Белые кувшинки на темном болоте

- Рад тебя видеть (рукопожатие). - Сейчас удивишься: позвонила ведь наша дорогая.
- Быть не может!
- Позвонила.
- Не-ет, пошла она подальше. После всего, что было. (Живо, с любопытством) - А что сказала?
- Совсем залечилась. Смеется, говорит, еще похорошела. И очень хочет встретиться.
- Так и сказала? Вот дрянь, настоящая дрянь. Совести ни на грош! Как дураки, полгода лечились по ее милости.
- Да. Вчера звонок с вахты, здесь одна дама просит Вас спуститься вниз. Я сразу подумал: она. Ну, пошел ради интереса. Действительно, выглядит прекрасно. Я сначала ее сверху, с лестницы рассмотрел. Помолодела, похорошела,волосы отпустила. Ну, красавица, конечно.
- Уже околдовала тебя, околдовала.
- Клянется и божится, что не виновата перед нами: сама не знала. Кстати, все время о нас двоих говорила. Приглашала. И так вскользь, между прочим - о деньгах. Очень ей нужны.
- А-а! Вот и пружина! Знаешь, в принципе я не против возобновить, но я прямым текстом ей скажу: если еще раз наградит нас, тебя, меня неважно,- я ее убью.
- Не резковато? И давай, по Жванецкому, решать проблемы по мере их возникновения. Мне сегодня в конце совещания П.Н.: "А Вы, Штирлиц..." и о тебе: пусть этот твой дружок напишет о школе, давно не читали ничего умного и резкого о школе, тема любая, хоть лукавая  цифра в школе. Ты польщен?
- Я польщен. Но твой П.Н. не учел одного: твой дружок ненавидит школу, как таковую. Просто слышать о ней не могу! Там все лукавое, даже хуже, это институт угнетения.
- Здра-авствуйте! Нашел институт угнетения... (Достает бутылку, наливает). Напишешь, как миленький. Скажи, где еще, в каком органе, ты можешь горячо, с болью обрисовать...
- Да нет никакой боли! Просто ненавижу школу и писать о ней не собираюсь.
- Похоже, у нас сегодня не все дома? Сам главный предложил, а он, видите ли, школу не любит! Тебя же не учиться туда посылают (Смеются). Напиши, как свободный человек. Чтоб через неделю был черновик.
- Не могу. У меня сейчас о другом мысли.
- Можешь. И о другом нацарапаешь, но попозже. А чтобы мимо главреда - этого мы не будем. Правда? Так. Уже больше семи, я свободен. Давай позвоним этой, развеемся.
- Что, так сразу? Выдержать несколько дней... И, может, она занята?
- Зачем несколько дней? Молодость-то уходит, не заметил? Я ей вчера сказал: по четвергам ты всегда у меня. Уверен, ждет.
- Ладно, тогда пусть подождет. Посидим еще немного, мне нравится этот кабинетик.
- Мне тоже.(Наливает). За нас.
- Так вот, последнее время я, как Мартин Лютер Кинг, закрываю глаза и мечтаю: пройдет 50 лет, и вся страна покроется сетью крохотных, всего человек по пять-шесть, обществ милосердия.
- Что такое?(Наполняет рюмки). Какой коньяк, между прочим. Прошу. За нас.
- Спасибо. За нас. Кстати, я же принес тоже (достает и ставит на стол коньяк).
- Извини, а откуда ты знаешь, что Мартин Лютер Кинг закрывал глаза, когда мечтал? Надо ценить детали.
- Не знаю, но я закрываю. И сразу вижу  множество цветов, типа белых кувшинок, на темном болоте. Сеть крохотных ячеек милосердия. Добровольные группки, поверх всех барьеров, скромные, деятельные ячейки милосердия. Ни в какой партии не состоящие,
   Государство им не мешает, ни они ему. Средства - только от филантропов (их, кстати, в стране уже немало).
- А тень Петра Верховенского не стоит за твоими пятерками? У него ведь именно пятерки были.
- То есть, ни-че-го похожего, никакай революцией близко не пахнет. Никаких переворотов. Все конкретно для заботы о ком-то, кто в ней нуждается. Одному это трудно осуществить, впятером легче. Вот конкретно, что нужно, а не суд над коммунизмом. То есть, я не против такого суда, но моя идея посущественней.
- Понял тебя, понял. Маленькие, активно действующие нервные импульсы, побуждающие к доброте, человечности. Но сверху этого не будет, а снизу - не знаю, через 50 ли лет. Утопия.
- Вот ваша мощная газета как раз и могла бы начать такой крестовый поход за реальную нравственность!
- Так. На этом пока кончим. По последней (наливает и убирает бутылку в шкаф). И поехали к нашей дорогой и бесценной. Кстати, деньги у тебя есть?
- Есть. Хотя может и поднять цену, раз похорошела.
- Чем мне нравится доктор Хауз, помнишь: к нему приходит девушка по вызову (кстати, очень приятная). И он ей сразу, в дверях: "Нам ведь не надо разговаривать, не так ли?" (Смеется и набирает номер).