2. Вспышка

Я сидел у окна в своём замке и решал, как лучше уйти. Но каждый придуманный мной способ был в чём-то ущербным. В связи с моим бессмертием всегда оставался шанс уцелеть... Тогда я решил немного отвлечься скачкой в надежде на то, что после в голову придёт какая-то свежая мысль.
Сумрак, мой жеребец, встретил меня негромким ржанием - почуял, видимо, что в последний раз везёт меня на прогулку. Я угостил его подсоленной корочкой хлеба, оседлал и вскочил в седло. Сумрак, почувствовав мой настрой, сам перешел с рыси на шаг. Не помню, как мы добрались до деревеньки, что стояла в десяти полётах стрелы от замка. Да и названия её я, честно признаться, тоже не помню - на этом месте столько их уже было, устал считать. Но, собственно говоря, менялись только названия, люди оставались и остаются такими же. Одним словом - скука.
Дома в этой деревне оказались глинобитные, построенные добротно – уж я-то знаю толк в этом! - крытые черепицей. А вот, к примеру, шестьсот лет назад на этом месте была деревенька лесных людей: десятка два шалашей, настолько умело упрятанных в саму плоть леса, что я и сам, бывший  то время лесничим нашёл её только потому, что заплакал ребёнок. Как же она тогда называлась?.. Какое-то цветочное название у неё было. Не помню. Ну и ладно. Не суть.
Из раздумий меня вывело то, что Сумрак вдруг остановился. Я осмотрелся, желая узнать, в чём дело и заметил молодую женщину, спешно собирающую обратно в плетёную корзину рассыпанные по дороге яблоки.
Когда же она поднялась, чтобы извиниться перед лордом за случившееся, да так и застыла, я вдруг понял, что небытие подождёт. Ждало же две тысячи лет, а одна человеческая жизнь для него словно миг. Подождёт! Едва я решил отказаться от жизни, как она в очередной раз ткнула меня носом в то, что жить стоит.
Эта девушка была невероятно похожа на мою первую любовь леди Анну Корнелию Тирлонн. эта девушка была точь-в-точь как она: гибкая, как ящерка, грациозная, как лань, говорливая, как ручеёк, смех её был звонким, словно колокольчик, а волосы - черны, как вороново крыло. Даже звали её похоже - Анита.
Узнав, что моё чувство взаимно, я сразу же забрал её в замок. Мы долго не могли оторваться друг от друга ни на миг. А потом я научил её читать, и она с головой погрузилась в собранную мной за время после последнего катаклизма библиотеку. Часами Анита могла просиживать за ветхими манускриптами, разбираясь в зауми какого-нибудь очередного мудреца, якобы докопавшегося до смысла бытия. А потом могла вместе со мной подставлять лицо ветру, пригибаясь в безумной скачке к конской шее. Когда же мы возвращались уже вечером, я сажал её спиной к себе и медленно расчёсывал её длинные густые волосы, напевая тихонько колыбельную, которую пела мне мать. А после этого я обнимал её, и мы любовались закатом, который врывался в комнату через раскрытое окно. Так она и засыпала в моих объятьях. Это было воистину прекрасное время.
Но больше всего я любил в тёплые летние дни останавливаться в чистом поле посреди конной прогулки. Мы отпускали скакунов пастись, а сами оставались там, дышали свежим воздухом, разговаривали, а ещё я заплетал ей косу, вплетая туда полевые цветы. Анита всегда удивлялась тому, что у меня это всегда получалось мягко и аккуратно, в то время, как она сама порой мучалась с непослушными прядями. Но ведь у меня за плечами бессчетное количество жизней. Было время научиться…
Я рассказал ей, кто я такой и она приняла это. Анита была второй на моей памяти, кто отнёсся к этому вот так, как к факту, не умоляя поделиться этой способностью, и не мечтая о вечной молодости. Мне кажется, она понимала, что вечность – это слишком долгий срок, понимала, что это скорее проклятье, чем дар. И я был рад этому.
Я давно уже так не радовался, давно уже не любил жизнь так сильно, как с ней.
Смерть подождёт.

                19 – 20.04.2009г.