бумажный тигр

Удар с левой прошел прямо в бороду, после этого Мудаков приблизился вплотную и начал молотить парня локтями, коленями, когда он попал тому головой в переносицу парень начал оседать. На Мудакова навалился сзади Майор и обхватил его руками.

- Хватит, хватит, Серый! Он свое получил! И так уже на потерял ориентацию в пространстве, маму от папы не отличит. – приговаривал Майор.
- Ну че, щенок! Мастер спорта, а на улице и ни разу не дрался? – обратился к стоящему на карачках и сплевывающему кровь противнику Мудаков.

Майор отпустил его и пошел открывать машину, Серега, воспользовавшись этим, подошел и с размаху дал мастеру спорта в бок ногой, тот снова упал и застонал.

- Ты хоть понял, что так делать нельзя? Больше так не делай! Я не знаю, что с тобой сейчас сделаю, таких мразей надо давить! Слышишь?

Парень закивал. В это время подошел Майор и начал оттягивать Мудакова.

- Не поступай так с другими, как не хочешь, чтоб поступали с тобой! Понял, уебок?

Парень опять закивал, он пытался опять встать на карачки, но у него это плохо получалось.

- Поехали! – сказал Мудаков, обернувшись к Майору.
- Да. Все готово, можно ехать. – с облегчением ответил Майор.
- У нас мужской договор, помнишь? Я же не думаю, что ты настолько сука, чтоб сдать меня? – сказал он, повернувшись к парню.

Мастер спорта кивал, сплевывая кровь.

В машине играл New Tango Orquesta, вечерняя грусть царила в салоне, Мудаков смотрел в окно, на ночной проспект родного города. День уходил, мимо проносились фары встречных машин, мегаполис замирал, оставляя Мудакова наедине с одиночеством и мыслями о собственной растерянности, перешедшей в ожесточенность. Мудаков вспоминал картины из детства, почему-то всплыло, как он один четырехлетний ходил по квартире с обмотанным шарфом горлом и температурой, от которой все казалось нереальным, сказочным и огромным – секция, высоченные окна, надменно рокочущий холодильник. Потом он услышал, как пришедшая с работы мать вставила ключ в замочную скважину и сорвался в направлении кровати, ему нельзя было вставать, но споткнулся и упал, начал задыхаться от кашля.

Первым молчание прервал Майор:

- Вот почему тебя люди боятся, есть в тебе что-то звериное. С этим вряд ли под силу кому-то справиться.
- Да ну, гондонов надо учить. Всегда так было, ты забыл? Это уличная философия. Я сделал жизнь лучше, я в данной ситуации санитар. Ты сочувствуешь ему только потому, что, в конце концов, он оказался лежащим в собственной крови? Но извини, его поступок первичен и он аморален, он дал согласие на эту кулачную дуэль, нагло дал, у нас был уговор и он твердо рассчитывал на то, что на его месте по итогу буду я, но выигрывает характер. Всегда только характер, который чувствует за собой правду. Если не чувствуешь, то ищи ее, ищи, что не так. Без правды нехрен лезть драться – это в некоторых ситуациях жестоко, а в некоторых глупо.
- Все так. Я испугался, Мудило, если честно, мне казалось, что ты пришел убивать его.
- Я готов был на все, чтоб поселить в нем страх, чтоб он внутренне дрогнул. И он дрогнул, я понял это когда начали, несмотря на то, что он резко начал. Я б убил его и Бог, мой Бог, сказал бы мне спасибо там за это. Мразей надо давить. – повторил Мудаков.
- Да, задавил ты его, утрамбовал.
- Майор, главное не физическое состояние в котором он оказался, а страх, который в нем будет жить с этого момента, сейчас он будет знать, что существуют люди, которые за подобное пренебрежение и такое отношение к себе готовы стоять до последнего. И он будет ссать от этого в штаны. И это главное.
- У тебя не все дома, Мудило… Прости меня, но ты этакий ужасный ангел мести для меня сейчас.
- Может быть, но я такой и объясни, почему я не прав, так, чтоб я понял это.
- С тобой спорить невозможно, ты как-то базаром давишь.
- Хорошо танго ребята эти играют, вроде и шведы, а бля, так чувственно, меня порой до слез доводят. – Обратил внимание Мудаков на игравшую музыку. - Танго вообще это концентрация борьбы мужского и женского начала, идет сражение, внутри тебя. Внутри меня, внутри всех, две стороны воюют друг с другом и танго об этом, о безумии, которое рождается в противоборстве между мужчиной и женщиной.
- Ладно ****ь… Все тебе противоборства! – подвел итог Майор.

Дома Мудаков осматривал собственную одежду, байка была забрызгана немного кровью, остальные вещи были чистыми. Он собирался на вечер встреч выпускников своего учебного заведения, должна была приехать Алеся, девушка, которая была в него влюблена, когда они учились. В настоящее время она была не одна, но потенциального жениха, как писала ему по «Одноклассникам» ее близкая подруга совсем не любила, просто возраст.

Помимо этого Мудакова манила другая девушка, которую он до этого видел только на фотографии в тех же «Одноклассниках», это была подруга бывшей девушки Майора. Милая низкая блондинка. Он был приглашен на вечеринку в этот же вечер, где блондинка должна была присутствовать.

- Круто тебе Мудило, столько баб есть возможность окучить. – скучно начал Майор, который зашел в его комнату.
- А те не круто, ебешься как конь и ноешь еще.
- Какое там как конь? Забыл уже, когда в последний раз бабу нюхал.
- Правильно, хули их нюхать? Ты ебешь их в извращенной форме.
- Ты про жопу? Я ебу туда, чтоб показать этим сукам свое превосходство, показать кто доминирующий самец!
- Твою мать, че за комплексы? А удовольствие получить с девушкой не пробовал ничего не показывая?
- Да ладно, слушай… ммммм…
- Ну что?
- Давай Мамулю на двоих распишем.
- Ну, слава Богу!
- В смысле?
- Я уже переживать начал, думаю ну как так? Ты не предлагал еще ее на двоих отъебать!
- Ну вот предлагаю…
- Нет!
- Какие мы!
- Мг…

Через два часа Мудаков сидел в ресторане гостиницы «Виктория». Все было как обычно в таких заведениях, официантки, какие-то проникновенно поющие музыканты, Алеся, сидящая напротив. Говорили ни о чем, мозг Мудакова грызли мысли о девушке с фотографии. Он думал о том, что стоит ехать с ней знакомиться или нет. Во время этих размышлений к нему подсел его бывший одногруппник и начал разговор о том, кто сейчас Мудаков и чего добился.

- Да ничего, хожу по городу дела решаю, стрелки ставлю, нарываюсь. – ответил Мудаков, чтоб отвязаться.
- Ну зачем ты так? Я слышал совсем другое…

«Ну раз слышал нахуя спрашиваешь, - подумал Мудаков. – чтоб похвастаться какой ты серьезный начальник?»

Но в слух сказал:
- Саш, у тебя не возникает такого ощущения, что ты проживаешь чужую жизнь, что ты совсем себе не принадлежишь?
- Ты о чем, Мудаков?
- Не возникает, значит. Счастливый ты, Санчо!
- Объясни раз начал. – попросил одногруппник удивленно.
- Бля, вот чтоб у меня все было хорошо, мне надо одеть костюм, взять в руки кожаный портфель и бесстрастно ебашить на работе по восемь часов день. Я все понимаю, кого-то от этого прет, но мое счастье не такое точно, я не чувствую себя комфортно. Я вот хотел бы так, делать что-то, делать мир лучше, но бля, мне говорят только будучи винтом в какой-то большой хрен пойми зачем работающей машине будешь счастлив. А почему? Я не верю этому, а бездумно броситься в объятья ребят с кожаными саквояжами, я почему-то не хочу.
- Не понимаю тебя что-то.
- Шучу я, Саш, шучу. У тебя все нормально я слыхал. Молодец! Прости, мне отъехать надо. – сказал Мудаков, про себя он решил съездить к блондиночке, интерес скорее был спортивный, но и в этом выпускном болоте оставаться не хотелось, с этой вечеринкой было все предельно ясно.

Когда Мудаков выходил, Алеся грустно посмотрела на него, он ей мигнул и показал на руку мол, час и я вернусь.

В такси как всегда играл какой-то шансон. Таксист с виду 40-летний мужик, серьезно слушал песни про баб, криминальные дела, судьбы братков и лебедей на пруду.

- Может радио поставим? – сказал Мудаков.
- А че, не нравится? Это Карманов.
- Да мне похрену кто это! Главное, что у него член маленький и очень ограничен он, если не о чем больше петь, а ты сидишь, развесив уши и слушаешь, как кто-то заливает про то о чем надо забыть и вслух не упоминать. Петь надо про то, чего в реальной жизни мало.

Таксист удивленно посмотрел на него:

- А про что надо петь?
- Про настоящую любовь, чувства… Ты вот New Tango Orquesta слышал? Они, правда, инструментальную музыку играют, но так, что слов не надо.

В квартире было полно народу, какой-то праздник, все о чем-то говорили, на Мудакова сразу обратили внимание и начали наливать шампанское. Мудаков что-то дежурно сказал про стремление к вершине и необходимости реализации. В это время он нашел глазами ее. Разговор продолжался недолго, он понял, что она знает кто он, она в настоящее время одна и он ей интересен:

- Привет!
- Привет!
- Хочешь угадаю как тебя зовут? – начал игриво Мудаков.
- Ты Мудаков, известная личность. – улыбнулась блондинка.
- Бог, мой, как тяжело нам, знаменитостям, не минуты покоя. – пошутил Серега, она улыбнулась в ответ.
- Я тебя видела пару раз, ты меня нет, не замечал, маленькая совсем была.
- Я приехал ради тебя, если честно. Наконец-то заметил и решил заехать. Дождалась своего счастья. Но есть одна проблема, я должен ехать, поэтому дай мне номер своего телефона и мы продолжим разговор в другой день, в менее людном месте.
- Да, правду говорят – ты действительно наглец.
- Но, несмотря на это, номер ты мне дашь, иначе реагировала бы совсем по-другому.

Она опять улыбнулась.

«Зачем мне ее телефон? Че за скачки? Она милая, я сейчас один, но не то, знал же, что не то. Зачем все это затеял – поездка на другой конец города и все такое, сейчас обратно. Беспокойный ты, дружок.» - думал на обратном пути Серега.

В «Виктории» все были гораздо пьянее, а так ничего не поменялось – столы с остатками еды, выпивки и смешные танцы крайне пьяных людей. Серега пригласил грустную Алесю танцевать, как раз играла “Jesus to a Child”.

- Ну что с делами твоими? – спросила она во время танца.
- Нормально, все решил.
- Зачем тебе это все? Что не сидится тебе? Зачем… саморазрушение какое-то.

Мудаков удивленно посмотрел на нее.

- Ты о чем, Алесь?
- Сам понимаешь, ты ж умный, а все не успокоишься. Я на тебя внимание обратила, когда ты доклад по философии Гегеля делал, прямо, как рыба в воде был, на вопросы так вежливо и одновременно насмешливо отвечал.
- А, ну да. Да нет никакого разрушения, просто понимаешь… Все верят в светлое будущее, а я верю в свое темное прошлое и ничего с этим поделать не могу. Считаю, что вера эта правильная. Не могу объяснить, просто чувство. Человек из прошлого. А Гегель… Знаешь, анализировали филологи как-то его тексты и доказали, что многие его предложения вообще не имеют смысла.

Под утро он предложил ее проводить до дому. Она устало сказала что-то про жениха и дала понять, что не стоит, но ласково на прощание чмокнула его в щеку.

«Ну вот, Мудаков, тобой проебана очередная очень хорошая девушка. Ничего нового, все так же делаешь. Черт знает что, какое-то подростковое самокопание и бесполезные метания, вместо того, чтоб ежедневно уверенно поступать как все» - сказал он сам себе и начал набирать на мобиле цифры 1-3-5.

«Мой мир настолько субъективен, я воздвиг крепость, из понятий, детских впечатлений, дружбы, его комфортно обустроил и поглядывал из нее на окружающих. Но вот сейчас она рухнула, мои установки абсолютно неверны и я абсолютно не понимаю – кто я, где я, что я. Все что было – друзья, принципы, достоинство. Все ушло, это бумажные тигры, не более. Передо мной абсолютно новый мир к встрече с ним не готов, я растерян, старые методы не работают. Сейчас понял, что в этом мире я дикарь и меня все боятся. Теперь один, надо строить новое здание, но будет ли оно верным или опять придет разочарование? Что дальше?» - думал по дороге домой Мудаков.

Когда он вошел в квартиру, на него уставилась мутным взглядом незнакомая голая девушка, которая стояла раком на диване. К ней сзади пристроился Майор, перед ней сидел его коллега и дрочил.

«Бля, неугомонный!» - только и подумал Мудаков устало.

Мудаков пошел к себе в комнату и начал раздеваться. Через несколько минут туда вошел Майор с эрегированным членом, на который был одет презерватив.

- Я не думал, что ты вернешься! – растерянно начал Майор.
- Ну, ты красавец! Охмурять меня пришел?
- Не я просто, поговорить.
- Ну, бля, трусы хоть одень. А дама как там, не соскучится? – насмешливо поинтересовался Серега.
- Да не, там К. с ней пока. Пойдем на балкон, я покурю.
- А, тот оператор ручного доения? Понял. Трусы одевай и пойдем, а то ты такой соблазнительный, прям глаз не оторвать от елды твоей.

На балконе было по-весеннему свежо, светало. По тротуарам шли первые пешеходы.

- Ты считаешь. Что все это неправильно? – спросил Майор.
- Я ищу не этого, сам знаешь. Но если тебе интересно, то да, я считаю, что ты уверенно идешь в никуда, у такой жизни нет продолжения. Секс ради секса интересен, когда все только начинается, и ты не совсем отдаешь себе отчет в том, что тебе надо и чего ты хочешь, а сейчас, когда есть опыт и понимание жизни, я просто не вижу в этом смысла. Что дальше?
- Прикольно, просто вот так белок скинуть. Ты какой-то любви ищешь, ну уж конечно. А не думаешь, что это бывает только раз в жизни? Что дальше только холодный расчет плюс терпение?
- Думаю так иногда, но не думаю, что это повод для того, чтоб сдаваться. Главное что во мне есть вера, доверие высшим силам. Не такие уж мы плохие люди с тобой, чтоб утверждать, что этого не заслуживаем, непутевые просто. Главное искать, ты же знаешь. Я лично боюсь проснуться в один день и осознать упущенные возможности, это страшно.
- Ну да, ты боец, не ищешь легких путей. Та девушка мне рассказывала перед отъездом, что именно за это тебя и любила, боец ты. ***во, что у вас ничего не получилось. Очень жаль! Вы были очень органичной парой.
- Да ладно, сколько можно. Она мертва для меня, как женщина. Я трупы не ебу, нет такой тяги у меня. Да и не все было так как казалось. Сколько можно вспоминать? Я вот вспоминаю вчерашнюю драку, он урод и скот, он оказался там, где оказался. Но я сейчас жалеть начал. Почему? Считаю, что все справедливо было. Общество, стандарты они во мне, поэтому внутренние противоречия. Чем более я общественное животное, тем больше себе не принадлежу, в этом причина всех этих метаний, теряю себя. Но по-другому не выжить, просто никак.
- Ну ладно, я пошел, если передумаешь – присоединяйся! – оборвал разговор Майор, докурив.

Мудаков расстелил свою кровать, за стеной раздавался какой-то топот и равномерное скрипение. Несмотря на бессонную ночь заснуть было сложно, было странное нереальное состояние. Спать абсолютно не хотелось, наоборот ощущалась болезненная бодрость. Мудаков сел и прислонился спиной к стене.

«Прошедший день был насыщенным и задал много вопросов, но не дал мне ни одного ответа. Ответы во мне. Их надо искать, это просто необходимо, порядок вещей толкает к этому. Только внутри. Все только внутри. 1, 2, 3. Ты больше меня, ты каменный, из серого твердого камня, ты велик, я маленький человек, я на уровне твоих ступней, каменных ногтей на пальцах твоих ног, но ты во мне, я часть тебя, каменное дыхание, умиротворение камня, твое каменное спокойствие, спокойствие… спокойствие… космос…»

По прошествии десяти минут Мудаков свалился хрипя на бок,
через двадцать минут он перестал дышать,
через тридцать минут его лицо приобрело серый каменный цвет,
через сорок минут он начал покрываться трупными пятнами,
через час он весь был покрыт копошащимися насекомыми и червями,
через два часа на кровати лежал белый обглоданный скелет с останками некоторых внутренних органов.

Встало солнце, мир за окном комнаты проснулся окончательно, жизнь шла своим чередом, наивными детскими глазами за жителями города наблюдал новый день.

***

- Ну и какой ты вывод сделал из этой твоей медитации? Вообще опять смерть эта, позитивней надо быть! – сказал Ракенрол сидя перед ноутбуком Мудакову, когда прочел «Бумажного тигра».
- Вывод о том, что старый Мудаков пуст и готов к обновлению, пришло время чего-то нового, иного внутреннего содержания.
- Какого содержания?
- Не знаю и не надо мне знать. – сказал зевнув Мудаков.
- А может то, о чем говорила Алеся? Ты просто тупо сам разрушаешь себя?
- Хватит гнать!
- Ладно. Я на стрелку, подумай над медитацией, Вечером созвон! – ответил Ракенрол.
- Ага, смотри не сотрись только со своими стрелками.

Но Ракенрол его уже не слушал, он ласково говорил кому-то по телефону о том. как он скучал и ждал встречи.

«Существует смысл во всем происходящем? Предназначение, что это? Мое предназначение это иллюзия или есть оно?» - думал Мудаков. Его размышления были прерваны хлопком двери, которую резко закрыл за собой спешивший Ракенрол.