Животные в доме

Папа любил всякое зверье. Мама зверье не любила. Мама родилась в Париже в семье еврейских студентов медиков, уехавших в Париж для получения высшего образования, что в дальнейшем давало им право жить в России вне черты оседлости. С молоком матери (в буквальном смысле этого понятия) впитала она несколько гипертрофированное представление о чистоте и гигиене. И в это представление животные не вписывались. Борьба между желанием папы иметь дома животных (собаку, кошку) и маминым категорическим нежеланием оного закончилась компромиссом еще до войны, за много лет до моего появления. Был взят в дом кот.

Кот этот был совершенно удивительная личность. К слову сказать, все зверьё, которое как-то прибивалось к дому, через некоторое время получало статус «удивительной личности». Так вот кот, о котором я знал только по рассказам, невзлюбил папиного приятеля Сергея Х.– будущего выдающегося механика, академика, лауреата…. Проявлялось это довольно подлым образом. В те времена в плохую погоду люди ходили в галошах и ботах. Если, приходя в гости к папе, приятель забывал переворачивать галоши подметками вверх, кот обязательно писал в них. Другим гостям переворачивать галоши  не требовалось.  Как этот хулиган отыскивал нужные галоши, ни разу не сделав ошибки,- остается тайной. Тайна и в той обиде, которую нанес папин приятель коту. Но об этом выдающемся коте я знал только по рассказам.

А вот другого кота, его звали «Рыжий», я знал. Через много лет, когда папа бывал на Васильевском Острове и видел котов или кошек рыжих или со следами рыжей шерсти, он гордо говорил, что это потомки нашего Рыжего. После войны в Ленинграде было очень мало  животных – все, что можно было съесть, было съедено в блокаду, а уж кота такого окраса точно не было на всем Васильевском. Помимо окраса этот индивидуум был драчлив и любвеобилен. Сколько раз он приползал домой израненный, с драными ушами и носом. Но боец в нем не утихал и, подлечившись с помощью мамы (дочь врачей), он отправлялся на дальнейшие подвиги.
 
А еще он был безумно любопытен. Он ухитрялся залезать в самые невероятные места, и много раз мне приходилось его спасать из разного вида щелей и узостей.

Постепенно город обзаводился живностью. Появились воробьи, которые очень оживляли своим чириканьем утра нашего двора-колодца. Где бы воробей ни чирикнул, было ощущение, что он сидит на подоконнике одного из наших окон. Во двор их выходило семь. Потом стали появляться голуби. Так и не понял в чем радость от этих грязных, глупых и самодовольных птиц. Разве что в их связи с библейскими сюжетами. Потом  появились хитрые и умные птицы-воришки – сороки и вороны.

Любимое место нашего кота был подоконник в папином кабинете. Во-первых, папа был главным защитником от справедливых и несправедливых наказаний. Во-вторых, это было стратегически  самое выгодное место для наблюдения за всем, что творится внизу и, в-третьих, именно на папиных подоконниках иногда бывало теплое солнышко, на котором так приятно погреться. Кот лежал и пел свои бесконечные песенки, делая вид, что птички его не интересуют. Но однажды во двор влетела ласточка и стала стрелой проноситься вдоль стен в потоках восходящего воздуха. Она летала, летала, а кот следил, следил. И когда она пролетела очень близко, кот не выдержал и прыгнул. Прыгнул с четвертого этажа. Я услышал во дворе удар, как при отбивании пирожкового теста. Почему-то мне сразу пришла мысль, что с Рыжим что-то случилось. Я знал, что папа на работе и решил взглянуть на кота. На подоконнике было пусто. Тогда я рванул вниз по лестнице и увидел, как Рыжий, пошатываясь, улепетывает от меня в подвал дома. Хорошо, что дворничиха жила в нашем же доме, и мы с ней были друзьями. Она открыла подвал, и я довольно быстро нашел Рыжего.
 
После этой истории прожил наш кот недолго. Один раз он ушел на свои кошачьи подвиги и вернулся, а второй раз – нет.

А потом у нас жили белые мыши. Куплены они были для меня, но частенько я видел их гуляющими по папиному столу, конечно, в его присутствии. Мышки долго жили у нас. Они сильно расплодились  и, несмотря на то, что я регулярно чистил клетки, издавали нестерпимый запах, как утверждали взрослые. Кончилось тем, что к ужасу нашей биологички, мы пополнили ими коллекцию биологического кабинета.

Почти до самого конца жизни у папы жили рыбки. Когда он подходил к аквариуму,  они выплывали из своих схронов и ждали кормежки. На других они так не реагировали.