Полустанок трёх историй

Запылённое витринное стекло продуктового магазина, очнувшееся глухим призвуком от зимней спячки, забирало последние искры её взгляда, хотя в календаре светилась поздняя весна. Асфальт смело принимал каблуки, привязанные к уставшим изогнутым ступням, и в целом картина напоминала двух умирающих лебедей, хотя ноги были по-прежнему ровные и красивые. Женя направлялась домой, отягощённая не просто плохим духом, а уже самим обратным путём с работы. Под ржаными волосами струились маленькие головастики мыслей, и не смотря на усталость, иногда приходили настолько истинные моментальные рассуждения, что слово истина - становилось возможным и оживало на какой-то период, а потом опять прогибалось под тяжёлым каблуком вируса, что срезает побеги утешающих догадок и превращает человека в неопознанный для себя объект, без желаний, спокойствия и хотябы малейшей заинтересованности, максимально отдалённый от самого человека. Женя перешла Литейный, и медленно защёлкала туфлями по направлению к станции метро - Чернышевской. Шаг был настолько томным, что казалось, она ехала на коньках, и была привязана верёвкой к асфальто-укладочному катку, и раз в две секунды делала расходящееся движение ногами, чтобы показать всему окружающему, что она сама на них едет. Тут уже и запылённая витрина прошла мимо, боковое зрение показывало не менее чумазых пешеходов в чёрном, так что и смотреть на них не требовалось, от одного их мельтешения скорабеев, Женины думы связывались в большой узел, и прилетала игривая кошка, которая пыталась распутать клубок, но делала только хуже. "Ну ну... лучше вообще ни о чём не думать, а просто идти" - бурая дверь в парадную была приоткрыта и табло домофона покраснело.
  Внуренности подъезда выглядели в этот день куда притягательней чем проигрывающее марле облаков - солнце, обёрнутое в весеннюю "прессу" снаружи (Улица действительно напоминала по настроению чёрнобелую советскую газету типа "Правды"): стены выкрашенные в цвет старомодной пудры отражались в голубых зрачках, а чуть вытянутое лицо с ними сливалось. Шахта лифта здесь уже давно обретала стиль женских колготок в сеточку, а лифт был где-то наверху в интимном месте, куда и требовалось попадать Жене каждый день, если конечно вовсе не уезжать за город. Красная кнопка дала сигнал об успехе и стала светиться. Женя упёрлась лбом в стену и бросила пакет с продуктами на клетчатый исхоженый ногами кафель. Сзади послышался семикратный "Пип", и домофон кого-то впустил в эту "женскую" мастерскую. Это был парень лет двадцати, с коричневым тубусом в руках, и небрежным хвостом шарфа, торчащим из вроде-бы брезентовой походной ветровки. Она на секунду оглянулась, а потом надёжно отвела взгляд на освещающую щель дверей лифта, поймав урбанистическую улыбку с языком бетонного противовеса. Ей показалось, что двери изогнулись в вертикальной лучезарной улыбке, а впрочем это были уже побочные эффекты усталости или, так сказать, - малых энергий. Лифт подъехал, двери раскрылись и обнажилась престарелая полуосвещённая округлой трамвайной лампой - кабина с квадратными чёрными кнопками, которые при успехе должны западать. Естественно некоторые из них были уже переставлены местами, и кнопка Стоп находилась между 5ым и 6ым этажом. Женя легко подхватила продукты, и стала спиной к стене, тем самым открыв себе обзор молодого человека, который поджал тубус к ногам и тоже шагнул в пасть, с выражением лица, будто он встал на краю обрыва, а внизу был лишь сизый туман. Они немного посмущались в ответ такой ситуации, а потом парень молвил слегка осипшим голосом:
- Вам какой?
- Мне тот, красный, - пожав плечами сказала Женя, и сняла с себя полосатую кремово-белую шапку, оканчивающуюся зелёным помпоном.  Парень повернулся боком, и света в кабине стало меньше. Рука коснулась кнопки "стоп", и лифт поехал. В щёлку двери стало видно горизонатльные полосы этажей, чередующиеся ровно друг за другом как монотонные столбы за окном поезда. Примерно на третьем этаже кнопка выстрелила обратно, пасть лифта дружественно распахнулась, и в лифт залетела шальным снарядом девочка, ростом лет восьми. На голове у неё была мохнатая советская шапка, которая в силу вечной обеспокоенности изготовителей о хромающем детском здоровьи - походила на шлем, и закрывала 70% лица. Девочка, будто прочитав это предложение, стащила её с головы и легко отдышавшись спросила:
- Вам вниз?
- Нет, ответил парень, видишь, у меня рукав мокрый, это значит что я обратно, и почти незаметно подмигнул, двадцать пятым кадром.
Девочка захихикала, посмотрев исподлобья сначала на него а потом на Женю, теснившуюся у стены с белым пакетом на руках.
- А можно я с вами проедусь до верха а потом обратно?
- Ну конечно можно, - весело ответил парень. На такой вопрос ничего другого ответить было нельзя - пристегнуть ремни безопасности, мы набираем высоту!!
"Стоп" щёлкнул во второй раз, и лифт уже тяжелей - начал подъём, успешно исполняя ряд механических обертонов, перетесекаясь с шумом тросса, из которых бы получилась отличная мелодия. Девочка скакала, Женя стояла. Парень облокотился на стену, встав против приборного щитка. Панель с кнопками напоминала ему детали конструктора, разложенные на поверхности стального листа, ему даже на мгновение почудилась картина: Детали повыпрыгивали из своих ячеек, и начали собираться в узор квадратной "греческой" спирали, утекающей куда-то в дверной проём. Но его мысль прервалась резким толчком кабины, Женя от неожиданности вскрикнула, и после, пакет в её руках нервно зашевелился.
Девочка почему-то засмеялась, а кнопка "стоп" снова выплюнула себя в тёплое кубическое пространство во владении трёх человеческих тел, а дальше занывания слегка
пошатывающейся кабины, и тишина трёх картофелин в погребе.
- Лифт встал, - оглянулся через некоторое неловкое молчание в темноту - Виктор. Кажется его звали так. - похоже во всём доме свет рубануло, а у меня дома собака голодная...
- Что же делать? , - с ноткой надвигающегося приступа клаустрофобии в вибрирующих зрачках спросила Женя, и тихо шмыгнула носом.
Девочка снова засмеялась и подпрыгнула, надавив первую попавшуюся кнопку. Двери открылись, и стало очевидным что они распахнулись в пищевод шахты, и из оконного проёма в подъезде просачивался фонарь, ложащийся тёмно-кремовой лунной маской на цветок полуусохшего аллоэ. Вся эта картина пробивалась сквозь стальные колготки открытой шахты, так как лифт располагался прямо в сердцевине парадной. Женя, судя по стекающему звуку пакета села на корточки и сказала:
- Мы между 5ым и 6ым этажём... приехали... куда и нажимали. - после этих многоточий последовал чертовски ожидаемый всхлип. - Она кажется
пыталась нажать все кнопки одновременно, но они лишь упрямо выскальзывали из под пальцев.
- Ладно вам, не надо плакать, сейчас кто нибудь вызовет техника. - Витя тоже упал на корточки, и подложив тубус уселся на него. Тубус послушно прогнулся, сказав лишь на всё согласное "кхххх".
 От пола тоскливо потянуло мочой, девочка выглядывала из кабины и что-то кричала, но дом как-будто весь вымер, и лишь лунный свет выводил их на некую сцену, где они втроём играли каждый сам себя, но и ещё приходилось разыгрывать ситуацию и ждать потустороннего вмешательства в загадочном скором будущем. Звёзды торчали под куполом как свежие прыщи. Выше этажом послышался жалобный скулёж собаки.
- Давайте расскажем самые невероятные истории, приключивиеся в этой большой банке, под названием жизнь. Это здорово уносит. А вытащить то нас вытащат, - внезапно предложил Витя, - на часах десять тридцать, не все ещё легли спать. Кстати, Я Виктор из 49-той! Живу пока есть чем рассказывать об этом...
- А меня деда ждёт - внезапно крикнула девочка. - Дееееддааааа, - зеркало эха ответило тихим гулом, прыгая от стены к стене вверх и вниз по квадратным спиралям.
- Нет, серьёзно, давайте пользоваться временем, если уж оно решило раскиснуть. - Виктор развёл руки и выстроил брови в вопросе.
- Женя. - протянула свободную руку Женя. Живу в 41-вой, делаю авторские куклы - несколько озадаченно и устало сказала Женя.
- Это у вас они в пакетике? - удивлённо округлила рот девочка, ожидая утвердительного ответа, чтобы жадно накинуться на неё.
- Да, вот - посмотри если хочешь. - Женя открыла пакет и протянула девочке. Глаза той, от счастья засветились в темноте, и она принялась вертеть содержимое пакета, бормотать что-то себе под нос, время от времени восклицая что-то вроде - "Ой, а это что такое? А! Это крокодильчик, какой маленький, малышь!..."
- Хорошо, Я начну одну историю, перебил девочку Виктор, но предупреждаю, в неё вам придётся поверить безоговорочно, потому что иначе она исчезнет. - на этом месте шея Вити вогнулась внутрь тела, напомнив голодного грифа, и тем самым придав его лицу даже излишнюю таинственность, и в свете белёсого фонаря его скулы получили первобытные резкие и вытянутые тени обитателей тёмных сырых пещер. Внимание девочки переключилось моментально, и она снова стекла вниз, открыв рот.
- ...Однажды я, находясь в сильно вознесённом положении духа, вызвал своего джина!
- Вы участвовали в спиритическом сеансе? - изумлённо промолвила Женя?
- Нет, что вы, я бывал на них всего два раза в жизни, да и то занимался я на них тем, что пугал девочек. Например, пока они вертели блюдца в своих потных ручках, я тихо выходил из комнаты, рисовал на бумаге большой череп карандашём, и прикладывал его к стеклу снаружи(это был частный дом), а после наслаждался истошным криком. - разогонял свою память Виктор.
- Ну рассказывайте скорей, что же с вами случилось! - выпалила не выдержав, девочка, но сразу закрыла рот ладошкой, в испуге что выпустила в воздух лишнюю личинку мотылька.
- Хорошо, хорошо! - мистично сложил руки бутоном, Витя. - Слушайте! Я находился в возвышенном положении духа в буквальном смысле! Я поднимался на колесе обозрения, и моя кабинка была наполненна лишь мною, по соседству всё было пусто. Это угасало солнце сентября, никому уже дела не было до аттракционов. Так вот, я уже было, поднялся кверху, как... - вы не поверите, у меня свело обе ноги! Ветер поднялся почти ураганный, и ужасно холодный. Это было похоже на то, если бы всю мою нижнюю часть придавило внезапно прилетевшим метеоритом, а я бы оставался жив. Ужасные спазмы проткнули мои мышцы, и я начал себя общипывать, как матушка гусыня. Однако, ничего не помогало. Я уже чуть ли не начал молиться, и растирать ноги, чтобы хоть как то согреться, как вдруг - всё ушло, и моё тело приобрело странное ощущение, я словно насос нажался сам в себя, ужасно затошнило. Когда ощущение рвоты было уже не остановить, из носа у меня брызнул какой-то поток, сравнимый разве что с сифоном, и я сидел и брызгал на пустующее сиденье кабинки как освежитель для воздуха. Сначала я не поверил своим глазам, когда предо мной, сотканная из моих прозрачных слизистых выделений оказалась фигура, различимая в прозрачных гранулах. Это была моя фигура, я сразу понял. Затем я не поверил своим ушам. Она заговорила низким женским тенором! Она сказала чтобы я сидел не шевелясь, иначе она ичезнет, а мне даже учитывая эйфорический приступ страха, совсем не хотелось её исчезновения. Я послушно кивнул, и затем она молвила что она мой джин. Я спросил - "Так значит у всех есть свой джин??", и она ответила - "Да, просто никто не знает в какое время и в каком месте нужно себя потереть. Я исполню любое твоё желание, а затем исчезну в тебя, и буду ждать очередного приступа доброй воли". Я затупился, словно старый консервный нож, ведь мне совсем нечего было желать в данную минуту. Знаете, в такие моменты в голову придти может только либо самое сокровенное, либо самое глупое! И ко мне немедленно пришло второе... Я попросил своего джина, чтобы моя кабинка, достигнув пика - остановилась, и 20 минут стояла в таком положении, а потом продолжила привычный возврат вниз. Моё желание было сразу-же исполнено, и Джин(или Джина?) - свернулась в маленький клубок, прыгнула ко мне в руки, и исчезла конденсатом из острых водяных капелек на моих трясущихся ладонях. Я вытер руки об своё лицо и молча сидел в посвистывающей и мдленно раскачивающейся на ветру кабины колеса. Это был один из главных моментов моей жизни, если её вообще уместно делить на какие-либо моменты, - Виктор прокашлялся, и продолжил. - "Закат в консервной банке!", светящийся тёплый дым, сжигающий моё мокрое лицо. Я как-будто испарялся
вместе со своим джином...Верьте мне, даже если всё почудилось, всё равно оно было настоящее, это колесо...обозрения.
   Виктор задумчиво хмыкнул в последний раз, и помолчав с пол минуты, оглядел лица своих "однолифтян". Девочка спала, а Женя внимательно смотрела ему в лицо, из под рыжих волн её волос. Луна уже показалась голой, и съезжала по небосводу в какую-то специальную, для неё подготовленную нишу, она висела на уровне фонаря. Снизу кто-то пытался вызвать лифт, и девочка, что есть мочи закричала в низ: "Помогиииииттееее, лифт застряяаааааааал!!!". Снизу остановились, как бы ловя остатки звонкого голоса, и через две секунды женский голос пьяно крикнул в ответ: "Я ща схожу в контору, в этот... в ЖЭК, посидите... ещё немного!".
- Ну, а твоя самая странная история какая? - спросил Виктор, помогая вопросу поворотом головы в сторону Жени.
- Это случилось лет 15 назад,точно не смогу вспомнить,как и само происшестиве...Оно теперь выглядит происшествием,прошло,тогда было приключением.Маленькой очень любила смотреть телевизор,потому что боялась оставаться дома одна.А это происходило очень часто-брат и мама вечно были где-то,но не рядом.Поэтому мне оставляли пульт вместо игрушек. Я играла в Щелкунчика.И вот однажды дощёлкалась до шоу Коперфильда.Не с самого начала,был где-то экватор событий.Он говорил
на ломанном переводе руского,что сейчас сделает чудо.Потом экран прератился в картину,состояющую из паззлов,причём каждый из них являлся отдельным сюжетом. Голос Копперфильда говорил,чтобы зрители ткнула пальцев то место,где бы сейчас хотели оказаться (на отдельных картинах были пейзажи).Я выбрала жёлтое солнце, голубое небо и розовое облако....плохо помню,что было дальше.Воспоминания тоже как паззлы,но уже не имеющие своего сюжета. Просто цвета,было что-то иное, я проваливалась в розовом облаке,как в снегу.Всё было пропитано золотистым цветом,но голубого неба не было,может потому,что я смотрела просто вперёд,а не вверх)Было ощущение будто я иду по зефиру,для ребёнка это было невыносимо.И какой-то странный гул в ушах+ощущение того,что ты не знаешь ничего,кроме этоого момента и места.Потом я очнулась на полу,рядом сидела на корточках мама и смотрела на меня от злости зелёными как крыжовни глазами,при том,что по своей природе они были карими.Ковёр был в цветах,окно-открыто.Это было начало летнего дня...
  Женя опустила голову, и услышала в свой адрес слова Вити: "Да, пожалуй самые невообразимые столкновения с нашими внутренностями происходят в детстве. Как же здорово, что нас тут остановило". Стены лифта обладали гравитацией не хуже пола, и присасывали ребят к себе, время рыбей костью скреблось куда-то себе в корзину, не обращая внимание на происходящее в кабине лифта. Полуночный озноб свежих деревьев за окном был ровен с поднятием занавеса. То потустороннее состояние, в котором, по чистой случайности пришлось побывать этим трём людям, потускнело, словно фосфорные звёзды на потолке в детской, засыпающие с приходом первых солнечных ванн. Так и было, солнце не то чтобы уже выскакивало посреди ночи, оно как-бы пускало маленьких разведчиков, которые растирали былую синеву неба утыканного светящимися прыщиками и жёлтым куском сургуча - луны. Театр подходил к антракту, хотя буфета не предвиделось. Витя, Женя и девочка спали каждый на своих плечах, каждый сам за себя, но всё-же в одном мешке. Вероятно это бы и не закончилось никогда, если бы не вопрос, который, сонно позёвывая и виляя остиохандрозностью шеи, задал Витя:
- Девочка, ну а с тобой приключалось что нибудь интересное или вообще невиданное?
- Конечно, - радостно прозвенела девочка, обрадовавшись хоть какому то вниманию в свой адрес - Однажды я застряла в этом лифте с парнем по имени Витя, и с девушкой Женей!
  В эту секунду в кабине зажёгся свет, и лифт начал медленно подниматься вверх, именно так, как пассажирский состав бы поднимался с пустынного ночного полустанка.