Нерастворимый кофе

   Открыв глаза, я поняла, что все повторилось в очередной раз: снова он и такое знакомое тянущее чувство внутри. «Господи! — пронеслось в голове. — Когда-нибудь это кончится или я приговорена к этому человеку навеки!?»
Откинув одеяло и стараясь не шуметь, я встала и набросила на плечи халат. Женщина на соседней кровати пошевелилась, заставив меня подумать: а не кричала ли я во сне? Выйдя из больничной палаты, я все-таки дала волю слезам. Даже здесь, в больнице, спустя полтора года после последней встречи, он продолжает меня преследовать.
С этим нужно что-то делать, и немедленно.
Какие только мысли не приходили в голову: и о том, что я совсем сдурела на старости лет, влюбившись в юнца, и о том, что он нанес мне слишком сильную душевную рану, и о том, что между нами все еще продолжает что-то происходить. Я перепробовала многое: многочисленные «консультации» подруг, визиты к психотерапевту, аутотренинг, всякие там психотерапевтические упражнения и т.п. Но воз и ныне там. Этот человек присутствует в моих мыслях постоянно, неотступно, буквально преследуя и изводя мою и без того измученную душу, нарушая нормальное течение жизни и наводя на мысли о раздвоении личности, о проблемах с «крышей»... На каждом шагу я слышу его имя, его фамилию, хотя и то и другое в Беларуси встречается очень редко.
Все! Найду какого-нибудь ясновидящего и попрошу о помощи: больше не могу бороться сама. Он колом сидит в голове. Что-то не так. Ну не могла я увлечься человеком моложе на 14 лет!
Тогда как же сны?
 Бред какой-то, будто мне думать больше не о чем! Столько проблем со здоровьем, какие там мужчины-кавалеры-юнцы, встать бы на ноги да ходить без боли!
  А ведь все «посыпалось» как раз после скандала с его участием: одна операция, проблемы с суставом, ожидание другой операции.
Завтра домой – и сразу искать помощи, никого больше слушать не стану. Точка.
Успокоившись, я вернулась в палату.
***
… На следующий день, будучи дома, я занялась поиском ясновидящей. А через пару дней поехала на первый сеанс.
Я и раньше знала, что люди на расстоянии могут общаться и обмениваться энергией. Но что вот так, до умопомрачения в буквальном смысле слова — не верила. Всякий там сглаз, порча — да, а убивать своей душевной привязанностью — слышу впервые.
Со слов женщины, это он, Роберт, не дает мне покоя. Своими мыслями. Если бы мне когда-нибудь сказали, что такое может произойти со мной, я, скорее всего, просто бы рассмеялась. Да и вообще, может ли современный, красивый молодой мужчина искренне привязаться к женщине за 40, когда кругом столько молодых, длинноногих, красивых и, главное, доступных женских тел?! Парадокс. Что называется, притянуло…
***
По совету все той же ясновидящей я сама позвонила Роберту и попросила о встрече. К моему удивлению, он очень быстро согласился, пообещав предварительно позвонить.
Я ждала его звонка в надежде, что разговор тет-а-тет расставит все точки над «i».
Прошел месяц. Легче не становилось: он по-прежнему «сидел» в моей голове и снился по ночам. Почему за столько лет своего существования человечество не придумало лекарства, когда болит душа или… что там еще?

Я почти перестала вздрагивать от каждого телефонного звонка и с замиранием сердца вглядываться в экран монитора с электронной почтой,  когда он все-таки позвонил:
— Ну как Вы там, Кира Николаевна, не передумали? Можно к Вам на чай?
— Конечно, Роберт. Когда Вы сможете приехать?
— Хотел сегодня…
— Очень хорошо. Давайте вечером. Часиков после семи. Сможете?
— Я постараюсь.
— Адрес напомнить?
— Я примерно помню, но повторите, на всякий случай.
Я назвала адрес и положила трубку. Внутри творилось нечто невообразимое: теперь я уже не была уверена в том, что действительно хочу его видеть…
***
…Он был моим непосредственным руководителем в одном компьютерном издании, где я работала стиль-редактором. Сначала все было замечательно: мы мило общались, трудились, что называется, в поте лица, решали проблемы и, главное, могли говорить абсолютно на любые темы. А потом что-то произошло. Совсем незаметно, плавно и как-то даже естественно, будто само собой. Началось с того, что он развелся со своей женой-красавицей. Затем на моих глазах у него стал развиваться роман с одной из наших журналисток. Какой-то скоротечный, закончившийся тривиальным увольнением этой милой девушки с работы, якобы из-за ее несоответствия должности… Позже появилась пиар-менеджер Юлечка, впрочем заслуживающая отдельного рассказа. Скажу только, что 18-летняя девочка была партией для тела, но не для мятущейся и взыскательной души Роберта.
Юлечка-то была, но и меня Роберт «не оставлял без внимания». Нет-нет, ничего такого, просто постепенно я стала чувствовать его настроение, замечать растущий «нерабочий» интерес. Поле вокруг нас стремительно заряжалось особой энергией, искрящейся в буквальном смысле слова, как только он подходил на расстояние менее двух метров. Говорят, что на свете еще не родилась женщина, которая не поняла бы сразу, что она нравится мужчине. Думаю, и я не стала исключением. Однако упорно отказывалась верить своим ощущениям. Точнее — просто не хотела этого делать: слишком большая пропасть лежала между нами! Огромная разница, да еще «не в ту сторону».
Со временем я стала замечать, что и сама думаю об этом человеке непозволительно много и часто, причем повсюду: на работе, дома, в дороге, на отдыхе и даже в компании мужчины, с которым у меня сложились вполне комфортные романтические отношения.
…Однажды, после серьезной перепалки на почве творческих разногласий, собравшись выпить кофе, мы обнаружили, что запасы кончились. Роберт решил угостить меня и пригласил в кабинет руководства:
— Плохое настроение, Кира Николаевна?
— Да нет, Роберт, просто я всегда чувствую, когда обо мне плохо думают.
— Кто ж посмел? — улыбнулся он.
— Не будем показывать пальцем.
— А Вы только плохое чувствуете? Или хорошее тоже? — слегка покраснев, отреагировалл Роберт.
— Я все чувствую, — отрезала я, ни на минуту не задумавшись над его словами.
Лишь только потом до меня дошел их истинный смысл.
Роберт протянул мне баночку кофе и под предлогом неотложного звонка остался в кабинете, я же вернулась к себе, чтобы наконец-то успокоиться и выпить любимый напиток.

Таких моментов неожиданного откровения было очень много. Если сложить их вместе, как пазлы, получится целая картина — яркая, выразительная и говорящая. Но откровенного разговора между нами так и не состоялось. Были лишь редкие, случайно оброненные фразы в моменты легкого опьянения во время корпоративных вечеринок, когда он, видимо, уже не мог молчать, а чувства рвались наружу.
Так, однажды, после удачно проведенного мероприятия мы решили отметить это событие и напились, надо сказать, порядочно. Тогда мы с директором фирмы-учредителя отошли от всей компании и стали что-то обсуждать свое, какую-то ерунду, но главное — стояли ко всем спиной. Роберт несколько раз прошел позади нас, пытаясь заглянуть через головы и увидеть наконец, что там происходит. Я заметила это и, шутя, обронила:
— Ну не ревнуйте Вы так.
Он ничего не ответил, но через некоторое время прошелся еще раз и тихо, но выразительно произнес:
— Все равно, Кира Николаевна, Вы будете моей!
Я очень надеялась, что этого никто, кроме меня, не услышал. Странно, отчего-то все это мне даже нравилось. Мучило, терзало, нервировало, порой даже злило, но все-таки нравилось: наверное, женское самолюбие было польщено.
«Сладостные мучения» в моем «почтенном» возрасте — ну не полный ли идиотизм?
Так продолжалось более года. Без развития и… без конца. Неизвестно, к чему бы мы пришли в итоге, если бы в один прекрасный день история не прервалась в одну секунду — резко, больно и с жуткими, просто-таки разрушительными для меня последствиями. Мое здоровье хромало на обе ноги, в прямом и в переносном смысле. Врачи грозили срочными операциями. Я, конечно, лечилась и надеялась. Но случилось непредвиденное …
Чувствуя, что журнал такой тематики – не последнее место работы, я, нет-нет, да и начинала искать другую работу. Как-то вечером вдруг непонятно отчего мне захотелось срочно, неотложно зайти в Интернет — посмотреть вакансии корректоров и редакторов. Зайдя на нужный сайт, я не поверила в реальность происходящего. Кровь прилила к голове, в глазах потемнело: первое объявление, поданное всего лишь 15(!!!) минут назад (вот почему меня потянуло к компьютеру!), гласило:
«Компьютерный журнал объявляет вакансию на замещение должности стиль-редактора. Требования: возраст – до 30 лет, хорошее владение ПК, профессиональное знание IT-технологий, филологическое образование, ответственность, коммуникабельность». Там же были указаны контактные телефоны Роберта.
На какое-то время я просто умерла. Остолбенев, так и просидела минут 10. Потом, собрав мозги в кучу, набрала номер телефона соседки и попросила ее о небольшом одолжении. Поднявшись, написала ей на листочке все, что надо сказать, и дополнительно проинструктировала. Мы позвонили Роберту. Ольга представилась соискателем на должность. В итоге, взяв трубку параллельно подключенного аппарата, я собственными ушами услышала, что ко мне нет никаких претензий как к корректору, а вот как к редактору — есть.
Они (редакция), понимаешь ли, хотят видеть на этом месте молодую девушку (читай — послушную и покладистую), «выросшую на компьютерах и хорошо знающую ПК». Можно подумать, что я их плохо знала?! Все понятно: хотят (или хочет?) избавиться. Надо сказать ради справедливости, что под глянцевым внешним видом этого журнала всегда скрывался принцип: «Безграмотные — для безграмотных». Им не нужно правильно и грамотно. Необходимо, чтобы абсолютно безграмотные «авторы» (если их вообще таковыми можно было назвать) были довольны. Другими словами, на фиг тот правильный русский язык! А я-то все тужилась, переписывая «школьные сочинения» на компьютерную тематику (по-другому не скажешь) приводя в вид, достойный глянцевой обложки! Как вообще можно было вот так, без предупреждения, запустить в спину топор?!
Видимо, я тогда стала совершенно белого цвета, потому что соседка начала лихорадочно открывать тушенку и откупоривать бутылку водки. А потом влила и впихнула все это в меня. Когда смогла говорить, я, не раздумывая, набрала номер телефона директора фирмы и поставила его в известность, что больше не работаю в журнале. На следующий день сын забрал мои вещи, оставленные в офисе, а через несколько дней я сама — трудовую книжку. Гнев, обида, досада и страшная боль пронзали мое сердце. По дороге домой я решила купить последний номер журнала, чтобы посмотреть, что они там выпустили, без меня. Открыв последнюю страничку, где обычно печатались фото всех сотрудников редакции, на своей я увидела… алое сердечко! А между тем, журнал вышел тиражом в 10,5 тыс. экземпляров.
Всю дорогу из моих глаз лились слезы. Какой же он все-таки дурачок, глупый, маленький мальчишка!!!
***
…Время подходило к условленным восьми часам вечера — и чем ближе была встреча, тем меньше мне хотелось, чтобы она состоялась. Очередной парадокс психики.
Без десяти восемь раздался звонок домофона. Сняв трубку, я услышала его голос:
— Это я, Кира Николаевна.
— Да, Роберт, восьмой этаж.
Я открыла двери и, когда он вышел из лифта, чуть не потеряла контроль над собой: руки задрожали, ноги подкосились. Человек, образ которого преследовал меня долгое время, стоял передо мной.
— Проходите, — еле справившись с собой, сказала я и добавила: — Все такой же красивый, элегантный, да еще и смелый — не побоялся.
Роберт повернулся лицом, а я заметила румянец и такую привычную до боли поволоку на его глазах — она всегда появлялась, когда мы оставались наедине.
— Раздевайтесь и проходите. Тапочки дать?
— Тапочки?... Нет, не надо. Я лучше так. У меня носки целые.
Мы рассмеялись и прошли в зал. Роберт огляделся.
— Присаживайтесь, куда хотите и где Вам будет комфортнее, — прервала я паузу.
— Вот на этот стул не хочу, а то буду чувствовать себя Вашим учеником.
— Ну, тогда в кресло, там Вам наверняка будет лучше. А я сейчас принесу чай.
Когда мы уселись наконец за стол, я достала припасенную бутылочку коньяка, рюмочки и, перехватив его недоумевающий взгляд, объяснила:
— Я же на «Одноклассниках» Вам обещала коньяк. К тому же мне кажется, что так будет проще разговаривать.
— Может, не надо, Кира Николаевна?
— А чего Вы боитесь? Нам надо поговорить, Роберт, и очень откровенно. Без этого, — я показала на рюмки, — боюсь, не получится.
— Возможно.
— Ну тогда на правах мужчины наливайте.
Роберт медленно разлил напиток по рюмкам.
— Итак, за что или за кого пьем? — неторопливо подняв рюмку и глядя прямо в глаза, спросила я.
— За мир во всем мире, — хохоча, предложил он.
— Очень актуально, надо сказать. Особенно применительно к нам с Вами. Но только до дна, — подхватила я.
— Берите лимончик, Роберт, или конфетки, — гостеприимно заворковала я, чувствуя, что этот благотворный напиток действительно начал «работать» — я перестала дрожать и стала успокаиваться. Заметив, что мой гость не решается взять что-нибудь со стола, добавила: — Не волнуйтесь, я это сама не готовила, да и цели отравить Вас не ставила. Честное слово.
— Да ладно Вам, Кира Николаевна, спасибо, — с этими словами он, мельком взглянув на меня, продолжил: — Так о чем Вы хотели спросить меня?
— По праву гостя я предоставляю первое слово Вам. Мне кажется, что и у Вас есть вопросы ко мне.
Образовалась пауза. Роберт замолчал и опустил глаза. А я не хотела нарушать ее первой. Прошло больше минуты, и мы оба почувствовали неловкость.
— Ладно, тогда наливайте еще. Видимо, мы еще не «созрели» для разговора, — не выдержала я и подала ему бутылку.
Выпив вторую рюмку и почувствовав, что начала пьянеть, решила поговорить на другие темы:
— Как живете, Роберт? Как журнал? Что-то изменилось?
От упоминания любимого детища-журнала молодой человек взбодрился, глаза заблестели. И, будто защищаясь от правды, на одном дыхании выпалил:
— Все отлично! Мы развиваемся, растем, увеличили количество страниц и вообще — все о-кей!
— Что, и кризис обошел стороной? — поддела я. Мне не понравилось, что он отвечает как заведенный робот, это были дежурные отговорки, а я ждала откровенного разговора. — А вот ваш директор Дима говорил мне по телефону совсем другое.
— Что же он вам сказал? — будто пропел, а не сказал Роберт, он произнес это очень медленно, потихоньку поднимая голову и, видимо, ожидая какого-то удара. Мне даже показалось, что ребята сейчас в ссоре, и Дима действительно мог сказать мне что-то такое, что не понравилось бы моему гостю.
— Например, что и вам сейчас несладко, — сказала я. — Ладно, Роберт, проехали. Я знаю, что вы, как и хотели, набрали сейчас в редакцию молодых и послушных сотрудников, которыми легко управлять и диктовать не только свои правила игры, но и ваши собственные правила орфографии русского языка, суть которых — «как хочу, так пишу».
Я уловила в глазах Роберта мимолетное облегчение, тут же сменившееся возмущением и желанием прервать меня. Но сильнейший порыв высказать все накопившееся и касающееся бывшей работы и пока еще ноющее внутри взяло верх, поэтому я предупредила:
— Ой, не прерывайте, пожалуйста. Наберитесь терпения и выслушайте все, что я давно должна была сказать вам.
Выражение лица Роберта изменилось — он сдался.
— Нет-нет, это не только в вашем издании. Так происходит сейчас во многих журналах, где у власти стоят не профессиональные журналисты или филологи, что-то знающие и требующие от своих подчиненных того же, уж извините, а просто удачливые молодые люди с деньгами, как Вы. Но это не смертельно, потому что такие издания грамотные люди, как правило, не читают. Их читатели — такие же безграмотные, не видящие всех погрешностей и ошибок люди. К тому же и рекламодатели, и ваши, с позволения сказать, «авторы» — такие же «спецы». Поэтому все — в ажуре! Это я, идиотка, пыталась вытащить ваш журнальчик на высокий уровень. Ну, простите меня, глупую, не разобралась в ситуации. Я ведь «пожилой человек» — с Ваших же слов, еще старой, советской школы и настоящий профессионал, вот и не вписалась, что называется.
Я выпалила эти слова на одном дыхании, глядя куда-то в стол, а когда подняла глаза, заметила, как лицо Роберта буквально залилось краской. То ли оттого, что он понял: я своими ушами слышала тогда, в разговоре с Ольгой, как он назвал меня тем самым «пожилым человеком», то ли оттого, что я так смело и открыто сказала об уровне его детища.
И тут я спохватилась: вдруг он сейчас встанет и уйдет, а разговора на «больную» тему так и не случится. Решила пойти на попятную:
— Ладно, я позвала Вас не за тем, чтобы спустя полтора года объяснять все ваши ошибки как руководителя или, что еще хуже, оправдываться перед Вами. Нет. Я хочу расставить все точки над «i».
— Какие точки, Кира Николаевна? Мы ведь с Вами по телефону все сказали.
— Разве ВСЕ? — я решила ни в коем случае не сдаваться и не упускать единственную возможность излечиться наконец от напасти, длившейся вот уже почти три года. — Послушайте, Роберт, сжальтесь надо мной, я больше не могу жить, образно говоря, с топором в спине.
Голос его потеплел, к лицу снова прилила краска, но говорить на «больную» тему он упорно отказывался:
— Какой топор, Кира Николаевна, я вам никогда плохого не желал.
— Возможно, Роберт. А после моего ухода — тоже? Значит, Вы спокойно выслушали новость о том, что я больше не работаю в журнале, и облегченно вздохнули? Так что ли?
— Ну, не совсем. Вы же бросили нас, не закончив даже номер…
— Сами виноваты.
— Виноват. Но и так больше продолжаться не могло.
Почувствовав, что мы вплотную подошли к самому «больному», я затаила дыхание:
— Что Вы имеете в виду?
Роберт покрутил в руках салфетку и замолчал. Я тоже. Прошла почти минута, прежде чем он заговорил. Подняв на меня свои серые глаза с вновь появившейся поволокой, он будто нехотя произнес:
— Ну, зачем говорить о том, что и так понятно?
— Кому понятно, Роберт, Вам? Почему Вы не поговорили со мной? Почему, оставаясь наедине, Вас переклинивало? — выпалила я. — Или все-таки… то сердечко действительно сказало за Вас все? Пусть и с опозданием, вслед, оно сумело объяснить то, что Вы на протяжении долгого времени носили в себе?
Роберт опустил голову, покраснел, потом собрался с духом и, глядя прямо в глаза, выдохнул:
— Да. Я не мог, нельзя было. Ну как Вы это себе представляете?
Затаив дыхание и боясь услышать очевидное, я все-таки выдохнула:
— Значит, это ... правда?
— Вот видите, Вы все знали. И не только Вы...
— Господи, Роберт, но Вы же — мужчина! Такой умный, смелый. У Вас столько возможностей было!
— А Вы думаете, легко говорить о любви человеку, который смотрит на тебя, как на школьника, и критикует постоянно? — в его голосе звучала обида и горечь невысказанного чувства. — Всегда, когда на работе Вы были серьезной, я чувствовал себя пятиклассником за партой… Честно говоря, я думал, что Вы все поняли и без объяснений. К тому же я ведь однажды дал Вам понять. Но реакции не было — и меня замкнуло.
— Поэтому в последние время Вы приходили на работу после 14 часов, когда я уже стопроцентно уходила? — подхватила я.
— Отчасти, Кира Николаевна. У меня был непростой период в жизни, было много проблем — и их нужно было решать…
— Роберт, Вы тоже не могли не видеть, что симпатичны мне. Я ведь действительно очень тепло к Вам относилась, была предельно преданна Вам. Мы могли бы стать настоящими друзьями.
— А Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной, Кира Николаевна? — заулыбался Роберт. —Считаете, она возможна?
— Верю, Роберт. Конечно, возможна. Правда, при соблюдении нескольких условий.
— Это каких же?
— К этому моменту мужчина и женщина должны быть бывшими или будущими любовниками. У таких людей дружить получается, причем долго и преданно.
Роберт поднял на меня свои глаза с хитринкой и этак загадочно поинтересовался:
— А мы с Вами как же?
— «Ложка дорога к обеду», не правда ли? — выкрутилась я. — Если хотите, считайте, что в виртуальном прошлом.
— Да, наверное. Хотя…
— Я очень хочу, Роберт, — я решила срочно прервать его размышления, — чтобы Вы не держали на меня зла. Если бы наша история развивалась по-другому, я стала бы для Вас просто одной из многих не устоявших перед вашим обаянием. Очередной желанной добычей. Вы думаете, мне было бы легко видеть, как Вы «общаетесь» с молодыми и красивыми девчонками, как ходите на всякие модные тусовки, в то время как я... Нет, мне хватило в жизни и предательств, и измен, и боли. Простите.
— Да ладно, Кира Николаевна, все в прошлом, пережили. Вот видите, я даже смог приехать к вам. А помните, сколько раз Вы приглашали. Но я, если честно, никак не мог представить себе, что останусь с Вами наедине.
— Да, я замечала. Но отказывалась верить и себе, и Вам.
Мы замолчали. Я взяла кофе и стала насыпать в чашки:
— Вам, как и прежде, одну ложечку кофе и две — сахара? Или что-то поменялось? Вот о чем Вы действительно жалели с моим уходом, так это о кофе. Не правда ли? Или нашелся кто-то еще, кто с таким же удовольствием составлял Вам компанию?
— Нет, не нашелся. Вас трудно было заменить.
Я улыбнулась, польщенная комплиментом:
— Кофе — хороший напиток. Только тоже бывает разный: растворимый выпьешь — ни вкуса не сохранится, ни следа не останется. А вот нерастворимый — вкус, возможно, забудется, а  след точно сохранится, пока его не смоешь… и не нальешь в чашку свежего напитка.
Роберт замолчал, задумчиво и грустно посматривая то на меня, то на кофе. В эту минуту я боялась только одного — его признаний. И... самой себя. А потому, помешивая ложечкой сахар, тихо произнесла:
— Я хочу, Роберт, чтобы Вы знали: я всегда буду с теплом относиться к вам и с радостью принимать в гостях. Как хорошего друга.
Глаза молодого мужчины слегка увлажнились. Хотя, наверное, мне это только показалось, потому что через секунду он ровным, но очень теплым голосом проговорил:
— Спасибо...

Тема была исчерпана. Возможно, теперь я перестану видеть его во сне, а он устроит свою личную жизнь и будет наконец-таки счастлив.
Мы еще долго говорили о жизни, о проблемах СМИ во время кризиса и пр. А потом он засобирался уходить, но на пороге комнаты вдруг остановился:
— Кира Николаевна, я хочу, чтобы у Вас все было хорошо...
Я смогла только улыбнуться и слегка наклонить голову. Одевшись, Роберт стал прощаться и вдруг рассмеялся:
— До свидания, Кира Николаевна. Мы с Вами так и не смогли перейти на "ты".
Я снова улыбнулась и подошла к двери, чтобы открыть замок. И вдруг он повернулся ко мне, очень тепло посмотрел в глаза и робко обнял, поцеловав в щечку:
— Все у нас с Вами будет хорошо, ведь правда?
— Конечно, — выдохнула я. — Иначе и быть не может.
Он ушел. А я, закрыв за ним дверь, подумала: никогда больше его не увижу. А может быть, так и надо? Ведь говорят же, что все, что ни делается, — к лучшему…