Алфа Мирдал

  Так в тридцать пять лет своей жизни я оказалась совершенно не у дел. Вернее дела были, но жизнь в Голландии нельзя было сравнивать с той, которую я вела в Москве.
Три работы, собачий клуб, множество друзей. Работа у Элизы два раза в неделю денег не приносила.
С одной стороны я радовалась, что моя беременность протекает в спокойной обстановке. «Моему ребёнку достаточно сумасшедших генов её матери, пусть себе растёт в спокойной атмосфере, без запахов цитологической лаборатории и срочных дежурств в операционной», – успокаивала себя я.

Чтобы не терять времени даром, я решила заняться изучением голландского.
Как только я получила разрешение на работу, я пошла записываться на биржу труда. Разрешение на работу было получить не просто, так как я в Голландии была практически на птичьих правах. Ни брак с моим голландцем, ни совместное официальное проживание оформлено не было. Мой свекор, царство ему небесное, продлил моё пребывание в Голландии на год,гарантируя в случае чего взять на себя все расходы по моему содержанию. Разрешение на год давало уже право на работу. На бирже труда меня протестировали различными детскими рисунками и вопросами на всех языках мира, в которых я понимала только имена собственные, и направили в школу.

Школа называлась Алфа Мирдал.
Не спрашивайте  меня значение этого словосочетания. Кажется, это был когда-то голландский учитель или педагог. Хотя, имя не голландское...
У нас была группа из двадцати пяти человек различных национальностей, цветов и вероисповеданий. Уровень голландского у нас был примерно одинаковый, несмотря на разное время проживания в Голландии. Андреа Милано, фотограф из Милана, жил здесь уже три года, но так как его жена говорила по-итальянски, то у него особой нужды в голландском языке не было, он вполне обходился английским для своей работы. Васелин из Болгарии жил тогда в Голландии не дольше моего, но говорил  лучше. Не удивительно, что он позже стал профессором Свободного Университета в Амстердаме на кафедре защиты окружающей среды. Мать его была русской и мы с ним быстро переходили на русский, когда совершенно запутывались, в новом для нас голландском.

У нас организовалась очень приятная компания: Васелин, Андреа, Майкл, Горко и я. Они меня приняли в свою мужскую компанию, думаю я, из-за моей беременности, так никакой сексуальности я уже не излучала. Майкл работал клерком в одной из контор английского банка в Голландии, жил один, и мы были уверенны, что он был голубой. Уверенность эта исходила от его хрупкого телосложения, невысокого роста и необыкновенного прилежания. Горко был болгарский красавец-мужчина, который зимой зарабатывал на жизнь тем, что давал уроки катания на горных лыжах голландским туристам в Австрийских Альпах, а зимой работал на бензозаправке. У него была подружка, голландка, работающая в больнице медсестрой.
Мы постоянно что-нибудь обсуждали, на нашем ломаном голландском, от домашнего задания до последних политических событий в мире.
В классе были ещё две турчанки, две польки, один молодой человек из Шри-Ланки , два сомалийца и несколько марокканок, но они к нашей группке не примыкали и вели себя совершенно незаметно.

Мой живот рос, но это совершенно не мешало мне после уроков посещать с мужиками близлежащее кафе или ходить в кино. Уроков задавали много, я пыталась добросовестно их выполнять. Это приносило свои плоды. Я понимала всё больше и больше по-голландски, снималась волшебная пелена сказочной страны и постепенно наступали будни, скрытые за завесой под названием Язык.

Мой муж ревновал меня почему-то к Горко, которого он один раз видел, когда мы заправляли бензином машину его отца. Муж стал мне советовать больше отдыхать и поменьше шататься после уроков с нашей компанией.
Веселин стал подрабатывать в университете. Он читал лекции про окружающую среду на английском. Майкл ухаживал за заболевшим хозяином, который сдавал ему комнату в своём доме. У хозяина был острый лейкоз и Майкл в подробностях рассказывал мне про методы лечения и результаты анализов. Майкл вникал в подробности болезни так же, как в изучение голландского языка,т.е. на все сто процентов. Беременность я переносила легко и каждый день ездила в школу десять километров туда и обратно на велосипеде. Иногда меня сопровождал свёкр, Ари.

За год, что я училась в Алфа Мирдал мы пережили всеми развал СССР и Югославии, штурм белого дома в Москве, свержение Наджибуллы в Афганистане, развод Нельсона Манделы с его Уинни и войну в Сомали.
Наступил конец года, и нам нужно было сдавать экзамен.

По результатам экзамена биржа труда должна была определить, что с нами делать дальше: продолжать обучение языка или можно было приступать к обучению специальностям, в которых остро нуждался трудовой рынок.

   К экзамену мы подошли с такими результатами:
Я родила дочку и нашла работу лаборантки в цитологической лаборатории близлежащей больницы, Васелин получил место на кафедре в университете, Андреа делал фотографии для итальянских журналов и иногда получал заказы от голландских издателей. Но больше всего преуспел Майкл, хозяин его квартиры умер от лейкоза, отписав ему в наследство полдома. Но это было ещё не всё. Майкл познакомился с индонезийкой, победительницей конкурса красоты острова Бали , и уезжал туда помогать её отцу упаравлять тремя отелями. Весть о женитьба на экзотической красавице разорвалась как бомба. Это отвлекло нас от того факта, что подружка Горко родила ему сына, которого он мечтал научить кататься на горных лыжах. Во всех филиалах английского банка висели огромные афиши с рекламой , на которой улыбалась новая подружка Майкла с острова Бали. Мы  считали, что в жизни она несколько менее привлекательная чем на фото. Никто больше не вспоминал , что вначале он нам казался голубым.

В результате мы получили дипломы об окончании начальных голландских курсов, состоящих из четырёх разделов: письмо (диктант и деловое письмо), прослушивание текста на понимание, чтение текста на понимание и разговорная речь. В моём дипломе в разделе "письмо" стоит прочерк. Письмо я завалила, но пусть это останется между нами.