Ещё один день украденый из жизни. Глава 2. Она

5:45 - три цифры на светящемся электронном циферблате, извещающие, неумолимым голосом упрямого будильника, о необходимости каким-то образом: разомкнуть намертво слипшиеся веки (Кстати, какими бы тенями их сегодня накрасить?); привести своё тело в вертикальное положение (Я такая толстая! Завтра же начну качать пресс.); умыться (Может у меня от воды эта сыпь?); почистить  зубы (Когда я в последний раз была у стоматолога?); выбрать какое нижнее бельё сегодня надеть (Ведь никогда не знаешь, возможно, именно сегодня придётся перед кем-нибудь раздеваться); расчесать рыжие волосы с  темнеющими корнями (С корнями надо что-то делать и, причём срочно); выпить чашку мате (гадость редкостная, но в каком-то журнале писали, что мате гораздо полезнее, вернее, менее вредно, по сравнению с кофе.); сделать макияж (Помада заканчивается.), слушая в пол уха утренний гороскоп (Господи, как я хочу спать!), передаваемый по любимой радиостанции, в общем, выполнить краткий список того, чем ежедневно занимается среднестатистическая молодая девушка, прежде чем выйти из дома.
 Надо сказать, что дорога Туда занимала у Неё около полутора часов, в связи с чем, приходилось подниматься ещё затемно, чтобы успеть на первую электричку.
В 6:50 Она уже стояла на продуваемой всеми ветрами холодной платформе в светлом пятне единственного фонаря, выхватывающего из ноябрьской темноты силуэт стройной девушки в пальто с накинутым капюшоном и ещё нескольких едва различимых сгорбленных фигур, под щитом с названием железнодорожной станции.
“Обратно”-  один из многочисленных пригородов, славящихся своими живописными пейзажами, ветхой архитектурой, ухоженными парками, скудными магазинами, зеленеющими прудами и местной «интеллигенцией», которой, ради вашей же собственной безопасности, по вечерам в тёмных подворотнях лучше не попадаться.
С трудом оторвав  глаза от красивого, будто новогоднего, фонарика, зеленеющего вдали семафора, Она медленно перевела взгляд на стоящую поодаль девочку лет двенадцати с торчащим из под нелепой шапки бантом, вспоминая себя такой же, совсем ещё юной девушкой и то, как Ей приходилось собирать в свой маленький кулачок всё своё мужество, чтобы,  пройти мимо какой-нибудь подпитой компании, которыми, и по сей день, славится Её район, в надежде остаться незамеченной, ну или, на худой конец, отделаться лишь  парой пошлых шуток, отпущенных в свой адрес. Насмешек и двусмысленных  замечаний Она боялась гораздо  меньше того, на что эти подонки действительно были способны. Она кралась мимо них, как, мышь крадётся мимо голодной кошки, зная так же твердо, как и собственное имя - случись что - Ей жить с этим всю свою дальнейшую исковерканную жизнь.
Со временем, Она, таким образом, стала тренировать свою смелость, нарочно выбирая маршруты через наиболее опасные дворы, в непосредственной близости от излюбленных скамеек и беседок местного хулиганья, проходя мимо них с высоко поднятой головой, всем своим видом показывая, что абсолютно их не боится, но однажды то, чего так боялась и о чём так никогда и не узнала Её мать, всё же случилось. «Не хочу об этом ни рассказывать, ни думать, ни вспоминать! Забыть и как-то жить дальше!» – решила тогда Она, навсегда отгородившись от внешнего мира забором из грязи, крови, обиды, ненависти, боли и слёз – всего того, с чем ассоциировался у Неё этот Богом забытый городишко.
Сколько Она себя помнила, Ей всегда хотелось вырваться из этого города; города, в котором прошло её детство, но абсолютно ничего не держало; города, который Она искренне ненавидела, но каждый вечер возвращалась сюда; возвращалась, несмотря на многочисленные обещания самой себе, уехать навсегда; уехать и зажить другой, интересной, полной жизнью.
Рёв приближающейся электрички вывел Её из оцепенения, заставив вернуться к действительности.
А-доброе утро, уважаемые пассажиры, вашему вниманию предлагается…  - вещала  маячащая в начале вагона крупногабаритная женщина, увешанная сумками и котомками, наполненными газетами, журналами и книжками в тонких переплётах, которые охотно скупались скучающими, не позаботившимися заранее о кроссвордах и другом развлекательном чтиве.
 Она сидела в холодной электричке, тщетно пытаясь сосредоточится на второй главе книги, которую уже с месяц возила с собой, чтобы скрашивать поездки Туда и Обратно. Люди клевали носами, из последних сил борясь с тяжестью век, за окнами мелькали редкие фонари и ещё более редкие названия станций. «До чего ж мне надоело из дня в день мотаться Туда и Обратно!». Те немногие кто всё же продолжали бодрствовать и, от нечего делать, все-таки пытались хоть что-то разглядеть в этой утренней мгле, довольствовались лишь собственными искажёнными отражениями в чёрном стекле.
Вот уже в третий раз Она заново начинала читать одно и тоже предложение, но мысли Её вновь и вновь  возвращались к прерванным накануне размышлениям, которые уже недели две не давали Ей покоя. Впрочем, примерно столько же Ей не давал покоя и этот странный человек, каким-то совершенно невообразимым образом просочившийся, или даже, правильнее будет сказать -  ворвавшийся  в Её устроенную жизнь, в этот тесный мирок, в который допускалось, и то по специальным пропускам и в приёмные дни, лишь ограниченное число избранных и проверенных …нет не друзей, но близких. Друзей, а тем более подруг, у Неё, наверное, и не было никогда, зато всегда был страх, страх подпустить слишком близко, поверить и обжечься. « Верь в хорошее, но готовься к худшему.», часто говорила Она.
11:59. Она сидела за столиком в полупустом кафе, очередной раз озираясь по сторонам, скучающим взором изучая его незатейливый интерьер.  «Ну, и где Он?!» – злилась Она, украдкой поглядывая на часы -  «Опаздывать не в его манере». Как бы в подтверждение этих мыслей в Её сторону уверенной походкой направился молодой человек худощавого телосложения. Встретившись с Ним взглядом, Она моментально отвела глаза, с нарочитым  вниманием сосредоточившись на собственном  маникюре. Сев напротив, Он стал пристально изучать Её лицо.
- Пойдёшь со мной? – наконец спросил Он, внимательно глядя Ей в глаза. «Какой у него тяжёлый взгляд» - почему-то вдруг подумалось Ей.
- Я пока не могу... – ответила Она, глядя мимо него.
- Тебя подождать? – в его голосе послышались металлические нотки.
- Как хочешь...  – с наигранной беззаботностью, парировала Она.
Какое-то время Они молча сидели друг напротив  друга, Его молчание было красноречивее любых слов. Вдруг, Он резко встал и быстрым шагом направился в сторону дверей, оставив на столе свой недопитый кофе в медленно покрывающемся инеем пластмассовом стаканчике. «Как странно! Первый раз такое вижу!» – удивлённо поёжилась она. 
Допив свой кофе, Она направилась в туалет, заперлась в кабинке и присев над унитазом стала думать, слушая журчание под собой, что надо бы купить новую помаду. «Чёрт! Опять нет туалетной бумаги!» Закончив, она подошла к зеркалу и стала красить губы. «Вечером надо будет Ему позвонить и сказать, я тебя дружу! »
Маленькие стрелки изящных часиков, на Её левом запястье, наконец-то  доползли до половины восьмого, с радостной грустью сообщая о том, что ещё один день, украденный из жизни, приблизился к своему завершению. Темнело, пора было ехать Обратно. «Может, стоило пойти с Ним» – думала Она, выходя Оттуда,– «Похоже, на этот раз Он, действительно обиделся. Блин! У меня ж нет сапог на зиму» - Она шла, глядя себе под ноги,  направляясь в сторону троллейбусной остановки и вдыхая прохладу вечера, первый снег неспешно  таял на мокром асфальте и Её длинных ресницах.
В переполненный троллейбус, подъехавший спустя пятнадцать гарантированных минут переминания от холода с ноги на ногу, с ожесточением набилось ещё с десяток человек и, издав жалобный скрип, он покатил в сторону железнодорожной платформы.  Протиснувшись в середину тесного салона, Она встала, держась за поручень, напротив сидения кондуктора, безразлично уставившись на надпись «Место кондуктора не занимать». « Интересно, у меня тушь не потекла» - думала Она, стараясь дышать ртом, чтобы не чувствовать запаха пота, табака, дешёвого парфюма, перегара и других характерных ароматов общественного транспорта. Вскоре, расталкивая всех локтями, появился и хозяин сего места, а точнее его хозяйка – тётка-кондукторша, возвещая хриплым прокуренным голосом о необходимости оплатить проезд, либо показать документ, позволяющий беспрепятственно путешествовать  на данном виде транспорта, либо убираться ко всем чертям. Этого она, конечно, не говорила, но её интонация, с которой это было сказано, выражала примерно это. «Показываем карточки, оплачиваем проезд!» - ещё раз рявкнула она. - «У вас что, девушка?!» Она купила билет, смяла его и вышла на остановке.
На одной из станций в полупустую электричку зашёл человек в старой поношенной куртке с гитарой в руках и сумкой через плечо. Остановившись в начале вагона, он окинул беглым  взглядом немногочисленную публику и ударил по струнам:
Когда пейзаж в оконной раме поменяет цвета,
Глядя на серый асфальт, почерневший водой,
Тебе покажется мало квадрата окна,
Тебе покажется много зонта для одной…

20:01.  «Опять кто-то лампочку выкрутил!» - думала Она, стоя в тёмном подъезде и пытаясь на ощупь открыть свою однокомнатную  квартиру, за дверью которой настойчиво ныл  голодный  кот. 
Горсть сухого корма утихомирила полосатого толстяка,  и пока Она разогревала в микроволновке вчерашние макароны, Он тихо хрустел, уткнувшись усатой мордой в свою немытую миску.
Оторвавшись на рекламе от телевизора, Её взгляд неожиданно остановился на телефонном аппарате, стоящем на кухонном столе. Она машинально набрала его номер, раньше, чем успела подавить этот внезапный порыв. Услышав на другом конце провода гудки, Она наспех дожевала и едва успев  проглотить, услышала короткое «аллё». «Какой у него чужой голос!»
-  Ты...? – спросила Она первое, что пришло в голову.
- Здравствуй. Чё делаешь? – «Что за вопросы!» - мелькнуло у Неё в голове.
- Смотрю в окно. Сегодня такой снег...! На улице уже всё белое-белое! – врала на ходу Она - А ты что?
- Да так, ничего...
- Завтра придёшь...?
- Да. - Ты чего такой? - «Дура, что ты несёшь!»
- Какой?
- Ну, ТАКОЙ...
- Да брось ты, всё нормально.
- Ну ладно, давай. Я тебя дружу.
- Я тебя тоже. Этот снег уже не растает – добавил Он и повесил трубку, а Она так и сидела в оцепенении, слушая напоминающие метроном короткие гудки и  глядя на грязную тарелку перед собой, затем  тоже повесила трубку и пошла в ванную. Выдавливая на зубную щётку трёхцветную пасту, Она обдумывала звенящие в голове слова: «Этот снег уже не растает». «Что бы это значило? Дурак какой-то! Что ему вообще от меня надо! А, не важно! Мне плевать на него!» - убеждала Она себя, расчесывая крашеные волосы.
Забравшись под одеяло и подтянув к себе колени, Она ещё долго пыталась заснуть, но вскоре бросила эти бесполезные попытки сомкнуть глаза  и сдержать слёзы. Стоя в ванной, Она вглядывалась в своё отражение в мутном зеркале, но видела там не стройную молодую девушку шестнадцати лет с задумчивыми голубыми глазами, а одинокую женщину, в жизни которой был только этот человек Оттуда, ворвавшийся в Её одинаковый день. Она любовалась слезами, медленно скатывающимися по Её лицу  и открывающими лицо новое, лицо доселе Ей неизвестное.

(апрель 2009 г.)