Клад? 7

7.
Я сидела на диване поджав ноги. Рядом на столе стоял патефон. Две пластинки лежали на коленях. «Чего от меня хотят? Что я должна делать?» - мысли расползались как тараканы. Нужно было вновь перелистать альбом, но было дико страшно. Фотография с мужчиной пугала. Невольно вспоминалась сцена встречи на чердаке, и все холодело внутри. Но надо было вытащить Степку. А для этого пересилить все страхи.
- Как там говорилось? Подумаю об этом завтра? Ну и хорошо! – я с отвращением, как лягушонка, двумя пальцами притянула к себе альбом. – Посмотрим, что там скрывается.
Страницы мельками перед глазами. Я и не заметила, как увлеклась. Рассматривать старые фото было удивительно интересно. Они притягивали взгляд, веяло стариной и мистикой. Этих людей нет, но есть изображение их жизни. Маленький кадр, мгновение из прошлого. Пожелтевшие, выцветшие, они даже пахли стариной.
На глаза попалось изображение усатого мужчины. Мозг включился и начал судорожно выискивать его на других фотографиях. Перелистала альбом снова. Нет его больше нигде. Куча других людей, а его нет. Только рядом с патефоном.
Вытащила фото, перевернула. «10 V 1921». Ничего необычного. Закурила. Сигаретный дым приятно вошел в легкие. Немного закружилась голова, но нервы вместе с тем стали немного успокаиваться.
Поставила первую пластинку с самого начала. Барышня пела романсы. Пела хорошо, душевно. Пластинка немного потрескивала. Опять ничего необычного. Песни как песни.
Вторая пластинка была интересней. Стихи на английском языке. Английский я не знаю, поэтому о чем там было сказать затрудняюсь. Артист нараспев читал, немного картавя, но с явным русским акцентом. И вдруг…
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.

Так испуганно в снежную выбель   
Заметалась звенящая жуть.
Здравствуй ты, моя черная гибель,
Я навстречу к тебе выхожу!

Город, город, ты в схватке жестокой
Окрестил нас как падаль и мразь.   
Стынет поле в тоске волоокой,
Телеграфными столбами давясь.

Жилист мускул у дьявольской выи,   
И легка ей чугунная гать. 
Ну, да что же? Ведь нам не впервые
И расшатываться и пропадать.

Пусть для сердца тягуче колко,
Это песня звериных прав!..
...Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.

Зверь припал... и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки...
Вдруг прыжок... и двуногого недруга
Раздирают на части клыки.

О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даешься ножу!
Как и ты — я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.

Как и ты — я всегда наготове,
И хоть слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний, смертельный прыжок.

И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу...
Все же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.

Русский стих никак не вязался с общим сборником. Начинаю нервничать. Где-то здесь ниточка? Включаю запись вновь и вновь. Чьи это стихи? Кто автор? Может здесь ответ?
Бегу к книжному шкафу. На пол летят старые книги. Нет. Так найти невозможно. Открываю ноутбук. Поисковик. Есть! Есенин 1921 год!