще не были ни технарями, ни производственниками и ничего не понимали в законах производства. Их легко можно было обмануть заумными формулировками. Кое кто из их окружения во всю пользовался этой их слабостью. Естественно, что не без выгоды для себя.
          Андрей пришел в настоящий ужас, когда увидел, во что превратился завод за полтора десятка лет его отсутствия. Завод раньше был образцом Советского машиностроения, образцом Советского технического мышления. Каждый руководитель на заводе являлся опытным инженером и высококлассным специалистом.  Все директора завода раньше работали начальниками цехов, начальниками производственного отдела. И знали производство «доскональнейше». Все Главные инженеры раньше работали заместителями Главного конструктора или самим Главным конструктором. То есть в руководители самого завода и его ведущих подразделений попадали люди с высшим техническим образованием и большим опытом практической руководящей работы. Ведь любое производство имеет свои законы. И чтобы руководить крупным производством, необходимо не только знать эти законы, но и уметь использовать их на благо производства. А вся нынешняя  руководящая верхушка завода – были на заводе случайными людьми. И тянула к себе таких же случайных работников. Их интересовала только прибыль, только деньги. Все остальное они отбрасывали или уничтожали. Закрылась на заводе техническая библиотека, одна из богатейших в стране. Книги из этой библиотеки заактировали и уничтожили. Закрылся отдел научно технической информации, один из лучших в стране. Какой может идти разговор об информации в век Интернета?! Входи в Интернет и смотри! Не нужны никакие отделы! Там одни дармоеды сидят. Выбирай себе в Интернете все, что нужно!
        От тоски и душевной пустоты  он решил вновь заняться изобретательством. Благо, что патентоведов еще не сократили совсем. Изобретательство на заводе еще теплилось. Осталось целых три человека из бывших когда-то ста с лишним специалистов! И вот на старости лет он вспомнил молодость. Взбрыкнул, так сказать! Он подал пять заявок на изобретения по тематике своей, не двигающейся ни на шаг и абсолютно не нужной никому работе и на все получил патенты. Порох в его пороховнице оказывается еще был. Можно было  спокойно еще его тратить на нужное дело.. Только вот, не на что было его тратить. Никому ничего в этой стране становилось не нужным
           А потом ахнул кризис. 2008 года. Завод зашатался и начал останавливаться. Сначала на один день, а потом и на два дня в неделю. Начались массовые сокращения. Сначала пенсионеров, а затем и остальных, но уже помоложе. Андрей посидел на телефоне недельку, помотался оп городу, но все же устроился, несмотря на свои годы. Устроился он в Политехникум преподавателем технических дисциплин, где когда-то отработал целых два учебных года. Только техникум этот был уже не Политехникумом, как таковым, а стал  Политехническим колледжем. Название-то поменяли, а все остальное осталось прежним. Точнее – должно было остаться прежним. Но на практике вышло совсем по другому. Веяния Фурсенко, нынешнего министра образования, дошли уже и сюда. Дошли и сделали свое черное дело
           Проблем особых с устройству Андрея в колледж не оказалось. Зинаиды Федоровны Физер  здесь уже не работала, а у остальных преподавателей и руководителей колледжа против него ничего такого не было, и его взяли даже в середине учебного года. И после зимних каникул он вышел на первое свое занятие. Но проработав с месяц, он впал в настоящее отчаяние. Почти 60% студентов колледжа дневного и 40% вечернего отделения являлись бюджетными. Остальные – «платники». На производство их обучения государство выделяло деньги. И не малые деньги. Из этих денег осуществляли всевозможные платежи колледжа за ЖКХ, за свет, за газ, за недвижимость, приобретались учебники, учебные пособия, выплачивалась зарплата преподавателям и сотрудникам колледжа и т.д. и т.п. И это финансирование зависело от количества студентов на бюджетном отделении. С их уменьшением уменьшалась и сумма «бюджетирования». Значит, если не хочешь уменьшения государственной финансовой помощи, делай все так, чтобы группы студентов с первого до последнего курса оставались бы в прежней численности. А потому – ни за что не исключай студентов за прогулы, недисциплинированность и плохую учебу. Тяни их за уши изо всех сил с первого, до последнего курса. Но студенты – народ мудрый и хитрый. Они очень быстро поняли, а за студентами – и их родители, что исключать их нельзя. Не выгодно их исключение колледжу. Не выгодно - и все тут! А раз не выгодно – можно и совсем в колледж не ходить. Все равно троечку, да поставят!  Никуда они не денутся! Так оно и оказалось на практике. Преподаватели стали заложниками  неуспевающих студентов. Теперь студенты требовали от преподавателей поставить им нужную оценку.  И преподаватели подчинялись их требованиям. Вынуждены были подчиняться!  Идиотизм?!  Да! Но этот идиотизм являлся государственным и проводился в последние годы планомерно и целенаправленно. Кому-то на Западе нужно было  разрушить Советскую систему образования, являвшейся одной из лучших в мире. И в руководстве страны нашлись такие люди, которые взялись за подобную работу.
           Когда Андрей пришел на первое свое занятие в группу ТМ, то есть, технология машиностроение, он увидел в аудитории всего лишь шесть человек. Шесть из двадцати пяти! А где же остальные? Оказалось, что те практически  не ходят. Ну, не ходят, так не ходят! И Андрей со спокойной совестью поставил всем отсутствующим обыкновенное «нб», то есть, не был. Во всех остальных группах положение было примерно такое же. Почти половина студентов вообще не ходила на занятия А из оставшейся половины примерно треть делала то же самое периодически. Так что,  преподавать, то есть,  давать знания приходилось значительному «меньшеству» учащихся. Но потом Андрею сказали в учебной части, что по закону, если на занятия в группе пришли меньше половины учащихся, то занятия он не имеет права проводить, потому что такие занятия уже не оплачиваются. Еще лучше! И что же тогда делать?! Он просмотрел журналы других преподавателей и увидел, что они совсем не отмечают отсутствующих. Он махнул рукой и начал делать то же самое. Противно, конечно же, но что ж поделать? Со своим уставом в чужой монастырь не  суются.. Поэтому – надо подлаживаться.
          А потом его вызвал к себе зам директора по учебно-методической работе колледжа, открыл перед ним папку с целой стопкой направлений на пересдачу экзаменов и попросил подписать эти направления задним числом. Это были те самые студенты, которые вообще не ходили на занятия, но числились в списках групп. Андрей вздохнул и подписал. Да-а, если студент знает, что его ни за что не отчислят из учебного заведения, он перестанет учиться. Не все конечно же студенты, но значительная их часть, та самая, для которой главное – диплом, а не знания. И пришлось ему ставить тройки студентам, которых он и в глаза не видел. А в некоторых случаях, по просьбе директора по УМР, и четверки и даже пятерки Тошнило и мутило его от такой работы, противно было на себя смотреть, но  обстоятельства в данной ситуации были выше его. И ему надо было либо совсем уходить из колледжа, либо смириться и приспосабливаться. Но уходить сейчас, в конце учебного года, было как-то не по себе, непорядочно, что ли!. Все таки руководство колледжа пошло ему навстречу и взяло на работу. Зачем же подводить их? .И он решил довести этот учебный год до конца, а потом уж уходить. Не по нутру ему была такая работа. Слишком  не по нутру. А он не мог делать в жизни дела. которые ему не нравились.
         Но, рассчитавшись  с колледжем, он тогда останется совсем без работы. И что тогда? Ничего! Пустота! Делать-то ему тогда будет совершенно нечего. Ведь дачи у него не было. Был лишь гараж со старым «Жигуленком», на котором он практически не ездил. Сбережений у него тоже не было. Бывшая семья  жила своей, отдельной от него жизнью. И впереди всерьез замаячило серое, унылое и совершенно беспросветное существование. Не жизнь, а именно – существование! Было от чего впасть в отчаяние.
         И  вот   только сейчас он пожалел о том, что не уехал в свое время в Америку. Было это давно, в начале 90-х, когда он работал в ЦМК замом по подготовке производства и процесс развала страны со всем  своим мощнейшим народным хозяйством только набирал силу. Американцы в те годы как раз начали грандиозную программу по переманиванию Советских специалистов к себе в страну. И ему тогда через  секретаря перед самым обедом позвонили из Москвы и попросили связаться по такому-то телефону с неким господином Подкопаевым Юрием Николаевичем. Просили связаться обязательно по очень важному для Андрея делу. Андрей позвонил. и попросил г-на Подкопаева. Незнакомый голос спросил;
          -- Это господин Кротов Андрей Сергеевич?
          -- Да, это я, - ответил Андрей.
          -- С вами говорит представитель американской фирмы «Дженерал Моторс». У меня к вам деловое предложение. Нам надо встретиться и поговорить.  Наедине. Я подъеду к вам в Подлипки. Когда, куда и во сколько?
           Андрей молча пожал плечами. Надо, так надо! Он ничего не понял. Но согласие свое дал. Они договорились на завтра,  после обеда. В 14-ть часов. Около инженерного корпуса завода. Андрей даже позвонил в бюро пропусков завода и пропуск ему заказал на всякий случай. Может на территорию завода придется пройти с ним.
           Они встретились  у парадного входа инженерного корпуса завода, затем зашли в небольшое кафе, что располагалось напротив инженерного, сели за столик, заказали по чашке кофе  и поговорили. Оказалось, что  американская фирма приглашает его, Андрея Сергеевича Кротова, инженера сварщика с большим количеством изобретений в своем творческом активе и с уникальным производственным опытом, к себе на работу, в Америку, на очень выгодных условиях. Приглашает его и его семью. Фирма оплачивает проезд всей его семьи в Америку, предоставляет ему и жене работу и жилье. Приглашение оформляется контрактом сразу на три года. По истечении этих трех лет, если все в их взаимоотношениях  сложится удачно, контракт продляется еще на пять лет. Ответ надо будет дать фирме в течение месяца, позвонив по такому-то телефону. Если ответ будет положительный, то фирма сразу же организует за свой счет трехмесячное индивидуальное обучение английскому языку на специальных курсах по специальной методике его самого и его жену. После чего им оформляется контракт и выезд в Америку.
           Сказать, что Андрей был ошарашен этим предложением,  значит, ничего не сказать о его тогдашнем состоянии. Он был просто напросто в ступоре. в сильнейшем психологическом шоке. И нужно было время, чтобы опомниться, придти в себя и осмыслить создавшееся положение. В семье у него тогда  было еще все более мене терпимо, хотя надлом уже наметился, но  любовника себе жена еще не завела. Но уже подумывала об этом. Подумывала. И вполне возможно, что этот переезд в Америку способствовал бы нормализации их отношений с женой и послужил бы их дальнейшему укреплению. Но здесь еще добавилась дочь со своими проблемами. У нее был парень, от которого она забеременела. Пришлось срочно играть свадьбу, решать проблему с жильем за счет кооператива.  Деньги тогда у Андрея еще были. На однокомнатный кооператив хватило. И вот где-то с полгода назад дочь родила. Оба с мужем они были еще совершеннейшими сопляками, в полном смысле этого слова.  По двадцать лет. Она-то еще успела хоть техникум машиностроительный  закончить и немного поработать у Андрея в цехе. Откуда и ушла в декрет. А у зятя ничего -- ни профессии, ни работы. Одни амбиции. Ну, слава богу, Андрей исхитрился устроить его учеником сварщика в свой цех. Это было непросто. Ведь шли уже пресловутые 90-е годы и   завод  начал сворачивать объемы производства. Рабочих на завод уже не принимали. Имеющихся рабочих нечем было загрузить. Однако, по приказу не принимали лишь рабочих и ИТР. А зять еще не был рабочим. Его оформляли лишь учеником. Поэтому и удалось обойти приказ, найти небольшую лазейку в формулировке. Да и в отделе кадров все-таки пошли навстречу Андрею. Он ведь был известным на заводе человеком.
           И вот сейчас, когда только-только все эти семейные проблемы вроде бы начали утрясаться и улаживаться, взять да и уехать в какую-то там Америку. То-есть,  практически бросить все на произвол судьбы.  Не-ет, так он не мог. Душа не лежала. Дома он рассказал жене о предложении американцев. И они обсудили с женой сложившуюся ситуацию. И как все женщины, она легко нашла гениальное решение этой, казавшейся Андрею такой неразрешимой, семейной дилеммы: ехать им или не ехать. Она пожала плечами и сказала Андрею:
         -- А в чем проблема-то? Вдвоем мы сейчас не сможем. Здесь я дочери и внучке нужна. Езжай один. Если  нормально устроишься и если я тебе там понадоблюсь –  сделаешь мне вызов и я  к тебе приеду.
         Но Андрею ехать одному почему-то не хотелось. Ему всерьез казалось, что, если он уедет, то это будет уже навсегда! И все, назад он уже никогда не вернется. Назад ему дороги уже не будет. Он перестанет быть русским.  А перестать быть русским ему не хотелось. Родину свою он терять не собирался! Да и не может же Россия вечно стоять на коленях! Поднимется  же она когда-нибудь на ноги и выпрямится во весь свой гигантский рост! И если все это произойдет без его участия, то ему просто напросто станет стыдно! И до конца его дней будет стыдно!
            И Андрей отказался от такого заманчивого предложения. И никогда не жалел об этом. Даже в годы дефолта, когда он со всей очевидностью понял, что Россия, как великое государство, больше уже не поднимется никогда. И все равно не пожалел. Но вот сейчас,  когда он остался один в своей пустой квартире, один со своими сотнями изобретений, со своими статьями, книгами, техническими проектами, никому абсолютно не нужный, ни семье, ни государству, он вспомнил о том своем отказе и только тяжело вздохнул! Это показалась ему самой большой его ошибкой в жизни из того бесчисленного множества ошибок, которые он совершил за шестьдесят с лишним прожитых им на свете лет. Причем, очень непростых и не слишком понятных даже самому себе, страшно трудных, но и, одновременно,  страшно увлекательных, интересных и счастливых для себя лет. Или он все-таки ошибается?  В очередной свой раз? И жизнь для него еще не закончена?

Жизнь  прошла,  как  короткий  сон,
Словно  спал  и  открыл  глаза...
Из растерзанных губ вдруг срывается стон,
Предо мною все тот же знакомый вокзал.
Это что же такое - я снова в пути,
Или только приехал - скажите откуда?
Мне бы встать и отсюда скорее уйти,
Только слабость в коленях, как после простуды.
В гулком  зале,  на  жестской  скамье
Я сижу  недвижим, отвернувшись от мира.
Ни друзей, ни врагов, ни надежд, ни семьи,
И вот этот вокзал - мой приют и квартира!




                КОНЕЦ