Вереск - фрагменты путешествия по Скандинавии

Из рукописи "Вереск. Опыт описания путешествия по Скандинавии в режиме реального времени" 

ОСЛО.
ПОЛУОСТРОВ БЮГДОЙ. МУЗЕЙ КОРАБЛЕЙ ВИКИНГОВ.

*
Пыхчу в гору. Белые вазоны с розами, табаком и т.д. на ступеньках вилл. Парень спецграблями причесывает верх живой изгороди. Всё в зелени. И в туристах. Причем русских нет, только я. Где же музей? Задаю вопрос симпатичному папе с сыном, идущему навстречу. Папа радостно объясняет, что совсем-совсем близко, ещё минут десять. И спрашивает (как будто и так не ясно) «А вы что, туда идёте?» Ну да, мол, пыхчу, туда. Тогда он начинает отлеплять нечто от своей футболки. Нечто оказывается билетом-стикером. В этот самый музей. «Возьмите, тогда вам не придется за него платить, сэкономите несколько крон». Да, вот это актуально! От души благодарю и весело пыхчу дальше.

        *
Белоснежная сводчатая постмодернистская «пещера» Музея, где навечно «в сухом доке» стоят драккары.

Читаю надписи. Три корабля – из Осеберга, Гокстада и Туны.  Найдены во второй половине XIX века. В осебергском  (лёгкий, невоенный корабль для спокойной воды; погребальная ладья) покоились останки женщины, по всей видимости – королевы, и её молодой служанки. Королева была похоронена в 834 году нашей эры. Никто не знает, ни как её звали, ни как она выглядела. Её облик сейчас собираются восстанавливать с помощью новейших компьютерных технологий.
Итак, корабль из Осеберга. Где лежала и спала мертвая королева. "Osebergskibet". Огромный, метров двадцать. Из дуба. Чёрный. Не обращающий на нас внимания. Со спиралевидными  завитками-змейками на носовой и кормовой частях. С невероятной резьбой. С маленькими короткими веслами. Он стоит – но как бы плывёт. В никуда. В ничто, столь же чёрное, как и он сам. Он не злой и не добрый, он другой, чем мы. Носитель иного сознания, иных ценностей. Жестоких? Не для мертвой королевы.


         *       
        Корабль викингов из Осеберга

Он плывёт и плывёт в никуда,
и хозяйка его ушла,
и он не помнит её лица.
И где море – не помнит он,
но плывёт, и плывёт, и плывёт –
чёрный лебедь
в остановившихся водах
времени.


The viking ship from Oseberg

...And she's floating, and floating, and floating,
and her lady went far away,
and she doesn't remember her face,
and she doesn't remember
where's the sea, –
but she's floating, and floating, and floating,
– a black swan
in the ice-cold water
of time.

Это сочинилось (сразу и по-русски, и по-английски) прямо там, в музее, когда, стоя на крошечном балкончике над громадой этого корабля, поняла, что не в состоянии его как-либо по-другому описать.


*
       «Голова животного из Осебергского захоронения». Стиль, в котором она выполнена, так и называется – Броа/Осеберг. Страшная, с заведёнными неизвестно куда глазами, с обломанными, но всё ещё хищными зубами, вся изукрашенная варварской, хаотичной и прекрасной резьбой, эта голова дракона/волка/ Хищника пугает до сих пор.
Чем-то (по древности, по «мёртвости») она напоминает голову мумии женщины в Пушкинском музее – с сохранившимися прядями бурых волос и с  совершенно как новенькой коралловой серёжкой в ухе; именно эта серёжка всегда пугала меня больше всего.
...На табличке написано, что, может быть, эту звериную голову носили во время процессий, а может быть, она «охраняла стены» «отгоняла злых духов»... Может быть, а может и не быть. Очень, очень страшная голова.
Ещё одна страшная голова совсем уже неизвестного назначения. Просто Кербер какой-то. Но это уже, кажется, ближе к собственно «фирменному» викингскому стилю. Он, кажется, зовется «Борре». Смотрит спокойно, даже ласково так, но улыбка-оскал – из цикла «Welcome to hell!». Щеки, затылок, шея – всё в сквозном, сквозящем, дьявольском кружевном орнаменте, представляющем сплетённых, переплетённых, пожирающих друг друга зверей-бестий. Жуть. Сдаётся, викинги близко были знакомы с миром злых духов. А скульптуры эти, похоже, – материализация их  ночных кошмаров. Объективная реальность видения, данная в ощущении.

Корабль из Гокстада – настоящий боевой, а не погребальный. Без резьбы и не такой потусторонний. Тоже мрачен, но при этом – олицетворённая мощь. «Песня варяжского гостя».

От корабля из Туны мало что осталось. Днище и рёбра. Его не стали особенно реставрировать. На самом деле, когда эти корабли нашли, в восьмидесятые годы XIX века, все они были примерно в подобном («тунском») состоянии. Причем, если корабль из Гокстада сохранился чуть получше, то Осебергский вообще был расколот на три тысячи кусочков.

*
Этот самый полуостровок Бюгдой – донельзя респектабельное место. Потомки викингов впитали всю прелесть протестантской морали. Пресной добродетелью здесь пропитано всё, даже сухая листва на асфальте. Причем создается ощущение, что туристов терпят лишь как статью дохода национального бюджета.
Место напоминает наши стародачные – Салтыковку, Малаховку... Завидово тож.
Заборчики – железные или деревянные, трогательно, игрушечно низенькие, но при каждом – высокая живая изгородь. При этом калитки открыты, всё (садовая мебель, игрушки, чьё-то платьице) лежит и валяется: никто ничего чужого не берёт. Вот садик: в центре – фонтанчик вроде копенгагенской «Русалочки»; задняя стена – скалистый серый утёс, затянутый сеткой от камнепада. Поверх сетки закреплена  баскетбольная корзина. Так и живут,  дети гор. 
Тишина. На улицах, кроме туристов и редких порше и мерседесов – ни-ко-го. Причём с мерседесами я уже приноровилась: кошусь на них краем глаза и иду себе смело – всё равно ведь пропустят.
А вот белодосочный особняк высится на одетой в скучную бетонную корку скале. Пожалуй, вот такая забетонированная скала – символ. Местные обитатели, конечно, любят природу... Но вот так, с футляром – удобнее.
Навстречу поднимается милая русоволосая женщина средне-пожилых лет в джинсах и с рюкзачком. Спрашиваю: «Вы в музей?» –  «Да, хочу взглянуть на наши корабли...» Отлепляю от себя переходящий билет. Как просто сделать человека счастливым!



ИЗ ОСЛО – В БЕРГЕН


Путешествие через облака

Туман потихоньку уходит. Облака отдыхают на горах. Горы всё больше, всё ближе, всё выше... Вода... Отражения... Зачарованные места. Горы кажутся невесомыми, отражаясь в воде и проглядывая сквозь стволы. Граница Мидгарда, Асгарда и Ётунхейма. Разлив реки Бегны. Слева - широколиственные дерева, и (от скорости автобуса) сквозь них  мерцает, рябит, посверкивает, ускользает мозаика гор, облаков, отражений... И всё сливается, превращается, закручивается в голубую веселую бездну.
Вдруг - очень синее озеро. И красные сосны. Классика. Справа - нависающие серо-голубые слоистые скалы. Сеток противокамнепадных уже нет никаких. И - задумчивая свирель с развеселой шестиструнной скрипкой "хардангер". Озеро синее, как на рекламе. Даже странно. Горы чуть-чуть напоминают Крым, Симеиз, к примеру (а с чем мне, домоседу, их еще ассоциировать?) Вот открылись  далекие синие вершины. Обитель асов? Справа закусочная под замечательным названием "By the way". Слева - малюсенькая бело-красная лютеранская церковка с позеленевшим шпилем. Церковки, кстати, редки. Наверное, из-за численности населения. Экскурсовод говорила, максимум 6 человек на квадратный километр. Горы нависают. Дорога петляет.
Остановка. Valdres. Крохотное кафе. На площадочке лестницы - целый чучельный зверинец - лисы, соколы, волки да вороны, ласки, олени... Стра-ашно  и пыльно.
Мелкий иван-чай на мелких серых осыпях. Деревянные дома XIX и XVIII веков. Есть даже XVI! Из-за чистого горного воздуха дерево не гниет.
Вальдресская долина - место действия "Пер Гюнта". Облака льнут к горам. Ласковое солнце. Молодые высокие сосенки на огромном уютном утесе. Слева в зеленой траве - белые скальные выходы. Известняк? Мрамор?
Голубое небо. Зелено-фиолетовые горы вдали. Облака - пушистые, невесомые, веселые, какие-то несерьезные, - на эти горы наплывающие. Горный король сегодня нам улыбается. Пока что.
Справа - деревянная темно-коричневая кирха очень старинного вида, вся из ромбов и параллелограммов, с квадратной башенкой и узеньким шпилем - хочется сказать, шпилькой. Музыка, такая же веселая, как это утро. Слева - стена ярусами. Светло-серые камни и, в три ряда, высоконькие сосны/березки-подростки. Мне как Козерогу безумно хочется там полазить. Мох на камнях: зеленый, желтый, светло-голубой... Странно: я тут чувствую себя дома. Облака-вуали переползают, переваливаются через вершины. Два старинных некрашеных амбара на курьих ножках-столбиках, с новенькими сияющими ведрами на боку. Фундаментов здесь нет - и не надо: скальный грунт. Груда веселых свежих сосновых бревен. Овцы - маренго и черные, пасутся сами. И веселые редкие домики.
В скальной стене видны, кажется, пещеры. Может, там живут тролли? А может, и росомахи. Вот пошли сараи, серые, некрашеные. Ну совершенно как у нас в деревне Богданово.  Экскурсовод: "Слева - музей деревянного зодчества, несколько домов XVIII века". У старых (и совсем старинных) домов  крыша - из дерна. Причем её принайтовывают к земле - чтоб не улетела от ветра. Не снесло чтобы то есть крышу-то.
Слева - пропасть. Уютная, лесистая, совсем не страшная. На дне - река Бегна. Облака вдалеке - уже на уровне глаз. Справа - водопад. Впереди еле тащатся  две тяжелые фуры. Наша скорость упала до 30 км. Очень хочется спать. В частности, от избытка кислорода. Я ведь не Сольвейг, к сожалению.

Облака уже нам по пояс. Наверное, мы уже поднялись на 1000 м. Спать! Но когда?! Закрываю глаза - кажется, что "висю" в тумане среди ёлок и облаков. И это так здорово, что сразу просыпаюсь. Кстати: кажется, мы въехали в облако.

Фогернесс. В озере устроен фонтан, как на Женевском. Проехали старый темный "киоск"(тут магазинчики так и называются : "kiosk"), крытый густым непричесанным  дерном.

Кругом - сплошные облака. Закладывает уши, голова от кислорода - как воздушный шарик. Невыносимо хочется спать.
Деревянная кирха. Просто домик, но на крыше - медный куполок в форме колокольчика, увенчанный трогательным крестиком. А где-то далеко впереди, за горами, за долами нас ждет загадочная церковь в Боргунде...

Острова и островки на озере. Иногда на островке можно увидеть электрический столб - так проще перекинуть линию, прямо через озеро. В небе быстро-быстро, как в рапиде, сменяют друг друга облака. А над ними, совсем уже в высоте - голубые просветы.
Внизу облака лежат в озере, причем, отнюдь не в виде отражений. Озеро - молоко. Вода, вода, облако, покоящееся на ней,  - и вдалеке огромный треугольный зеленый валун - прямо из воды. И зеленое поле на той стороне. И всё - в двух экземплярах.

Огромное вертикальное облако повисло, зацепившись за верхушки ёлок. Сарай, крытый позеленевшей черепицей. В озере небо отражается всё целиком. Из облаков высвобождаются дальние вершины. Широкий, как проспект, порог Рюфусен (Ryfossen). Черные кубистические камни, белая пена.
Экскурсовод: "Зима здесь наступает в октябре. В начале сентября уже может пойти снег... Воровства здесь нет, горные хижины не запираются. Путник может найти приют и припасы. Уходя, принято оставлять на столе немного денег".
Справа - далекий белый водопад. Еще тоннель. И еще один водопад.

Ванг. Перед старой церковью - рунический камень.

Очень мощные горы. Сумрачные, но не страшные при солнце. Нитки - ну правда, нитки! - водопадов, всё больше утесов и скал, всё выше стены, а озеро - ледяное, ледниковое, с чистейшей зеленоватой водой - лежит у подножья. В этих озерах запрещено мыть машины, запрещено даже переливать в них воду, набранную в других водоемах (!). И никто в этих озерах не купается - холодно. ...Здесь могут водиться тролли. 

Почти нет изгородей. Маленький домик под маленькими ивами на самом краю огромного озера. Чья-то вилла для летнего отдыха. Экскурсовод: "Еще в июне здесь лежал голубой лед..."
Впереди - вершина и перевал. На перевале местами  - снег. Указатель: "Королевская дорога. 1793 г."



Вершина

Остановились на вершине. Камни, покрытые нежнейшим бирюзовым лишайником. Цепочки валунов для перехода через ручей. Кустики голубоватых ив, опять валуны. Можно на них сесть и смотреть, как течет вода. Вода чистейшая и теплая, я, конечно, тут же промочила кроссовку, когда скакала по камушкам, но... Жаль, что не обе. Ходят доброжелательные овцы, бренчат квадратными колокольчиками, позволяют себя гладить. В ухе у каждой - бирка с номером.
Стоят столики с лавочками, совсем как у нас на дачах. Очень тихо, очень мирно, очень нездешне как-то. Изредка проезжают машины, но основной звук - журчанье воды и звяканье колокольчиков. Я бы хотела здесь остаться и жить. Здесь всё такое маленькое, детское, простое... Только горы вокруг огромные, хотя и кажутся пологими. И снег на них лежит местами, и опять они напоминают пятнистую шкуру тюленя...
Воздух очень легкий. Кажется, что попал в сбывшийся, счастливый, давно позабытый  сон.

Спускаемся. Рядом с узкой дорогой - такая же узкая река. В реке - стадами - валуны. Напротив - стена с замшелыми камнями и карликовыми деревцами.

Экскурсовод: "На вершине никто не живет. На вершине отдыхают". Всё так. Но... Если бы жить на вершине! И изредка, очень изредка спускаться...



Боргунд Ставкирхе

Церковь в Боргунде. Оказалось, та самая, ради которой я сюда, собственно, и ехала. То есть, в Норвегию. Правда, я думала, что эта церковь - в Фантофте, и что находится она где-то рядом с Бергеном.
Давным-давно, еще в середине 80-х,  увидела случайно её фотографию. И влюбилась. Эти языческие дракончики по сторонам шатра, показывающие язык христианству... Эта невообразимая, ни на что не похожая. и все же отдаленно напоминающая наши Кижи форма...
Когда  заказывала тур, то специально спросила, глядя в проспект: "Тут написано, будет церковь в Фантофте. Это правда?" - "Правда-правда", - заверили меня сотрудники турфирмы. Но когда, уже в Норвегии, я робко поинтересовалась у экскурсовода, когда же у нас будет Фантофт, та посмотрела на меня недоуменно и изрекла: "Какой Фантофт, она же сгорела в 92-м, там теперь новодел, чего там смотреть?!.." Сгорела. Ну конечно. Дереву, особенно древнему, свойственно гореть... И вот теперь, здесь, в Боргунде, я вдруг увидела ЕЁ, ту самую, которую уже не чаяла! Оказывается, это самая древняя из подобных церквей в Норвегии.  Стоит она на месте языческого капища (!) и остальные "ставкирхе" (особые, из вертикальных бревен построенные храмы) созданы по её образу и подобию. И та, в Фантофте...
И вот она возносится передо мной в нестерпимо синем небе. И дракончики, извиваясь, подобно танцующим пламенам (но это пламя - уютное, нестрашное, не то, в котором погибла Фантофт), улыбаются и показывают языки. "Стоянка 10 минут, - объявляет экскурсовод. - Внутрь не пойдем, там ничего интересного, к тому же дорого, 15 крон". Разумеется, в церкви XШ века внутри нет абсолютно ничего интересного! К тому же, 15 крон - сумасшедшие деньги... И вот я хватаю свою "мыльницу" и, чертыхаясь, несусь к выходу из автобуса, чтоб хоть так - успеть. Одна из наших дам глядит на меня сочувственно, но непонимающе: "Чего так спешите-то?" - "Да ведь всего десять минут, а надо успеть отснять!" - "А чего там снимать? Щелкнул и пошел..." 
...Облака как раз закрыли синеву.  Подбираюсь ближе, насколько позволяет древняя ограда из выщербленных, покрытых лишайником округлых камней. Церковь кажется неожиданно низкой, как бы оплывшей от времени. Как раз сейчас ведутся плановые реставрационные работы. На приставных лесенках без суеты и спешки трудятся рабочие. Старое дерево покрывают специальным консервирующим составом - чтоб церковь простояла еще семьсот лет. Возле  - кладбище. Зеленая травка. Тихо, мирно, отдохновенно... А вокруг - горы. Но небольшая эта постройка чудесным образом отнюдь не теряется на их фоне. Она соразмерна - и им, и человеку. Делаю еще несколько кадров и бегу к сигналящему изо всех сил автобусу. Хотя очень хочется остаться.




ИЗ БЕРГЕНА – в «МАРШТЕЙН ОТЕЛЬ»


Вереск

Вереск. Заросли вереска. Он делает серые скалы пушистыми, розовыми, какими-то... нездешними, не из этого - дольнего - мира. И краснеют рябины над тихой водой. Рябинки, сосенки, березки - очень маленькие, какие-то смеющиеся.
Как же меняется здесь природа! Серый (скалы), с оранжевым (рябины) и сиреневым (вереск) - три цвета под мягким вечерним солнцем. Скалы пологие, террасами. На террасах - вереск.
Дорога извивается неимоверно. Осторожный автобус еле ползет. Вот S-образный разворот чуть ли не на 180. Скалы нависают, обломки их лежат среди рябин. Очень часто у домов, особенно - одиноко стоящих, поднят на мачте норвежский флаг. - Гордятся.
Вересковые холмы и террасы. Мягкий зеленый мох.
Спустились, кажется.

Справа - море, фьорд. Слева - низкие скалы, заросшие вереском. Больше ничего. Простор. Вот местные поселяне машут - счастливого, мол, пути. Я тоже помахала в ответ и, сама того не желая, улыбнулась им. Что такое? Они заразили меня своим спокойствием и доброжелательностью? Это меня-то, московского невротика?!
Впереди - кусочек моря. В нем отражаются облака, пушистые, как вереск.

*
Хвойные деревья сменились лиственными. Растительность стала пышнее, но серые горы с немногочисленными зелеными прожилками продолжают доминировать в пейзаже. 
Едем в отель "Марштейн" - "Морской камень".

*
Оказывается (по словам экскурсовода), вереск - национальный цветок Норвегии.


* * *
Отель. Поначалу: ну, турбаза "Рассвет". Но... Нам на двоих досталась комфортабельная двухкомнатная квартира ("апартаменты") с кухней, спальней и вторым выходом прямо на море.
...Это мое место. Мой край земли. Ланды. Вересковая пустошь. Серые плоские камни и выветренные утесы. Вереск, трава, карликовые березки...
Солнце садится над фьордом. Мхи и лишайники на камнях. Молодой месяц в прозрачном небе. 50 (точнее, 47) км от Бергена - пустыня. Нет: пустынь! И справа, на западе, золото-красный глаз Одина. Солнце.

*
Сижу, свесив ножки, на очень удобном утесе. Мошка, правда. Север.
Чувствую себя Русалочкой и Сольвейг одновременно. С утеса можно упасть, он с другого края обрывается метров на 10. Но внизу - вереск и еще что-то, карликовое, хвойное и, кажется, мягкое. И растет маленькая тоненькая рябинка.
Ни-ко-го! Солнце никак не сядет. Ти-ши-на. Слева и чуть позади - еще утес, примерно вдвое выше моего роста, вполне кубистический. Небо - Асгард.

*
Недалеко кричат чайки. Шелк воды с едва ощутимой  рябью. Один закрыл свой глаз. Пойду. Мошка (гнус!) заела.

*
- Ну как,  как всё это описать? Эти ступенечки в диком камне, по которым должен спускаться боком даже ребенок - или эльф. И между ступенечками пробиваются травинки. Тоненькие, палевые от засухи. И светло-зеленые пятна лишайника. Здесь и впрямь поверишь в "маленький народец". Есть и совсем черный мох. Есть выходы кварца. (Скалы, по-моему, -  известняк).

*
Вода у берега почти черная - от зелени и от камней. Стою на самом краю обрыва. Внизу - выбеленные приливом глыбы. (Точно, известняк). На черно-серой, прозрачно-шелковой воде проступила еле заметная розоватая дорожка от месяца. Я  (я!  жертва и плод сидячего образа жизни!) совершенно не боюсь прыгать по этим камням. Причем получается довольно ловко... Может, это уже и не я?

*
Эти камни еще и теплые.
Чайки смеются, засыпая. Прошла моторная лодочка с веселыми людьми. Увидели меня на утесе: "Hi!" - и машут. Я тоже помахала. Если бы здесь не было мошки, здесь бы точно был рай.

Сижу над морем, одна, среди вереска. Что-то есть во всем этом очень древнее. Кажется, я знала всё это когда-то... - Ну вот, чайка засмеялась. Дорожка от месяца удлиняется, становится ярче. И тропинки среди вереска - такие знакомые... Как имя этого фьорда? Что это за место? Не знаю. Но это - мое место.


Ожерелье Брисингамен

Здесь, внизу, на причале, мошка куда-то улетучилась. Вода плещет о камни, о сваи. Один давно уже не смотрит на этот уголок, но небо всё еще светлое, как кристалл.
Кто-то (чайка?) говорит мне: "Хэ! Хэ-э-э... Хе-э!" - на разные голоса. А потом: "Ав-ав-ха-ха! Ав-ав-ав! Хав-хав-ха-хав!" - этак по-хозяйски, несколько ворчливо. Нет, это не чайка. Это какая-то здоровая, раза в 2-3 больше чайки, темная морская птица. Пролетела, сделала круг, оглядела меня критически - и улетела.
А дорожка от месяца  все отчетливее. Теперь это белое золото. Узенькая дорожка, для эльфов и для детей. Не для меня.

*
Наш "Морской камень" - деревянный, серый, некрашеный. Угасающий (не угасающий) зеркально-розово-голубой свет отражается в треугольной призме фасада конференц-зала. Если бы не фасад, главный корпус совсем походил бы на скромное жилище какого-нибудь Торгира, владеющего этим фьордом...
Вода розовеет в зоне заката. У дальнего берега фьорда розовый перемежается  бронзой. Небо плывет по воде вместе с моими мыслями. Резко пахнет водорослями, йодом. Вода плещется чуть слышно. Все звуки приглушены, но разносятся далеко.
В стеклянном небе, в тишине воды всё ярче розовое золото луны. Чуть заметная рябь колышет тонкие золотые пластинки. Волшебное ожерелье Фрейи. Ожерелье Брисингамен.




Ночное шоссе

Но на этом вечер не закончился.
По ночному шоссе. За территорию отеля.  В наступающих сумерках. Мимо сумрачных скал и утесов. Навстречу медленно гаснущему небу. - Совсем одна.
На дороге здесь есть такое место, когда из-за нависающих каменных глыб (поросших вереском, конечно) огни нашего отеля уже не видны, а другие огни, довольно далекие, впрочем, не видны еще. Я осталась один на один с Норвегией. Полная тишина. Никаких кузнечиков, ну что вы! Пиликнула раза два засыпающая птица в низкорослом кустарнике - и вновь полная тишина.
Только я, и дорога, и смутно белеющие скалы, и всё угасающее, бледное, затянутое легкими тучами небо, размытое, тускло голубое и сизоватое - север.
Села на теплый камень - похоже, этот трон эльфы (или тролли?) приготовили специально для меня. Прислонилась к каменной спине утеса. Тихо, тихо. Нет мыслей кроме одной: на сколько же километров вокруг, кроме нас, нет никого. Ни единого человеческого существа. Только скалы и вереск. И море...
И медленно зажглась в голубой промоине неба звезда. Бледная, северная.

Я могла бы провести так всю ночь. Но, увы, надо было возвращаться.
Хотела еще раз спуститься к морю, но услышала там, внизу, на причале,  женское хихиканье и мужские голоса.
В общем, к морю я не пошла. Постояла на огороженной валунами, поросшей выгоревшей травой площадке на вершине холма - единственный фонарь давал достаточно света - и направилась к главному корпусу с твердым намерением выпить чего-нибудь крепкого, чтобы отметить этот вечер. И вот, когда  брела мимо главного корпуса и слушала тишину, на первом этаже вдруг растворилось окно, и из него высунулся обнаженный мужской торс: "Дэвушк, а вам нэ страшна?"



Дочь Торгира

Обладателем торса оказался очень милый армянский бизнесмен из  нашей группы. Ему хотелось общаться.
Посидели в баре, пообщались (ощутимая экономия для меня, однако!), потом ему стало со мной неинтересно, ибо я явно никуда, кроме собственного номера, не собиралась. Он откланялся, я осталась. Одна во всем баре, на всем этаже. Энергичная средних лет барменша с короткой светлой стрижкой (я её про себя прозвала "Гудрун, дочь Торгира") наотрез отказалась продавать мне в 12.40 ночи что-либо крепче светлого бергенского пива.
- Но ведь вы только что продали нам джин с тоником, а ведь тогда было уже 12.20!
-  Да, и очень сожалею об этом, - лед серо-голубых глаз, резкая складка у губ. - Я тогда на часы не посмотрела!
-  Но ведь всё равно никто не узнает, кроме нас с вами здесь никого нет!
- Я буду знать! - она произнесла это с таким непреклонным достоинством, что я сдалась. Вот ведь лютеранка!
- Ладно, давайте пиво. Восхищаюсь вашим профессионализмом!
Восхищалась я искренно, и дочь Торгира чуть смягчилась:
- Поезжайте в Данию, - и опять серо-голубой лед: "Ох уж мне эта Дания!" - Там у них в любое время можно... 


Окно
Сейчас в мое незашторенное окно заглядывают духи этого места. Но они - добрые, я чувствую. Кстати, окно моей спальни... (О, как звучит! в спальне, где умещается лишь обширная кровать,  сплю я, а в большой гостиной на нешироком диване - моя room-mate; так мы поделили "апартаменты"). Так вот, окно моей спальни выходит на каменную стену, выше которой - дорога. То самое шоссе. Стена в метре от окна. Что-то типа Алексеевского равелина. (Он, кстати, мне всегда казался очень уютным ... если конечно, сидеть там в творческой командировке).
На светлой сосновой тумбочке у изголовья,  рядом со "Старшей Эддой" - сухой вереск и несколько камней, подобранных на утесах. Маленькая Норвегия.
- Всё! Спать.

Нет. Жалко спать. Не удержалась, растворила окно. Теплый сладкий воздух. Запах нагретого дерева, каких-то цветов и еще чего-то, очень мягкого, ласкового, но древнего, древнего, как эта древняя благословенная земля... Может быть, это вереск? Или нагревшиеся за день серые камни? Или что-то еще, что-то еще?.. Но нельзя всё перевести в слова. За окном - серая скальная стена,  деревянная галерея и несколько звезд.
Сейчас погашу свет и буду смотреть в раскрытое окно. Может быть, до утра.

Нет, страшновато все-таки. Там, в темноте, что-то шевельнулось. Может, куст вереска от ветра? Но ветра ведь нет. Может, кошка? Но почему такая большая?



Утро

Утром первым делом выглянула в окно. Там, где вчера что-то белелось и двигалось, белеться и двигаться было абсолютно нечему. Гладкий серый камень. И всё.

*
Вышла причесываться к морю, на камни. Пролетели три большие чайки, но у них совсем другие голоса, чем у вчерашней птицы. А та птица сейчас опять смеялась, этак залихватски: "Эх, ха-ха-ха! Эх, ха-ха-ха!.."

*
В последний раз постояла у крестообразного флагштока. Самая крайняя точка причала. Причал ничем не огорожен. Просто камни, доски, сваи, а вокруг - утренний фьорд.
Когда подошла к самому краю и засмотрелась на зелено-синие, некрупные, но все-таки волны, - закружилась голова, показалось, что плыву. Или лечу, как эта смеющаяся птица. От недосыпа, наверное.

*
Сборы начну с укладки вереска.




лето 2002