Insomnia

Той ночью ему не спалось. Ну, то есть, совсем не спалось. Не помогли ни стакан теплого молока, ни запитые им три таблетки бромизовала. Какое-то смутное беспокойство поселилось внутри и настойчиво проявлялось зудом в нижнем отделе позвоночника.
Дочитав последнюю порцию новостей на яндексе, он решил все же лечь в постель и попытаться уснуть. Лег. Под одеялом было жарко, без одеяла дуло из открытой форточки. Ворочаясь и никак не находя удобной позы он стал прислушиваться к звукам за окном. Где-то совсем рядом сильно перебравший муж воспитывал разбушевавшуюся супругу. Сначала тихо,
потом громче, а когда мужик понял, что слова не действуют на пьяный женский разум, раздались характерные звуки сильных ударов в лицо и крики. Пытаясь не прислушиваться к этому беспределу, он начал медленно считать до тысячи. Счет только-только перевалил за шестую сотню, когда приехал наряд милиции, вызванный кем-то из жильцов. Женщину, способную только поскуливать, и мужчину, кричащего звучные матерные тирады в её адрес, погрузили и увезли.
Тут подключилось воображение. Скорее всего, судя по звукам, мужчина сломал женщине челюсть. Интересно, будет ли наутро перед подъездом кровь, или дворники успеют засыпать ее песком? И вообще, беспокойство стало перерастать в страх. Один. В темной квартире. Пусть и на втором этаже, но все же. Кто знает, что может случиться. В том и дело, что никто не знает. А если что-то и случится…
Нет, лучше об этом не думать. Он встал, прошел на кухню, налил холодной воды из крана и медленными глотками выпил. Уходя из кухни обернулся на электронные часы на микроволновке. Часы показывали 3.17.
Он лежал на правом боку – в своей самой любимой позе, уже не ворочался и считал. Когда дошел до двух тысяч трехсот, страх усилился. Это что-то из ряда вон выходящее, думал он. Раньше никогда такого не случалось. Почему? Почему он вообще не может заснуть? Он хочет спать, но не может. Что-то мешает. Что-то не хочет, чтобы он спал. Но почему?.. Ради интереса и от безысходности, он воззвал к небесам в надежде, что те даруют ему спокойный и здоровый сон, но небеса оставались равнодушны к его просьбам. И тут он услышал то, что должен был услышать. Гулкие шаги выдавали человека, быстро приближавшегося к его подъезду. В ночной тишине, лишь изредка нарушаемой шорохом шин проезжающих вдалеке автомобилей, отчетливо был слышен шелест плотного целлофана. Мужчина (а воображение нарисовало именно мужчину) явно что-то разворачивал. Что-то, завернутое во множество слоев целлофана. Кому нужно в четыре утра что-то разворачивать у подъезда? Можно было
встать и осторожно выглянуть в окно, но страх сковывал. Сердце стучало четко и быстро. Он всем телом ощущал резкие, отрывистые сокращения сердечной мышцы. И когда весь целлофан был сложен и куда-то убран, а неизвестный громко пропищал кодовым замком на двери подъезда, на смену страху пришел ужас.
Мысль ясно и четко пульсировала в голове в одном ритме с пульсом – сейчас что-то произойдет. Они хотят взорвать дом. Как тогда, в Москве. После того, как за незнакомцем хлопнула тяжелая железная дверь, не последовало ни единого звука. Никто не вызвал лифт и не поднимался по лестнице и не открывал двери квартиры. Было абсолютно тихо. И в этой звенящей тишине он лежал и ждал взрыва....
Осознание того, что вот-вот сейчас все закончится прокатилось ледяной волной по телу. Он понял, что не готов умирать. Пусть он всегда говорил, что не боится смерти, что смерть всего лишь новый виток, нечто неизвестное… Но говорил он это все не глядя смерти в глаза. Как это невыносимо знать, что вот сейчас, что в следующий момент все закончится, и при этом не знать этого наверняка. Душераздирающее чувство. Спустя несколько минут, ему удалось взять себя в руки, встать и пройти на кухню. Ведь было бы обидно умереть, не выкурив сигарету.
Не зажигая света, он сел за стол и прикурил. Руки чудовищно тряслись. Он все ждал. Все ждал что вот-вот… И думал, а что он почувствует? И почувствует ли? Скорее всего почувствует, ведь он может и выжить. Под завалами иногда находят живых людей. Только хочет ли он выжить со сломанным всем на свете? Нет, лучше уж сразу потолком по голове и все. И все? А что все? Что дальше? Наверное, просто ничего. Вообще ничего. Сознание перестанет существовать. А значит не сможет сознавать ни само себя ни того, что вокруг. Догоревшая до фильтра сигарета обожгла ему пальцы. Он резко вздрогнул и выронил остаток сигареты на кафель пола. Наклонился, поднял бычок, по привычке сдул рассыпавшийся пепел в
сторону плинтуса. Закурил следующую сигарету. Сердце билось все чаще. Он знал, что-то не давало ему заснуть, чтобы у него был шанс спастись. Ну конечно! Надо бежать из дома. Бежать пока не поздно! Конечно не через подъезд – ведь там незнакомец со взрывчаткой. Через окно! Только бы успеть. Только бы успеть… Резко вдавив недокуренную сигарету в дно
пепельницы он подорвался в комнату за какой-нибудь одеждой. Быстро но осторожно он шел по темному коридору, прислушиваясь к звукам в подъезде. Только бы успеть. Только бы не услышать сейчас звука взрыва. Ужас автоматически перерос в панику.
Он появился в дверном проеме своей комнаты и привычным движением щелкнул выключателем. Раздался громкий хлопок, прозвучавший в пустой, темной квартире оглушительно.
Его сердце перестало биться еще до того, как первые осколки взорвавшейся лампочки упали на ковер…