Рваное время. Эпизод 1

Почему это случается с ним, Эдик не знал. Нельзя сказать, что он никогда не задумывался над странностью происходящего, но, после многих тщетных попыток понять, прекратил бесполезные размышления. Осталась только смутная догадка, что каждый провал как-то связан с ситуацией, в которой находился он сам в каждый конкретный момент. Единственное, что Эдик знал точно, - когда это началось…

…Третьекурсник Эдуард Сорокин шел по коридору Главного здания на кафедру сопромата. Именно там трудился Владимир Михайлович – куратор группы, старостой которой и был не так давно избран Эдуард. Однокашники возмущались: к куратору накопилось много вопросов, но тот не больно жаловал группу своими визитами. Пора было принимать какие-то, им и самим не понятные, меры.

Сосредоточенно топая по паркету, Эдик пытался собраться с духом, репетируя на ходу обвинительную речь, главным тезисом которой была фраза «Если Вы действительно куратор!..»

Подойдя к помещению кафедры, Сорокин еще раз мысленно повторил обвинение, резко выдохнул и толкнул вековую дубовую дверь…

В глаза ударил ослепительный свет, дохнуло жаром. Эдик зажмурился до слез, но по инерции шагнул вперед.

- Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали?* – услышал он негромкий уверенный голос.

Сорокин с трудом открыл глаза… Душное солнце заливало нестерпимым зноем балкон из желтоватого камня. На небольшом возвышении впереди Эдуарда, в золоченом кресле сидел крепкий мужчина в знакомом по фильмам римском хитоне и белом  плаще с кровавым подбоем.

- Если Вы действительно куратор… - непроизвольно вырвалась тщательно подготовленная фраза, как нельзя меньше подходящая к новой ситуации, в то время как сам Сорокин пытался вспомнить, кого ему напомнил этот плащ.

Быстрый удар сзади в поясницу отбросил Эдика на пару шагов, заставив упереться в горячий камень всеми конечностями.

- К прокуратору обращаться «игемон»! – прорычал за спиной грубый голос.

…Сорокин наблюдал, как на шероховатый пол скатываются капли пота со лба. Он вспомнил, откуда ему знаком плащ. Перед мысленным взором встал кадр из фильма «Мастер и Маргарита», снятого по бессмертной повести Булгакова. «Театр? - подумал Сорокин. - Какой театр на кафедре сопромата?» Что же? Новая мысль обожгла абсурдностью: он попал в древнюю Иудею! Пресловутый провал во времени?  И перед ним сейчас сидит настоящий Понтий Пилат?! А сам-то он кто? «Иисус», - съехидничал внутренний голос. «Нет, не может быть! - запротестовал рассудок. - И они ведь не разговаривали бы по-русски, в этом случае!» «Дурак! - ответил рассудку продолжающий ехидничать внутренний голос, - они и не говорят по-русски. Неужели не понял? – это арамейский!» «Но ведь я…» - начал было снова ныть рассудок, но был прерван еще одним ударом в спину.

- Отвечать игемону! – рыкнул тот же голос.

Эдик поднял взгляд. Понтий Пилат тяжело смотрел на него, сощурив глаза и презрительно оттопырив нижнюю губу. Что он спросил? Внезапно Сорокин заметил, что пальцы правой руки прокуратора скребут подлокотник кресла. Нужные слова сами собой всплыли в памяти.

- У тебя болит голова. Твои пальцы двигаются, будто гладят голову любимой собаки, которая единственная помогает снять боль, - скороговоркой произнес он.

- Ненавижу собак, - процедил Пилат, удивленно вскидывая левую, рассеченную шрамом, бровь. – Мои пальцы ищут нож, чтобы собственноручно перерезать тебе горло за совершенное преступление. Тебе повезло, - продолжил он, ударив яростным взглядом секретаря, услужливо протянувшего длинный нож, - Рим уважает закон. Я буду судить тебя. Говори: зачем ты проповедовал, что может быть жизнь лучше, чем в Великом Риме?

Что-то было не так. Сорокин чувствовал это спинным, дважды ушибленным, мозгом. У Булгакова, кажется, Иешуа судили за другие слова? Что отвечать? Эдик вспомнил внезапно, чем закончился тот разговор с Пилатом для Иешуа. В ладонях и ступнях вспыхнула острая призрачная боль.

- Это не я! – заорал он, пытаясь подняться с колен. Удар снова сбил его на пол. – Это ошибка! Я ничего не говорил!

- Лжешь! – громом пророкотали слова прокуратора. – Мне все ясно. Виновен! – Он сделал отстраняющий жест. Какие-то люди подхватили Эдика под руки и поволокли прочь.

- Я вспомнил! Лучшая жизнь возможна в ином мире! – успел крикнуть он, еле переставляя ноги от страха. И услышал спокойный ответ:

- Вот ты и проверишь…

…В вонючей камере, в которую его втолкнули пропахшие потом стражники, Сорокин сразу понял, что духота на балконе на самом деле была живительным потоком  освежающего воздуха. Кроме него, здесь было еще трое заключенных, глядящих на Эдика с каким-то непонятным ожиданием. Новый узник прошел в угол и устроился там на клочке соломы. Сокамерники уткнулись взглядами в пол.

Несколько часов Сорокин пытался понять, каким образом оказался здесь, в этом времени. И еще ему было очень стыдно за свой страх там, на балконе, и свои недостойные вопли. Утешала лишь мысль о том, что каждый на его месте повел бы себя так же. «Не каждый, - подсказал зараза – внутренний голос, - Иешуа повел себя иначе». «Много ты знаешь!» - с негодованием отверг его упреки Эдик.

…Путь на Голгофу с тяжелым бревном, взваленным на плечи; под ударами бича стражника, был действительно таким нелегким, как рассказывают. Вокруг мрачно улюлюкала толпа, глядя на троих осужденных, с трудом бредущих вперед. Еле переставляя ноги, Сорокин думал о том, изменилось бы что-нибудь, поведи он себя по-другому при встрече с Пилатом; найди он тогда другие, правильные, слова? И еще о том, могли бы эти другие слова изменить историю?

Прозвучала команда остановиться. Эдик увидел перед собой три вкопанных в землю столба и возвел глаза к небу в пустой молитве неверующего…

…Мерный шум вентилятора и поток охлажденного воздуха… Сорокин опустил глаза и наткнулся на вопросительный взгляд Владимира Михайловича. Пахло знакомым бумажным запахом родной кафедры.

- Минуту, - хрипло попросил Сорокин, продолжая обливаться потом в память о пережитом, и прислонился к двери. Почему-то ему казалось, что невозможный экскурс в прошлое был не случайным. Судьба что-то пыталась сказать ему. Только – что?

Эдик посмотрел в глаза куратору.

- Я не буду спрашивать, настоящий Вы куратор или нет, но Вас ждут люди, - спокойно сказал он, - и их нельзя подводить. От Вас многое зависит. Вот так вот… игемон, - и повернулся к выходу.

- Подождите, Сорокин, - раздалось из-за спины, - пойдемте в группу вместе.



* В рассказе использованы фрагменты повести М.Булгакова «Мастер и Маргарита»


Рецензии