Четвертый Духовный Закон Успеха

«Четвертым Духовным Законом Успеха является Закон Наименьшего Усилия».
Дипак Чопра, «Семь Духовных Законов Успеха».

« - Во всем признаетесь?
Швейк уставил свои добрые голубые глаза на неумолимого человека и мягко сказал:
- Если вы желаете, ваша милость, чтобы я признался, так я признаюсь. Мне это не повредит».
Ярослав Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка».


        Автобус резко затормозил, и я пошатнулся, но продолжал раздвигать плотно прижатые друг к другу тела, проталкиваясь к выходу. Двери. Воздух. После автобуса даже плотное амбре работающего вовсю масложиркомбината казалось изысканным французским парфюмом.
        - Уф.
        Заветная цель ожидала меня на противоположной стороне дороги. Я сделал шаг, повернул, как положено, голову налево и заметил спешащего ко мне человека, одетого в подозрительно серого цвета форму.
        - Пройдемте, - сказал он.
        Мы прошли.
        - Что же это вы… - он перелистнул страницы моего паспорта. – Василий Викторович, в неположенном месте переходите? – Он указал рукой куда-то вдаль. – Подземный переход на это есть.
        - Так это же почти на следующей остановке, - возразил я. – До него еще минут пятнадцать пилить.
        - Не положено, - отрезал он. – Штраф заплатите, и больше так не делайте. Посмотрите, как ездят. Сшибут в момент, и понять ничего не успеете.
        Мимо нас со свистом пронесся синий Опель.
        - Так их бы и ловили, - сказал я. – Это же превышение.
        - У нас акция, - ответствовал человек.

        От очередного автобуса, резко затормозившего у остановки, отошла бабка, мелкими шажками двинулась через дорогу и была ликвидирована прямым попаданием Тойоты. Я в ужасе застыл.
        - Ну что встали, свободны, - сказал человек, вручая мне какую-то бумажку. Я машинально взял ее и спрятал в карман.
        - Вы видели?
        - Ну, видел, - сказал человек и сел в машину. – Я же сказал, свободны, идите, куда шли.
        - Вы ничего не хотите сделать?
        - А что мы должны делать? – спросил человек. – Мы не для этого тут стоим. Сообщим, конечно, куда надо.
        - И все? – в негодовании спросил я.
        - А что еще?
        Я двинулся в сторону тела. Человек догнал меня и дернул за плечо.
        - Ну куда вы, голова садовая? Сказано же вам, тут нельзя переходить, идите к переходу.
        - Я и не перехожу, я просто не могу смотреть, как вы ни черта не делаете.
        - Вот же дурья башка, - сказал человек. – У Мавзолея когда караул стоит, да перед ними хоть бомбы взрывай, они не двинутся. Потому что нельзя. И нам нельзя. Приедут, разберутся. А у нас акция.
        - Тьфу, - сказал я. – А гражданский долг?
        - Я на работе, - сказал человек. – Гражданские долги остались при коммунизме. А у меня долги вполне реальные, кредитов до хрена. Иди в переход, не зли меня.
        - Слушайте, - сказал я. - Иногда люди имеют право на ношение оружия. И носят его. Почему же вы не штрафуете меня за то, что я вышел на улицу – меня же могут застрелить?
        - Это ты меня слушай, - прошипел человек. – Не выеживайся. Оно тебе надо? Будет такое распоряжение – будем штрафовать. К тебе первому приду. Понял? Пошел вон.

* * *

        - Увы, - сказал редактор. – ЭТО мы печатать не будем.
        - Почему? – спросил я.
        - Как же я вас ненавижу, - сказал редактор. – Неужели вам самому непонятно?
        - Если честно, нет, - сказал я. – Что не так? Язык? Пунктуация, грамматика, проблема не ясна, тема не раскрыта? Что?
        - Это не будут читать, - снизошел до меня редактор. – К ЭТОЙ теме народ относится очень подозрительно, и бешеных тиражей не будет, они бесполезны. Что, другой темы не нашлось?
        - Однако, - сказал я. – А вам нужны бешеные тиражи?
        - Всем нужны, - сказал редактор. – К тому же серийного творчества от вас, по всей видимости, ожидать не стоит.
        - Я не автомат.
        - Вот и я о том же.
        - А скажите честно, вам самому понравилось?
        - Мне – да, - сказал редактор. – Но я – не публика. Ваше произведение поймет… Ну, скажем, один процент населения Земли. Даже не населения Земли, а один процент людей, имеющих ту же специальность, что и вы, понимаете? Чтобы это читать и понимать, надо разбираться в проблеме, досконально. Остальные и понятия не имеют о таких вещах. Проблема интересна, раскрыта блестяще, но, увы, большинство не имеет о ней ни малейшего представления.
        - Так дайте им это представление, - сказал я. – Опубликуйте это, и у них появится представление. Возможно, какой-то интерес.
        - Не будут кушать, - сказал редактор.
        - Почему вы за них решаете? – спросил я.
        Редактор промолчал. Я ждал. Наконец, он сказал:
        - Да кто мы такие, чтобы их учить?
        - Вот еще новости, - сказал я. – А кто же тогда?
        - Есть школа, - сказал редактор. – Есть университет, наконец. Вот они имеют право учить. А мы – развлечение. Энтертэйнмент.
        - Школа не учит задавать вопросы, - возразил я.
        - А издателю не нужно, чтобы читатели задавали вопросы, - сказал редактор. – Они должны купить первую книгу и захотеть купить вторую. Ваша потенциальная аудитория очень мала, понимаете? Найдите такую тему, чтобы реализовать крупный тираж. Есть темы, интересные для публики, есть не столь интересные. Ваша тема… В общем, смените ее, она не пойдет. До свидания.
        - Значит, ничего нового дать нельзя?
        - Нового уже не будет, - сказал редактор. – Все новое – это хорошо переработанное старое. Все, мне работать надо. До свидания, - повторил он.

* * *

        - Василий, зайди в бухгалтерию, - крикнула Лена.
        Я зашел. Бухгалтерша пододвинула ко мне ведомость.
        - Распишись, - сказала она.
        - А что так мало? – в недоумении спросил я.
        - Не знаю, - сказал она. – Спроси шефа.
        Я пошел к шефу.
        - Сергей Владимирович, - сказал я, демонстрируя жалкие три зеленых бумажки. – Это что, на чай?
        - Василий, - повернулся ко мне шеф. – А чем ты, собственно, занимаешься целыми днями?
        - Своими обязанностями, - сказал я.
        - Я что-то этого не замечаю, - сказал шеф. – Я не вижу, чтобы ты работал.
        - Сергей Владимирович, - сказал я. – У хорошего системного администратора работы не должно быть видно. Если компьютеры работают – значит, работа идет.
        - Василий, - сказал шеф. – Когда работают, всегда что-то делают. А что делаешь ты?
        - Последние два дня настраиваю локальный сервер доменных имен…
        - Василий! – отрезал шеф. – Ты меня своими умными словами не грузи, их все равно тут никто, кроме тебя, не понимает. Ты работать должен. Будешь работать – буду платить.
        Я вышел из комнаты, зашел к себе и рывком выдернул вилку из розетки.
        - Вась, интернет пропал! – крикнула Лена.
        - И у меня! – присоединился Роман.
        - Спокойствие, - сказал я. – Сейчас разберемся. Сергей Владимирович, где у нас договор с провайдером? Там телефон техподдержки.
        - Вот, - шеф протянул мне бумажку.
        - Договор 22269, что там у вас? – спросил я. – Что? А мне кажется, это у вас что-то. Проверьте вторичный сервер, пинг не проходит. С утра все работало. Да. Когда? Хорошо. Через пятнадцать минут все будет, - оповестил я коллег.
        - Спасибо, Вась, - сказала Лена.
        - Ну вот, - сказал шеф. – Всегда бы так работал. Пойдем, отдам остальное.

* * *

        Часы пробили полночь.

        Сначала мне снились какие-то животные: черепахи, обезьяны, крокодилы. Потом пригрезились милиционер, редактор и шеф.

        А потом я увидел ЕГО.

        - Так ты существуешь, Господи? – спросил я.
        - Как видишь, - хмуро сказал он.
        - Я в тебя не верю, - сказал я.
        - Я знаю, - сказал Бог. – И что?
        - Но если ты есть, почему ты не появляешься?
        - Появляюсь, - сказал Бог. – Перед верующими.
        - А перед неверующими почему не появляешься?
        - А зачем? – спросил Бог. – Вы же придираться начнете. То не так, это не доказуемо… У меня и без этого забот полно. Свободу я вам дал, хотите – верьте, хотите – нет. Священное писание по всему интернету валяется.
        - И ты туда же? – спросил я.
        - Куда?
        - Туда, где проще всего. Где все само собой происходит.
        - Вот, ты уже начинаешь придираться, - сказал Бог. – Уходи, я работаю.
        На выходе меня догнал Люцифер.
        - Пойдем, выпьем, - сказал он. – Не грузись ты так.
        - А ты что тут делаешь? - спросил я. – Это же небеса.
        - Это ТВОЙ сон, - сказал Люцифер, будто подозревая меня в чем-то.
        - Ну, пойдем, - сказал я.

        Мы сидели на радуге и пили небесный тридцать третий портвейн.
        - Мы неизлечимы? – спрашивал я Люцифера. – Вот и я стал одним из тех, для которых процесс важнее результата.
        - Нет, - сказал Люцифер и хлопнул меня по плечу. – Ты не забывай, что взрослый человек ничем не отличается от ребенка, кроме воспитания. Детей же вы воспитываете.
        - Так в том-то и дело! – сказал я, швыряя бутылку в открытые ворота рая. – Нам уже давно вдалбливают, что детей воспитывать не надо, у них есть собственное мнение.
        Люцифер икнул.
        - Да... - сказал он. – Тогда неизлечимы.