Бесполезные открытия Федерико Андахази

Федерико Андахази ворвался в мировую литературу на крыльях скандала, вызванного первым его романом «Анатом». Одиозная слава первой книги обусловила направление дальнейшего творчества. Последовал столь же эпатажный роман «Молосердные», за ним – другие, но в каждом из них слышны отголоски «Анатома». Андахази препарирует анатомию и психологию человека, редко обходясь без сексуального подтекста. В последних романах идея глубже, мир автора стал объемнее, шире круг тем, на которые ему есть что сказать, но, как колодки на ногах раба, начальная тема творчества не дает ему свободно путешествовать по миру собственной фантазии.
Похоже, он стал пленником первого успеха, вычислив для себя беспроигрышный путь, вновь и вновь к успеху ведущий. Романы скандального аргентинца притягательны, как порок. И пусть после прочтения очередного творения хочется вымыть руки, но когда видишь новый роман, трудно удержаться и не приступить к чтению. Читать в надежде, что вот наконец Андахази сумеет выйти на новый уровень, сумеет выстроить единое полотно романа без провалов и скороговорок, сумеет забыть об обязательности эпатажа. И каждый новый роман вновь обещает все это, хотя сам и не является вершиной литературы.
Попробую доказать столь резкие суждения.
Знаменитым имя аргентинского писателя Федерико Андахази сделал первый же роман «Анатом». Скандально знаменитым. Этой первой книге ныне популярного писателя жюри аргентинского Фонда Амалии Лакроче де Фортабат в 1996 году присудило главную премию. Однако ее вручение не состоялось, поскольку книга вызвала споры из-за явного сексуального подтекста. Годом позже роман вышел в Испании и с тех пор победно шествует по миру, переводится на различные языки, выпускается во многих странах. В России книга за короткий срок выдержала несколько изданий.
К настоящему времени Федерико Андахази написал уже около десятка романов. Все новые и новые читатели открывают для себя эпатажного автора и «подсаживаются» на его книги. Русскоязычный сайт в Интернете, посвященный его творчеству, полон восторженных высказываний.
Романы Андахази имеют многие составляющие, необходимые для того, чтобы заинтересовать читателя, привлечь его внимание. Он из тех писателей, чье творчество издатели в рекламных аннотациях характеризуют словами: «Автор пишет о таких вещах, о которых не принято даже говорить в обществе». Остается вопрос, стоит ли затрагивать темы, о которых не принято говорить. Однако это обеспечивает коммерческий успех, поскольку запретный плод всегда сладок.
Кроме того, книги аргентинского писателя строятся на любопытном историческом материале. Видно, что для написания «Анатома» автор хорошо изучил средневековье, господствовавшие тогда в медицине, философии, теологии взгляды. Действие развивается настолько динамично, что даже теоретические богословские пассажи читаются на одном дыхании.
В «Анатоме», помимо всего прочего, очень ярок фон, на котором развивается действие. Мы перемещаемся по итальянским городам: Флоренции, Венеции, Падуе, Риму, вслед за главным героем отправляемся в Грецию. Краткие, но очень емкие описания позволяют представить место действия: «Однажды зимним утром 1558 года, незадолго до того, как между двумя гранитными колоннами, доставленными из Сирии и Константинополя, появилось солнце и оказалось между крылатым львом и Сан-Теодоро, а механические фигуры мавров на Часовой башне были готовы отбить первый из шести ударов…»
Аромат эпохи позволяют почувствовать и образы, которые использует Андахази. Так, окружность соска женщины он сравнивает с размером окружности золотого флорина.
Время действия романа выбрано не случайно. Именно тогда, в жестких условиях, европейские ученые изучали человеческое тело, делали открытия, позволявшие двигать медицину вперед. Им приходилось преодолевать сопротивление католической церкви. Достаточно упомянуть, что существовал закон, исключавший хирургов из Королевской коллегии врачей и обязывавший их вступать в Гильдию цирюльников.
Именно тогда теологи вели бесконечные споры о том, есть ли у женщины душа, может ли вообще женщина считаться человеком.
Но не исторические факты, не описание эпохи, не реалии средневековья в большей степени захватывают читатели. Андахази вряд ли можно сравнивать с великим медиевистом Умберто Эко. У аргентинского писателя на первый план выходит «запретная тема».
Хирург Матео Колон, известный на всю Европу, подобно своему великому однофамильцу, открывшему Америку, открывает свою terra incognita. Испытывая страстную любовь к самой красивой путанее Венеции Моне Софии, он желает добиться ответной любви. И думает, что ему это удалось.
Однажды, будучи приглашенным лечить одну женщину, отличавшуюся добродетелью, почти святостью, он обнаруживает у нее орган, названный им Amore Veneris. Если верить Андахази, прежде этот орган – клитор – не был изучен учеными и докторами. Никому просто не приходило в голову, что женщина может получать удовольствие, когда тесно общается с мужчиной.
Матео Колон, имевший руки «тонкие и белые, а пальцы длинные, изяществом не уступавшие женским», считает, что нашел секрет влияния на женщин. Доставляя им удовольствие, он добивается влечения со стороны противоположного пола. Отказывая женщинам в существовании у них души, Колон полагает, что нашел именно источник женской любви, ибо любят они не по велению души, а по произвольному велению Amore Veneris.
Открытие хирурга чуть не привело его на костер. Чудом он сохранил жизнь, чтобы реализовать свою мечту. Но ученому пришлось испытать горькое разочарование. Отвергнув любовь достойной благочестивой женщины Инесс де Торремолинос, он сумел убедить ее, что она не любит его, а лишь слушается своего тайного органа. Потрясение Инесс было столь велико, что она сама лишила себя Amore Veneris и отказалась от какой бы то ни было любви, став путаной, более того – автором стихотворного сборника, выразившего идеологию свободных женщин, женщин, свободных от любви. Свою жизнь невольно обманутая Колоном женщина окончила на костре инквизиции.
Но и Колон погиб, так и не добившись любви от Моны Софии. Даже умирая от сифилиса, несмотря на старания Колона, думавшего, что он открыл секрет женской привязанности, путана напомнила: «Твое время истекло!».
Эти женские образы очень любопытны. Мона София не могла уподобиться другим женщинам, на которых Матео Колон проверил истинность своего открытия. Она слишком ценила свободу. Еще в очень юные годы она сумела вырваться из рук владельца школы путан, продемонстрировав готовность скорее умереть, чем остаться в чьей-либо власти. Удовольствие, подаренное хирургом, не могло стоить свободы для этой женщины.
Другой женский образ – Инесс де Торремолинес – пожалуй, несколько сложнее. Воспитанная в благочестии, а значит, в подчинении законам мира, принятым мужчинами, она могла только подчиняться мужчинам, только им посвятить свою жизнь. Женщина с ее воспитанием не могла не раскаиваться в том, что позволила себе низко пасть, связав себя с хирургом. И письмо Колона, в котором он говорит об отсутствии у нее любви, объяснило Инесс ее поведение. Не она желала Колона, а ее «лишний» орган. Но избавившись от этого органа, она избавилась и от послушания законам мужского мира, превратившись «в горячую проповедницу эмансипации женских сердец». Если любви нет, то все позволено!
Знание анатомического секрета не помогло ученому. Загадка поведения женщин, загадка их симпатий и антипатий осталась не разгаданной, какой остается и до сих пор.
«Анатом» был переведен на 38 языков, экранизирован в Соединенных Штатах. Писатель продолжает строить свои романы на историческом сюжете. Действие легко перемещается из страны в страну, и кажется, что и время, и нравы, и психология персонажей той эпохи прекрасно знакомы автору. Исторический фон позволяет выбрать для романа захватывающий сюжет, строящийся на открытии, на поиске. В «Анатоме» средневековый врач открывает, что поведением женщины руководит клитор. Во «Фламандском секрете» итальянские и фламандские художники ищут секрет волшебных красок. В ход идет переодевание. Прекрасная женщина, очаровывающая своей красотой всех, кто с ней встречается, оказывается переодетым мальчиком. При этом на страницах романа льются реки крови.
На страницах романа «Милосердные» льются реки спермы.
История, с которой начинается роман, хорошо знакома любителям английской литературы. Ее уже рассказала Мэри Шелли в своем «Франкенштейне». Лорд Байрон, его друг поэт Перси Биши Шелли, будущая жена Шелли Мэри, ее сестра и секретарь Байрона Полидори приезжают в Швейцарию. Однажды, коротая вечер за чтением какой-то готической легенды, у этих людей появляется желание с толком убить время. Она договариваются, что через небольшой срок каждый из них прочтет остальным сочиненную ужасную повесть.
Эта игра дала миру выдающееся произведение Мэри Шелли, без которого трудно представить английскую готическую прозу. Но тогда же появилось еще одно произведение, чья судьба не столь триумфальна. Джон Полидори написал своего «Вампира». Эта книга выходила то без указания автора, то ее приписывали Байрону, но поэт с негодованием отверг свое авторство. Наконец, «Вампир» стал публиковаться под именем Полидори. Так, кстати, недавно он вышел в России в сборнике классических «ужастиков», выпущенном в серии «Азбука классики».
Федерико Андахази предлагает свою версию событий, разыгравшихся на берегу Женевского озера. По этой версии, Полидори – бесталанный завистник, мучимый желанием написать гениальную книгу, которые так легко удаются Байрону. Но желанию Полидори было бы не суждено исполниться, если бы…
Андахази в «Милосердных» рассказывает историю сестер-двойняшек, неразрывными узами связанными с третьей сестрой – ужасным монстром. Изумительно красивые сестры не смогут жить, если не будут поддерживать существование третьей – жуткого монстра, не рискующего показываться людям на глаза. А его существование может поддерживаться только спермой. Потому сестры вынуждены отдаваться всем, кто их возжелает, более того, сами должны соблазнять мужчин.
Но сестры стареют, они больше никого не могут привлечь, а монстру хочется жить. И тут ему на помощь приходит еще одна особенность. В свое время это существо съело бессчетное количество рукописей, в том числе гениальных, которые по разным причинам не были опубликованы. Теперь монстр может делиться своими «литературными находками» с теми, кто хочет писать великие книги. Полидори клюет на это предложение, и платит за «Вампира» тем, что необходимо монстру.
В итоге монстр оставляет беднягу Полидори, а тот, обнаружив его нору, находит там множество писем от авторов книг, составляющих славу мировой литературы. Монстра до него «кормили» Байрон, Пушкин, Гофман и многие другие.
Если очистить роман Андахази от эпатажной шелухи, в чистом итоге остается одна мысль – автор платит за свои книги жизненной силой. И не вложив в них частицу себя, не получит достойного результата. Возможно, в чем-то книги являются детьми писателя.
Мысль не оригинальна, так или иначе, об этом говорили многие и многие литераторы.
Наверное, не эта идея помогает книгам Андахази привлекать читателей всего мира. Прежде всего привлекает эпатаж, хоть и ложится он на удивительную фантазию, умение построить занимательный сюжет, знание людей, времени и места действия. Останутся ли книги аргентинца надолго в истории литературы – покажет время.
А пока выходят роман за романом. Сексуальная тема, столь подробно рассмотренная в «Анатоме», «Милосердных», отчасти – во «Фламандском секрете» постепенно уходит на второй план. Еще присутствуют в романах ее отголоски, такие, как, например, сцены насилия над мальчиком в мужском монастыре и оргии в монастыре женском, описанные в романе «Город еретиков». Еще переходят из книги в книгу некие находки, которые автор считает удачными. Так, монстр из «Милосердных» приходит на ум, когда знакомишься со сценой появления на свет младенца в романе «Государь». Его мать даже не заметила, если верить Андахази, что произвела на свет живое существо, она просто отошла справить нужду.
На первый план выходит другое. Прежде всего – любопытная идея. Например, идея открытий. Аргентинский автор рассказывает о бесполезных открытиях. Это один из его излюбленных приемов. Открытие тайны творчества не делает счастливым молодого литератора в романе «Милосердные», герой «Анатома» разочаровывается в своих умозаключениях, художник из «Фламандского секрета», открывший секрет фантастически живой краски, не может им воспользоваться. Роман «Конкистадор» не является исключением из этого ряда.
Речь в нем идет ни больше, ни меньше, как об открытии Нового Света. Об открытии, совершенном мешиком (ацтеком) Кетцей, догадавшимся о том, что земля круглая, пришедшем к выводу, что за морем есть иные земли, иные люди. Он раньше Колумба пересек океан и открыл Европу. Более того, он не путался, как Колумб, считавший до конца своих дней, что открыл новый путь на Восток. Кетца совершил кругосветное путешествие, вернулся домой, но не был оценен своими современниками, поскольку все доказательства своего путешествия: оружие, животных, различные товары, сам испанский корабль потерял во время кораблекрушения уже у самых родных берегов.
В итоге Кетца отправлен в прибрежное поселение, где живут бандиты и сумасшедшие, там он ждет кораблей Колумба.
Андахази берет любопытную, априори привлекающую внимание тему, и пишет роман. «Конкистадор» весьма кинематографичен, на его основе можно было бы снять очень яркий исторический фильм, но сам роман не воспринимается цельным. Сначала мы видим подробное, полное реалий жизни Теночтитлана, описание юных лет героя. Правда, уже рассказ о мешиках вызывает сомнения. Спаситель маленького Кетцы уважаемый старец Тепек рисуется милосердным человеком, противником человеческих жертвоприношений. Поневоле вспомнишь испанские романы позапрошлого века, в которых традиции, чувства, поступки индейцев описывались с позиций христианского воспитания, христианской культуры, в которой формировалось мировоззрение авторов. Но ацтеки были другими. В основе их мировоззрения лежали иные культурно-исторические традиции, и то, что кажется страшным, неприемлемым нам, могло быть вполне обыденным у мешиков.
Таким, как его приемный отец, вырастает и Кетца. А потому уже будучи юношей, развитым не по летам, он говорит императору о том, что необходимо прекратить «цветочные войны», поскольку они ослабляют империю.
Мы помним из истории, что «цветочные войны» велись мешиками и сопредельными союзными племенами тогда, когда не было внешней угрозы. Определенное число воинов с каждой стороны сходилось на поле боя. Пленные приносились в жертву. Конечно, это кровавый обычай, не приемлемый на взгляд христианина. Но индейцы относились к нему иначе. Умереть на поле боя было честью для воина, он верил, что станет цветком в саду у бога.
«Цветочные войны» имели и практическое значение. Теночтитлан обладал большим количеством воинов, нежели сопредельные племена. Ослабляя союзников в мирный период, государство гарантировало их зависимость, спокойствие, отсутствие бунтов. Эту точку зрения высказывает, например, Гролиш в биографии Монтесумы.
Мнение, сложившееся у героя Андахази, вообще вряд ли могло родиться в голове мешика.
Описание путешествия довольно ярко, но не окончено. Очень подробно описывается приезд в Испанию, чуть менее подробно – во Францию, а дальнейшее путешествие, в том числе посещение восточных стран, дается чуть ли не простым перечислением. Любопытно отметить, что Андахази считает прародиной ацтеков Восток, находя общие черты между архитектурой и культурой месоамериканцев и жителей азиатских стран. Тем не менее, остается впечатление, что рассказ скомкан, плохо выстроен. «Совершенно непостижимо, каким образом эскадра под предводительством Кетцы перебралась из Эвксинского порта на реку Ефрат», - пишет Андахази. Остается только согласиться с таким утверждением.
Вопросы оставляет и сравнение испанцев и французов, которое наблюдает Кетца. Французы проявляют гордыню, чем невыгодно отличаются от соседей. Допускаем, что есть некоторые национальные противоречия, которые могут отражаться в литературе. Но испанский «honor» описан во многих томах…
Возникает ощущение, что автор после первой сотни страниц устал писать. Возьмем примеры описания батальных сцен. Сцена боя в ацтекской школе выписана подробно, поведение каждого персонажа психологически оправдано, мы видим и проявления низкого коварства и благородства, сопереживаем героям. И уже настраиваемся на такое же сильное, красиво выстроенное продолжение текстовой ткани романа, но оказываемся обманутыми в своих ожиданиях. Например, уже сцена захвата французского замка горсткой ацтеков дана пунктиром, будто у автора иссякла фантазия.
Не получает развития, совершенно нелепо обрывается сюжетная линия, повествующая о любви Кетцы и восточной девушки, которая была проституткой в Испании. Очень интересно и многообещающе начало этой истории. Девушка, судя по всему, родилась в краях, расположенных неподалеку от прародины ацтеков. Тут, казалось бы, автор может отпустить фантазию на волю, рассказав о том, как происходит взаимопроникновение, узнавание культур, показав все это на фоне взаимоотношений молодых людей. Но сказав «А», Андахази будто забыл об остальных буквах алфавита.
С интересом читаются страницы, где рассказано о восприятии ацтеком христианства, христианских обрядов. Кетца сравнивает Богородицу с богиней плодородия. Пожалуй, эти фрагменты только подтверждают, что Бог един, что «наши земные перегородки до неба не достают». Конечно, Андахази не обходится без описания казней, совершавшихся с подачи инквизиции.
Пожалуй, наибольший интерес в романе вызывает реконструкция образа жизни, быта ацтеков. Андахази убедительно показывает отношения, складывавшиеся между людьми разных племен, разного социального положения в Теночтитлане. Но в целом книга не выглядит цельной. Ее финал предсказуем. К сожалению, часть, посвященная путешествию, которая по логике должна была быть более подробной, весомой, сильно уступает первой части, где описаны детство и юность героя.
Безусловно, аргентинскому автору удаются отдельные сцены. Выше мы обратили внимание на некоторые из них в романе «Конкистадор». Можно привести примеры и из романа «Город еретиков».
«Городом еретиков» автор будто полемизирует со средневековой католической церковью. Очередное открытие Андахази – тайна Туринской плащаницы. Будь этот роман опубликован лет шестьсот назад и дойди до потомков, он предвосхитил бы появление протестантизма и навеки вошел не только в историю литературы, но и сам бы поменял ход истории. Но роман вышел в XXI веке.
Книга может произвести большое впечатление на людей, далеких от религии, знающих о религиозных спорах только понаслышке. Девушка, невольно ставшая монахиней, стремится вернуть возлюбленного, который добровольно ушел в монастырь. Она обращается к нему с письмами, в которых анализирует библейские тексты, придавая им иное толкование, чем господствовавшее в то время в Европе. Письма попадают в руки других молодых монахинь и монахов, и вот уже готов раскол. Часть удалившихся от мира решает бежать из своих монастырей, чтобы поселиться вместе и строить свою жизнь на принципах взаимной любви. Им это удается, но не надолго. Церковь, занимающаяся больше бизнесом, чем спасением душ, и феодалы, чьи интересы также диктуются не заветами, а наживой, не могут допустить существования поселка, который живет по совсем иным правилам.
Вряд ли есть смысл сейчас полемизировать со средневековыми богословами. Толкований слов Христа и апостолов существует множество, причем толкователями выступают сами церковные деятели. Сейчас размышления героини романа не вызвали бы удивления у читателя, знакомого с такими трудами. Но большую досаду вызывают не религиозные споры, а просчеты автора. В романе есть блестящие сцены, такие, например, как сцена чудесного спасения монахов и монахинь от преследователей. Кажется, вот оно начало, сейчас начнется самое интересное. Но увы, описание жизни беглецов в поселке уступает даже писателям-утопистам прошлых веков. Утописты, даже отдавая приоритет идее перед литературным текстом, все же старались выписать диалоги, найти убедительные изобразительные средства. Андахази же чуть ли не через запятую перечисляет принципы жизни нового поселения, не заботясь о психологической достоверности. Например, с трудом верится во всеобщую любовь беглецов, зная, что юношей меньше, чем девушек. Неужели абсолютно исключена ревность? Можно предположить, что беглецы буквально живут одной семьей, но мы знаем, что главные герои романа делят ложе только друг с другом. В то, что между беглецами не возникает противоречий, поверить не возможно. Как не возможно поверить в то, что анархический поселок, в котором нет руководителей, лидеров вдруг становится богатым, обеспечивая безбедное существование всем в нем живущим. Если бы автор потрудился изобразить эту жизнь, описать ее, выстроить на том конспекте, который предлагается читателю, настоящий литературный текст, возможно, восприятие было бы совсем иным.
Не знаю, чем объяснить то, что автор спешит завершить каждый свой роман, не исчерпав изначально заложенной идеи. Может быть, существуют жесткие условия договоров с издательствами. Но каждый раз остается чувство досады на то, что Андахази обманывает читателя в ожиданиях. Поманив интересным талантливым началом, комкает текст.
Несколько особняком стоит книга «Государь». Хотя бы потому, что автор даже не предпринимает попытки выстроить более или менее реалистичное повествование, он создает сказку, притчу. Эта форма позволяет с некоей иронией относиться к предмету рассказа. При том, что предмет рассказа – очень серьезен. Название книги не случайно совпадает с названием великого труда Макиавелли. Речь идет о современном диктаторе, «отце народа». История Латинской Америки, как, может быть, никакой другой континент, знала множество диктаторов. Исследованию явления диктатуры, взаимоотношений народа и власти посвящены многие книги латиноамериканских авторов, широко известные во всем мире. Продолжает эта тема волновать и современных литераторов. Очень неординарные, интересные книги созданы Исабель Альенде, Марсело Фигерасом и многими другими. Предпринял попытку сказать свое слово и Федерико Андахази.
На мой взгляд, в книге есть и удачные стороны и откровенные провалы. К удачам я бы отнес остроумное построение схемы действий диктатора. Возможно, книгу можно использовать как учебник для будущих диктаторов, наравне и трудом Макиавелли. Будущий диктатор узнает, что для приобретения популярности ему очень поможет необыкновенное рождение. Или легенда о необыкновенном рождении. С детства он должен идти по головам, не жалея тех, кто уже сослужил свою службу, будь то кормилица или учитель, некогда спасший жизнь. Диктатору нужна будет отравленная кровь, чтоб враги, покусившись на него, отравились сами. Иными словами, враги должны беспощадно уничтожаться.
А вот с народом диктатор должен вести себя как фокусник. Люди падки на зрелища, и наибольшее впечатление производит то, что не поддается объяснению. Обязательно нужно манить людей обещаниями. Желательно только обещаниями. Например, дарить только один ботинок, обещая когда-нибудь в будущем подарить второй. Тогда этот первый, особенно если он явится на свет каким-то непостижимым образом, станет не банальной обувью, а символом будущей счастливой жизни.
Когда же, по прошествии времени, люди спросят-таки об обещанном, надо не выполнить обещание, а посулить что-либо еще более интересное. Поскольку выполненное обещание всегда будет уступать ожиданию будущего счастья.
Пожалуй, можно найти примеры таких действий в карьере любого диктатора. Андахази, бесспорно, остроумен в изложении поучений властителю.
К провалам я бы отнес очень схематичное изображение народа. Аргентинский писатель использует яркий образный язык, описывая состояние людей, ожидающих властителя, ловящих каждое его слово, позволяющих себя обманывать и радующихся этому. Но народ выступает единым целым, толпой, стадом, которое послушно идет за пастухом и застывает в ступоре, если пастух по каким-то причинам отлучается. Не могу разделить это циничное отношение к народу, оно слишком условно, требует слишком много допусков.
Роман завершается тем, что государь убивает свой народ, предает даже собственных приспешников и покидает эти края. Полно! Диктаторы, даже самые кровавые, приходят и уходят. Да, бывают времена, когда целые государства подчиняются насилию алчного циника, когда калечатся тысячи тел и миллионы душ. Но диктаторы приходят и уходят, а народы остаются. Остаются, чтобы жить, любить, создавать свою культуру. На насилии невозможно построить долговременную конструкцию, природное влечение к свободе побеждает обман, помогает преодолевать слабость. В конце концов любые дети любых родителей стремятся к самостоятельности и учатся на своих ошибках. Поэтому с позицией Андахази я не могу согласиться.
Резюмируя вышесказанное, отмечу, что популярный аргентинский писатель за почти полтора десятка лет постепенно отходит от первых эпатажных опытов, принесших ему славу. Он старается отказаться от наработанной схемы, поскольку нельзя использовать один и тот же прием бесконечно, это надоест читателю и, прежде всего автору, убивая в нем творца и превращая в ремесленника. Но Андахази пока не позволяет себе говорить в полную силу, хотя потенциал у этого человека огромный. Он обладает фантазией, способен предложить неординарные темы, умело выстроить занимательный сюжет. Ему не хватает терпения выдержать начатый стиль на протяжении всего романа. Автор торопиться, он пишет не роман, а будто рассказывает то, что он хотел бы написать. Андахази молод, он родился в 1963 году. Может быть, сейчас, достигнув мирового признания, он не станет печь новые книги как блины, а сосредоточится на творчестве, на создании литературного текста, и мы еще увидим его книги, которые поддержат славу великой латиноамериканской литературы.