Когалымский пленник

                « КОГАЛЫМСКИЙ  ПЛЕННИК»

   Давно я не был в отпуске летом. И вдруг повезло, выделило начальство мне почти весь июль месяц для отдыха. Только радости мало - город опустел, друзья и знакомые разъехались по родным местам. Машин, правда, в городе стало меньше, а также детей. Последние, создания мобильные и шустрые, с начала летних каникул досаждают жителям дворов уже не крикливыми играми с мячом, что вполне естественно, а модными сейчас роликовыми коньками, и - что хуже всего – так называемыми «прыгунками»: изделиями совершенно бессмысленными. Это двойная труба с пружиной внутри, резиновой набойкой снизу, наподобие тех, которые крепятся на инвалидной трости, а сверху - две ручки вроде руля. Сопляк прыгает на ножки, пружина сокращается и подбрасывает прыгуна вверх, и так бесконечно, пока тот не свалится. Самое противное – скрипящий монотонный звук в стиле рэпа.
   Итак, песчаная пыль, ролики, «прыгунки», жара, мошка. Пляж далеко, да я и не хожу туда: комары и гнус давят на нервы, а укусы кровососов болезненны, зудят, оставляют расчесанные опухоли.
   Почти на всех улицах появились шатры- балаганчики временных летних кафе. Они хорошо оборудованы, обставлены пластиковой мебелью, в некоторых из них есть игровые автоматы, бильярдные столы. Во всех кафушках продают и подают много сортов пива - разливного и баночного; есть шашлыки, попкорн, сладости, кофе. Посещают кафе наиболее усердно рыночные торговцы, в основном усатые брюнеты, очень небритые, шумные, точнее – крикливые. Они говорят все вместе,- кажется, что никто никого не слушает, но вопли не смолкают ни на минуту. И при всем при этом смуглые ребята едят, курят и пьют.
   Гортанные голоса раздражают. Я покупаю себе пива у девчонок- продавщиц, о которых писал однажды в газете, и оглядываюсь в поисках свободного столика, подальше от шумной компании, и обнаруживаю сидящего в одиночестве парня, тоже далеко не блондина. А что с того? В Когалыме - как на восточном базаре: башкиры, татары, азербайджанцы, чеченцы, дагестанцы, русские, украинцы, белорусы, а в последнее время – все народности Средней Азии. Новый Вавилон…
   Я постепенно привык к гулу в зале. Только к табачному дыму иногда примешивался сладковатый душок «травки», а так - ничего, терпимо.
   Парень, к которому я подсел, пил мелкими глотками пиво и грустно курил. Один и молча. Странно. На ничего не значащие вопросы отвечал кратко, односложно. И почему один? «Кавказ» постоянно сбивается в стаи, группы, кланы…
   Грустный Заур из Дагестана находился в чувствах расстроенных. И где-то после третьей кружки заговорил. Вернее, сначала заоглядывался, волглыми глазами заскользил по ногам входящих в кафе девушек и женщин, курил, прищурившись. Я больше вопросов не задавал и в разговор втянуть его не пытался, тут и музыка зазвучала визгливо - о какой беседе речь?
- Харошие дэвушки,- мой собеседник кивнул головой в сторону барышень явно школьного возраста.- Мнэ такиэ ниравятса.
   Я больше не буду озвучивать речь Заура с акцентными интонациями кавказца, тем более что говорил он по-русски довольно- таки  правильно, по крайней мере, для человека, спустившегося с гор.
- Так что, друг, тебя в кабачок загнало, одного? – полюбопытствовал я.
2.

   Никакого эмоционального всплеска не последовало. После паузы разговор пошел по традиционной канве российских застольных разглагольствований: о работе, прежде всего – трудоустройстве, субстанции темной и запутанной в наших краях; о зарплатах, дороговизне, бабах – словом, обо всем, что может стать темой при случайной встрече за столом, где сидят два мужика и ведут неторопливую беседу, ни к чему не обязывающую, с перепрыгиванием с одной проблемы на другую.
- Я здесь, в магазине, грузчиком работаю. Нет - работал, на днях уволился. Зарплата 5, а обещали 8. Хорошо. Работаю, ящики-мешки таскаю, машины-фуры разгружаю,  товары в складе укладываю. Нас четверо, все разные, но мы ладим.
Директор собрался крышу переделывать, я предложил: «Давай, нашу бригаду грузчиков возьмем, хорошо сделаем, как для себя, и заработаем немного». А он говорит: « Вы не спецы, не кровельщики, халтура получится». И нашел каких-то бомжей. Они смолой крышу залили - просто так, сверху, без подготовки. Не скребли и не чистили швы. Получили сотни по три- четыре, ну пусть по шесть - а работа в пять раз больше стоит. Осенью крыша потечет, я знаю. Я ему сказал, а он: «Много понимаешь». Слово за словом, разругались, я ушел. Дома сидел, работу искал: или платят мало, или не берут совсем - нет специальности такой, чтобы хорошие деньги получать. Пошел в милицию, в пожарную «нет, ты – лицо кавказской национальности».
- Знаешь, Михалыч, - (он стал меня так называть, я исправлял, не помогло, - я смирился и откликаюсь). Я из деревни. Отец и мать – люди простые. Отец чабан, мать всю жизнь работает. Денег никогда нет. Семья большая. У меня тоже двое детей. Чем их кормить? Приехал сюда, к брату. Он строгий, все деньги у меня отнимает.
Подошел небольшого роста крепыш. Это Мага, Магомет, Заура земляк. Они вместе в магазине работали, только Заур ушел, а Мага остался. Но тоже недоволен. Ворчит. При мне разговаривает по-русски. Мага спокойный, он старше Заура и рассудительнее. Иногда, правда, восклицает, но не жестикулирует, размахивая руками. Кстати, все кавказцы, в основном азербайджанские торгаши, очень крикливые. Двое могут стоять по разным сторонам улицы и орать что-то друг другу, не обращая внимания на людей и машины. Может собраться небольшая группа, и тогда вокруг них стоит сплошной треск из согласных звуков. Бог с ним, с языком - какие к языку претензии? Но шуму! И не поймешь, как они успевают следить за нитью разговора: все говорят разом, кажется, никто никого не слушает. За ужином три-четыре мужика могут просидеть половину вечера. Изо дня в день. О чем им говорить? На всю компанию навряд ли наберется одно среднее образование. А тут – поди ж ты…
- Школу я закончил, дома работал, в армию пошел. Добровольно, - хитро прищурившись, рассмеялся. Мне стало веселей.   
    А история Заура не настолько проста. Армия армией - это как у всех: служил, не привередничал, довольно легко вошел, как писалось в характеристиках, «в коллектив». Детали мой новый знакомый не излагал, я не расспрашивал, да и зачем? Если есть на душе тягости, расскажет сам, а нет? Тоже ни к чему.


3.



- Дома у меня машина была. Эх, - Заур вздыхает. - Без машины ты – не джигит. Всё равно, как раньше - без лошади. Вот только устроюсь на хорошую работу, машину обязательно куплю.
О работе? Работал я хорошо. Честно. Все продавщицы мною довольны. Но что это за зарплата? Один разговор. Все начальники врут, слова не держат. Я после армии в милицию пошел. Был опером, помощником следователя. Имел право на ношение оружия. Бывал на задержаниях, участвовал в перестрелках. Это Кавказ! Тут остался без работы, пошел в милицию,- думал, помогут, пригреют и пристроят… Фиг вам! Оказывается, я - «лицо кавказской национальности». Нет мне места, и всё! А когда дома под пули и на ножи лез, был на месте.
   Думаю я в военкомате найти себе применение. Парень  я вроде бы молодой, сильный, здоровый. Податься бы куда-нибудь в Среднюю Азию, в ту самую дивизию, куда постоянно по объявлениям приглашают. Года на три- четыре…
         Я его отговорил. Есть же работа безопаснее? Мы походили вместе, поинтересовались. В «Катконефть» сходили. Побеседовали с одним начальником среднего уровня, он дал несколько адресов, телефонов и советов: как можно без боли и отчаяния купить «корочки» одной из популярных в наших краях профессий. Но у Заура не было таких денег, и мы закатились в пивную, где легко проходит время и забываются проблемы. В задушевных разговорах проходили дни и вечера. Прошел  и мой отпуск, мы стали видеться всё реже. Мой друг, «лицо кавказской национальности», устроился на работу, слава Богу и Аллаху! Обошелся все- таки «без горячих точек» и непотребной кавказской резни, которую он и сам ненавидел.
    Конечно, Заур обожал женщин. И имел их много. Но всё это было спешно, безалаберно и торопливо. Без особого разбора и долгой оценки: пробежал мимо, спохватился, схватил…Не знаю, как получилось, но при моей памяти Заур дважды собирался жениться. Сначала у него была подруга- армянка, но я ее не видел, потом ему понравилась рыночная торгашка из Чечни, но с ней он не сумел сойтись потеснее: говорил, что у нее злые и мстительные братья, так что лучше - от греха подальше.
   Заур работает трактористом, таскает сварку и варит сам, хотя удостоверения сварщика у него нет:
- Сам научился, теперь даже трубы водопроводные в квартирах варю. Раньше как дам шов! – в палец толщиной, аж страшно! А теперь ничего, получается.
 Как ни смешно, но Заур снова женился. Или у них так можно? Сказал даме «Ты мне больше не жена», и стал холостяком.
  Новая жена у Заура тоже продавец. И тоже « лицо кавказской национальности», невысокого роста пышечка. Заур говорит, что «пусть и не очень красивая, но добрая и преданная». Так что пожелаем им удачи.
   Так за полмесяца мой кавказский друг дал себя уговорить, и одним контрактником в Вооруженных Силах Российской Федерации больше не стало.
   Моя заслуга…

    июль 05