В поисках счастья - попытка номер 1

     После семинара в Каролино Бугаз, знакомые спрашивали:  занимались ли мы там любовными оргиями
      
    На что совершенно честно приходилось отвечать: нет, не занимались. И тогда народ интересовался: а чего это меня вдруг туда вообще понесло?

       Творческая неудача
     На самом деле, «понесло» давно.  С годик, наверное, назад,  мне, как штатному журналисту одного из городских изданий, дали задание взять интервью у - как для простоты восприятия про себя окрестила его – предводителя одесских ошоистов. Перед встречей с Авербавом, чтобы просветиться, залезла в интернет. И тут возникла первая незадачка: учение Ошо было похоже на рыбку в воде – только, казалось бы, ухватилась за хвостик, а оно – раз и выскользнуло. В одном источнике Ошо, допустим, о семейных взаимоотношениях, говорил одно, а в другом – совершенно иное. Просто жуть какая-то, ну никакой последовательности. Второе недоумение постигло меня во время встречи с Авербавом. Мы разговаривали больше часа, и я ну ничегошеньки не поняла, кроме, того, что Ошо специально путал народ, таким образом, расшатывая сознание и, давая понять – никаких канонов, никаких правил и табу нет. «Замечательная теория, - без всякого воодушевления думала я: встреча  с «предводителем» была рабочей, нужно было вразумительно рассказать о ней читателям, но как? Промучившись день, пришла и как на духу призналась во всем редактору: «О чем писать – не знаю. Но как интресно!!!» (После этой встречи у меня и появилась навязчивая идея хотя бы один раз сходить к ошоистам на динамику. Так я поняла, называлась занятие по снятию эмоционального напряжения). Интервью на свет все-таки появилось, но было оно таким же запутанным и интригующим, как и наш разговор с Авербавом.

       Мозги не вправляли, за Ошо не агитировали
      Время шло, «подсовывая» новых знакомых, которые, как оказывалось, были последователями учения Ошо. От каких либо «просветляющих» разговоров они намеренно уходили, говорили лишь, что развили в себе способность видеть и понимать суть вещей, подниматься над суетой и управлять собственными эмоциями. И, надо сказать, эти люди производили впечатления креативностью, успешностью и здравомыслием. И опять я заговорила с собой о динамике, о том, что не плохо было бы сходить к ошоистам. К тому же в личной жизни как-то все стало путаться. Следовать чужим советам было бы несусветной глупостью, а самой разобраться – не хватало того самого умения зреть в корень: эмоции застили и глаза, и разум. И тут случайно (но если согласиться, что ничего случайного не бывает, то…) узнала о семинаре, который неожиданным образом совпадал с днем рождения – прекраснее подарок самой себе сложно придумать – вот и решилась. (Почти). «Вы не пожалеете, - сказал один из тех самых новых знакомых, впечатляющих креативностью. А другой, отличающийся умением распознавать суть и видеть за причиной следствие посоветовал не переживать насчет финансов, мол, как только начинаешь во все это погружаться, по закону всемирного притяжения, они сами собой приходят.
     Думала бы и гадала, наверное, до сих пор, если бы не кишиневская подружка (надо заметить, обычно тяжелая на подъем). Накануне вечером, узнав о каком-то семинаре (большей информацией  снабдить ее не могла, поскольку сама не представляла, что это будет и с чем это едят), она как солдат  по тревоге собралась и утром в субботу уже была в Одессе.  Люда, разбитая после дороги, а я после празднования дня рождения, плюхнулись на передние сиденья в маршрутном автобусе, на всякий случай, попросив всех, кто не уснет, разбудить нас в Каролино Бугаз. Через сорок минут над головой послышалось:
     - Приехали, - и незнакомая девушка в шортах и с рюкзаком за спиной первой вышла из маршрутки. – А вы случайно не в «Бриз»? - осторожно поинтересовалось она.
     - Так вы наша! - обрадовались мы, тут же самовольно записав себя в ряды ошоистов.
      Татьяна действительно оказалась своей. В «Бризе» (так называется санаторий) со многими, приехавшими на семинар, вела себя как на собственном бенефисе – по свойски здоровалась, по всем правилам (сердце к сердцу) обнималась и рассказывала, что опоздала на самолет и из Киева в Одессу добиралась на автобусе. («Ничего себе, - услышав такое, подумала я, - вот это устремление! Человеку и препятствия не страшны!»).
     Вместе с ключами от комнаты (вполне приличной с телевизором, холодильником, душем,  и прочими удобствами) мы получили приглашение на завтрак. На завтрак была овсяная каша, яйцо, сыр, масло. На выбор - чай или кофе и всякие вкусности в виде яблок, груш, арбуза, дыни, фиников, изюма и кураги. В конце трапезы к нам подсел Нисарган. Он, как выяснилось позже, и вел семинар. Кстати, на его имя народ приехал со всего бывшего СНГ: были рижане, москвичи, ростовчане… Нисарган стал рассказывать о себе, о творчестве, о духовном просветлении. Если откровенно, из этой части практически ничего не помню – какие-то обрывки звеньев, из которых не получается единой цепи. Наверное, каждый  - особенно на этом семинаре – услышал именно то, что было сказано именно ему. А услышала я следующее: «Человек появляется на свет с талантами, и в течение жизни они должны расцвести. Если же человек не развивает таланты, не пускает их в цвет, то они начинают расти вовнутрь. Метастазы – это тоже цветы…». Нисорганчик поговорил еще о чем-то, потом напомнил, что пора подниматься в зал – скоро начнется семинар. Но прежде чем выйти из столовой, он кого-то по дороге приобнял, с кем-то пошутил, с кем-то перекинулся парой фраз…
     Новеньким сразу же объяснили, что в какой последовательности делать: вначале под музыку трястись, потом танцевать, затем удобно сесть, закрыть глаза и расслабиться, после чего лечь и еще двадцать минут оставаться в покое с собой. Скажу вам, все это просто перечислить, а вот выполнить… Сознание, что ты среди множества незнакомых людей пыхтишь и сотрясаешь телом (воображение услужливо рисовало, как это выглядит со стороны – фу!) создавала жуткий дискомфорт. Независимость от окружающих наступила минут через двадцать, после того, как в несколько рядов через весь зал расстелили полиэтиленовую клеенку,  выложили бумагу, холсты, пластилин, ткани, футболки, фужеры, бокалы и краску на все случаи жизни. И началась творческая оргия. Никто ни на кого не обращал внимания. Прелестные девушки, юные и зрелые мужчины, взрослые тетеньки сидя на корточках, попами вверх, полулежа – кому как удобно – словно в далеком детстве взахлеб с упоением рисовали, лепили, вышивали, пачкая одежду, руки, лицо – но все это не имело никакого значения. То и дело кто-то выкрикивал: «Народ, дайте белую краску для керамики… у кого бисер… кто видел пластилин…» Аллу – архитектора из Москвы, как прорвало. Она лепила свой автопортрет, искала, кто-бы после обеда согласился попозировать ей обнаженку, и как в экстазе то и дело повторяла: «Сто лет не рисовала!»… Высокий статный блондин из Прибалтики сидел в стороне на горе одеял. Но сознание его, похоже, было где-то очень далеко. Не слыша и не видя никого, он, не спеша, покусывая кончик ручки, что-то записывал в тонкую ученическую тетрадь. Периодически кто-то выходил к микрофону, установленному на импровизированной сцене, читал только что написанные стихи, или же исполнял какую-то песню.
     - Помогите, пожалуйста, - обратился Нисорган к Люде. Он уже знал, что моя подруга – профессиональный дизайнер одежды. Помощь нужна была даме лет сорока пяти. Она беспомощно крутила в руках длинный отрез белого атласа, то прикладывая его к себе, то обматываясь им.
     - Я хочу быть королевой, - по детски капризно заявила она.
     Люда принялась мастерить на ней наряд, тут же наметывая, пришпиливая…
Когда до завершения работы над королевским платьем остался последний взмах иглы профессионального мастера, дама запротестовала:
     - Да, но я хотела сама! – но тут же милостиво согласилась: – Ну ладно, я буду как бы королева, а вы за мной ухаживаете… Мне нравится быть королевой…
     Уже готовое (в наметку) платье настолько заняло все внимание дамы, что до самого обеда – наверное минут тридцать, сорок, она гордо дефилировала в нем по залу, то и дело озабоченно поправляя то сползающую бретельку, то собравшуюся отвалиться декоративную пряжку.
     На обед подали вкуснючий зеленый суп, гречку с жареной рыбой, овощной салат и десерт: изюм, курагу, виноград, арбуз…
После обеда объявили двухчасовой перерыв. Одни отправились на море (до него от «Бриза» идти-то было пять минут, не больше), а кто-то вернулся в зал, чтобы продолжить работу над шедевром. А что ни работа, то действительно, был шедевр. Взять хотя бы футболку, на которой молодой человек отпечатал свои ладони, предварительно вымазанные разной краской для ткани. Эффект получился просто потрясающий – Зайцев отдыхает! И надо отметить, что каждый с готовностью давал мастер-класс, не утаивая от собратьев ни одного из только что открытых секретов мастерства. 
     Перед ужином под музыку, на мелкие осколочки разбивающеюся где-то в области солнечного сплетения мы вновь занимались таинством – тряслись, танцевали, закрыв глаза, отключались от мира, отдыхали, распластавшись на полу.
     Первый день творчества закончился выступлениями в театре импровизаций, после чего мы с девчонками побежали на берег, отдаться морю.
     Скинув одежду,  ринулись в воду.
     - Смотрите, мы – звезды, - крикнула Таня.
     И, действительно, мы были морскими звездочами: вода вокруг нас дрожала и искрилась лунным светом.

                Материлизация желаний
     Утром после динамики все наши отправились на пляж. Многие, отойдя в сторонку, чтобы не смущать редких отдыхающих, стали купаться нагишом. Алла осталась в купальнике, чем немало меня удивила. Она была достаточно погружена в учение, посещала семинары.
     - Моему мужу это было бы неприятно, - просто объяснила она.
     А потом был завтрак, а после завтра – творчество. Авербав к этому времени уже вернулся из Одессы, привез холсты – они разошлись в первую очередь. На новые тут же выстроилась очередь.
     - Я тоже хочу, - едва не плача громко объявила Королева, чем ввела в замешательство Насторгана – холсты, оказывается, были уже расписаны.
 А Королева плакала:
-Ме бы хотя бы вот такой вот, - водила она руками в воздухе, - маленький…
- Такой подойдет? – окликнул ее Насторган, демонстрируя небольшой холст.
- Маленький! – Королева готова была впасть в истерику.
- Ты хотела большой холст? - вконец растерялся Нисорган.
- Да нет же, нет! Точь в точь такой – маленький!
- Ну вот, желания начинают материлизовываться, - кто-то философски подвел черту.
 - Как, уже? – растерялась я. – Может быть тоже что-нибудь загадать?
- Загадайте себе мужчину, - посоветовал Насторган.
За обедом мы живо обсудили совет Нисорганчика.
 - Надо же, что-то он такое видит, чего не видят другие, – заключила Люда.
А Алла стала советовать, как лучше загадать мужчину (исходя из собственного опыты):
- Нужно представить его во всех мелочах, даже рост и вес определить, - учила она. -  Когда я все это сделала, представила белый шар, положила в него свой «заказ», и отпустила.  А вскоре пришла на встречу с выпускниками и познакомилась там со своим Серегой: он после восьмого класса ушел со школы, а я пришла. Разминулись, одним словом…
- Я тоже загадала, - вздохнула очаровательная девушка. – Но, наверное, слишком много требований к суженому предъявила – 62 пункта, в том числе и сумму годового дохода – долго мне его подбирать будут, как бы к этому времени не состариться…

Мы никуда не спешим
Вечером вновь был театр. Королева соорудила из алых лент юбку. Вышла на сцену и стала говорить что-то о картинах, которые горят и как красив в это время огонь, что она тоже хочет быть огнем. Заиграла музыка и она стала метаться по сцене в безумном, завораживающем танце. В нем не было желания понравиться кому-то или же произвести впечатление. Она это делала для себя. И по все видимости, огонь в эти минуты, действительно горел в ней. Полнота ее тела выглядела совершенно гармонично и естественно. Зал был в восторге. Королеве огня аплодировали от души.
Нисорган подошел ко мне, сказал, что я непременно тоже должна выступить. Но говорить совершенно не хотелось ни о чем. Наверное, это издержки журналисткой профессии: постоянно приходиться выворачиваться себя наизнанку, откровенничая, выплескивая наболевшее с помощью придуманных диалогов своих героев.
- Я могу изобразить лишь Веру Холодную,  - предложила я компромисс, - но мне нужны титры.
Титрами был назначен очаровательный молодой человек, который тут же решил, что главный в нашем дуэте – он, и наотрез отказался поведать историю, которую он собирался озвучить.
Не знаю, может быть, дело в силе общего энергетического поля. А может быть действительно арт-терапия и действия, суть которых мне так и остались неясными, сделали свое дело, но сцена оказалась совершенно не страшной и не кусачей. Напротив, театр - это так увлекательно!
Утром Нисорган похвалил меня:
- У тебя есть талан. Тебе надо играть.
- На самом деле, я очень стеснительная, - призналась ему я. На что он, на минуту задумавшись, возразил:
- Не стеснительная, а трепетная.
К обеду во мне уже проснулся задремавший было журналист, и я подошла к Нисоргану:
- В первый день мы начали говорить, но разговор так и не закончили. Мы сможем продолжить?
- Конечно, - ответил он. – У нас для этого еще будет время… Мы никуда не спешим. Все и везде успеем, - повторил он фразу, которая в эти три дня звучала из его уст чаще других.
Мы не куда не спешим… Семинар закончился. А наш разговор с ним, может быть, случится когда-нибудь позже. А если  и нет, то, главное - то, что предназначалось именно для меня, Настарган уже сказал.
Уезжать ужасно не хотелось. Люда, так вообще, плакала взаправдашними слезами.  Авербав попытался уговорить ее остаться на второй семинар, который начинался на следующий день. Но ее в Кишиневе ждала срочная работа, которую нужно было сдать к обговоренному сроку.
… Прошел уже почти месяц. Каждый вечер я раскладываю сокровища, привезенные с семинара: заготовки для бус (кодовое название «Три солнца»), футболку – «Радость жизни», отрез безумного синего цвета с роскошными розами (их нарисовала Алла) – к лету он превратиться в платье. Весь этот месяц я прислушиваюсь к себе, как прислушиваются к океаническим раковинам. Шумят, шумят перемены. Они не броски и пока еще никому кроме меня не заметны. Единственно, что может быть узрят знакомые – я стала ходить, как аршин проглотила – с ровной –ровной спиной. Что-то с моих плеч после этого семинара все же свалилось. А вот что – пока не ясно. Но всему свое время. Как говорил Насторган, мы никуда не спешим. Мы все и везде успеем.