Гномостория

Толстый старый гном сидит под пнём и орудует над грудой старых газет тупыми ножницами. Бумага трещит и рвётся. Ты невозможен, просто невозможен. Худой и довольно высокий для гнома гном смотрит на толстого с нескрываемым осуждением. Сколько раз тебе говорил – хочешь что-то сделать, так подготовься. Вот ты и не угадал на этот раз – моё дело подготовки не требует. Это ещё почему? Любое дело требует сначала планирования, потом организации, для дураков разъясняю – это и есть подготовка.

Интересное дело, что это можно подготовить, если уже всё готово, хоть бы вспомнил, что для неготового нужна хотя бы одна идея – вздумал планировать без идеи. Вот и вздумал, идей у меня столько, что они уже не требуются, а вот планирования всегда не хватает, потому и вожусь тут, глядя на тебя с тоской. Вижу, только что это я вожусь, а ты мне мешаешь. Мешать делать бесполезные дела – главное достоинство здравого гнома. Ты повтори это Марлен – она живо тебя из пещеры выгонит. Допустим, с последним твоим утверждением я соглашусь, но только при одном условии, ты мне немедленно объясняешь, что ты там «готовое» режешь и клеишь. Наконец-то, а то я как раз перерыв хотел устроить.

Пот градом катится с лица толстого гнома. Он откладывает толстую пачку газет в сторону, сверху устраивает норовящие соскользнуть ножницы и достаёт трубку. К нему немедленно пристраивается второй, доставая из-за оттопыренного уха сигару. Над пнём витают клубы голубого дыма, слышится пыхание, причмокивание и сопение мундштука. Хорошо, я тебя прощаю. За что это? За твою грубость, конечно, за что же ещё. Раскалывайся, Кнут, что делал? Ладно, скажу. Я склеиваю нашу историю. Готхольд вскакивает на ноги, будто его поджарили искрой из трубки. Че-че-во ты склеиваешь? Не чево, а чаго – умник. Историю. Мог бы и догадаться, что ещё может быть уже готово, когда сам ещё ничего не сделал? Многое, например, семья. Семья только образуется, а готова она только тогда, когда все уже умерли и живут их внуки.

Оставим эту грустную семейную тему. Скажи лучше – много наклеил? Да так, немало. Вижу, что не мало, но спрашиваю же тебя «много наклеил», то есть наврал. Ни строчки не наврал, а как тут наврёшь – всё записано. Попробую прочесть. Погоди, читай из середины. Почему это? Хочу прочесть то, что ты в конце приклеил. В конце нельзя читать – история бесконечна. Даже если нас не будет на свете, история всё равно будет. Оба гнома крепко задумались и, казалось, немного загрустили. Не буду рисковать, вдруг что-то плохое прочту, ты уже наклеился – вытащи сам что-нибудь смешное, приятное, правдивое на худой конец. Худой конец это уже и смешно и правдиво, ты лучше почитай, что о нас г-н Розанов пишет. Не знаю такого. Зато он нас прекрасно раскусил: «здоровые черти лазают по горам в гвоздатых ботинках и наслаждаются природой, а в глазах столько пустоты и здоровья, что тошно становится», - вот гад.

А слушай дальше, он о здоровье нашем пишет: «отчего же и не быть здоровью, если ни грамма души в телах не содержится, сплошь здоровье, а наших мужиков – трёх надобно, чтобы одного швейцарца заменить». Фу- ух, успокоил. Я-то хотел немедленно идти и расправиться с этим розарином-татарином, а ты прочитал «швейцарины», так я успокоился, мы-то гномы. Гномы. Точно, и ты меня успокоил – не буду клеить историю, лучше твой новый бестолковый словарь склею. А ну-ка, как там у тебя наш народец-то назывался?