Путь Хитагами

          Нэцунари Хитагами  сидел на краю выщербленной тысячелетней скалы. Его внимательный и одновременно отсутствующий взгляд блуждал по приземистой фигуре кедрового стланика, бегущего много лет к подножию естественного древнего трона. Южный  неспешный ветер слегка теребил лапы «ползущего леса», создавая приятную для глаз Нэцунари серо-зеленую рябь. Шум первозданной листвы проникал в Нэцунари, доставляя ему удовольствие и покой.  Мысли человека были переменчивы и чисты, словно небо над его седой головой. Еле заметная улыбка блуждала по простому обветренному лицу, отмеченному лишь некрасивыми шрамами и каменным спокойствием зрелости, свойственным лишь немногочисленным отшельникам с плато Сидзюту. Не считая лет, которые рассыпались в пыль воспоминаний и дней неизвестности, ждущих его где-то за хребтами Моеги, Хитагами просто дышал, наслаждаясь зрелищем дерева, которое нашел здесь над бездной белой расщелины.  Он не чувствовал своего тела, но ощущал его легкость. Образы, проносящиеся в его голове, не являли собой учения, но являлись очищающим откровением для его сознания. Это было состоянием идеального равновесия! Сколько он сидел здесь в одеждах не достойных даже нищего вспомнить Хитагами не мог. Ощущение солнца ветра и дождя заменили ему чистое кимоно роскошностью своей сходное с землей плато Сидзюту, два вздоха в минуту – смертную пищу, а песня «бегущего леса» стерла из памяти его собственное имя… почти.
  Крупная птица с красивым белым хвостом, распластав свои большие крылья над скалой уединения Хитагами, тревожно разнесла свой клекот, отзвук которого проник в идеальный мир человека. Нэцунари неспешно поднял взгляд на орлана-белохвоста, понимающе кивнул и наполнил вновь этот мир суеты своей сущностью. Он был вновь нужен кое-кому, а кому - человеку или смерти он и сам не знал…
  Юкиносита Хитагами тревожно и, одновременно, с ностальгией всматривался в маленькую фигурку человека появившегося несколько минут назад на дне зеленой долины. Ветер волнами гнал блестящую траву к школе Хитагами, а та несла на своей мохнатой спине странника. Юкиносита стоял, оперевшись обеими руками на свой меч, и терпеливо ожидал учителя и своего названного отца. Фигурка человека была еще слабо различима, но он уже узнал Нэцунари, так как чувствовал его и нуждался в нем.
  Оба Хитагами сидели напротив друг друга на заднем дворике личных покоев Нэцунари, созерцая друг друга и вдыхая прекрасный аромат зеленого чая предгорий Моеги. Каменный выступ, покрытый скромными циновками, два небольших столика под простые фарфоровые чашки со сказочным чаем, белое чистое кимоно Нэцунари и черное – Юкиноситы, вот тот небольшой набор значимых деталей доступных обыкновенному человеку в этой сцене встречи учителя и ученика.
  - Прекрасен наступивший год хиното тацу! Как Ваши дела Юкиносита? – Учитель внимательно и с любовью всматривался в возмужавшее лицо названного сына.
  - Год воистину прекрасен, Учитель! Мои дела несет на своей спине золотой карп. Как Ваше здоровье Учитель Нэцунари? – Ученик почтительно склонял голову, словно молодой Будда, обмениваясь искренними словами почтения и заботы со своим названным отцом.
  - Белые цветы еще не беспокоят мой сон. Ученики и названные дети радуют мой дух. Моя осень – их весна, их весна – мое бессмертие. – Нэцунари с удовольствием вдыхал аромат своего любимого чая, не спеша отведать его терпкого и столь освежающего вкуса.
   - Ваш дух бессмертен, Учитель! Он способен успокоить смятение в душе ученика школы Хитагами. - Юкиносита  не отдался утонченной стадии внимания запаху чая, но отпил его немного, согревая горло перед длительной беседой.
   - Что заставило ученика испытать это странное чувство, Юкиносита?
   - Слабость и смятение в бою, и, еще новые ощущения и способы преодоления возникших препятствий на пути к совершенству…,- Юкиносита как будто смотрел вглубь себя,- Я не уверен, но использованные мною техники не входили в методику тренировок Вашей школы Хитагами.
 Нэцунари  аккуратно коснулся кончиками пальцев теплого фарфора своей чашки, и некоторое время молчал, вслушиваясь в освежающую тишину вечерних гор и своей души. « Как быстро он вырос…».
         - Как же Вы преодолели эту слабость, Юкиносита?
         - Восемь лет я оттачивал собственное скромное мастерство владения мечом и прославлял школу Хитагами на всех островах Японии. Иногда мне наносили тяжелые раны, иногда я вынужден был умерщвлять своих противников, но никогда я не испытывал слабости и безысходного чувства поражения,… никогда до встречи с мастером Сокан. Специфика его стиля состояла в том, что он сражался двумя различными по длине мечами. Не имея догматического рисунка собственного стиля, мастер Сокан отличался огромной энергией и скоростью движений, а его опыт в области сражений был плодотворной почвой для многочисленных мифов и легенд. В процессе сражения я понял, что этот противник для меня крайне неудобен и опасен. Техники Хитагами и Си-енокитаки во всех своих самых тонких проявлениях лишь спасали мое смертное тело от молниеносных атак мастера Сокан, отдаляя обоим нам понятный финал боя. Он был гораздо опытнее и быстрее меня, а моя растерянность и отсутствие видения пути приближали мое существование к своему концу, словно западный ветер-солнце к закату,… - Юкиносита замолчал и, не поднимая взгляда, сделал большой глоток освежающего сбора с южного склона Моеги.
      - Как Вы убили его, Юкиносита? – Грусть как предчувствие неизбежного развития событий растекалась по сознанию Нэцунари.
        - Мечом и … животной яростью, Учитель! – Юкиносита поднял взгляд и взгляды Ученика и Учителя встретились. Нэцунари, хотя и был готов к этому повороту в их диалоге, внутренне вздрогнул. – Зажатый между стальным мастерством Сокан и безмолвной мудростью Хитагами, которая уже не спасала меня, ученик Вашей школы в мгновение отказался от всех принципов мировосприятия, ради которых жил и сражался. Что-то внутри меня исторгло ту атаку, в которой я изрубил  в куски мастера Сокан и завладел его прекрасными мечами, с которыми с тех пор не расстаюсь.… Ту первую атаку я положил в основу стиля истребления, который исповедую ныне и имя которому  Хитагами!
  «А если выгнуть в лук луч солнца и посылать годы свои словно стрелы ввысь…» Нэцунари отвел взгляд от горящих поиском Юкиноситы и проследил взглядом ножны от обоих мечей своего ученика.
        - Учитель, все чему Вы обучили меня, оказалось чушью! – Лицо Хитагами порозовело от энергий, растущих в его сознании. – Я сменил пятнадцать пар мечей, сточив их о кости мертвых мастеров по всей стране. После боя с мастером Сокан живых противников я не оставлял. Во мне посилилась сильная ярость, находящая выход в кровавых победах над учениками и учителями. Она перестроила меня и мое мировосприятие. Сегодня я здесь, чтобы поделиться им с Вами, ибо почувствовал я собственное бессмертие и Вашу неуместность  в мире стиля Хитагами!
  «.. и внимать пустоте крика птицы, улетевшей от тебя навсегда». Нэцунари понимающе закивал, что-то знакомое во всем этом сковало его бессмысленную речь о примирении принципов …
       - Как пожелаете мастер Юкиносита. – Для Учителя весь рассказ Ученика не был новостью, он знал, что Юкиносита убил многих, в том числе и нескольких учеников Нэцунари – своих названых братьев.
       - Бой проведем на рассвете, на берегу Хаят, там, где Вы показали мне первые движения и где я покажу Вам последние! – Юкиносита пружинисто вскочил, опрокинув (видимо нарочно) остатки чая на знакомые с детства циновки. Он удалился, оставив Учителя в вечерних размышлениях мягко перешедших в ночные бдения.
  Нэцунари слышал сквозь многие стены его дома и школы, как отходила ко сну его семья.  Среди его учеников было много детей из простых семей землепашцев и ремесленников, которых он обучал глубокой науке жить осмысленно и менее глубокой науке – защищать свои жизни и семьи с помощью меча. Юкиносита был таким же бедным жизнелюбивым мальчишкой, когда его отдали в школу Хитагами. Он был очень прилежен и весьма талантлив, со временем он стал лучшим во многих дисциплинах, преподаваемых Нэцунари. Он обучил его всему, что знал и осознавал сам, но не смог сделать за него выбор Пути. Его Путь лишь его выбор, но… Учитель не хотел последствий этого выбора.… Ночь летала над седой головой Учителя, почти забывшего свое имя, разгоняя прочь добрые мысли и надежду.
    Хитагами стояли друг напротив друга, с каменными лицами наблюдая за тем как кровавые лучи восходящего солнца проникают в неглубокие воды горной реки Хаят. Оборванные рукава кимоно Юкиноситы открывали взору крепкие загорелые руки в многочисленных шрамах, сжимающие клинки Сокан – две разнонаправленные молнии с жалами смерти на концах, корни коих гнездились за горящими глазами мастера. Учитель  Нэцунари, казалось, ничем не отличался от вчерашней своей тени, но и в его руках со странным цветом кожи обозначался меч в ножнах без особых изысков.
   Сделав предупреждающий кивок, Юкиносита нанес первую пару странных ударов в силуэт Учителя. Нэцунари отпрянул от этой быстрой разведки и, обнажив лезвие своего меча, нанес ответную серию легких и мощных косых рубящих всплесков Юкиносита.  С изумлением близким к восхищению Учитель почувствовал кровь, стекающую по правому боку и левому предплечью – Юкиносита продолжал свои молниеносные сдвоенные колюще-рубящие серии со многими точками входа. Одновременно Ученик испытал неприятную боль от брызнувшей из-под его ногтей крови – мощные резонирующие удары Учителя  серьезно повредили один из его мечей и немного его мощные руки.  Отпрянув на мгновение, друг от друга, Хитагами сменили стойки в соответствии с понесенными потерями и вновь атаковали друг друга. Юкиносита удачно блокировал фатальный для многих других выпад Учителя и с криком ярости разрубил его меч энергичным ударом снизу. То, что потом увидел Юкиносита, было как во сне - Учитель,  развернувшись вполоборота и перехватив остатки своего меча, словно кинжал для удара сверху, пригвоздил левую его руку к телу, пробив ее насквозь. Юкиносита наносил беспорядочные удары своим длинным мечом по тому месту, где мгновением ранее был силуэт Учителя. Потом он почувствовал тупую боль в кисти, и с удивлением глядя на свои разбитые пальцы правой руки, провалился в беспамятство…
   Нэцунари Хитагами истекая кровью, закончил перевязку своего ученика и названного сына, который еще не пришел в сознание.Его собственная кровь текла с неопасной скоростью, ибо много дней смертная пища не оскверняла естество отшельника. Учитель о чем-то сокрушенно качал головой – оба Хитагами прошли это испытание живыми, но и это было не самым важным.… Оба Пути имели право на существование, и это было откровением, которое сознание Учителя пока до конца принять не могло. Нэцунари поморщился от боли, и легкая улыбка озарила его лицо – школу будет, кому возглавить, когда его имя окончательно потеряет для Учителя смысл…. И еще – очень жаль, что он тогда, много лет назад не оставил в живых своего Учителя – безымянного мастера с плато Сидзюту.