Ответственная командировка

   Я уже много лет жил в Израиле, когда случайно увидел в книжном магазине книгу Михаила Восленского "Номенклатура" Она стоит у меня на полке, но ее можно увидеть и в интернете.
   Этот объемистый том стоит почитать каждому, кто интересуется историей Советского Союза, хочет узнать правду о жизни в той стране, а не млеет по тем прекрасным временам после просмотра старых советских фильмов и рассказов бывших партийных начальников и отставных сотрудников КГБ.
   Недавно я перечитал М.Восленского и вспомнил о моих редких встречах с номенклатурными работниками..

   В начале семьдесят пятого я работал в Минском Облтубдиспансере уже около 15 лет, об этом я писал во многих рассказах. Как-то в конце недели после обычной пятиминутки, когда все уже собрались уходить, наш главврач сказал:
   -А вас, Владимир Израилевич,попрошу остаться...
Недавно прошел ударный сериал "17 мгновений весны", а Дмитрий Иванович был не лишен чувства юмора. Он продолжал -
   -В понедельник в Старые Дороги выезжает комиссия Обкома партии для комплексной проверки района. Вы поедете с ними, проверите нашу службу. Кстати, это ваш район?
   -Да, уже месяц как дали, я еще там не был. А причем здесь Обком?
   -Периодически выборочно, по своему плану, Обком посылает комиссию, чтобы местные власти не засиживались. Проверяют медицину, образование, торговлю, что-то еще, собирают разных специалистов. Вы разве ни разу не ездили?
  -Не приходилось...
  -Все, сбор завтра в 9 утра в Облисполкоме, придет автобус со Старых Дорог. Зайдите к Реме, возьмите командировку.

   Наш главный Д.И.Швец был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, с пробивающейся сединой, которую он периодически тщательно подкрашивал. Представляясь по телефону, он всегда называл свою фамилию по буквам: Шура,Вася,Елена,Цапля... Он и был немного похож на цаплю - худой, длинные ноги, узкий нос, большие очки...
  В начале 45 года его призвали и послали на фронт. В первые дни был ранен, а там и война закончилась... Окончил институт, работал на сельском участке, а затем много лет главврачом районной больницы.

   Дети выросли и он попросил начальство подыскать ему работу в столице - в те годы расширялась туберкулезная служба.
Хотя Дмитрий Иванович был хирург-ортопед и к туберкулезу отношения не имел, руководство решило, что дурное дело нехитрое, главное, чтобы человек был хороший - и его поставили к нам главврачом.

   Дмитрий Иванович осуществлял так называемое общее руководство. Но, не зная специфики туберкулеза, старался поменьше сидеть в кабинете, чтобы к нему не приставали с неудобными вопросами.
Обычно с утра,после решения неотложных хозяйственных дел и подписания срочных бумаг коротко бросал:
   -Я в Облздравотдел... Я в райком... Я на совещание - и уезжал до конца рабочего дня или являлся под занавес... Мы называли его "наш подпольщик".
   Любимым его времяпрепровождением было уйти на какой-нибудь семинар, сесть в задние ряды,надеть темные очки и спокойно дремать. На одном инструктаже по выборам я видел это сам...

   Иногда в середине дня исчезала и Рема, его секретарша.
Как раз в эти годы, на виду у всего нашего медицинского коллектива коммунистического труда - пышным цветом расцветала любовь главврача и Ремы или Ремуальды Сидоровны, как она любила, чтобы ее называли...
Дмитрий Иванович взял ее на работу, когда ей было 18 лет. После школы девочка проработала год машинисткой у начальника облторга, но затем ее приревновала жена шефа, и по его просьбе без пересадки Рема очутилась у нас. 
Правда, для этого пришлось выжить старую грымзу, просидевшую в канцелярии двадцать лет, но повод всегда найдется...

   Рема красотой не блистала. Полненькая блондинка, светлые волосы в мелких кудряшках, узкие глазки, губы сердечком, пухленькие розовые щечки. Фигура состояла из нескольких больших и малых полушарий,толстенькие ножки,как у рояля, вся она была похожа на резиновую раскрашенную куклу...
   Она быстро освоилась. На двери канцелярии повесила табличку "Начальник отдела кадров Ремуальда Сидоровна" и в свои не по-детски крепкие ручки взяла прием на работу среднего и младшего персонала и, главное, - распределение совместительства.
   Для тех кто не знает - совместительство в медицинских учреждениях - кнут и пряник в руках администратора. Производственная необходимость и улучшение лечебного процесса вовсе не играют главною роль. Часто предоставление полставки означают расположение и благоволение к сотруднику, а лишение или непредоставление той же полставки - отсутствие расположения к сотруднику или начальственный гнев. Думаю, такое положение на доисторической родине остается по сей день...
"Советы" Ремуальды главврачом выполнялись неукоснительно. Без периодического подношения коробки конфет, флакона духов или модной тряпки совместительство снималось немедленно или не давалось вовсе.

   Один раз в кабинете главного они опрометчиво забыли запереть двери. Вбежавшая без стука молоденькая медсестричка Танечка испуганно сказала "Ой!" - прямо на столе главврач и Ремуальда Сидоровна занимались сексом и на них неодобрительно взирал бюст Дзержинского, стоявший рядом...
Кто вошел, они заметить не успели, иначе бы Танечка точно лишилась совместительства...
Были анонимки в Облздрав, Обком и даже его жене, но открыто заявлять никто не хотел - не было доказательств, а партийная номенклатура на такие вещи не обращала внимания - они делали и не такое..

Я органически не мог называть девчонку Ремуальдой Сидоровной, делать подарки ко дню ангела и, образно выражаясь, лизать зад. Поэтому долгие годы в нашей клинике совместительство для меня было закрыто. Я совмещал на Скорой, пока Швеца не сняли. Когда пришел новый главврач, я в течение недели получил постоянные полставки консультанта-кардиолога, чем и занимался раньше много лет бесплатно...

   Но все имеет две стороны: работая днем в пульмонологическом стационаре, а по ночам на Скорой - я приобрел бесценный опыт, что очень помогло мне в пожилом возрасте приспособиться к нелегкой жизни в Израиле, получить лицензию и продолжить практику.
Но это случилось позже...

   Итак, в автобус возле Облздрава набилось больше двадцати проверяющих. Всех сорвали с работы на несколько дней, чтобы в архивах Обкома осела еще одна справка.

   Сразу по традиции всей толпой во главе с инструктором обкома пошли представляться местному партийному руководству.
В крохотном райцентре было всего два каменных здания : двухэтажная школа и трехэтажный райком партии...
Мы получии ценные и очень ценные указания, заняли места в гостинице с удобствами во дворе и пошли обедать в местную чайную.
Я сидел за столиком в компании двух врачей - венеролога и стоматолога. Это были опытные командировочные. Венеролог перемигнулся с официанткой и спросил у меня:
   -Пойдем вечером на елочку?
   -Какую елочку? Новый год давно прошел!
   -Ну, не на елочку, так на палочку! - и сделал характерное движение руками...
Я догадался.
   -Нет, нет, давайте без меня...
   -Володя, я вижу ты совсем зеленый! Тебя нужно приобщить к нашему братству командированных. А то сложились бы - там аппетитные бабенки...
-   Мужики, идите сами, я лучше что-нибудь почитаю...

   Я ни тогда ни теперь не понимаю такой неразборчивости - на пару дней уехать от жены и тут же идти к проституткам...

   На следующий день все разошлись по своим объектам.
Тубкабинет в Старых дорогах у нас был на хорошем счету, меньше года там работал доктор Данилов. По эпидпоказателям район был в середине списка. Своевременно поступали отчеты, комплексные планы и другие сведения.
   Проверка работы в тубкабинете - это всегда перекладывание бумажек с места на место. Я просмотрел документы. С удивлением увидел, что многие формы не велись вообще. Цифры отчета взяты с потолка и подогнаны под общий уровень. Работа с больными запущена и еще много чего...
    Обо всем я подробно написал в своей справке.
В конце недели состоялось обсуждение результатов проверки у главврача района. Присутствовал третий секретарь райкомаи и нструктор обкома.

Выступает обастной эпидемиолог - все в порядке. Проверяющий терапевт - отдельные мелкие недостатки. Хирург - мелкие замечания! Это при том, что отделение находилось в древнем деревянном помещении, без реанимации и выполнялись только простейшие операции. Венеролог, стоматолог, гинеколог - все хорошо...
Когда дошла очередь до меня, я откровенно рассказал о всех недостатках, подтвердил примерами и цифрами и сделал вывод - противотуберкулезная работа проводится неудовлетворительно.

   Короткое время все переговаривались и переглядывались, затем главврач района спросил:
   -Скажите, доктор, как могло случиться, что все здравоохранение района работает хорошо, один фтизиатр плохо? Почему у вас предвзятое мнение к нашему району?
Я ответил вопросом на вопрос.
   -Откуда у меня может быть предвзятое мнение, если в вашем районе я раньше  никогда не был, а доктора Данилова увидел впервые? Я привожу цифры и факты, которые легко можно проверить.
   -И проверим, не беспокойтесь - вступил в разговор секретарь райкома - и разберемся, почему вы унизили наш район перед обкомом партии..
   -Я буду говорить с Дмитрием Ивановичем о вашем поведении,сказал главврач, и как вы опозорили нашу больницу. Пусть пришлет более опытного врача, хотя и вы уже по виду не мальчик...

   В этот же день перед отъездом местный терапевт попросил меня посмотреть двух тяжелых больных, поступивших пару дней тому назад. Им установили диагноз превмонии, но на рентгене не смотрели - рентгенолог уехал в Минск на двухдневный семинар профсоюзных работников...

   Я надел тяжелый фартук и сел за аппарат.
   У первого больного оказался распространенный фиброзно-кавернозный туберкулез. Когда привели второго больного - диагноз можно было поставить на расстоянии - кабинет заполнил тяжелый запах гниющего мяса. Это была стафилококковая деструкция - огромная полость с горизонтальным уровнем занимала всю верхнюю долю.
   Этих больных нужно было лечить у нас в Минске - одного в хирургической пульмонологии, другого - в одном из наших туботделений.
Прямо их кабинета я позвонил Дмитрию Ивановичу - перевод нужно было согласовать.
   -Пусть отправляют санитарным транспортом, сказал Швец. На вас жалуются, продолжал он. Мне рассказали, как вы там свирепствуете. Придете на работу - будет серьезный разговор.

В понедельник с утра меня вызвали на ковер.
   -Расскажите, как вы там напачкали и опозорили областной диспансер!-спросил главврач.
   -Я все проверял как всегда, вот справка, там цифры и факты.
   -Давайте свои каракули..
Он небрежно пролистал страницы и бросил на стол.
   -Кому нужны ваши бумажки! Вас послали с комиссией Обкома! Вам непонятно? Если вас посылаю я - выявляйте недостатки, пишите откровенно, мы примем меры! Но когда нас проверяют партийные органы - наша задача скрывать недостатки, сглаживать их, затушевывать! Все об этом знают и везде так делается И Обком об этом знает, и выше!
Вслед за такой проверкой могут последовать оргвыводы. А кому хочется получать выговор из-за такого проверяющего...
   Подумаешь, вся рота шагает не в ногу, один поручик шагает в ногу!
   -Но как же можно обманывать Партию! -наивно спросил я.
   -Это не обман, а принятие согласованных решений на всех уровнях, так принято! Работники номенклатурных органов знают, что любая справка должна быть положительной. А если нужно, нам укажут, когда дать отрицательный материал... Нельзя выносить сор из избы. Перед Партией все должно быть гладко и в полном порядке...
Идите и переделайте справку. Возьмите показатели и цифры из годового отчета и скомпонуйте. Можете указать отдельные недостатки, но итог должен быть положительный. Валентина Семеновна вам поможет. (Валентина Семеновна, заведующая оргметодкабинетом, была сильно молодящаяся дама предпенсионного возраста)
   -Но годовой отчет не отражает действительности, цифры взяты с потолка!
   -Кто будет считать ваши цифры. Отчет принят и утвержен, от этого исходите. Я уже звонил в обком, через два дня там ждут исправленную справку.

   -Дмитрий Иванович! Я не искушен в этих играх. Пусть Валентина Семеновна исправит то, что нужно, я распишусь. Но не посылайте меня больше с высокими
комиссиями...
   -Я и не собирался больше вас посылать. Вы не умеете работать. У вас нет гибкости. Вы не знаете где лизнуть, а где гавкнуть. Ладно, Валентина Семеновна все исправит, быстрее и спокойнее будет...

   Этот случай заставил меня задуматься.
   Мне приходилось на своем уровне встречаться с повадками представителей номенклатуры. Об этом я писал в рассказах Санкция прокурора, Визит к академику, Редкий вызов. и других.
Но с детства моему поколению были вбиты в голову лозунги вроде "Народ и партия едины", "Партия - ум честь и совесть эпохи", "Под знаменем Партии мы крепнем год от года", слова известной песни
 "Будет людям счастье,счастье на века.
  У Советской власти сила велика..." и многие другие.
И я принимал это как должное, и существующее положение казалось незыблемым и определенным.

   Но после этой командировки я впервые сопоставил известные и раньше сведения, то, что я читал или слышал в передачах зарубежных радиоголосов и подумал - а зачем вообще нужна партия и чем она занимается... На всех уровнях дублирование, партийные органы всем руководят, во все вмешиваются, но абсолютно ни за что не отвечают!
Мы и тогда знали о высоких окладах, Лечкомиссии, спецмагазинах, спецстоловых и спецсанаториях, роскошных дачах...
   Любой номенклатурный работник райкома Партии (и выше) имел право на отпуск в 30 дней, бесплатную путевку в санаторий, пособие "на лечение", тринадцатую и четырнадцатую зарплату, специальные пайки.

   У докторессы Марии Петровны из нашей клиники муж был инструктором Заводского райкома. И в ординаторской она с восторгом рассказывала, какие заказы он приносит из партийного распределителя по улице Энгельса. Среди прочих дефицитов там была специальная партийная копченая колбаса треугольного сечения. Таким образом, сразу можно было определить, кто такую колбасу жрет по праву, а кто украл с партийного стола.
   Когда я усомнился в ее словах, на следующий день она принесла образец - действительно, треугольная колбаса, специально для номенклатурных едоков...
   Я был посрамлен...

Я знал, что человек попавший в руководящие списки, или номенклатуру,может находиться в ней до конца жизни, пока не умрет или сильно не проштрафится.

При этом я отнюдь не был диссидентом, мне было не до того, просто немного приоткрылись глаза...

   Еще когда я работал в начале шестидесятых в Червене, там была известна история о бывшем работнике райкома, горьком тихом пьянице. Он руководил в райкоме пищевыми предприятиями и магазинами. В каждом ему подносили вначале стаканчик, потом бутылку, потом приносили домой... Когда это стало известным, ему дали выговор и поставили председателем колхоза. Пить он продолжал уже не водку, а самогон. Через год его сняли и поставили бригадиром. Эффект был тот же.
   Постоянно райком переводил его с места на место, но только на руководящие должности.
   Побывал он заведующим швейной мастерской, зав клубом, директором районной библиотеки, заведующим гордской баней. Там он пропил запас угля на полгода и последние шайки и тазики. Тогда его перевели на последнюю должность перед уходом на персональную пенсию районного значения - зам.зав.похоронного бюро, где во время очередных похорон он в пьяном виде умер, провалившись в заброшенный колодец...

  Иногда наглость мелких номенклатурных начальников выходила за пределы.

   В эти же годы летом я вел амбулаторый консультативный прием больных, приехавших в Минск за 100 - 200 километров. Под дверью была очередь еще человек 15. Внезапно меня вызвал Дмитрий Иванович.
   -Передали тефонограмму из райкома партии. На срочный инструктаж вызывают парторгов, комсоргов и председателей МК. Собирайтесь, я дам машину.
   -В чем дело, у меня еще 15-16 дальних больных, я на приеме сегодня один, два врача в отпуске. Может быть, можно обойтись без меня?
   -Нет, в сообщении сказано прислать всех. Пусть на на прием спустится кто-нибудь из стационара, я позвоню.
   -Они не в курсе, этих больных я специально на сегодня вызвал!
   -Ничего, разберутся. Поезжайте, там вас долго не задержат, а больные обождут. С райкомом нельзя спорить.

   Нас отвезли. В зале собралось человек 40, причины никто не знал. С опозданием на полчаса в зал деловито вошли два молодых человека.
   -Тише, товарищи! По поручению бюро Минского райкома мы собрали вас по важному делу. Для укрепления братской дружбы между белорусским и украинским народами к нам город приехал музыкальный театр из города Николаева. Обком партии поручил Минскому райкому партии обеспечить поток зрителей на это важное политическое мероприятие. Но прежде составьте список присутствующих с указанием организаций, с тех, кто не явился, строго спросим.
   Сейчас перед вами выступит режиссер театра и расскажет о достижениях украинского искусства и репертуаре театра. Потом каждая организация под расписку получит определенное количество билетов в соответсвии с личным составом и вы их обязаны распространить, а деньги принести в райком.
Да, большинство спектаклей идет на украинском языке.

На трибуну вышел режиссер, но говорить ему не дали. В зале поднялся шум.
   -Безобразие! Сорвали людей с работы! Еще и на украинском!
   -Тише! Тише! Не срывайте важное политическое мероприятие! Говорите по одному! Вот вы - обратился он ко мне. Что вы хотите сказать? Откуда вы?
Я был возмущен.
   -Я врач. Меня сняли с приема больных. Больные приехали издалека, а я должен участвовать в этом спектакле! Никаких билетов я брать не буду, так навязывать незаконно! Пусть лучше играют, тогда к ним пойдут зрители! Я тороплюсь, меня ждут больные.
   -Больные обождут! Это мероприятие Обкома, вы его срываете!
   -Как раз больные не обождут. Я ухожу. Но здесь остаются наши парторг и комсорг, говорите с ними. А выкручивать руки не нужно! Я ушел. За мной потянулось несколько человек, но не слишком много...

Потом мне рассказали, что инструктор тон сбавил и предложил присутствующим взять по несколько билетов, но некоторые отказались.

Позволю себе несколько выдержек из книги М.Восленского.

   Карьеризм — основной признак классового мышления номенклатуры. Все помыслы номенклатурщика вертятся вокруг его карьеры. Он непрестанно продумывает свои маневры с целью взобраться еще выше — «вырасти», как выразительно говорят на номенклатурном жаргоне. Номенклатурщики знают неписаное правило: только тот может удержать свой пост в номенклатуре, кто старается вырасти; тот, кто старается только удержать пост, потеряет его, так как будет вытеснен лезущим снизу. Для того же, чтобы действительно вырасти, надо приложить исключительные усилия.
Ни в какой другой среде не видел я столько интриг, как в номенклатурной, и столько ханжества с целью представить интриганство «партийной принципиальностью». Даже порядочные, симпатичные члены класса номенклатуры прибегают к этим интригам — иначе они лишатся своей принадлежности к номенклатуре, а это для каждого номенклатурщика — главная радость жизни.

Дух номенклатуры — это дух паразитизма. Подобно тому, как госпожа Простакова в фонвизинском «Недоросле» говорила, что не дворянское дело — знать географию, на то кучера есть, в номенклатуре считается, что не номенклатурное дело — работать, на то есть подчиненный аппарат.
   Где бы вы ни попали в номенклатурную среду, вы попадаете не в атмосферу творчества и работы, а в атмосферу карьеризма, подхалимства, ханжества и интриганства. «Мастера интриги» — так говорят в Советском Союзе о номенклатурщиках, ибо знают, что никакими талантами в работе они обычно но обладают, но зато в интриганстве не знают себе равных.

В заключение стихи А.Галича, тоже из книги М.Восленского:

Мы поехали за город,
а за городом дожди,
а за городом заборы,
за заборами — Вожди.

Там трава не смятая,
дышится легко,
там конфеты мятные
"Птичье молоко".

Там и фауна и флора,
там и галки и грачи,
там глядят из-за забора
на прохожих стукачи.

Ходят вдоль да около,
кверху воротник...
А сталинские соколы
кушают шашлык!

А ночами, а ночами
для ответственных людей,
для высокого начальства
крутят фильмы про ****ей.

И, сопя, уставится
на экран мурло...
Очень ему нравится
Мэрилин Монро!