Сотворить чудо

Вовка  ждал ее на автобусной остановке  у метро.  Из   постоянно открывающихся дверей станции  то и дело выходили люди. Среди  пассажиров,  спешащих  домой после работы, он пытался  высмотреть Марину. Но она опаздывала. И не звонила. Напрасно он набирал номер ее мобильного.  «Вот и договаривайся …», - подумал он, поднимая воротник куртки.
Был март, днем на солнышке  снег уже подтаивал, но вечером возвращалась зимняя стужа, и посеревшая снежная масса превращалась  в ледяную корку. Худо приходилось прохожим, случайно угодившим на эту снежно-ледяную поверхность. Ноги скользили, и только умело балансируя  руками, многие спасались от падения. Со стороны наблюдать эти сценки было забавно, но самим в такую ситуацию не хотелось попадать никому.               
Вовка стоял  на обочине дороги и понемногу начинал ощущать себя куском льда. Сначала почувствовал, как замерзли  ноги,  и он стал ходить вдоль остановки  туда-сюда, правда,  это помогло мало. Потом холод  подобрался к спине, и он подумал, что нужно  было вместо куртки надеть пальто. Но когда Вовка стал тереть окоченевшие уши и думать о том, что он сейчас умрет от холода, на его счастье из метро  вышла Марина. Она очень спешила. Почти бежала, потому что терпеть не могла никуда опаздывать и на все встречи приходила или раньше,  или ровно в назначенное время. А сегодня, как назло, в институте после второй пары ей нужно было встретиться с руководителем дипломной работы ( в этом году Марина оканчивала  вечернее отделение университета Печати ).Увидев издали Володю,  Марина помахала ему рукой и стала спускаться  по лестнице к автобусной остановке.
- Ну, наконец-то. Привет! – сказал Володя. – Я уже в сосульку превратился.
-Извини, извини, - улыбнулась в ответ Марина. – Меня задержали в институте. Давай поскорее сядем в автобус.  Холодно.
Подошел автобус. Они еле втиснулись в салон и встали у окна.
Через три-четыре остановки пассажиров в автобусе заметно поубавилось, а еще через несколько минут, они смогли сесть. Вовка немного согрелся и подумал, что в такие холодные вечера хорошо бы с девушкой посидеть в кафе или кино, но время было позднее: начало одиннадцатого, а завтра, как назло,  рано вставать на работу. Так что сегодня  кино  явно отпадало.
С Мариной Ереминой Вовку связывала  хорошая дружба, а познакомились  они несколько лет назад  в парке им. Горького, стоя в одной очереди на аттракционы. Вовка был с другом Пашкой, а она с красавицей  подружкой по имени Инна. Разговорились, и оказалось, что  живут-то  они в одном районе! Но, как это бывает в больших городах, ни разу друг друга не видели.  Эта встреча в парке  получилась замечательной: сначала они покатались на «Чертовом колесе» и «Сюрпризе»,  потом погуляли по парку  и,  в конце  концов,  поехали домой, обменявшись телефонными номерами. С тех пор они иногда встречались. То  вчетвером, то  втроем, то  вдвоем, смотря по настроению.  Но, если с Пашкой  и Инной он мог посидеть в баре с баночкой пива и креветками или сходить в кино, то поговорить, что называется «за жизнь»,  Вовка  любил  только с Мариной. Она казалась ему своим в доску парнем. С ней он мог разговаривать о чем угодно. Она слушала, улыбалась, легко подтрунивала над его рассказами, но никогда не высмеивала всерьез. Марина понимала и принимала  шутки в свой адрес,  не обижалась и могла  при случае рассказать что-нибудь интересненькое. И когда вчера вечером Марина позвонила и взволнованным голосом попросила  о встрече, Вовка с удовольствием согласился.
- Спасибо, что пришел, - сказала она. – Мне нужно посоветоваться с тобой в одном деле....
- Всегда,  пожалуйста. Говори.
-Мне бы не хотелось здесь … Давай сойдем на следующей остановке?
- Хорошо. Пойдем.
Когда автобус остановился,  Вовка быстро вышел и хотел подать Марине руку, но она опередила его,  спрыгнув со ступеньки.
- Ну, что же ты, - с укором посмотрел  на нее Володя. – Хотел даме приятно сделать…
-  Успеешь еще проявить свои галантные манеры, - улыбнулась она в ответ.
И они пошли неспешным шагом вдоль шоссе, которое  в этом месте резко уходило под уклон, и дома, стоящие по обе стороны каскадом, как глупые великаны, потерявшие дар речи, подмигивали прохожим своими глазами – окнами. А огни,  делясь на неживые огни – фонари  и живые огоньки – движущиеся по шоссе автомобили , -  дразнили и притягивали к себе внимание,. Иногда  живые огни пересекались, переплетались между собой где-то там, вдали, создавая замысловатый узор, который через какое-то мгновение рассыпАлся на отдельные горящие точки. Было притягательно  красиво.
- Так о чем ты хотела поговорить со мной? – спросил Володя, оторвав свой взгляд от бегущих по шоссе живых огоньков.
- Знаешь, мне нужно с кем-то поделиться…- замялась Маринка, пытаясь спрятать замерзший подбородок в тепло пушистого светло-коричневого  шарфа, намотанного вокруг шеи, а  потом выпалила одним духом:
-  Я отправила в журнал свои стихи и недавно получила ответ из редакции.
- Стихи? Ты пишешь стихи? – удивленно переспросил Вовка. - И какой же был ответ?
- Представляешь,  положительный! В апрельском номере они обещали несколько стихотворений  напечатать. Нужно только подборку сделать.
- Так это замечательно!- воскликнул Володя. – Теперь ты станешь настоящей знаменитостью!
- Какие ты, Вовка, глупости говоришь! – засмущалась Марина и  в шутку хлопнула его по руке.
- Эй, не дерись. Поэтессам не красиво  руки распускать.
- Ах, ты… Ну, держись! – и Маринка, смеясь, понарошку  бросилась на Вовку с кулаками. Тот решил подыграть ей, стал отмахиваться и, чтобы остановить эту вакханалию и  не обращать на себя внимания  редких прохожих, Вовка  обхватил ее,  и она оказалась в цепком кольце его рук.
- Пусти, негодяйский кот! – в последний раз дернулась Маринка и замерла.
- То-то же, - сказал тихо Володя и отпустил ее. Марина отстранилась, надела капюшон пальто (шапок она терпеть не могла и никогда не носила ) и уже спокойно добавила:
- Между прочим, Анна Ахматова всегда поправляла тех, кто, обращаясь к ней, называл ее «поэтесса». Она говорила: «Правильно называть «поэт»»… Но, если серьезно, Вовка, то какой я поэт? Так, рифмо- плетка…
-  Ну зачем же так…Почему ты нам никогда не читала своих стихов?
- Почему не читала? Не считала их стихами. Чем угодно: зарифмованными фразами, набором красивых эпитетов и метафор, дневниковыми записями . Ведь в пятнадцать-двадцать лет пишут многие. И пишут красиво. Но прошло несколько лет, а я так и не смогла оставить поэзию.
- Но как ты решилась отправить в журнал свои стихи? – спросил Володя, потирая рукой замерзшие уши. – Я бы не смог…
- Да ты совсем окоченел! – засмеялась Марина.
- Да, если честно, есть маленько. Пойдем куда-нибудь в тепло, а? – умоляюще попросил он.
-Куда же?
- Давай погреемся в подъезде хотя бы.
- Хорошо.
Марина подхватила Вовку под руку, и они быстро-быстро, почти бегом направились к подъезду ближайшего дома. Домофон на их счастье не работал, и замерзшая парочка поспешила юркнуть в полутемный подъезд.  Там они поднялись по ступенькам на площадку первого этажа, где на стене висела большая чугунная батарея.
-Иди сюда, скорей, - позвала Марина. Он подошел, снял перчатки, протянул свои замерзшие ладони к пыльному теплу.
-Хорошо-то как. Начинаю потихоньку согреваться, - сказал Вовка.
- А почитай мне что-нибудь, - попросил  он вдруг.
- Хорошо. Только, если стихи не понравятся тебе, скажешь об этом честно. Договорились?
-Договорились. Ну, читай.
Перед глазами Марины пронеслись строчки ее стихотворений. «Так,  что же почитать?» - подумала она. И решила начать со стихотворения, которое  отправила в журнал. Прочла   на одном дыхании, словно промчалась на машине мимо нужной остановки, глядя куда-то в сторону от стеснения. Потом глубоко вздохнула и подняла глаза на Вовку.
- Здорово. А еще?- удивленно проговорил он.
- Еще? – переспросила. - Ну,  ладно, слушай это .
Марина немного успокоилась. Стеснение как-то незаметно рассеялось. И она стала читать негромко, размеренно, не выделяя слова особой интонацией, и в полумраке подъезда бисерными крошками вдохновенно  горели ее глаза,  и как  у дирижера,  поднималась и опускалась как-то смешно ее ладонь.  Вовка вдруг увидел какую-то другую Марину. И почувствовал  еле заметную тревогу на душе, и понял вдруг, что легкость, с какой он всегда разговаривал с Мариной,  куда-то улетучилась, а на смену  пришло совсем иное ощущение:  волнение, смешанное с восторгом. Он стоял и слушал, как Марина читала свои несовершенные стихи.  И ему  с нею было  интересно и так по-доброму тепло, словно они целую вечность прожили вместе.
- Володя, что ты молчишь? Скажи что-нибудь.
- Э… Что сказать… - шутя начал он говорить серьезным тоном, но,  заметив испуг в ее глазах,  продолжил:
- Мне понравилось. Правда. Я, конечно, в поэзии мало чего смыслю, но как слушателю, мне очень понравилось. Дашь мне прочитать что-нибудь еще?
- Конечно. Мне важно знать твое мнение, хоть ты и говоришь, что ничего не понимаешь .
Марина достала  из сумки небольшой ежедневник в кожаной обложке и протянула его Володе.
- Бери.
Когда Володя спрятал за пазуху ее книжицу, Марина облегченно вздохнула:
- Спасибо тебе, Вовка, за поддержку.
- Да ты что… Мне же на самом деле интересно.
- Ну, ладно. Уже поздно. Пойдем домой.
Противно заскрипела входная дверь и в подъезд вошла пожилая женщина. Окинув недобрым взглядом стоящую  у батареи незнакомую парочку, она вполголоса проворчала:
-Нашли место …
Вовка и Марина улыбнулись друг другу и не спеша вышли на улицу.
- Ну, ладно. Проводи меня. Да, когда прочтешь, скажешь мне, какие стихи понравились тебе, какие – нет. Хорошо? Мы с тобой сделаем подборку для журнала.
- Как скажешь, - поднимая воротник куртки,  улыбаясь по-доброму, проговорил Вовка.
На остановке, словно специально, их  поджидал автобус. Они  побежали сломя голову и успели заскочить в салон в тот момент, когда двери начали медленно  закрываться. В автобусе не работало отопление,  и постепенно  Вовку и Марину  снова стал обволакивать  своею сетью холод,   поэтому  они  тесно прижались  друг к дружке, как щенки, чтобы хоть немного согреться.  Они сидели и непринужденно болтали о том о сем, но не о стихах. Через  десять минут Марина сошла. Вовка рванулся к выходу вместе с ней, но она жестом дала понять, что провожать ее не нужно: вот он, ее дом, и вот – подъезд. Три шага пройти. И Вовка уехал. За пазухой у него лежала книжка  со стихами. Он чувствовал ее края, мягкость ее обложки, и только плохое освещение в салоне останавливало его от желания немедленно прочитать их все. «Доеду домой и там прочитаю», - думал он.
 Вбежав в квартиру, он прошмыгнул в свою комнату, что-то буркнув на бегу в ответ на вопрос мамы «Что ты так поздно», достал Маринкину книжицу и начал читать. Стихи были самые разные: о природе, о разных людях, о состоянии души, о восприятии мира и, конечно же, о любви. Их Вовке было читать особенно интересно, с одной стороны, но и труднее всего -  с другой. «Такое чувство, что я подглядываю в замочную скважину чужой квартиры» - подумал он. Но, опять-таки, если Марина дала читать все стихотворения, любовная лирика также должна быть прочитана. Тем более, что все, что Марина писала, ему оказалось  близким и понятным до самой последней запятой. «И почему она раньше не читала своих стихов?» - спрашивал Вовкин внутренний голос.  И голос отвечал: «А что бы это изменило в ваших отношениях? Как были друзьями, так  ими бы и оставались» Он задумался, на минуту отложив в сторону Маринину книжечку. Неужели это правда? И она всегда была для него только хорошим другом? С  нею можно было съездить в какой-нибудь торговый центр за обновками, к ней можно было, например, обратиться  за помощью  в поисках дефицитного лекарства для родителей.  Она была  внимательной в разговоре, незаметной в шумной компании, она не любила скандалов и выяснений отношений и старалась ровно относиться ко всем друзьям.
 И тут стихи… Совсем не вязалось с тем обликом Марины, который  всегда рисовал  себе Вовка. Потому что в стихах проявилась какая-то другая Марина, как если бы текст, написанный на листе невидимыми чернилами, вдруг поднесли к огню, и  на нем бы проявились все скрытые слова.
  Спать не хотелось. Читал он медленно, перечитывал по нескольку раз понравившиеся строки, пытаясь понять то, о чем она писала. « Надо же…» - часто повторял он про себя. Некоторые стихи заставляли его улыбаться, настолько  в них проглядывала девчонка, наивная и не знающая жизни. «Это что-то из детства, наверное…» - думал он. Когда он прочитал все ( а их и было-то от силы несколько десятков), ему так захотелось позвонить Марине, что-то сказать хорошее. Но, посмотрев на часы, он решил не будить ее, а просто написать СМС-ку, чтобы Марина ее прочла утром. Потом он лег, завернулся в одеяло  с головой и сразу  же заснул.   
  Через несколько минут, как ему показалось, затрещал будильник. Вовка посмотрел на циферблат: спал он всего четыре часа. Но странное дело: голова была  настолько ясная, как если бы он проспал часов десять. «Так-так, - улыбнулся он, - значит, поэзия благотворно влияет на организм. Будем знать!» Быстро собрался и поехал на работу. Фирма, в которой он работал уже несколько лет, занималась остеклением балконов и лоджий, ее благосостояние  напрямик зависело от количества желающих поставить у себя стеклопакеты. Иногда заказов было много, а иногда -  один-два в неделю, поэтому упускать заказ  было нельзя  ни в коем случае: платили за работу неплохо.
- Володя, у вас сегодня заказ на Новостроевской, помните? – спросила Лариса Петровна, начальник  отдела.
-Конечно, помню.
- А когда вы поедете? Сейчас?
Вовка кивнул в ответ и вышел из комнаты. Внизу его на машине ждал Николай, с которым они и поехали  выполнять заказ. По дороге , сидя в машине, он  несколько раз набирал номер Марины. Но ее телефон молчал. «Странно, - подумал Володя, - почему она не отвечает?» Он набирал и набирал  ее номер, но все время слышал только длинные гудки. «Наверное, она забыла поставить телефон на зарядку, - рассуждал он, - вечером я подъеду к ней домой. Нужно же стихи отдать».
После работы Вовка поспешил к Марине. Заходя в подъезд, зацепил краем уха обрывок фразы одной из  стоявших у лифта женщин: « Хорошо, что Скорая приехала быстро».  С каким-то дурным предчувствием он вышел на 7 этаже. Позвонил. Когда ему открыли дверь,  сразу понял, что случилась беда.  Тишина, зловещая тишина вышла на площадку вместе с мамой Марины, неся в себе страх и ужас потери.
- Здравствуйте, а Марина… Что произошло? – тихо спросил он.
- Вчера в подъезде ее пытались ограбить. Видно, отбиваясь от грабителей, она оступилась и упала с лестницы. А, может быть, ее толкнули, - плача объясняла Володе Маринина мама.
- И что… Что с ней?
-Ударилась головой о кафельный пол. Без сознания… В коме…
Володя был настолько ошарашен этой новостью, что, не прощаясь, молча повернулся и пошел к лифту. Потом спохватился и  спросил у закрывавшей двери  женщины:
- А в какую больницу  Марину увезли?
«Я поеду туда сейчас же, - думал он, - и расспрошу врача. Наверное, нужны какие-то лекарства, что-то же должно ей помочь. Не может Марина вот так взять и уйти. Это несправедливо, не правильно».
Больницы Володька ужасно не любил. Многоэтажные, без балконов, бетонные коробки, часто серого или белого цвета, отталкивали уже одним своим видом.  И не дай Бог попасть туда!  Ему казалось, что он бы умер от тоски и  от противного хлорного запаха стерильно вымытых полов.
В вестибюле больницы, куда привезли накануне Марину, у гардероба толпился народ, снимая с ног полиэтиленовые голубые бахилы : похоже, часы посещений закончились. Но Вовку это не смутило нисколько. Он подошел к окошечку регистратуры, узнал, куда поместили Марину, спросил  фамилию лечащего врача и, нагло соврав, что договаривался с врачом о вечерней встрече, уверенно прошел к лифту.
Как ни странно, но ему удалось встретиться и  с лечащим врачом Марины и узнать, что  она все еще находится без сознания.  Марина получила черепно-мозговую травму средней тяжести, поэтому лечение, как сказал доктор,  будет долгим. Может быть, полгода, может быть, 4 месяца. Все будет зависеть от того, когда она придет в сознание.
И потекли для  Вовки дни ожидания: день, другой, третий… Прошла неделя, прежде чем Марина пришла в себя. Он сразу же помчался к ней в больницу. Но в этот раз ему не удалось усыпить бдительность дежурной по отделению: его в палату не пустили. Зато успокоили, сказав, что самые страшные опасения не подтвердились, и чтобы Марина выздоровела, теперь, кроме назначений врача,  необходимы три вещи: время, покой и внимание близких.
Всю  страшную неделю, что Марина находилась в коме, Вовка не расставался с ее книжечкой. Он носил  книжицу во внутреннем кармане пиджака, в свободные  минуты доставая и перечитывая снова и снова понравившиеся ему строки. Теперь каждая строчка ее стихотворений была для него наполнена каким-то дополнительным смыслом. За каждой фразой незримо  стояла Маринка. «Здесь она бы улыбнулась, здесь бы – нахмурилась, а здесь – обязательно бы…», - рассуждал Вовка.
Звонили друзья,  приглашали  то в боулинг, то в пивной бар. Но Вовка отказывался: некогда, мол, много разных дел. А дела  и на самом деле были. Однажды с его голове появилась мысль, которая позже стала навязчивой идеей, целью: нужно напечатать Маринкины стихи в журнале. Тем более, что редакторы сами предложили ей сделать небольшую подборку. Но когда Вовка позвонил в редакцию, то никто не мог дать ему никакого вразумительного ответа, а о Марине никто и понятия не имел. «Ничего в этом нет странного, - объясняла по телефону какая-то женщина, видимо редактор. - Нам присылают письма сотни начинающих авторов. Мы читаем, наиболее понравившимся  авторам даем положительный отзыв, но это совсем не значит, что мы даем обещание напечатать их произведения. Это вам понятно, молодой человек?» «Вот так дела, - думал Вовка. – Как же теперь быть? Нужно ехать в редакцию и все рассказать.
А что он мог рассказать? Что девушка, чьи стихи он хочет напечатать, лежит в больнице? Что  ей нужны положительные эмоции? И, наконец, что он любит эту девушку?» Но кому нужны эти душещипательные истории? Мир полон такими историями. И потом – душа нараспашку – это не про Вовку, да и Марина никогда бы ничего никому не рассказала о своих проблемах. Не те характеры. Молчуны оба. Значит, необходимо доказать главному редактору, что стихи Марины найдут своего читателя на страницах их журнала. Доказать! Но как? Володя решил визит к главному редактору не откладывать в долгий ящик. Перепечатав половину Марининых стихов ( выбирал он, конечно, по своему усмотрению), он сложил листки в папку и отправился в редакцию.
Редакция журнала «Гармония» располагалась в одном из двухэтажных домиков старой Москвы, и прошло  не меньше получаса пока он, переходя из одного дворика в другой, петляя и поворачивая то влево, то вправо ( а еще говорят, что в столице нет проходных дворов, как в Питере ),  разыскал нужный адрес. Позвонив в двери и услышав  короткое мужское басистое «да, слушаю», он сказал, что пришел к главному редактору для беседы.  - «Вы записаны?» - был задан вопрос. – «Я договаривался по телефону. Мне нужен главный редактор», -  уверенно произнес Вовка. –« Сейчас узнаю, примут ли вас», - снова прогудел бас. Через две минуты прозвучало: «Заходите», и запищала, открываясь, металлическая дверь.
У входа за столом сидел охранник. Его –то бас и слушал перед дверью Вовка.
- Пожалуйста, ваш паспорт, - попросил охранник и, когда Вовка протянул ему документ, старательно записал в журнал нужные данные.
- Проходите в четвертую комнату, - сказал он и указал рукой, в каком направлении нужно двигаться.
Перед Володей был длинный узкий коридор, весь утыканный  коричневыми дверями, которые то и дело открывались, выпуская наружу  каких-то людей.  Эти люди, молодые и пожилые, мужчины и женщины,  то молча, то переругиваясь друг с другом, переходили из одной комнаты в другую, не замечая Вовки. «Как в муравейнике, - подумал он. И даже окон в коридоре нет». Подойдя к двери нужной комнаты, Вовка постучал и вошел.
- Входите, входите, - улыбаясь, сказал Вовке сидящий за компьютером мужчина средних лет. – Слушаю вас.
-Здравствуйте.  Вы помните, был такой писатель, Александр Грин?
- Ну, молодой человек. Конечно, помню. И что?
- Помните, в его повести «Алые паруса» капитан Грей, узнав о мечте Ассоль, сказал, что он «… понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Сделай человеку чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя». Помните?  Так вот. Я тоже хочу с вашей помощью сделать такое маленькое чудо для  своей любимой девушки, которая попала в беду и которой  необходимо только чудо, чтобы мир снова стал для нее красочным и добрым.
- Так что вы хотите, конкретно, без лирики, - спросил редактор.
- Вы будете смеяться, но я хочу именно лирики. Вернее, прошу вас прочитать стихи этой девушки. И если они понравятся Вам, то напечатать их в вашем журнале.
-Только и всего?
-Да, только и всего.
- Ну, что ж, давайте ваши стихи. Я почитаю их вечерком…
-Нет, извините, пожалуйста, но прошу вас прочитать их сейчас.
- Молодой человек, у меня своей работы полно.
- Но чтение займет всего несколько минут. Пожалуйста, прочтите сейчас. Если они не подойдут вашему журналу, я пойду в другую редакцию. Но мне необходимо …
- Хорошо, хорошо. Присядьте-ка там, на стульчик.
Главный редактор взял в руки листки, надел очки и стал читать. Серьезное лицо его понемногу становилось мягче, свободнее , временами он улыбался, но как-то по-доброму, кряхтел «так-так…»,  потом на несколько секунд замолкал, и Вовке казалось, что сейчас редактор поднимет на него глаза и сурово скажет : «Нет, знаете ли, молодой человек, мой журнал для   высоко художественной литературы, а эту наивность несите в молодежные бесплатные газеты, распространяемые по кафе и клубам…» Но редактор молчал, читая  одну страничку за другой. И потом произнес:
- А знаете, молодой человек,  стихи этой девушки мы напечатаем. Мне они понравились. Конечно, не все из тех, что вы принесли. Но подборку на разворот мы сделаем. Только иллюстрации к стихам подобрать нужно.
- А иллюстрации может сделать мой друг, он фотохудожник.
- Замечательно.  Тогда  мы отбираем лучшие стихотворения, звоним вам, а вы со своим другом иллюстрируете их. Да, и фотографию вашей молодой поэтессы принесите в редакцию.
- Поэта, молодого поэта...- прошептал Вовка.
-Что вы сказали? - переспросил редактор.
- Нет-нет, ничего, - улыбнулся в ответ Вовка.
Вечером он встретился в фотосалоне с Виталием,  своим старым приятелем, оставил ему копии стихотворений и  договорился, что придет к нему через два-три дня.
- Заметано, друган, -  заверил его Виталий. – Придумаем что-нибудь интересное. Первый раз замечаю в тебе такой творческий порыв. На тебя не похоже совсем. Тут какая-то тайная история, не иначе.
- Виталий, я тебе все потом объясню. Не сейчас. Хорошо? – заторопился Вовка.
- Конечно…
И завертелась карусель. Каждый вечер, после работы, Володя заезжал в больницу к Марине. Его к ней не пускали, но он хотел из первых, что называется, рук услышать о самочувствии Марины. И каждый раз надеялся, что вот сегодня он непременно с ней увидится. Но прошло  почти три недели, прежде чем Вовка наконец-то получил разрешение на посещение.
Он купил букет красных роз, кое-какие фрукты, минеральной воды без газа и поехал к Марине. Быстро вбежал по ступенькам, не дожидаясь лифта, до нужного отделения, и остановился на секундочку только перед дверью в ее палату. Отдышался и вошел внутрь.
Маринкина кровать стояла у самого окна. Вовка вошел и несмело произнес:
- Ну, здравствуй, Маринка!
- Здравствуй,  Володя, - тихо ответила девушка.- Проходи…
- Я вот тут тебе принес…
-Какие красивые розы! Ты не поверишь, но мне сегодня приснилась целая поляна алых роз. Они кивали мне бутонами, а с каждого шипа  на стебельке капелькой свисала росинка…
- Фантазерка ты, - сказал Вовка и, присел на стул, стоящий у кровати. На какое-то мгновенье  замолчал,  внимательно рассматривая Маринку. За время болезни она очень изменилась. Не только похудела, а  как-то съежилась, обмякла.  Но больше всего  поражал ее взгляд:  в глазах не было того озорного огонька, что так нравился Вовке. В зрачках, казалось, застыл леденящий душу страх, какая-то неуверенность скользила в ее взгляде.
- Я виноват перед тобой, - пытаясь проглотить противный комок, подкативший к горлу, сказал он. – Если бы я в тот вечер пошел тебя провожать, ничего бы не случилось…
- Нет, Володя, - покачала головой  Маринка, - это могло  произойти в любое другое время, в любом другом  месте, если уж суждено было   случиться…
- Философ, тоже мне, - улыбнулся Вовка, -  перепугала всех насмерть…
- Извини, я не хотела, - засмеялась Маринка.
В палату вошла медсестра, как всегда в таких случаях, не вовремя и сказала Володе, что  ему пора уходить.
- А цветы в вазу можно поставить? – Вовка подошел к медсестре  и вежливо улыбнулся.
- Да поставим, не беспокойтесь.. Теперь все будет отличненько!
Уходя, Вовка остановился у двери, улыбнулся Маринке и послал ей воздушный поцелуй. Она удивленно вскинула бровь, но тоже поднесла свою ладошку к губам и сдула с нее  поцелуй ответный.
- Я приду завтра,- сказал Вовка.
-Угу. Я буду тебя ждать.
Теперь Вовка каждый вечер забегал к Марине, рассказывал какие-нибудь новости, передавал приветы от общих знакомых, старался рассмешить ее, поднять ей настроение. И Марина понемножку оттаивала. Улыбалась в ответ, шутила, забывая о том, что находится в больнице. Так прошло три недели. И Марину выписали из больницы.
  А еще через 10 дней Марина отмечала свой  двадцать третий день рождения. Решено было отметить его в тесном семейном кругу. Пришла подруга Ольга и Володя. О больнице решено было не вспоминать,  и за столом балагурили,  рассказывали смешные случаи из жизни, которых у каждого в запасе было  множество. Потом  все перешли в другую комнату,  традиционно рассматривали  семейные альбомы , фотографировались… Получился  немного детский, но такой добрый , уютный вечер… А потом, когда Ольга ушла домой, а родители  сели у телевизора в большой комнате, Володя решился наконец отдать свой главный подарок. Сходив в прихожую, он вернулся с большим бумажным конвертом.
- Мариночка! А это мой сюрприз для тебя.
-Что здесь ? – удивленно спросила Марина.
- А ты посмотри сама. Открывай, не бойся.
Марина аккуратно надорвала  край конверта и достала оттуда  журнал  «Гармония». Прочитав название, она внутренне вся сжалась, вопросительно посмотрела на Володю.
- На двадцать седьмой странице…
Она открыла  журнал на указанной цифре и обмерла: со страницы смотрела на нее маленькая фотографическая копия ее самой, а на разворотной полосе замелькали перед глазами знакомые строчки стихов.
–  Володя, это мои… - и слезы сами собой полились по ее щекам.  - Это мои стихи?
- Конечно, твои. Разве ты не видишь подпись под фотографией? Там написано: начинающий поэт  Марина Еремина. Разве это не ты?
- Я…
- Ну, вот. Поздравляю тебя с первой публикацией. И возвращаю твою книжечку.
- Вовка, ты сделал меня самой счастливой на свете!
- У тебя есть возможность сделать счастливым меня.
Марина посмотрела на Володю нежно, подошла к нему и по-детски прижалась к его груди. Потом взглянула  на него своими озорными, блестящими глазами-бусинками. И они поняли друг друга без слов.