Кухня

Дни застрявшие в мягкой крыше, дерево зелёное, как всегда перед сентябрьским закруглением. Ему бы лизнуть крышу дома, что как кирпич упал на город в своём месте. А мы стоим в окне напротив, и видим вместо дома - Маяковского.
   Сюжеты в которые приходится проникать - чайник, события перелезают бесконечную китайскую стену опыта, переживаемые состояния - накипь, когда бежишь по вертикальной стене наверх, из под ног летят белые ошмётки. Цепляемся ногтями в эту отлетающую перхоть, пузырьками влюбляемся в стены, и снова в каплях стекаем в горящий океан дестилированной воды. "Кое-кто" приоткрывает иногда крышку, заглядывает большим необточенным алмазом внутрь, и не понимаю как он может, но видя всё, упирается взглядом в дно. Пока крышка открыта, кто-то успел взлететь, и даже остальные пузырьки иногда помогают, подталкивают, беснуются, их обжигает друг от друга. Если вырвался, хорошо тебе, вроде можно и умирать. Но зачем? Вещи, обычные тёплые вещи куда лучше чем смерть, хоть как-то отражаемся в них, поправляя длинные рукава, и луч нашего отражения попадает нам-же в прозрачные зрачки.
   И верно, иногда пешком надоедает. Тем более за невидимой правдой. Отправляясь в полёт, надевая восковые крылья, смотрим на чёрные точки, высовывающиеся в из блестящих чёрных лимузинов, а они во фраках. А мы в податливом парафине, и ещё вчера светило солнце. И мы скоро падаем как иглы дождевых капель головами вниз, я однажды разбивался об такой лимузин и стекал. Всё текло дальше, раствориться на лобовом стекле было бы глупо. Тёплый радиатор, колёса, асфальт, потом - Воздух, стены экранов, палочки с густым дымом, мы пропитывали собой этот дым; снег в метро, слова под своими же ногами, смотрели, наклонялись, видели, выпрямлялись.
   Но не снег и не вода. Вода разделяется на сотни прозрачных водопадов и на камнях ей лежится хорошо. А здесь, если даже раздвоение личности, то раздвоение НЕ нескольких личностей, а личности. Пусть и три тебя, но тела из мяса и костей три вида быть у тебя не может. А в чайник, когда его покидаешь, назад тебе возвращаться не будет необходимости и желаний. А между тем, становится ясней очертания электрических чайников, они быстрые, и отрываются от подставки с лёгкостью, так -же, как дерево отрывается электропилой от корней. Прямая ветка торчащая в черничный закат, не заканчивается на нём, её ложный конец всё-же закругляется, и ведёт в который раз через крону к корням, а потом вверх, снова и опять. Пока дерево "кто-то" не спилит. А как спилят, так и душистый деревянный воздух разносится ветром. Кухня.