4. Рок

Не помню, как я добрался до постели. До нашей с Анитой постели. Помню только, что проснулся оттого, что кто-то гладит меня по голове. Но, едва открыв глаза, я убедился, что в спальне никого нет. В общем, я списал всё на винные пары и снова уснул.
На следующую ночь всё повторилось: и вино, и полубеспамятсво, и лёгкое поглаживание по голове. И проснулся я со стойкой уверенностью, что это мне не приснилось.
Я стал думать, что это могло быть. В голове крутилась какая-то мысль но я никак не мог ухватить её за хвост. Позже я вспомнил. Среди проклятий, которыми меня во множестве одаривали мои многочисленные враги, не сбылось только одно. Его произнёс Кутук-Глымар, капитан-шаман  орочьего драккара "Улукар-хой", что значит "Полуночный", последний настоящий Хозяин Морей. Это произошло когда моя галера пробила окованным бронзой подводным тараном борт его корабля и тем самым обрекла всю команду на позорную смерть на палубе тонущего драккара.
"Галук дран гар, Турухар! Драптан хурат латар тугоррог хургал, раккахан тар! Траннар дан гон-тар латар лумаррэ хурат! Лувахтар но туннар, лукарр горт хар! Гран жар кулытхар, Кутук-Глымар! Галук актур дран гар талудар!"
Да, это было именно так. Тогда я ничего не ответил, считая себя бессмертным. Я считал, что раз уж бессмертен, то и проклятие это мне не страшно. А оно вот прошло через столько веков и ударило тогда, когда я уже совсем позабыл о его существовании…
Между прочим, если перевести текст проклятия с оркского, то будет это примерно значить примерно следующее:
"Будь ты проклят, Молчащий! Когда ты захочешь уйти в шторм, ты встретишь свой свет и передумаешь прощаться с солнцем. И будешь ты счастлив, но не долго. И когда твой свет исчезнет, в этом будешь виноват только ты! Тогда ты познаешь то горе, которое познал мой народ. И каждую ночь будешь видеть ты свет, не в силах вернуть его, и вечно гореть в огне своей вины! Так говорю я, Кутук-Глымар! Будь ты проклят навеки!"
В принципе, всё сходится. И моё желание умереть, и Анита, и её гибель. А вот что означает " И каждую ночь будешь видеть ты свет, не в  силах вернуть его, и вечно гореть в огне своей вины!"?
Следующей ночью я решил не спать, а дожидаться того, кто приходит сюда по ночам.  Я зажёг свечу в витом серебреном подсвечнике и оставил нетронутым графин с вином. Чтобы не уснуть, я наигрывал на банджо. Тихая грустная мелодия срывалась со струн и неожиданно пришли слова.

Я устал, хотел уйти
Навсегда,
Без дороги, без пути,
В никуда.
Жизнь постыла мне давно
И пуста,
И всё было решено -
Пустота.

Способ я искал уйти,
Встретил свет,
Видел новые пути
И просвет.
Засияли краски вновь
Для меня,
Алой стала даже кровь,
Жар огня.

Но проклятье точит зуб
за плечом:
Поцелуй холодных губ
Не учтён...
Свет исчез, осталась вновь
Пустота,
Изгибает немо бровь -
Крах мечтам...

Что же делать мне теперь?
Где ответ?!
Там теперь закрыта дверь,
Где был свет...
Может, снова путь далёк?
Нет пути...
Может, к свету мотылёк
Полетит?..

Я закрыл глаза, потому, что они оказались переполнены слезами, а когда снова раскрыл их, увидел стоящего рядом человека в чёрном плаще с надвинутом низко-низко капюшоне. Человек выпростал из-под тяжёлой ткани руку – это оказалась узкая и изящная женская ручка – и вытер солёные дорожки на моём лице. И словно ледяной ветер прошёлся по комнате, обдав разгорячённую знойным летним днём кожу холодком. Пламя свечи заколыхалось, но всё-таки не погасло. Добрый знак.
Я опустился на колено в знак того, что готов принять свою участь, какой бы она ни была, но она - а в том, что это она, а не он, у меня исчезли последние сомнения, когда она протянула руки - подняла меня на ноги. Так мы и стояли. Молча. Друг напротив друга. А с рассветом она растворилась в воздухе.
День тянулся, словно густой кисель, каждый миг казался маленькой вечностью. Дела валились из рук. Я ждал. Ждал ночи, ведь сегодня всё должно встать на свои места. Я съездил на поле и нарвал большой букет васильков.
А затем снова пришёл вечер, который, наконец, сменился ночью. Я снова поднялся в спальню, зажёг свечу, взял банджо и стал играть, дожидаясь. И снова слова пришли сами, непрошенными и негаданными:

Кто ты: милость или наказанье?
Что ты смотришь на меня в упор?
Слышишь ли мое признанье?
Вынесен ли приговор?

Кто ты: шепот или крик?
Хочешь, чтоб пошел с тобою?
Я всего лишь уставший старик,
Который так жаждет покою.

Кто ты: наважденье или явь?
Пропасть или полёт к небесам?
Ты мне выбор предоставь
И первый шаг ступлю я сам.

Кто ты: праздник или будни?
Ты откуда здесь взялась?
Знаю, мир всех позабудет
И солнце, конечно, взойдёт и без нас.

Кто ты: заговор или проклятья?
Шум дождя или грохочущий прибой?
Ты раскрыла мне объятья
И зовёшь меня с собой.

Кто ты: правда или ложь?
Вода в песках или мираж?
Зачем сейчас ты меня ждёшь?
И где закончится путь наш?

Я понял, кто Ты, и, поверьте,
Я ждал тебя, гостья ночная!
Не чувствуя страх смерти,
Я улыбнусь, к тебе шагая…

Она появилась внезапно: миг назад я был один, а теперь странница в чёрном как первозданный мрак плаще с низко надвинутым капюшоном. Я улыбнулся и, раскрыв объятья, шагнул навстречу – ведь я по-прежнему люблю её. Она не отшатнулась, и я прижал её к себе, а потом сделал то, что безумно сильно хотел сделать ещё вчера ночью: снял капюшон.  На меня смотрела моя Анита. Улыбка осветила её белое, точно из мрамора выточенное виртуозным скульптором, лицо и она стала совсем как живая.
Я наклонился и нежно, едва коснувшись, поцеловал её холодные губы. Анита вздрогнула, а мне наплевать было на всё: на слуг, на соседей, на весь мир! Я снова с ней, а остальное не имеет значение! Я хотел попросить у неё прощения за то, что обрёк её на такую участь, но она приложила пальчик к моим губам, и в глазах её было понимание и прощение. Я кивнул, взял её за руку и увлёк за собой на кровать, а затем взял гребёнку и васильки, да стал расчёсывать иссиня чёрные, струящиеся, словно стена дождя волосы, по давней привычке, мурлыкая себе под нос незамысловатую мелодию.
Когда я закончил, от свечи остался маленький огарок, а за окном уже светало. Анита обернулась ко мне, и я увидел, что это снова моя Анита, а не та мраморная статуя, которая пришла сюда в полночь.  Она встала, оглядела себя в зеркале и счастливо засмеялась, увидев свои любимые васильки в волосах. А затем моя любовь поцеловала кончик пальца и, приложив его к моим губам, растворилась.
Но теперь я точно знал, что она вернётся. Неожиданно для меня самого воплотившееся проклятье Кутук-Глымара стало не проклятьем, как он того хотел, а спасеньем…

Ты не смерть для меня – ты чудесная,
Без тебя жизнь пустая и пресная,
И когда Бог забрал тебя, я не смирился,
А сегодня я снова родился…

Ты не смерть для меня, ты – желанная,
Ты вернулась ко мне, долгожданная!
Ты пришла сквозь туманы и годы,
А ведь я тебя ждал, не хотел быть свободным.

Ты не смерть для меня - ненаглядная,
Ты не в чёрном пришла, ты – нарядная!
Ведь я не предал, не женился, тем паче,
Хоть мне и сулили за то неудачи.

Ты не смерть для меня, ты – любимая,
Очень нежная, очень ранимая!
Балахон свой сними и отбрось все сомнения,
Дай обнять, наконец, и присядь на колени…
 
…Теперь я знаю, что это мой рок, моя судьба – быть маяком для любимой, для той, что была моим светом, жизнью, и для той, что стала смертью. А шаман… шаман  не проклял меня, а всего лишь показал мой путь…
И, как это ни удивительно,  меня это не пугает.
Я даже рад тому, что живу не просто так, а ради и для неё.         





                26 – 28.04.2009г.