Контракт с дьяволом

   Страницы из жизни наркоманов



 

















 

 
 
                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ




             КОГДА С ОЧЕЙ СПАДАЕТ ПЕЛЕНА
























  ПРЕДИСЛОВИЕ

Федеративная Республика Германия относится  к одной из благополучных стран Западной Европы. Здесь не на словах, а на деле осуществляются принципы народной демократии. Государство уверенной поступью шагает по пути технического прогресса и осуществляет  смелые и дерзкие проекты в области новых технологий и развития фундаментальной науки. Громадных  успехов достигла страна в области здравоохранения и в социальной сфере. В Германии показатель продолжительности жизни населения один из самых высоких в мире. Однако, почему же в такой развитой стране, где правит бал подлинная демократия и царит дух правовой защищенности, до сих пор не искоренено такое социальное зло как бытовое пьянство и наркомания? Нельзя сказать, что государственные институты власти ничего не делают в этом направлении. В стране широко развита сеть амбулаторных и стационарных служб наркологической помощи населению. Тревога государства за нацию, которая имеет стойкую тенденцию к вырождению, имеет право на жизнь. На сегодняшний день в стране, где проживают  свыше 82 миллионов граждан более ста пятидесяти национальностей, насчитываются около четырех с половиной миллионов пациентов с устойчивой наркологической  зависимостью. И эти цифры далеко не точно отражают истину.
 По неофициальным данным, в стране есть наркоманы, которые еще не попали в центр  внимания медицинских служб и органов правопорядка. Это, в основном, молодые люди обоих полов, принимающие пока легкие наркотики, такие, как экстази и марихуана.. Каждый год в стране увеличивается количество детей, обреченных еще в утробе матери на страшную судьбу, с неизлечимой болезнью Дауна, с врожденными дефектами опорно-двигательного аппарата, полной слепотой, потерей слуха и других наследственных болезней. Если не будут приняты кардинальные меры, немецкая нация к 2050 году сократится до 50 миллионов человек, а к концу 22 века может оказаться на грани вымирания. И это не личные прогнозы. Такова беспристрастная статистика.
Так что же делать для того, чтобы избавить народ от пагубной наркотической и алкогольной зависимости? Как заново вселить в наркомана и горького пьяницу надежду и веру в светлое и счастливое  Завтра?
Следует признать, что меры борьбы с наркоманией и пьянством на государственном уровне пока мало эффективны. Нужны новые подходы к решению этой наболевшей в обществе проблемы, надо больше применять на практике свежие научные методики.
В последнее время в разных федеральных землях страны появились созданные энтузиастами альтернативные формы борьбы с этим социальным злом, так называемые реабилитационные центры для алкоголиков и наркозависимых.
Об одном из таких «оазисов», возвращающих людям духовное и физическое здоровье и пойдет разговор в этой книге.
Кельнский публицист Борис Бем на протяжении пяти последних лет наблюдает за работой христианского реабилитационного центра наркозависимых, что расположен в федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия. Несколько раз журналист приезжал сюда, вникал в проблемы реабилитантов, беседовал с ними и штатными служителями, наблюдал за работой мальчишек, которые еще буквально «вчера» сами называли себя изгоями судьбы. Результатом жизненных наблюдений и явился этот реальный материал, основанный на глубоких переживаниях, сомнениях, срывах, но с неизменной надеждой на успех. Здесь бывшие наркоманы впервые в своей непутевой жизни обратили свой взор к Всевышнему. Известно, что путь к нравственному выздоровлению выстелен не мягкой соломкой, а большими и колючими   шипами. Не каждому по силам вынести бремя такой нагрузки. Об этом и пойдет речь в этом материале, изложенном понятным и живым языком, а главное с оптимизмом, утверждающим: «Наркоманию победить можно».

 

...Не могу не представить лидера и генератора идей центра. Знакомьтесь: Григорий Андреевич Нойфельд. В Германии живет уже семнадцать лет. Его биография очень типична для поколения, родившегося в начале шестидесятых годов века минувшего.
Средняя школа, армия, и, наконец, зов крови. В Бланкенхайме, где поселился Григорий со своей семьей, он начал создавать центр для организации досуга молодежи. И здесь он близко столкнулся с такой непростой проблемой как бытовое пьянство и наркомания.
Днем Григорий трудился на механическом заводе, а все свободные вечера и выходные дни «растворялся» в молодежи, жил ее проблемами  и думами о завтрашнем дне.
В середине девяностых годов он вместе со своим родным братом Андреем предложил дерзкую по своим масштабам идею создать центр по реабилитации наркоманов.  И вот, спустя восемь лет, эта мечта стала былью.
Сегодня христианский реабилитационный центр наркоманов – это хорошо организованный производственно-технический комплекс. О детище Григория можно с упоением говорить часами.
Я же не буду петь герою-энтузиасту хвалебные оды, которые он, безусловно, заслуживает, а предоставлю читателю возможность самому разобраться во всем. Пять раз я приезжал в центр, это были незабываемые добрые встречи. Каждая такая встреча – новая отдельная глава…






Глава первая 

ДОМ У ОБОЧИНЫ
  Март, 2004

В маленькой деревушке Нойхауз, что прилепилась одиноко к огромному вспаханному полю, примерно в 90 километрах от Кельна, совсем недавно открылся христианский реабилитационный центр для пациентов-наркоманов, твердо решивших «завязать» с прошлым и резко изменить жизнь к лучшему.
Большой белоснежный особняк встретил меня безмолвием. Руководитель центра Григорий Нойфельд – добродушный мужчина среднего возраста, проводил меня в свой кабинет.
– У нас с вами есть свободная минутка пообщаться,- сказал он.– Ребята наши сейчас на воскресном служении в церкви. Они скоро приедут.   А я пока расскажу Вам о становлении центра.
Особняк, который мы занимаем, некогда принадлежал семье фермера. Хозяин давно ушел в мир иной, а жена его не смогла в одиночку справляться с большим хозяйством и решила продать усадьбу. Заломила приличную  цену – 500 тысяч евро. Однако, усадьба того стоила, у бабушки было в собственности свыше десяти гектаров земли. Мы предложили ей ровно половину этой суммы, она категорически не соглашалась. Приехал к ней на переговоры мой брат, пастор из Бланкенхайма, провел с ней теплую беседу. И – о чудо! – бывшая фермерша не только снизила сумму продажи до устраивающей нас отметки, но и согласилась принимать платежи равными долями в рассрочку на десять лет.
Гарантом этой сделки и был мой брат. Церковь взяла на себя не только обязательство по оформлению сделки и ежемесячных выплат, но и оказала посильную помощь в обеспечении будущего центра стройматериалами, оборудованием и мебелью. Ребята сами привели опустевший и обветшалый дом в порядок, покрасили его снаружи, оборудовали спальные комнаты, кухонный и столовый блоки.
Сегодня здесь живут семнадцать парней разных возрастов и характеров. Всех их объединяет история болезни, разнятся лишь сюжеты судеб, однако я люблю всех ребят одинаково и переживаю за них с болью в сердце, все они мои сыновья. У нас довольно большое хозяйство – четыре коровы, три телки, штук двадцать гусей, столько же курочек, откармливаем пяток боровов и около пятидесяти кроликов. У каждого из ребят есть свои обязанности. Один трудится месяц на пищеблоке, затем перемещается на скотный двор, оттуда – в строительную бригаду и на другие объекты назначения. Мы полностью себя содержим в плане питания. Почва здесь благодатная – картошка, свекла, горох вырастают на славу. Излишним молоком, а порой и мясом, делимся с членами церковной общины абсолютно бескорыстно. Курс пребывания в центре рассчитан на шесть месяцев, и каждый из парней, а точнее кто-то из их близких родственников, пополняет  наш бюджет ежемесячно по двести пятьдесят евро…
Иногда нам приходится преодолевать недоверие местного населения. Пару месяцев назад сюда приезжал  главный лесничий из местного округа. Когда-то тут были хорошие леса, и водилась дичь. Многие богатые бюргеры имеют здесь земельные наделы с шикарными постройками. Раньше здесь, в богатых дичью лесах, шла охота. Потом лес повырубали, зверье ушло подальше, в непроходимые дебри – и местные охотники забили тревогу: им, видите ли, мешает наш дом и окружающие поля, а больше всего им не понравилось, что здесь «свили» себе гнездо наркоманы.
Лесничий приехал с недовольным видом, тряс передо мною разными бумагами и федеральными постановлениями, а когда мы с помощниками показали чиновнику свое хозяйство – глаза его потеплели. Мы накормили лесничего вкусным обедом, а ребята организовали небольшое выступление: кто играл на гитаре, кто на клавишных инструментах, кто подыгрывал на ударной установке. Уезжая от нас, лесничий настолько растрогался, что у него выступили слезы.
– Хорошим делом вы занимаетесь, – сказал он на прощание. – Чем я могу вам реально помочь?
И буквально через пару дней он позвонил с приятной новостью: выписал нам на хозяйственные нужды порубочный билет из расчета заготовки семи кубов дров в месяц.
В кабинет заглянул мужчина примерно пятидесяти лет, с открытым розовым лицом.
– Вот, познакомьтесь, пожалуйста, – мой первый заместитель Владимир Цубикс. – Поговорите с ним, этот человек пережил многое, а я схожу на скотный двор, погляжу, как там дела…
Владимир рассказал мне о своей жизни. Она была достаточно типичной для  многих алкоголиков. Судьбу закоренелого наркомана помощник, слава Богу, не разделил. Владимир пил, и пил много. От него отвернулась семья. Искра надежды в его глазах зажглась в  тот момент, когда он впервые раскрыл Библию. Он стал больше размышлять о жизни, о душе, о главном человеческом предназначении. Когда случай привел законченного алкоголика в христианскую церковь, Владимир уже был серьезно болен.
Врачи, обследовав его печень, вынесли далеко не утешительный вердикт: цирроз печени, и прогнозировали пациенту недолгую жизнь. Цубикс полностью потерял аппетит, а если и делал попытку съесть хотя бы маленький кусочек мяса или выпить бульона, то изношенный организм отторгал еду. Владимир считает, что ему здорово помогли прихожане церкви. Они денно и нощно молились за своего нового товарища, и Владимир пошел на поправку: боли в желудке и печени становились все меньше и меньше. Аппетит понемножку восстанавливался. А когда Владимир показался терапевту, доктор не поверил своим глазам: на свежем рентгеновском снимке печень выглядела совсем не увеличенной и не дряблой, как раньше, ее будто подменили. Терапевт так и сказал: «С трудом верится, что снимок ваш. Просто чудо…»
Владимир Цубикс приезжает в центр по четвергам, иногда по воскресеньям, подменяя Григория. Владимир – бизнесмен, содержит несколько магазинов и служит церкви и братству верой и правдой, ничего не требуя взамен.
– Здесь царит очень благоприятная атмосфера, – улыбается мне помощник. – И я  рад, что ребята меняются к лучшему прямо на глазах.
Послышался гул мотора. Владимир приоткрыл форточку, – это приехал автобус с ребятами.
– Я вам советую побеседовать с  парнями, не со всеми, конечно, а с наиболее трудными. Я имею в виду – с более долгой историей и трагической судьбой. Вы посидите пока в кабинете, а я подумаю, чья история наиболее поучительна.
Я приготовился к записи и включил диктофон:

ИЗГОНИ ИЗ СЕБЯ ДЬЯВОЛА
Андрей Ш, 30 лет, в Германии–10 лет.

В первый раз я попробовал курить анашу в четырнадцать лет, – признался Андрей. – Очень понравилось. Ловя «кайф», я чувствовал, что происходит прилив энергии. Я был физически сильным подростком, и мне нравилось обижать тех, кто слабее меня. Родители мною занимались мало. Старший брат служил в армии, а мама больше времени уделяла  младшему брату. Отец много работал и, приходя домой, на ходу засыпал. Улица меня приняла в свои объятья на «ура». Довольно легко я адаптировался к новой жизни. После школы я бегал по «закуткам», где мальчишки из-под полы  торговали «наркотой». Я долго не церемонился, просто подходил и бил в ухо, а потом без слов забирал содержимое карманов незадачливых торговцев. Дальше – больше. Я с большим трудом окончил школу и ушел служить в армию. Попал в пограничные войска. К наркотикам я настолько привык, что без них чувствовал себя очень скверно. Останавливал страх перед трибуналом, поэтому я «втихую» баловался алкоголем.
Когда мне исполнилось двадцать лет, мы с семьей поднялись и уехали «по зову предков» в Германию. Я очень хотел начать новую жизнь. Устроился шофером в одну престижную фирму и развозил цветы из аэропорта по специализированным магазинам. Зарплата была вполне приличная – живи, как говорится, на полную катушку и наслаждайся жизнью. Ан нет, не получилось. Дружки-наркоманы сами меня нашли, и все понеслось вновь. С работы выгнали. Язык почти не давался, вернее мысли мои были заняты совсем другим. Я даже и представить себе не мог, что приношу своим  родным и близким  только одни душевные страдания. Беззаботно ходил на дискотеки. Там пристрастился к более сильному наркотику – героину.
Средств на покупку «дури» не было, а о работе я не помышлял. Да и о какой работе могла идти речь, когда глаза постоянно были затуманены, а руки тряслись как в лихорадке. Вот тогда-то я и встал на преступный путь добычи денег – начал воровать. Не брезговал дорогими магазинами, торгующими шикарной парфюмерией и  фирменной одеждой.. Мой острый взгляд падал только на дорогие предметы, которые всегда найдут своего покупателя. Однажды я попался на выносе из супермаркета  бутылки дорогого шампанского и познакомился с полицией. В дальнейшем я стал у органов правопорядка постоянным гостем. Частые штрафы и повестки в суд «задолбали» настолько, что попытался сделать несколько робких попыток  поехать на лечение в наркологическую клинику, однако никогда не доводил его до конца, все время срывался.
Наконец, в двухтысячном году собрался с силами и прошел полный курс лечения в городе Оденвальд. Вот радости–то было, что проявил характер. Значит можно достичь результата, если есть цель. Наступила долгожданная шестимесячная пауза. С «прочищенными мозгами» я познакомился с симпатичной девушкой. Она была уже на четвертом месяце беременности, когда я сорвался снова. В этом грязном дурмане прошло еще два с лишним года. В 2003 году совершил очередное  безнаказанное воровство и на короткое время оказался при деньгах. В один прекрасный день дружки-приятели меня напоили, обчистили до нитки, а паспорт выбросили в мусорную урну. Документ этот моя мама позже получила по почте.
Сейчас я могу себе представить, какой это был для нее шок. Она с моей девушкой исходила вдоль и поперек рельсы вокзала во Франкфурте на Майне. Несколько дней они «савраской» бегали по ночному городу, пока в каком-то «медвежьем» углу, случайно не наткнулись на меня. Я вернулся домой, меня откормили, отмыли, а вскоре я получил направление на лечение в город Киев, столицу Украины. Я послушно выполнял все предписания врачей и прошел полный курс лечения до конца, даже не подозревая, что моя ласковая и преданная мама вместе с моей девушкой, другими родными и близкими мне людьми постоянно молились за исцеление моей души.
Из Украины я вернулся в хорошем настроении. Здесь меня ждала еще одна приятная новость. Родственники нашли для меня место в этом реабилитационном центре. Когда я переступил порог этого дома, здесь было только четверо ребят. Они встретили меня вполне дружелюбно, а я, наоборот, относился к ним настороженно. Любое неправильно произнесенное слово, могло привести к конфликту. Понемногу приобщился к молитвам, хотя, признаюсь, относился сперва к религии несерьезно. Постепенно я обнаружил, что стал собраннее. Мат из моих уст стал вылетать значительно реже, свои поступки я стал сверять по Библии, с моих глаз слетела пелена тумана, и я стал видеть окружающий мир другими глазами. Уже через два  месяца жизни здесь я мог спокойно заниматься любым ремеслом: и корову подоить, и птиц накормить, и топором потесать.  Здесь я и к музыке приобщился. Два раза в неделю к нам приезжают музыканты из церкви и обучают нас игре на гитаре и клавишнике.
Скоро исполнится полгода моей жизни здесь, и я с тревогой думаю о том, как буду покидать этот дом. Я стал добрее к людям, ко мне вернулась моя девушка, недавно мы зарегистрировали свой брак и получили благословение в церкви. Теперь у меня есть семья, любимый ребенок. Уезжать далеко от центра не хочу, поэтому мы с женой решили, что поселимся  здесь, неподалеку, в Бланкенхайме. Там мне и работу обещали подыскать. Изгнать из себя  дьявола с помощью Всевышнего – это еще не победа. Нельзя его подпускать к себе и на пушечный выстрел, и я  боюсь нового срыва. Сюда приедут новые ребята, и я  буду, как могу, помогать им и словом, и делом. Такое вот мое предназначение, жизненное предназначение…

ПЛЫВУ К НОВОМУ БЕРЕГУ
Эдуард В, 30 лет, в ФРГ–11 лет

Я – коренной москвич, – начал свою исповедь Эдуард. С «иглой» я  познакомился в семнадцать лет. Вначале считал это занятие мальчишеской бравадой, а потом стал  ощущать потребность. Вы видели щуку, бьющую хвостом на берегу и жадно глотающую воздух? Как и рыба без воды, наркоман не может жить без наркотиков. И это засасывает. Когда мне исполнилось двадцать лет, мои родители вывезли меня в Германию. Именно вывезли – от неприятностей. У родителей была хорошая работа и уважение в обществе, а я рос эгоистом и ни о чем не хотел думать. Отъезд за рубеж тоже воспринял как экскурсионную поездку. Друзей по «игле» нашел сразу. Не прошло и полгода, как родители стали получать извещения на штрафы, а я – повестки в судебные органы. Родители забили тревогу. Никакие попытки уложить меня в клинику успехом не увенчались.
Как-то отец услышал в церкви признание одной девушки-наркоманки, которую Бог освободил от этой зависимости. И с тех пор мои родители стали посещать христианскую церковь в Кельне. Я продолжал создавать все новые и новые проблемы себе и родителям, а они, бедные, между тем молились за спасение моей души. Однажды я из любопытства пришел посмотреть. Меня, правда, больше интересовали девочки, ведь я парень высокий и, как многие говорят, видный. В этот вечер я познакомился с кельнским пастором, и тот пригласил меня пожить в  свою семью. Там, в новой атмосфере, я пробыл три недели. Благодаря молитвам нашего пастора и членов его семьи чудо не заставило себя долго ждать. Уже на следующее утро, после моего приезда  в  их семью, я проснулся совершенно другим человеком. У меня уже не было ломок. Мне снова хотелось жить.
Я вернулся домой обновленным и чистым. Так продолжалось примерно три-четыре месяца. Потом дьявол снова связал меня, но уже намного крепче. Глубокой осенью две тысячи третьего года я впервые услышал об этом реабилитационном центре и принял решение сюда приехать. Случилось это в декабре, и как ни странно, мне здесь понравилось.
Я с удовольствием брался за любую работу и радовался как мальчишка, когда у меня это хорошо получалось. Я научился управляться с доильной установкой и вилами, попробовал себя в плотницком ремесле. Сейчас я дежурю на кухне. Ребята говорят, что готовлю я неплохо. Всего два месяца прошло, как я переступил порог центра, а результаты как на ладони. Подумать только: еще три месяца назад я не мог дать своим поступкам оценку, был не в состоянии логически оправдать ни один сделанный шаг. Жизнь здесь изменила меня, и это не голые слова. Я стал  много думать о жизни, о прошлых глупостях и, как это ни странно звучит, – о родителях. Только благодаря их любви я обрел надежду на выздоровление, как физическое, так и духовное. Центр дал мне уже много. Я не просто читаю Библию, я изучаю слово Божье и стараюсь  следовать ему в жизни. Здесь я учусь играть на клавишнике, и мы с ребятами стали устраивать небольшие концерты.
Домой я ехать не хочу и сейчас вынашиваю мысль о том, как бы остаться здесь на службе и стать воспитателем, как это сделал наш бывший товарищ по несчастью Владимир Бехлер. Кстати, еще один парень – Вольдемар Вильманн – тоже хочет посвятить себя наставничеству. Вот как вера в Творца преобразовывает людей. У меня впереди еще четыре месяца, четыре сложных месяца. И думаю  я  уже не о том времени, когда стану дышать полной грудью, освобожденный от объятий сатаны, а о том, чтобы никогда больше в жизни не покидать этот берег добра, любви и надежды. Мне назад не нужно, я это точно знаю…

Глава вторая

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ПАРНЕЙ И ОДНА ДЕВУШКА
Апрель 2005

У природы нет плохой погоды. Вот и сегодня она оказалась удивительно переменчивой. Лохматые серые тучи над Кельном вскоре пролились моросящим дождем, а к деревушке Нойхауз, где расположился реабилитационный центр, я подъехал, когда на голубом небе  не было ни облачка и по-летнему светило солнце.
Руководитель центра Григорий Нойфельд встретил меня как старого знакомого. На нем была непривычная одежда – синий комбинезон.
– За прошедший год произошли большие перемены, хозяйство наше сильно расширилось. Впрочем, смотрите сами, – шеф центра  показал мне оснащенную современной техникой – компрессорами и подъемниками мастерскую по ремонту автомобилей.
– Отремонтировать автомобиль здесь может любой желающий. Друзьям церкви и спонсорам  центра услуги оказываются бесплатно. Заработанные средства идут в кассу центра, из них финансируется текущая работа и закупается оборудование.
Как мне рассказал сам Григорий, для лучшей организации  трудового процесса в центре создано несколько «департаментов». В департаменте автосервиса работают трое ребят. Если для работы им нужны те или иные инструменты, парни не бегут к шефу за деньгами, а на условиях самофинансирования планируют новые покупки, определяют приоритеты. В центре нет прейскуранта на услуги. Клиентам предлагают заплатить ровно столько, сколько они посчитают нужным. Ребят никто не контролирует. На первый взгляд может показаться, что такая вольница приведет к искушению утаить часть денег и использовать их по личному усмотрению. Мои сомнения рассеял  сам Григорий:
– Хлопцы пришли сюда после долгих мучительных  душевных  терзаний. Они покаялись и дали клятву верой и правдой служить Богу. И вот эта самая богобоязнь связывает им руки не только при  совершении неблаговидных поступков, но и даже  при мыслях о них…
Заглянули и в животноводческий сектор. Здесь рядком стояли восемь буренок. Поодаль расположился загон со свиноматками. Их было не меньше десятка, а рядом – ясли с молодняком. Появились в центре двадцать барашков  и несколько десятков кроликов, не говоря уже об утках, гусях, и курочках. И в этом подразделении, где трудятся трое влюбленных в крестьянский труд ребят, срабатывает тот же принцип хозрасчета. Они сами подсчитывают, сколько корма скоту и птице требуется на месяц, определяют, сколько молока необходимо на внутреннее потребление, а сколько можно переработать в сыр и сметану. Излишки продают по низким ценам своим церковным братьям в соседних населенных пунктах, а выручка идет на закупку нового оборудования.
Масштабы замыслов Григория меня поразили, когда он привел меня в только что отстроенный цех по изготовлению деревянных поддонов.
– Это наш «Клондайк», – с  гордостью заявил шеф центра.
– С  помощью этого производства мы и собираемся латать наши финансовые дыры. Идею создания цеха мне подал заехавший сюда любопытный предприниматель. Оказалось, что он некоторое время наблюдал за тем, как мы развиваемся. А в один прекрасный день зашел ко мне в кабинет и изложил свой бизнес-план, предложив организовать совместное столярное производство, при этом обеспечивая нас пиломатериалами. Дело мы подняли довольно быстро. Сейчас производство налажено сразу на двух площадках. В нашем цехе мы изготавливаем поддоны, а на площадке заказчика, где в наше распоряжение предоставлено специальное оборудование, мы ремонтируем старые. За каждый заказанный поддон мы получаем по одному евро. В последнее время мы вышли на производство пяти тысяч поддонов в месяц. И это не предел. В ближайшее время мы постараемся нарастить производство, ведь это наши живые деньги. Я уже говорил, что свободных средств у нас нет. Работаем, как говорится, с колес. Недавно приобрели и оборудовали новый дом. Там планируем поселить девочек и освоить новые производства – кролиководство и разведение цветов в оранжерее. Со временем, может быть, разовьем и швейное производство. Словом, дел невпроворот. Жена уже и забыла, как я выгляжу. С утра до ночи провожу здесь. И чего бы я стоил без своих помощников?! А их у меня сегодня – двадцать семь человек, включая недавно прибывшую девушку. Слава Богу, что все они мои единомышленники. Вот послушайте, о чем они говорят. Что ни судьба, то роман...

НА ТВОРЦА УПОВАЮ
Игорь Ш, 30 лет, в Германии–8 лет.

Сразу по приезде в Германию у меня начались проблемы. Я сам того не  заметил, как оказался в компании ровесников, неравнодушных к спиртному и наркотическим порошкам. Не только пристрастился к употреблению, но и сам стал приторговывать  наркотиками. Появились деньги, а с ними начисто исчез страх. Под «кайфом» я чувствовал себя абсолютно безнаказанно и весьма уверенно. Моя мать–мусульманка по вероисповеданию, первой забила тревогу. Она пришла в евангелическую церковь и стала молиться за меня. Прихожане церкви  очень деликатно отнеслись к душевной боли моей мамы и тоже стали молиться за  спасение моей души. Не представляю, какое нужно иметь величие духа, но мама оставила веру в Аллаха и перешла – сердцем и разумом – в христианство. Она-то и разузнала в 2003 году о том, что где-то под Кельном открылся  русский христианский центр для наркозависимых пациентов. Я нашел в себе мужество  и силы, позвонил туда. Со мной тепло поговорили, и вот в декабре того же года я оказался здесь. Тут тогда жили шестнадцать человек, угловатых, с колючими характерами.
Не все у меня шло как по маслу. На поверку я оказался далеко не подарочком. Не прошло и двух месяцев, как я сорвался и на пару с другим братом по недугу «принял на грудь» горячительной влаги. Затем навели «туману» на служителя центра и обманным путем угнали микроавтобус, решили покататься в состоянии эйфории по Голландии. Денег у нас почти не было и, когда улетучился «кайф», мы схватились за голову: было трудно переоценить  нелепость и глупость совершенного поступка. На следующий день мы, слава Богу, без происшествий припарковали  машину у центра и публично перед всем людом покаялись. Честно говоря, прощения мы не ждали. Чудом все обошлось, и нам поверили. Я работал как вол, старался изо всех сил.
Когда после прохождения  девятимесячного курса должен был уезжать домой, мне пришла в голову  мысль задержаться  здесь еще на какое-то время. Не хотелось отдаляться от центра. Мне помогли устроиться на работу в сеть магазинов Владимира Цубикса. Кстати, он тоже в недавнем прошлом имел проблемы с «зеленым змием». Жизнь у меня стала налаживаться, снял приличную квартиру. В центре, где я продолжал бывать в свободное от работы время, шеф стал нагружать меня обязанностями делопроизводителя. У меня к тому времени появился компьютер, и я стал вести всю документацию центра, исключая  бухгалтерские проводки и составление балансов.
Недавно в моей жизни произошло радостное событие – я обзавелся семьей. Моя жена Ольга приехала ко мне из Фрайбурга, устроилась на работу физиотерапевтом. Нашу свадьбу мы отметили нынешней весной в помещении столовой центра.
Сейчас я твердо уверен, что к прошлому не вернусь. Никогда бы не поверил раньше, что слово Божье и вера в Творца дают такие чудесные результаты. Теперь я в этом  просто убежден…

С МИРОМ И ЛЮБОВЬЮ, СЕСТРЫ МОИ
Ольга Ш,20 лет, в Германии-12 лет

Моя история банальна. К наркотикам меня  исподволь приучил мой старший брат. Он на три года старше меня, и я уже с тринадцати лет постоянно тусовалась в его компании. Сначала  были легкие наркотики, а в пятнадцать лет я  укололась. И ничего удивительного в том, что в восемнадцать лет я вышла замуж тоже за наркомана, ведь интересы у нас были общие. Как я была счастлива, когда забеременела!  Думала, что теперь-то точно брошу это занятие. Но силы воли едва хватило до родов. Я просто дни считала, когда рожу. Не кололась, так как останавливал страх перед рождением неполноценного ребенка.
Выйдя из родильного дома, я принялась за старое. Несколько моих попыток лечь в наркологическую клинику ни к чему не привели – я оттуда просто убегала и продолжала создавать проблемы своим близким. Семья моя стала рушиться, муж ушел к своей матери, а я с ребенком села «на шею»  родителям. Моя свекровь стала хлопотать о  лишении меня родительских прав. Вот когда меня обуял настоящий страх и я «ракетой» помчалась на Украину. Шесть месяцев я продержалась в тамошнем реабилитационном центре. И откуда силы взялись? Обошлось все без срывов. В душе блеснула надежда: неужели выбралась из трясины?
После лечения возвратилась в Германию и, узнав о центре в Нойхаузе, сразу же связалась с ним. Теперь я вместе с мужем и ребенком живу здесь в новом доме, специально оборудованном для женского контингента..  Мой муж тоже вылечился и работает в одном из департаментов центра, а я, проходя дополнительную реабилитацию, сейчас адаптируюсь к новой для себя роли воспитателя-наставника. Пока я здесь одна, но скоро сюда  начнут приезжать другие девочки. Здесь уже все готово к их приему. Сейчас мы можем принять десять-двенадцать человек. Усадьба здесь, правда, маленькая, не такая, как у парней – там есть, где развернуться. Наш шеф Григорий фонтаном генерирует новые идеи, так что без работы не останемся…
Прощаясь, Григорий Нойфельд сказал:
– Бог наградил меня большой семьей. Это ребята из центра. Я хочу, чтобы эта семья крепла. С нынешними питомцами я связан как минимум на год, может быть, немножко больше. Мне очень по душе роль отца или старшего брата. И этой ролью я одержим.

Глава третья

ПРЕЗИДЕНТ И ЕГО РЕСПУБЛИКА
 Апрель 2006

Юркий «Форд», обдуваемый апрельским ветром, катил по асфальтовой ленте автобана. У развилки, где указатель показывал направление на город Трир, автомобиль изменил  маршрут и ушел влево. Впереди замелькали приземистые сельские постройки. Уловив мое некоторое беспокойство, крутивший баранку мой давний знакомый Григорий Нойфельд, улыбнулся:
– Вначале заедем на нашу новую усадьбу в «Auf  bei Pr;m», а потом вернемся в Нойхауз. Я хочу познакомить вас с нашим новым отделением, где живет и трудится новая группа реабилитантов. Вот уж, воистину, Всевышний преподнес нам царский подарок.
 До деревушки было еще километров двадцать хода, и Григорий успел мне рассказать удивительную историю, поверить в которую было довольно трудно:
– В ноябре прошлого года, – начал свой неспешный рассказ Григорий, – мне в бюро позвонила взволнованная женщина и попросила о встрече:
– Я имею к вам очень интересный деловой разговор. Думаю, он вас  не оставит равнодушным.
Эта пожилая женщина, ее звали Илзе Едерманн,  оказалась членом местной евангелической общины и работала социальным педагогом в центре трудновоспитуемых подростков. В свое время, десять лет назад, церковь выступила с инициативой приобрести за свой счет большой дом, площадью в шестьсот квадратных метров для размещения там трудных детей и поручила фрау Едерманн возглавить руководство процессом воспитания. Центр функционировал до глубокой осени минувшего года, последние питомцы покинули  приют в начале ноября, и встал вопрос: что делать с помещением дальше? Ведь к дому примыкал  еще добрый кусок земли  площадью в полгектара. Фрау Едерманн позвонила неспроста. Оказывается, она уже на протяжении года наблюдала за парнями из реабилитационного центра под впечатляющим названием «Новая жизнь». Так уж получилось, что  вторая производственная площадка, где по заказу местного немецкого промышленника,  ребята из Бланкенхайма сколачивали деревянные поддоны, находилась рядом,  и фрау Илзе  часто приходила сюда полюбоваться мальчишками. Ей очень нравилось, как споро и слаженно они работают. Григорий встретился с женщиной. Результаты переговоров оказались удивительными для него. Бывший социальный педагог фрау Едерманн  договорилась со своей общиной, и было принято решение передать меблированный  дом с кухонным и холодильным оборудованием, со всеми хозяйственными постройками, сельхозинвентарем и почти новым автомобилем в дар центру, возглавляемому Григорием. Перед  юридическим оформлением сделки у нотариуса, фрау Илзе показала изумленному Григорию домовую книгу. Это означало, что здание не обременено никакими залогами, и переоформление имущества не повлечет для нового владельца нежелательных долговых последствий. Любопытно, что при передаче дел в опись безвозмездной передачи попали факс, ксерокс, компьютер и даже несколько пачек писчей бумаги.
И сразу же после последнего Рождества Христова, молодые новобранцы Григория вдохнули  в жизнь нового жилища свежую струю…
… Припарковав машину у калитки, мы услышали мерное жужжание циркульной пилы. В примыкающей к дому пристройке  царила рабочая суета. Парни делали заготовки для поддонов и пилили доски по размеру.
– Я вас оставлю тут на часик, – извиняясь, замялся Григорий. Мне срочно нужно  заехать на нашу главную производственную базу.  А хозяйство наше вам покажет  мастер этого участка Максим Гаусс. Он у нас старожил и опытный сотрудник. Побеседуйте пока с парнями, пусть они сами расскажут о своем житье–бытье.
Григорий умчался, помахав мне рукой, а я прошел в цех, примостился у рабочего верстака и приготовился к открытому разговору, точнее откровениям самих парней. Рука моя автоматически потянулась к портативному диктофону. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию запись этих свидетельств:
               
БУДЕТ ПРАЗДНИК И НА МОЕЙ УЛИЦЕ
Максим Г, 27 лет, 6 лет в Германии

Сам я коренной сибиряк, родом из Кемеровской области. Моя жизнь типична для многих моих ровесников. Родился в простой рабочей семье. Родители разошлись, когда мне не было и четырех лет. Так уж вышло, что меня и сестру подняла одна мама. Все проходило по обычному сценарию. Сначала школа, потом служба в армии. Еще в школе приобщился к спорту. Обратил на меня внимание местный тренер Сергей Анатольевич Никитин и привил любовь к боксу. Именно под его руководством и опекой я в 1996 году завоевал бронзовую медаль на чемпионате России в своей весовой категории.
Потом была армия, так называемая школа мужества. Очень странно, но именно на воинской службе, где царили разгильдяйство и беспредел, я впервые попробовал, что такое героин. Хотя были в армейской жизни и положительные моменты. Мне удалось уговорить начальство помочь  завершить учебу по заочной форме, и  на «дембель» я ушел с дипломом  физкультурного техникума.
Вернулся в родные края, устроился в детскую спортивную школу тренером. Армейское баловство с героином сделало свое дело, и я время от времени принимал эту заразу. А когда «дьявол» окончательно и бесповоротно вселился в мою душу, мне пришлось оставить любимое дело. В 2000 году я с мамой и сестренкой выехали на жительство в Германию. Думал, точнее, был уверен, что здесь, на новой родине начну жизнь набело, однако, как говорится, свинья грязи найдет. Волей случая познакомился с дурными ребятами, и  понеслась карусель… Пытался было завязать, поехал на реабилитацию на юг Германии, но вскоре сорвался. Никакие другие попытки вернуться к нормальной жизни успехом не увенчались. Я сник и смирился со своей участью. Мама моя по первости не замечала перемен в моей жизни, а когда случайно увидела исколотые вены, забила тревогу.
Весной прошлого года я случайно услышал о центре «Новая жизнь» Меня пригласили. Надо сказать, что условия жизни здесь очень даже привлекательные, а отношение окружающих – вполне доброжелательное. Очень трудно первое время. Особенно первые два месяца. Если выдюжил, путь к полному выздоровлению тебе открыт. Хочу поделиться некоторыми мыслями.
Григорий очень добрый человек. Он берет сюда всех, даже абсолютно безнадежных. Всем им он дает шанс на исцеление, однако выдерживает здесь лишь добрая половина. Отсев происходит на начальной стадии. Убегают в основном в первые недели, реже в первые месяцы. И если ты провел безо всяких завихрений три и более месяца, путь к исцелению далеко не призрачен Я здесь уже почти год. Скоро оканчивается срок моего пребывания в центре, однако я не спешу отсюда уходить. Курс годичной реабилитации ничтожно мал, нужен еще как минимум двухгодичный срок социальной адаптации. В этой связи я принял трудное для себя решение выучиться на психолога, и вернуться сюда в центр, чтобы помогать Григорию вытаскивать из грязи опустившихся наркоманов и алкоголиков.
Как вспомню, сколько я причинил горя своим близким, особенно маме, бросает в дрожь. Я  не хочу впредь быть клиентом полиции и уголовных тюрем. Прошлому шабаш. Раньше я почему-то смеялся, когда окружающие заводили речь о Боге. Находясь здесь в центре, у меня было время покопаться в себе и привести в порядок разлохмаченные мозги. Я вырвался из объятий Сатаны, а это значит, что Всевышний есть. И вера в Творца для меня свята…
               
И ПРИШЛО ПРОБУЖДЕНИЕ
     Андрей З, 25 лет, в Германии 13 лет.

Мои родители – набожные люди, и я воспитывался в крепкой и здоровой религиозной семье. Мать моя – домохозяйка, а отец занимается автомобильным бизнесом. Есть такая поговорка: «В семье  не без урода». Так это точно про меня. Детство мое было вполне нормальным. В Германию я приехал школьником. Любил гонять футбольный мяч, на старой родине целые дни проводил в хоккейной коробке. В 18 лет пришел срок идти служить в Бундесвер, однако я уклонился и на повестку не откликнулся, а причиной тому была боязнь и неуверенность в себе. Я уже успел познакомиться с анашой и другой легкой дурью. После школы устроился на работу строительным рабочим. Появились свободные деньги, а вместе с ними и новые друзья. Дискотеки и пивные гаштеты вскоре сменились тесными тусовками на частных квартирах. Пошел в  ход героин. Совмещать работу с дурманом было невозможно, и я покатился по наклонной плоскости. Денег не было, стал воровать. Потом дошел до того, что стал снимать с себя носильные вещи, вынужден был продать и автомобиль. Родители, узнав о моих художествах, выгнали меня из дома.
По счастливой случайности церковная община Бланкенхайма  находилась по соседству с нашей деревней, а  мои родители  регулярно ходили на все богослужения. Там в церкви я и познакомился с Григорием Нойфельдом. Он оказался очень тактичным человеком, выслушал меня  и пригласил приехать в центр. Не представляю, что бы стало со мной, если бы Григорий не заронил в мою душу зернышко надежды. А беспокоиться было о чем. Несколько раньше меня заловила полиция и в бардачке обнаружила большое количество наркотиков. Тюрьма мне светила реально.
Сегодня я об этом вспоминаю, и холод пронзает кожу. Вот уже два месяца как я нахожусь здесь в реацентре и работаю в тарном цехе. О ломках я уже забыл. Теперь по ночам я стал чаще размышлять о смысле жизни. Пройдет этот трудный год. С Божьей помощью и силой духа я наверняка одержу победу над собой и вновь стану полноценным человеком. Не могу сейчас твердо сказать, уйду ли я в мирскую жизнь или останусь здесь на служении. Пока я склоняюсь скорее ко второму. Ведь придет на смену новое пополнение,  сердца  которых нужно будет отогреть. Может быть, в этом я и найду свое  призвание...

ПЕРЕПИШУ ЖИЗНЬ НАБЕЛО
Дмитрий В, 31 год, в Германии –12 лет

В отличие от многих моих ровесников, предпочитавших решать проблемы семьи в более позднем возрасте, я женился, когда мне только исполнилось восемнадцать лет. Я настолько окунулся в омут любви, что буквально летал на крыльях. Через год супружеской жизни мы вместе с родными и близкими поднялись с насиженных мест, а жили мы тогда у северных морских рубежей России в городе Северодвинске, и отправились в неизвестную Германию. Здесь, на новом месте, не стал сидеть, сложа руки. После окончания языковых курсов устроился на работу в одну из солидных фирм строительным рабочим. Это уже много позже мне посчастливилось окончить  профессиональные курсы финансовых консультантов и устроиться на работу в крупную страховую компанию. На работе меня считали вполне перспективным сотрудником, я набирал мастерство и подумывал  начать свой личный бизнес. У меня уже росла маленькая дочь, и забота о благосостоянии семьи не давала мне покоя.
В одно прекрасное утро я созрел и, написав бизнес-план, отправился в банк оформлять ссуду. Мне пошли навстречу, я получил кредит в тридцать тысяч марок и открыл собственный офис. Самостоятельность некоторым образом вскружила мне голову. Я рано почувствовал себя хозяином дела. Появились  лишние деньги, а вместе с ними друзья-собутыльники и женщины. Через несколько месяцев я обратил внимание на то, что дела мои в гору не идут. Взятый банковский кредит растаял, клиентура от меня отвернулась, и я вынужден был признаться, что офис пора закрывать. Меня объявили банкротом. От безысходности я горько запил и даже ушел из семьи. Поехал в город, где жил мой отец с другой семьей. Там я сблизился с таким же, как и я, неудачником, который был уже закоренелым наркоманом. Воля моя была сломлена. Я даже и не обратил внимания, что моими затуманенными мозгами, прочно овладел сатана.
Начал  я с легких наркотиков, сначала принимал их внутрь, а потом научился накачивать вены. Деньги, известное дело, любят настойчивых и удачливых, к коим я явно не относился. А наркотики между тем нужно было на что-то покупать. И тут я впервые  сделал шаг навстречу воровству. Когда прибегаешь к этому позорному занятию в мальчишеском возрасте, можно найти тысячи оправданий своим поступкам, мол, зеленая молодость, мозги – набекрень. Мне уже было под тридцать, и оправданий моим действиям не было. Однажды  я попал в поле зрения полиции.
Меня выследили в супермаркете за воровской «охотой» и «повязали» Два раза я находился под следствием и смотрел на небо сквозь решетку камеры. В 2005 году прозвучал приговор: полтора года лишения свободы условно. Это была в очередной раз Божья милость.  После тюрьмы я пытался дважды покончить с «наркотой» и отправлялся на лечение в больницу. Оба раза я срывался, а потом чувствовал себя как нашкодивший щенок. В том же памятном году судьба подарила мне счастливую встречу с Григорием. Я опять «наломал дров» и снова ждал участи в одной из следственных тюрем. Григорий в обличье небесного ангела прилетел в  изолятор и забрал меня  оттуда под гарантийное письмо
Вот уже пять месяцев я нахожусь в центре. Ломки и ночные кошмары остались позади. Хорошо, что здесь царит плотный график. Одна работа сменяется другой, а между ними молитвы, изучение Библии, чтение духовной литературы. Еще год назад я думал, что выбраться со дна этого болота мне не удастся никогда, но Всевышний дал мне последний шанс, которым я и попытался воспользоваться. К концу этого года окончится срок моей реабилитации. Я еще не знаю, чем займусь, наверное, уйду в мирскую жизнь. Впрочем, планировать надолго считаю  делом неблагодарным. Все – в руках Творца. Я теперь до конца своих дней его верный слуга.

ТВОЯ СУДЬБА В СОБСТВЕННЫХ РУКАХ
Виктор Р. 22 года,– 12 лет в Германии

Все, что со мной произошло, трудно даже назвать кошмарным сном. Сейчас наступило пробуждение, и я, стоя у зеркала, щипаю себя за щеку: «я это или не я» Еще год назад вряд ли можно было  предположить, что я всем светским книгам предпочту слово Божье  Но, все по порядку.  Детство прошло в широких степях Казахстана В Германию я приехал школьником вместе с мамой, сестрой и бабушкой. Чтобы прокормить семью, мама устроилась в хлебопекарню, где пропадала целыми днями, а домой приходила усталая и сразу, как подкошенная, валилась в постель. Меня воспитывала улица. В школе мне было неинтересно, наука в голову не шла, зато нашкодить я был первоклассный мастер. Уже в четырнадцатилетнем возрасте я познакомился с анашой, а в шестнадцать лет в первый раз укололся героином, на этот подвиг меня благословили мои новые друзья, которые жили со мной по соседству. Года через два до меня стало доходить, что своим поведением я отравляю жизнь матери и другим близким.
После затяжного «тумана» наступил короткий день просветления, и я поспешил в Бонн в наркологическую клинику. Хватило меня ненадолго. Когда мне исполнилось двадцать лет, я выпросил у матери крупную сумму денег и поехал пытать счастья в Вильнюс, меня привлекла реклама в газете, что в Литве благополучно решают эту проблему. Два месяца лечения в Вильнюсе показали, что для врачей я просто денежный мешок, и их главная цель не вылечить пациента, а выжать из него как можно больше денег. К сожалению, я это поздно понял. Обозленный, без веры в будущее, я вернулся домой. Моя бедная мама не могла найти себе места. Однажды ее подруги по работе сообщили ей, что есть такое место, где наркоманам по-настоящему, исцеляют душу.
В мае прошлого года я прибыл сюда. Через месяц позорно сорвался. Поехал на консультацию в Бонн в компании с одним парнем, а на обратном пути решили продлить себе «вольницу». Раздобыли наркотики, укололись и  снова поймали вожделенный «кайф». Наутро опомнились. Гордыня наша мешала вернуться в центр, однако разум, хоть и помутневший, показал дорогу обратно. В центре к нам отнеслись с пониманием и на первый раз простили, однако я выкинул «фортель» и во второй раз.
Не успели утихнуть предыдущие страсти, как я снова подался в бега. На сей раз, в нашей компании было четверо ребят. Надышавшись свободой, мы с одним мальчиком решили повиниться и вернуться в центр в надежде, что нас снова простят. Двое других парней не разделили наше мнение,  и ушли восвояси, растворясь в людской толпе.
К  моей радости, это был мой последний срыв. Пошел девятый месяц, как я тружусь здесь. Руководство продлило мне срок реабилитации еще на несколько месяцев, да я и сам, не очень-то тороплюсь отсюда уходить. Тут, в столярном цехе мне до винтика знаком каждый механизм, здесь я чувствую себя в родной стихии. И когда наступит день, и я смогу сделать свой выбор, не исключено, что я останусь здесь и продолжу заниматься производством поддонов, уже в новом качестве мастера участка. Да и к ребятам нашим я уже душой прикипел…
               
***
…Уезжал я из Бланкенхайма поздно вечером. Григорий Нойфельд проводил меня до железнодорожной платформы. Обратно мне предстояло ехать в Кельн электричкой.
– Хотите, поделюсь с вами последней новостью, – предложил мне на прощание шеф центра. – Много лет наша церковная община арендует здание церкви у одной домовладелицы. Раньше она содержала там строительный магазин. Своими силами мы перестроили крышу и придали зданию вид храма. На днях нам опять в который раз повезло. Очередное Божье знамение. По соседству с церковью, прямо в центре поселка находилась неиспользованная земля, площадью около одного гектара. Не стоит, наверное, говорить, сколько сегодня стоит земля. Так вот нам удалось сторговаться с владельцем на продажу  этого участка за  относительно низкую цену в сто тысяч евро, да и то в рассрочку на длительное время.
Когда мы начали оформлять сделку, появилось множество охотников на этот участок земли. Предлагалась сумма вдвое превышающая оговоренную нами ранее. Нужно отдать должное предыдущему владельцу. Он оказался глубоко порядочным человеком и не изменил своего решения, а другим потенциальным покупателям отказал. Теперь, когда документация в полном порядке, будем нынешним летом закладывать новую церковь. И построим мы ее своими силами, не без помощи спонсоров, конечно. А свое, оно и есть свое!
Поезд мчал меня домой, а я, считая верстовые столбы, размышлял о деле, которому служит Григорий и его команда единомышленников. Подумать только, за короткое время  построить на небольшом клочке земли свое маленькое государство – крохотную республику под емким названием «Новая жизнь»  В ней нет оппозиционных партий и агрессивного большинства в парламенте. А главе государства не грозит импичмент. Нет и толики сомнения в том, что Григорий Нойфельд – пожизненный президент.   

Глава четвертая

ПРЕЗИДЕНТ И ЕГО РЕСПУБЛИКА-2
                май 2007г.
   
Командировка командировке рознь. В одну поездку собираешься как прилежный студент, проштудировав необходимые справочники и библиографическую литературу, вооружившись диктофоном, фотоаппаратом, и даже видеокамерой, в другую едешь налегке, больше надеясь на личные впечатления, зоркий взгляд и цепкую  память. Что же касается очередной поездки в Бланкенхайм к моему давнему другу – руководителю местного центра реабилитации наркоманов Григорию Нойфельду, то ехал я туда уже наезженной колеей. Ехал без диктофона, только с маленьким блокнотом. Казалось, ну что еще можно написать об этом известном, прослывшем добрыми делами учреждении, когда на газетную бумагу уже выплеснуто столько добрых и теплых слов.
На головной усадьбе меня встречал его первый помощник – старший воспитатель Максим Гаус, в недавнем прошлом тоже питомец Григория. Мы заперлись с помощником в его рабочей комнате, и Максим мне с радостью начал сообщать новости:
– С этого года мы решили несколько перекроить нашу работу с тем, чтобы  больше уделить внимание  человеку, его личности. На каждого реабилитанта заведена анкета, где есть сведения о его семейном положении, профессиональной ориентации, наличии государственных и приватных долгов. И если по ходу работы возникают проблемы у контингента, как например, конфликты в семье, граничащие с ее развалом, или реестры с астрономическими долгами подопечных, мы стараемся  так отрегулировать эти дела, чтобы к моменту ухода того или иного питомца в самостоятельное плавание, этих проблем становилось как можно меньше. Мы единственные во всей Германии выступили с инициативой проведения непосредственно в центре медицинского тест-контроля и теста MPU, который в народе называется идиотентестом. И вы знаете, инициатива эта нашла поддержку и понимание со стороны медиков. Теперь каждый желающий реабилитант в процессе прохождения трудотерапии сможет вернуть себе утраченные водительские права, а те, кто их раньше не имел, получить довольно популярную квалификацию. Для этого многого не требуется, прежде всего личное желание, и еще поучаствовать в этом мероприятии личным материальным вкладом.
С этой целью мы запустили в производственную практику специальный механизм. Рабочий день длится у нас, как обычно у всех – 8 часов. При желании, каждый из ребят может остаться на производстве еще максимально в будний день на два часа, а в субботу, когда трудовой процесс оканчивается в полдень, прихватить еще два-четыре часа по необходимости. За эту дополнительную работу мы начисляем на лицевой счет деньги, в зависимости от квалификации и старания рабочего.
При определенном усердии каждый питомец способен своим  участием положить на свой индивидуальный счет до трехсот евро ежемесячно. Если взять во внимание, что в среднем срок  нахождения  в учреждении составляет один год, а в некоторых случаях и выше, появляется возможность не только приобретения дополнительной специальности, но и выхода отсюда с гораздо меньшими государственными долгами, если таковые имеют место, а в некоторых, неосложненных случаях и без таковых. Хорошо это или плохо, пусть решают сами ребята, во всяком случае, начинать новую жизнь с белого листа и без долгов явно предпочтительнее.
И еще есть у нас одна ошеломительная новость. С нового 2008 года  мы освободим от  материального содержания всех наших питомцев, которые будут находиться в центре на этот момент. До сих пор каждый участник реабилитационной программы, точнее его родственники должны были вносить в кассу центра ежемесячно по 250 евро. Признаюсь, по секрету, материальную нагрузку несли далеко не все реабилитанты. Многие из родственников просто разводили руками, давая понять, что лишних средств у них попросту нет. А мы беспомощно терпели и молчали...
...Зазвонил мобильник и Максим засуетился. Его срочно вызывали на женское отделение. Старший воспитатель выглянул в окно и поманил рукой молодую девушку, мывшую окно.
– Вот, поговорите с нашей новой подопечной. Она уже здесь живет шестой месяц и сможет поделиться своими соображениями. А я  вернусь примерно минут через тридцать-сорок.
Девушка робко вошла в комнату, а я интуитивно схватился за блокнот. Сегодня мы публикуем эти грустные строчки девичьих откровений:
 
 Татьяна Гельдт, 23 года, 7 лет в Германии.

«Биография у меня очень грустная. Родилась в семье алкашей. Биологических родителей не помню. В пятилетнем возрасте меня забрали из детского дома и удочерили добрые люди, которых я сейчас с глубокой благодарностью называю родителями. Это во истину святые люди. Они меня подняли для того, чтобы я им была утешением в старости, а вышло вон оно как.
Детство у меня было хорошим и беззаботным. Родители хотели вырастить меня доброй и здоровой девочкой. Я посещала художественную школу и активно играла в баскетбол.
Когда мне исполнилось 16 лет, мои родители, немцы по национальности, тронулись с насиженных сибирских мест и отправились в Германию. Все бы ничего, но здесь, в новой стране, меня словно бес попутал. Я связалась с дурной компанией и от праздного любопытства начала курить травку. Дальше - больше. Потом пошел в ход опиум и героин. Мои домашние ни о чем не догадывались, видно конспиратором я оказалась толковым.
А когда мать узнала обо мне всю правду, я  уже года два или даже три плотно сидела на игле. Нельзя сказать, что я не сопротивлялась судьбе. Мои попытки очистить кровь в диспансере оказались тщетными. Несколько раз я начинала лечение и никогда не доводила его до конца. Отчаявшиеся родители возносили руки к Всевышнему, надеясь на чудо. И оно произошло. Во время последнего  амбулаторного лечения в диспансере к нам пришел проповедник Владимир Бехлер. Он ранее проходил реабилитацию в Бланкенхайме. Владимир тепло рассказывал о центре «Новая жизнь», и я наконец решилась, приехав сюда поздней осенью прошлого года. И вы знаете, нисколечко об этом не жалею.
Здесь я уже шестой месяц. Окружена заботой и любовью близких подруг, особенно мне помогают наставники Ольга и Снежана,  у которых тоже был за плечами негативный наркоманский опыт. Все здесь замечательно, и люди человечные, и директор толковый, да что толковый, цены такому нет. Вот, не так давно, он с одним бельгийским предпринимателем договор заключил на поставку в его фирму древесной  щепы из отходов досок. Бизнесмен занимается продажей пакетированного угля для розжига гриля, и пучок щепок к каждому пакету угля заметно оживил торговлю. Теперь я вместе с двумя товарками перелопачиваем в месяц 70-80 кубометров древесины. Работа не такая уж и тяжелая. Тюкаешь тихонько топориком, а денежка, хоть и мелким ручейком, но в центр течет.
Пройдет еще полгода, и я встану перед выбором: остаться здесь дальше делиться опытом с такими же , как и я заблудшими душами, или уйти в мирскую жизнь. Я давно мечтала окончить  парикмахерские курсы и делать красивые прически. А что касается моих добрых и терпеливых настрадавшихся родителей, то жду, не дождусь, когда начну отрабатывать им дочерние долги. Уж больно поднакопилось их...»
...В комнату широким размашистым шагом вошел хозяин. Как всегда, в своем неизменном синем комбинезоне. Опять сосредоточенный взгляд, стремительные движения рук, но с непременной доброй улыбкой. Григорий рассказал мне о том, что сделал еще два  приобретения недвижимости – купил  недостроенные дома с земельными участками. Дома только подведены под крышу, их нужно еще благоустраивать, зато цену взяли не такую великую, Григорий сторговался за оба строения в сто тысяч евро, из них двадцать тысяч внес чеком, остальные деньги в кредит.
Президент ферайна «Новая жизнь» живет «по уши» в долгах, но это приятные хлопоты. От одних долгов избавляется, другие приходят, а жизнь, хлопотная жизнь продолжается.
– Больше набирать людей не буду, – признается Григорий. Сорок человек – это оптимальный потолок. 25-30 парней и до десятка девушек. Все наши департаменты работают с повышенной нагрузкой. Мастерскую по ремонту  автотранспорта мы закрыли из-за нерентабельности, а вот поголовье скота, свиней и птицы увеличили вдвое, сохранив при этом численность персонала. Увеличение контингента приведет к расширению зоны обслуживания, а это для меня не совсем желательно. Сформировался коллектив, у нас теперь есть семь служителей, большинство из них имеют семьи.
И вот эти самые два трехквартирных дома я приобрел исключительно для улучшения их бытовых условий. Гоняться за прибылью и развивать производство – дело необходимое, но главное, на мой взгляд, это закрепление кадров. Я один, как в поле тростиночка, а все вместе мы – сила, вот почему в своей политике я нынче сместил акценты в сторону Человеческого фактора... Иначе просто нельзя.....

Глава пятая

НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ!..
Ноябрь 2008 г.
 
Как затейливы и неповторимы природные картинки. Еще совсем недавно здесь шелестело росными травами огромное поле, утыканное повсюду васильками и ромашками, а сегодня земля, чуть подернутая инеем, приготовилась к зимней спячке. О золотой осени напоминали лишь шуршащие пожухлые листья под ногами да голые ветви деревьев. В доме у придорожной обочины, где уже давно обосновалась головная усадьба реабилитационного центра «Новая жизнь», я не был добрых полтора года.
Руководитель центра  добродушный Григорий Нойфельд встретил меня в знакомом потертом синем комбинезоне.
– Ты даже себе представить не можешь, какие у нас произошли разительные перемены. Не столько в самом центре, сколько в головах самих реабилитантов. Григорий привычно уселся в своем рабочем кресле и с упоением начал рассказывать мне о своих питомцах.
– Если толково вдуматься, то сама проблема наркомании лежит как верхняя часть айсберга на поверхности, а ее подводная часть – это раздвоение личности на фоне развившейся семейной драмы. –  Григорий протер очки фланелькой и продолжил:
– Уходящий год мы объявили годом семейных ценностей и в связи с этим несколько перестроили свою практическую деятельность. Количество реабилитантов мы сознательно не увеличиваем, на четырех жилых площадках у нас обосновалось девять служителей центра с семьями и чуть больше сорока питомцев, среди которых четыре девушки. Сам реабилитационный период длится 12 месяцев и наряду с трудотерапией парни и девчата ежемесячно сдают, по желанию, биотесты с тем, чтобы по окончании курса излечения сдать MPU – тест на водительские права. Дело в том, что после прохождения основного курса каждый реабилитант уходит из коллектива в специально отведенную на другой территории адаптационную квартиру. Там, под наблюдением служителей парни и девчата готовятся к выходу в свободное по жизни плавание. Адаптация длится в зависимости от конкретной личности от трех до шести месяцев.
Наша главная задача – выпустить питомцев в жизнь подготовленными людьми. Именно с этой целью мы заключили договор с  Кельнской фирмой SAB на обучение парней специальности сварщика-универсала и оператора специальных машин с программным управлением. Ведем переговоры с другой фирмой о приобщении и наших девушек к какой-нибудь крепкой профессии. Вот ведь что удивительно. Сроки реабилитации заканчиваются, а некоторые парни и вовсе не торопятся нас покидать. Прикипев душою к коллективу, они остаются здесь и продолжают служить своему делу.
Все девять служителей центра, которые денно и нощно несут свою нелегкую вахту – бывшие обитатели социального дна – на официальном языке властей – изгои общества – закоренелые наркоманы. Они живут со своими семьями в служебных комфортабельных квартирах и растят своих детей. За последние два года здесь родилось пятеро здоровых детей, сыграно шесть веселых свадеб.
Производство мы тоже перекроили на новый лад. Департамент полеводства закрыли в связи с полной убыточностью. Картофель и  другие овощи покупаем в торговой сети, а корнеплодами и кормом для скота нас снабжает один сельскохозяйственный кооператив в обмен на шефскую помощь. Автомастерскую используем только для ремонта своего парка техники, заказов со стороны теперь не принимаем, зато заметно увеличили поголовье рогатого скота, овец и  гусей и укрепили  новыми кадрами департамент животноводства.
– Главным, точнее основным источником дохода у нас является тарное производство. На двух  площадках мы продолжаем наращивать производство деревянных поддонов. Увеличение производительности труда позволило несколько повысить зарплату служителям центра и значительно улучшить качество жизни самих питомцев. Кстати, теперь, после выхода из стен центра парни и девчата уже не боятся жить в социуме. Каждому выпускнику мы выдаем небольшое выходное пособие, обеспечиваем съемной квартирой, работой, ведем неназойливое наблюдение за его жизнью в быту.
– Я уже говорил, что этот год нами объявлен как год семьи. И здесь мы пошли на смелые новаторские подвижки. Известно, что ко многим ребятам и девчатам приезжают на выходные дни друзья, родители и другие близкие родственники. Нами разработан специальный график, согласно которому каждый из служителей центра принимает в выходные дни у себя в доме семью одного из своих питомцев. Пусть родители на деле убедятся, какова она, сила любви и согласия в обычной и крепкой здоровой семье. Лично я несколько раз наблюдал такую картину: на крыльце дома стоит, притулившись к стене пожилой, изрезанный морщинами мужчина, родитель одного из подопечных и тихо, прикрывшись носовым платком, плачет. Видно, что переживает, а может быть и совесть пробуждается. Не секрет, что большинство моих подопечных росло в неблагополучных семьях, где отцы, а порой и матери были неразлучны с зеленым змием.
– Очень много внимания в плане формирования сознания бывших наркоманов уделяет наша  евангелическая церковь в Бланкенхайме и ее бессменный пастор, мой брат Андреас Нойфельд. В  каждый выходной он читает воскресные проповеди, неся Божье слово в народные массы. Зал для прихожан уже не вмещает всех желающих, поэтому церковь приняла решение строить неподалеку более вместительный храм, земля под строительство будет полностью выкуплена уже в январе будущего года.
– А что касается трудовых ресурсов, то мы никак не останемся в стороне, да и ребята сами настроены по-боевому. Мы уже и план стройки разработали. По будним дням в строительной бригаде будут трудиться 5-6 человек, а по субботам и все двадцать. Если все сложится, как мы задумали, то к исходу года закончим строительство нового храма, правда без отделочных работ.
– Как радостно осознавать, что наш сельский приход пополняется в основном за счет бывших наркозависимых и их семей. Если года три-четыре назад  в церкви было не более 150 прихожан, то сегодня  их число приближается к отметке 200. И все чаще и громче в зале  слышны тонкие голоса, это новое поколение, родившееся после появления на свет нашего центра. И название ему дали символическое и значимое – «Новая жизнь»
– Если говорить, что все у нас гладко, как на бумаге, то это будет полуправда. А правда, она вещь довольна реалистичная, и порой, очень жесткая.
Григорий расстегнул ворот рубашки и промокнув лоб носовым платком, продолжил:
– Несколько лет мы бились над получением разрешения о строительстве бани-сауны и реконструкции пристройки в гостевой салон отдыха. Наконец, все крючковатые чиновничьи преграды преодолены, все бумаги подписаны. Теперь дело за нами: строить! Где возьмем материалы, будем думать. Резервы есть, хоть и не очень большие. Может быть, придется еще увеличить поголовье скота, а излишки мяса превратить в материальные средства, а может, будем искать другие источники...
– Что же касается  чиновничьего аппарата, то власти нас скорее терпят, чем идут навстречу. Честное слово! Мне не нужно от них практически никакой материальной помощи, лишь бы не ставили палки в колеса. Не так давно я имел беседу с одним видным чиновником  из органов здравоохранения. Так он мне безапелляционно заявил, что наркомана исправить сможет только гроб. Человек выдержанный, я весь сжался как пружина, и вышел молча из высокого кабинета, словно оплеванный. Вот почему, в своей работе я люблю надеяться лишь на свои силы. Когда мы с братом еще только затевали это детище, то дали друг другу клятву твердо следовать правилу трех «не»:
– Не верь в небылицы, в сказки барона Мюнгхаузена, в элементарное прожектерство. Не витай в облаках, а твердой поступью ходи по земле.
– Не бойся трудностей и испытаний в жизни, ухабистых и крутых дорог.
– Не  проси никогда сам помощи ни у кого. Если делаешь доброе дело, оно всегда найдет людской  душевный отклик.
Григорий открыл ящик письменного стола и вынул из него потрепанную книжку Николая Островского «Как закалялась сталь».
– Вот, – смутился руководитель центра. – Беру с Павки пример, хотя жизнь у нас в разных измерениях. Пока по земле еще ходят неприкаянные и грешные алкаши и наркоманы с туманом в мозгу, у меня  будет работа. Так что пособие по безработице мне пока не грозит...

Фото из архива центра.
P-S: Желающие ознакомиться с работой центра могут позвонить по тел:
0178-824-50-52 или 02449-79-45 в рабочие дни до 13 часов, факс: 02449-20-70-50 Интернетсайт: www.wg-neuesleben.de


               
 










СВИДЕТЕЛЬСТВА БЫВШИХ НАРКОМАНОВ.
               
Я ВИЖУ СОЛНЦЕ
Борис М, 36 лет

Сегодня, с позиции моего возраста и определенного жизненного опыта уже можно подвести некоторые итоги, к глубокому сожалению, сильно подмоченные моей прежней репутацией . Моя биография очень типична для многих моих ровесников. Родился я в благополучной и дружной еврейской семье. Родители мои были людьми хорошего достатка. Ни в чем я не знал отказа. В детстве мои шкафы в комнате ломились от разных игрушек, школьные каникулы я всегда проводил с родителями на Черном море.
В школе был круглым отличником, и это здорово злило моих однокашников. Счастливое детство окончилось, когда мне едва исполнилось восемь лет. Моя заботливая любимая мама сгорела за несколько дней как свеча. Врачи обнаружили у нее прогрессирующую саркому. Буквально следом за мамой ушли к праотцам обе бабушки и дед. Началась свободная вольготная жизнь. Отец не вынес тягот, обрушившихся на него забот и начал пить. Женщины появлялись в нашем доме и уходили, а главной целью отца стала разгульная жизнь. Нет, нельзя сказать, что он прекратил мной заниматься. Я продолжал посещать школу, ходил в опрятной одежде и довольно хорошо учился. Ребята меня недолюбливали, был я толстым, неуклюжим, совсем нерешительным. Занятия по физкультуре были для меня сплошной мукой. Из школы я спешил домой, где  находил успокоение в книгах. Так продолжалось до четырнадцати лет, пока его величество случай не свел меня с командой отпетых сорванцов, лидирующих в нашем районе.
Эти ребята не интересовались учебой, они  виртуозно играли в карты, вернее искусно мухлевали, приторговывали модными тогда музыкальными дисками и подворовывали там, где плохо лежит. Вскоре у меня появились дополнительные деньги. Отец, полностью отдав меня во власть улицы, нередко делал хорошие подарки, будь то фотоаппарат или навороченный музыкальный центр, под хорошее настроение совал в руки  кредитки.
В шестнадцать лет меня было трудно чем-нибудь удивить. Вместе с алкоголем, я стал принимать и психотропные средства: реланиум, элениум, седуксен. Однажды, в компании таких же лоботрясов, я впервые укололся промедолом и мне это занятие понравилось. Я поймал такой «кайф», что всю ночь испытывал неземное блаженство. Так и проходили дни. Днем – малоинтересная школа, вечером – посиделки с друзьями и девочками до первых петухов. Странно, но крутясь в таком непростом режиме, мне все же удалось окончить школу со средними отметками.
Год после окончания школы ознаменовался сразу двумя событиями – я успел почти два полных семестра проучиться в автодорожном вузе, и схлопотать условный срок за спекуляцию дефицитным товаром. В 18 лет пришла повестка в военкомат. Условная судимость сыграла свою негативную роль, и я попал  служить в стройбат на космодроме Байконур. Вначале я наивно полагал, что армия сделает из меня человека, но на деле все оказалось прозаично и просто – здесь творился такой кавардак, о котором вслух было не принято говорить. Ни о какой дисциплине не могло быть и речи. Бухали здесь все – от младших командиров до начальника гарнизона. Нам было с кого брать пример. Все два года службы я курил анашу, исправно пил чифир, изредка кололся промедолом.
Сняв армейские погоны и вернувшись в Омск, я поразился переменам. Если раньше наркотиками торговали очень осторожно и строго на засекреченных точках, то теперь цыгане, в открытую торговали зельем в общественных местах под прикрытием органов правопорядка.
В 1990 году я организовал свой кооператив и начал торговлю книгами. Поплыла первая легальная копейка, а вскоре я оформил брак с женщиной, от которой раньше родилась наша общая дочь. Так прошло еще два года. За это время я плотно подсел «на иглу», слезть с которой уже не было сил.
Наконец, наступил момент, когда я впервые задумался о своей непутевой жизни. На дворе уже мелькал девяносто пятый год. Подхватив инфекцию, я заразился гепатитом и больше месяца провалялся в больнице. Наступило временное затишье. Полгода я не прикасался к наркотикам, компенсируя это умеренным потреблением алкоголя и курением травки. Затишье оказалось коротким, и я  вновь вернулся «к баяну».
Окончательно мою волю сломил дефолт 98 года.  Потеряв очень крупную сумму в одном из центральных банков, я вынужден был бежать из страны. Кроме того, у меня возникли проблемы с одной преступной группировкой, которая имела долю в нашем общем бизнесе. Оказавшись в Израиле, я какое-то время работал помощником повара в кафе, из-за наркотиков меня выгнали, и я оказался на «дне» жизни. Спал, где придется, воровал в магазинах еду и другие товары. Результаты не замедлили сказаться, я дважды побывал в тюрьме, благо срока оказались малыми…
Однажды, случайно я встретил одну бывшую наркоманку, которая подсказала мне дорогу к Богу. Она  сообщила  адрес одного энтузиаста, который уже 30 лет занимается реабилитацией  закоренелых наркоманов.  Передо мной забрезжил свет надежды. После успешного прохождения трехмесячного курса лечения в центре господина Штуца, я направился в Германию, где продолжил реабилитацию в тамошней наркологической клинике. Окрыленный успехом я, однако, не успокоился, и спустя некоторое время закрепил  курс лечения, побывав в Швейцарии и Бельгии.
В мае 2005 года я получил приглашение приехать в христианский реабилитационный центр «Новая жизнь» За спиной уже была большая практика лечения, однако  надежда на полное избавление от недуга была довольно шаткой. Моя нервная система была изрядно издергана, я лечился в разных коллективах, и люди мне попадались тоже разные, однако цель моя не менялась, после пятнадцати лет серого тумана очень хотелось снова увидеть солнце.
В реабилитационном центре Бланкенхайма я, наконец, задышал полной грудью. Приняли меня здесь, как близкого человека, а руководитель центра Григорий Нойфельд буквально с первых минут общения стал мне словно родным братом…
Сегодня можно смело подвести некоторую итоговую черту. Вот уже больше трех лет я не употребляю наркотики, и начисто забыл о сигаретах. Просто веду абсолютно здоровый образ жизни. Даже в праздники, садясь за стол, позволяю себе пить лишь сок и минеральную воду. Вы можете мне не верить, но я ощутил такую свободу тела и мыслей, что мне хочется громогласно крикнуть: «Спасибо Творцу, что вселил в меня надежду. Теперь Господь Бог навеки поселился в моем сердце

ПРОБУЖДЕНИЕ
Николай Н. 30 лет

Откуда берутся наркоманы? Исчерпывающего ответа  вы найдете ни в одной энциклопедии. Мое детство тоже поначалу было чистым и безоблачным, и семья была, на первый взгляд, тоже благополучная. Родители работали, я посещал детский сад…
Иллюзии счастливого детства стали рушиться, когда мне исполнилось десять лет, я тогда учился в третьем классе. Родители развелись. Скандалы в доме случались и раньше, но вот наступил пик и…, вскоре мы  с мамой переехали в другой поселок. У нее быстро появился вздыхатель, который и поселился на правах отчима в нашем доме. Я его люто ненавидел и даже хотел убить. Он отвечал мне взаимностью. Школа меня интересовала мало, потому что науки давались с трудом. На уроках я болтал с корешами, пуская по классу бумажных птичек. Когда мне исполнилось двенадцать лет, педагоги во мне полностью разочаровались. К тому времени я слыл неисправимым наглецом и хулиганом. Предоставленный улице, я делал все, что хотел. Контроля  за мной  не было никакого. В тринадцать лет я впервые напился браги и почувствовал себя взрослым. Дальше – больше. Ребята  со двора познакомили меня с травкой, и в шестнадцать лет я выкуривал по целому косяку. В школе стало скучно и я, закинув портфель на чердак, пошел работать  учеником слесаря  на предприятие «Горводоканал»
Там сразу обнаружились друзья-ровесники и мы вместо работы дружно били баклуши, разбавляя это занятие курением анаши. С работы быстро выгнали. Всей компанией, а было нас пять пацанов, стали воровать. Сперва это занятие казалось просто развлечением, а когда появились легкие деньги, втянулись. К наживе привыкаешь быстро, особенно тогда, когда достается она тебе безнаказанно.
Так прошло три года, где в промежутках воровского простоя удалось немного поработать и на производстве. Пришла повестка в армию, а я сбежал. Уехал тихой сапой к тетке в деревню, где и скрывался больше года. Тогда же подал документы и на отъезд в Германию, благо один из родителей оказался немецкой крови.
Новая историческая родина встретила меня «приветливо». Не успел я сойти с трапа самолета, как оказался в тесном кругу «баянистов» Здесь меня приобщили к торговле наркотой. Коммерция шла успешно. Появились свободные деньги. Через некоторое время приобрел машину, благо навыки вождения получил еще в Союзе.
Ездили с друзьями по округам, запугивали конкурентов. К тому времени я уже плотно сидел «на игле».
Однажды мне все-таки пришлось задуматься о том, что я вытворяю. Ширнувшись хорошей дозой наркотиков, я повез случайных пассажиров и по дороге не справился с управлением, в результате чего машина врезалась в дерево. К счастью, пассажиры не пострадали. Выход из тупика я нашел в призыве в Бундесвер. И даже там я умудрялся раздобыть анашу, а когда с наркотиками становилось туго, переходил на алкоголь. Дерябнешь стаканчик водочки, и служба становится розовой…
Время армейской службы пролетело быстро, и вот я с новой подружкой спешу убежать в городок, где меня никто не знает. Хочется начать новую жизнь без героина и ночных кошмаров. Устроился на работу, но хватило меня только на несколько дней. И снова закрутилась карусель…
О реабилитационном центре в Бланкенхайме узнал от случайных людей. Написал туда письмо, а когда получил приглашение, засобирался в дорогу.
Всю жизнь свою я был атеистом, и мне поначалу было очень сомнительно, как это Бог помогает заблудшим душам избавиться от недуга. Я брал в руки Библию, и лицо перекашивала усмешка. Примерно месяца через три я обратил внимание, что стал собраннее,  к работе стал относиться прилежнее. В церковь я приезжал с большой охотой и вскоре почувствовал, что стал очищаться от скверны. По утрам я просыпался в добром настроении, меня не мучили головные боли. Вчитываясь в Святое писание, я каждый день стал находить ответы на долго волновавшие мои душу вопросы…
Сейчас я чувствую себя превосходно, тяги к наркотикам у меня нет. Как сложится моя дальнейшая жизнь, пока не знаю, но твердо уверен, что сильно задолжал обществу, а долги, как известно, нужно отдавать

НАУЧИСЬ ПРОЩАТЬ ОШИБКИ
Владислав В, 26 лет

Детство мое мне просто не хочется вспоминать.  Вначале было как у всех нормальных людей. Мои родители были настоящими трудягами. Отца я почти никогда не видел дома, разве что в праздники. Он постоянно и помногу работал, чтобы достойно содержать семью. Беда постучалась в дом, когда мне исполнилось десять лет. В это время начала рушиться Советская империя. Коснулась  эта разруха и Казахстана. Стали закрываться промышленные предприятия. Мой отец, трудовых дел мастер, запил. Причем запил надолго. Сколько помню себя до самого отъезда в Германию, он беспробудно пил. И мало того, постоянно третировал мою мать. Редкий день не обходился без рукоприкладства. Мы с младшим братишкой просто тряслись каждый день перед сном, пугаясь, что отец  сегодня опять закатит ночной концерт. Однажды, в один из таких вечеров, я не выдержал, и с кулаками набросился на озверевшего отца, который месил ногами лежавшую на полу, беспомощную маму. Я хотел его задушить, так клокотала во мне ненависть к нему…
Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец чуть не силком, привез нас в Германию. Учился я в школе неважно, и поэтому трудно мне было себя найти в новой стране. Язык давался с трудом. Вскоре я обнаружил, что никому не нужен. Из школы меня выгнали, как бесперспективного, и я оказался на улице. И ничего удивительного, что буквально сразу я примкнул к дурной компании подростков. И если в 16 лет я познакомился с коноплей, то через год уже узнал, что такое героин.
В 18 лет я стал законченным наркоманом, и дня не мог прожить без дозы. Я возненавидел себя и ближнее окружение, неоднократно пытался покончить жизнь самоубийством, но видимо не дотягивало воли. Одна девушка, которая была ко мне неравнодушна, случайно завела со мной разговор о Боге, намекая о том, что Всевышний может помочь освободиться от наркотиков. Я лишь нагло улыбался в ответ. И у меня были на то основания. Сколько раз я пытался  завязать это дело морским узлом, но все повторялось заново. И врачи, и экстрасенсы  опустошали мои карманы и при этом разводили руками, мол очень тяжелый случай.
И вот, в 2004 году, в Бланкенхайме у меня произошла счастливая встреча с Григорием Нойфельдом. По его настоянию я пришел в реабилитационный центр, где полностью прошел курс лечения. Здесь я научился жить без наркотиков и почувствовал впервые вкус свободы, дарованный мне Богом. И я бесконечно счастлив, что мой  духовный отец Григорий показал мне путь в этот красивый мир света и добра. Здесь я нашел  и свое личное счастье, познакомившись с чудесной девушкой. Через несколько месяцев мы с ней станем  родителями. И вот еще, о чем я хотел сказать. Григорий научил меня прощать ближнего. После длительной разлуки, вызванной моим отречением от отца, мы снова встретились и помирились. Это было очень сложно сделать, мучила гордыня, но разум взял  верх. Теперь у нашего ребенка появится любящий дедушка…
То, что делают для людей пастор Андреас и Григорий Нойфельды, у меня просто не хватает слов.   Это Божьи люди, и огромное им спасибо за их важный труд. Я просто завидую их терпению, а еще больше – неиссякаемой энергии и душевной теплоте

ПОРА  ВОЗВРАЩАТЬ ДОЛГИ
Давид М, 31 год.

В отличие от других своих сверстников в старшем школьном возрасте, которые уже во всю курили и даже пробовали травку, я активно занимался спортом и любил музыку. В моем доме была замечательная коллекция дисков. Ничто не предвещало мрачного настроя и в двадцать лет, когда  после окончания автомобильного техникума, я с дипломом специалиста в кармане стоял на жизненном распутье ,на моем небосклоне не было и облачка. Горизонт был чист. На дворе стоял девяносто четвертый год, и это было время легкого добывания денег. Найти приличную работу я не мог, так как не было приличных связей, а идти а бы куда, мне мешали мои амбиции. Окружавшие меня мальчишки тоже слонялись без дел и вскоре я, сам того не подозревая, окунулся в мир криминала.  Мелкое воровство на колхозных рынках казалось детским баловством, однако появились карманные деньги, и ими нужно было как-то распорядиться. Днем, с пацанами слонялся по улицам и искал приключений, а вечером, сидя на задворках в шумной компании, впервые попробовал, что такое анаша.
Потихоньку втянулся в это болото и даже не сразу заметил, как растет у меня к наркотикам интерес. Вскоре травка сменилась «баяном». Я стал колоться. Характер мой стал портиться на глазах. Мои близкие родственники раньше не замечали за мной вранья, а тут такое началось. Я постоянно лгал матери, изворачивался как мог. Дело дошло до того, что я стал подолгу исчезать из дома и ночевать, где придется…
В 1998 году моя мама предложила мне переехать на постоянное место жительства в Германию. Я  подумал, что в этом решении есть рациональное зерно, однако здорово ошибся. Меня в новой стране хватило лишь на девять месяцев, а потом завертелась карусель. В один прекрасный день я пошел на прием к наркологу. Проходила неделя, другая, и я снова стал напрягать жгутом свои измученные вены. В городе, где я жил, меня уже чуть не в лицо знал каждый полицейский. Я успел прославиться многими приводами в полицию, познакомился с местной тюрьмой и стал авторитетом среди уголовной шпаны. Так прошло еще долгих четыре года. В 2002 году я познакомился  со своей будущей женой Катей. Пытался завязать, и даже прошел курс профилактики в одной из наркологических больниц Германии, после чего даже устроился на работу. В 2004 году у нас родилась дочь, однако я постоянно срывался, причиняя душевные страдания жене и другим близким людям. Однажды я познакомился с парнем, который только что освободился от наркотической зависимости. Он лечился в христианском центре. Я попросил у него номер телефона и позвонил туда и попал, как говорится «в яблочко».
Я не сразу понял, куда попал. Меня окружали ребята примерно такого же возраста со схожими проблемами. Месяца два я присматривался к ситуации, и тут пришло озарение: я почувствовал в себе присутствие Бога. Я с удовольствием выполнял любые поручения, с неподдельным интересом стал знакомиться с Библией.
С тех пор прошло больше года. Я вышел в свободное плавание по жизни. Поселился неподалеку от центра в Бланкенхайме и счастливо живу со своей семьей. От наркотиков остались лишь одни грустные воспоминания. Каждое утро, уходя на работу, я молюсь перед иконой во славу Господа Бога. Он показал мне дорогу в другой мир, где властвует свет и добро. Я еще молод, и сил у меня достаточно. Пришла пора отдавать долги. Жизнь очень быстротечна, и нужно многое в ней успеть сделать хорошего. Вот это и есть  моя главная цель

ИСКУШЕНИЕ «КАЙФОМ»
Владислав В, 33 года

Я родился на именитой Уральской земле – родине  замечательного писателя-сказочника Бажова. Рос, как и все мальчишки, ничего примечательного. Бегали, озорничали, гоняли в футбол. В школьные годы я не приносил родителям особых забот, учился  нормально, получал, в основном, только хорошие и отличные отметки. Когда я учился уже в десятом классе, то впервые, скорее из любопытства, в компании сверстников попробовал травку. Вокруг нашего поселка было много дачных участков, где росли маковые стебли. Ощутив легкий и приятный кайф, я почувствовал в себе прилив свежих сил. Травка захватила меня, буквально, с первого раза.
После окончания средней школы нужно было думать о выборе пути, а у меня на сердце была лишь одна думка: обкуриться и забыться. Травка, как известно, растет только  в летнее время, а что же делать в длинные зимние вечера, особенно, когда нечем себя занять? В эти грустные часы я стал помышлять о воровстве. Да и где мне было взять деньги на наркоту, с родителями к тому времени у меня уже были натянутые отношения. Работали они с утра до вечера, получая при этом гроши, в стране закончилось коммунистическое правление и к власти пришли демократы. Воровство у меня к тому же ассоциировалось с азартной игрой, повышающей адреналин в крови: поймают или нет? Довольно долго судьба ко мне благоволила, но однажды ретивый местный оперативник выследил меня и поймал тепленького за руку в магазине, где я только что совершил очередную кражу. Так, впервые, я познакомился с тюремной шконкой и тамошними обитателями блатного мира.
После первой отсидки пробовал «завязать» с наркотиками, устроился на работу, и целый год зарабатывал хорошие деньги. А потом опять на пути  случайная встреча с бичами и все светлое во мне разом помутнело. Я и не заметил, что снова проскочил в узкие ворота лабиринта. А дальше... второй тюремный срок и полный душевный раздрай...
В 2003 году я решил убежать от проблем. С этой целью я бросил насиженные места и отправился на родину предков – в Германию. Думал, что на новом месте я начну жизнь с нуля. И опять просчитался. Свинья, ведь она в любых условиях грязи найдет. И Германия не оказалась в этом смысле исключением. Дружки-приятели на удивление и здесь нашлись довольно быстро. Бухалово, девочки, травка и сильная наркота... Карусель праздной жизни раскрутилась с бешеной скоростью. Остановить эту круговерть в очередной раз помогла тюрьма. До чего же мягки немецкие законы! Чтобы схлопотать приличный срок здесь требуется нечто грандиозное: подломить крупный банк или что-нибудь в этом роде...
Выйдя на свободу, я уже ни на что не рассчитывал и жил по принципу: куда кривая выведет? Случайно на улице встретил одного хорошего человека, и он впервые тепло и тактично заговорил со мной о Боге. Уже немного позже, я задумался. Что я, хуже всех? И меня все навязчивей стали посещать голоса ангелов: иди к Всевышнему, только в нем твое спасение.
Осенью 2007 года людская молва привела меня сюда, в христианский реабилитационный центр «Новая жизнь» Все оказалось не так просто. К коллективу привыкал долго и нудно, однако ребята оказались на редкость терпеливые и понятливые.. Здесь мне помогли разобраться в себе и постичь азы Божьего слова.
С тех пор прошло полтора года. После окончания срока реабилитации я решил остаться в Бланкенхайме, благо и центр рядом. Я довольно часто здесь бываю и общаюсь с новыми подопечными, вселяя в них надежду на новую жизнь. Хмурый туман рассеялся перед моим взором. Что меня ждет впереди? Наверное, это зависит только  от меня самого. Я достиг возраста Иисуса Христа. Еще относительно молод. И надежды мои, естественно, окрашены в розовый цвет. Просто я верю в свое счастливое «завтра»

ВСЕВЫШНИЙ ТВОРИТ ЧУДЕСА
Денис К. 27 лет

Мое босоногое детство прошло в Казахстане. Воспитывала мама, ибо отца своего я не помню. И был ли он вообще, я толком не знаю. В раннем детстве мама уделяла мне много внимания, а потом появился отчим, и ее любовь отодвинулась на второй план. Мама целый день проводила на работе, и я был всецело предоставлен улице. Не мудрено, что и оценки в школе у меня никогда не были высокими. К знаниям я, по большому счету, не особенно стремился. Учился по принципу: день прошел и ладно, все ближе к взрослой жизни. Очень хотел побыстрее стать большим и сильным, чтобы никого не бояться. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, я впервые попробовал вкус сигареты, а в четырнадцать лет я уже уверенно набивал в папиросы растертый «план»
Когда мне исполнилось шестнадцать лет, вся залитая слезами мама, опомнилась, забила тревогу и стала нервно собирать чемоданы. Уж лучше новая страна Германия, чем старые дружки–алкоголики и наркоманы. Наивная мама связывала наш отъезд  на немецкую землю с большими надеждами.
Как и ожидалось, на новом месте жительства нас никто особо не ждал. В общежитии, куда нас поселили, было много таких же, как и я, подростков. Все они были русскоязычные, и немецкий язык был им «по барабану» Пацаны слонялись от безделья и не знали, чем себя занять. Именно здесь, в компании соотечественников, я в первый раз принял «на грудь» дозу героина. «Кайф» пришелся мне по нутру и уже буквально на следующее утро я выкрал из сумки матери двадцать дойчмарок и пошел покупать себе новую дозу. Есть такая в народе поговорка: «Чем дальше в лес, тем больше дров». Это точно про меня. Я стал «вязнуть» в этом болоте. Изворачиваться научился, как склизкий уж. Ночью думал о том, где разжиться деньгами, а наутро с дружками-приятелями уже выслеживали в магазинах, где «плохо» лежит.
Матери моей надоели мои «художества» и она переехала к своему «хахалю». Наступила абсолютная свобода – гуляй, не хочу. Я стал настолько популярным в округе, что меня знала в лицо не только каждая собака, многие соседи, но и «фараоны» из местной полиции. Я уже не знал, куда бежать от этой популярности.
Добрые люди посоветовали мне идти сдаваться в немецкий центр реабилитации наркозависимых. Там я провел полугодовой курс. Наркотики употреблять я перестал, перешел, как считал, на щадящий режим, стал в меру, употреблять алкогольные напитки. В это время в моем поле зрения появилась симпатичная девушка. Стал строить планы на будущее. С девушкой мы сошлись, и вскоре у нас родилась дочка. Поиски хороших заработков привели меня с семьей в большой город, и здесь началась новая круговерть. Замечу, прошло семь лет, как я перестал баловаться «наркотой», а тут опять невольно снова подвернулся случай и я не устоял. Вновь покатился по наклонной плоскости. В минуты временного отрезвления до меня донесли весть, что в русском центре «Новая жизнь» наркоманов, даже закоренелых, вновь возвращают к жизни. Я написал туда письмо и вскоре получил ответ: приезжайте...
С тех пор прошел год. Я успешно прошел курс реабилитации и социальной адаптации и теперь продолжаю свою трудовую деятельность здесь в качестве служителя. Помогаю новому контингенту вновь обрести человеческое «Я» через Божье слово и трудовое послушание. Теперь-то я точно знаю, нужно очень хотеть изменить себя к лучшему, верить в себя и в Творца, и тогда все получится. Проверено на личном примере....

ИИСУС –  В МОЕМ СЕРДЦЕ
Павел М. 29 лет

Биография моя сплошь и рядом покрыта  темными  пятнами. Детство протекало в большом уральском городе – Свердловске. Воспитывался  в дружной рабочей семье. Отец крутил баранку, а мама трудилась лаборантом в химической лаборатории на электростанции. К наркотикам я приобщился довольно рано – в пятнадцать лет. Нельзя сказать, что я испытывал большое рвение к наукам, во всяком случае, среднюю школу я «вытянул», а дальше... Судьба оказалась немилостива ко мне. В 1993 году умерла от обширного инфаркта мама, к этому времени я  уже стал первостатейным наркоманом, и, несмотря на молодость, успел испробовать всякую «дурь» Для того, чтобы достать наркоту, нужны были деньги. Приходилось воровать там, где плохо лежит. Эта беспутная жизнь в постоянном тумане вскоре привела меня на скамью подсудимых.. Я совершил тяжкое преступление – вооруженный разбой. По малолетству  мне «припаяли» шесть лет. Там, на зоне, я пробавлялся чифиром, нередко бражничал, благо продажные «цирики», так назывались контролеры зоны, приносили водку регулярно, отстегивай только бабки.
Освободился я в возрасте двадцати трех лет, и сразу же со всей семьей уехали в Германию. Новая родина приняла радушно. Я строил свежие планы, хотел начать жить с белого листа, однако, ничего не получилось. И здесь мгновенно появились дружки. Едва освоившись в реальной обстановке, вместе с «корешами» стал  подворовывать. Денег на «ширево» стало хватать, но вскоре я притупил свою бдительность. «Фараоны», так небрежно называют полицейских, честно отрабатывают свой хлеб. В один прекрасный день меня выследили и «закрыли» за решетку. Признаюсь, немецкое правосудие очень даже гуманное. За воровство в магазине мне дали только несколько месяцев тюрьмы, и вскоре я снова оказался на свободе. Были потуги на время завязать с «дурью», я даже устраивался на работу в одну из строительных фирм, но нигде подолгу не задерживался, отовсюду меня гнали метлой.
И второй свой срок в Германии я тоже получил за воровство. На сей раз я провел в тюремных застенках немного больше времени, но, не просидев и года, снова оказался на свободе под честное слово начать лечиться от наркомании. И опять я не прислушался к совету старших наставников...
В 2005 году я загремел под «фанфары» в третий раз. Мне грозил рецидив. Третье воровство подряд. Судья на сей раз дал мне время на раздумье – два года и семь месяцев. И тут я заметно занервничал. Жизнь проходила мимо, здоровье все больше ухудшалось. По настоянию родственников я разослал во все концы Германии письма с просьбой о помощи, и поздней осенью того же года пришло приглашение из христианского центра «Новая жизнь» Руководитель центра Григорий Нойфельд  сам приезжал в тюрьму и улаживал с тамошним руководством все формальности.
Вот уже исполнилось полгода, как я нахожусь здесь. О ломках стараюсь не вспоминать, тотчас тело пробивает током. Работаю поваром, готовлю парням пищу. Эти навыки привили мне когда-то родители. Здесь впервые я задумался о вечном, меня познакомили со священной книгой – Библией.
Если бы несколько лет назад меня спросили о том, как я отношусь к религии, я бы цинично рассмеялся. Все мои друзья и знакомые хорошо знают, каким я был безбожником. Через шесть месяцев у меня окончится период реабилитации, однако, я не собираюсь отсюда уходить. С ребятами я  сдружился, и все мне здесь нравится. Есть опасение, что на воле я  смогу снова сломаться, и, поэтому, буду очень рад, если меня здесь оставят. По крайней мере, я не буду против задержаться здесь на пару-тройку лет.
Мне уже почти тридцать лет, и я очень здорово задолжал своим родным и близким. Пришла пора отдавать долги. Теперь мне не страшно. Вокруг – добрые и верные товарищи, а в сердце у меня  навечно поселился великий Иисус, и с ним мне любая беда нипочем.

ВПЕРЕДИ – КРУТОЙ ПОВОРОТ
Сергей Д. 30 лет

Я, как и многие молодые репатрианты, мечтал о новой родине – Германии, строил радужные планы, мечтал о собственном доме, новой легковой машине, о перспективной, высоко оплачиваемой работе. Все мои помыслы были на укрепление семьи. Женился я рано, в двадцать лет. Спустя два года я первым уехал на землю предков, проторить дорогу, оставив жену с маленьким  ребенком в Казахстане.
Окончив языковые курсы, я устроился на работу и почувствовал себя самостоятельным человеком. Рано почувствовал. Тогда я и сам не догадывался о том, как слаба и хрупка моя воля. На производстве, куда я пришел работать, было много наших парней, приехавших из бывшего пространства СССР. Семьи рядом не было, а значит и контроля тоже. По выходным дням я стал выпивать с новоиспеченными «друганами». Дальше – больше. Воскресные пьяные оргии  вскоре перекочевали в буднюю жизнь. Приехала моя жена с ребенком, но жизнь не заладилась. В доме часто на пьяной почве стали происходить скандалы. Хозяевам, у которых мы снимали жилье, надоели эти импровизированные «концерты», и они попросили нас съехать...
К этому времени у меня полностью «съехала» крыша и я был не в силах контролировать свои поступки. Мне почему-то казалось, что я во всем прав, и близкие люди ко мне просто беспочвенно придираются. Совмещать работу с пьянкой стало невозможно, и мне вскоре указали на дверь. Начисто забыв о семейной ответственности, я кубарем покатился по наклонной. Случайно познакомившись на улице с одним местным немцем, я впервые почувствовал приятный, щемящий душу, дурман от укола. Ощущение это мне понравилось, и я вновь повторил процедуру. Болото наркомании стало засасывать. И если раньше на прежней родине я постоянно талдычил о том, что стакан водки всяко лучший кайф, чем укол морфия, то теперь озлобленно ухмылялся и сомневался в еще недавней убежденности.
Хочу признаться в том, что во всей своей родне только я один оказался той паршивой овцой, которая портила всю отару. И действительно, все мои родственники – люди работящие и глубоко верующие в Бога. Сегодня мне глубоко стыдно за то, что я воровал деньги из семейного кошелька и, главное – для  чего? Чтобы успокоить душу дозой героина.
Местная полиция была хорошо наслышана о моих «художествах» и ждала момента, чтобы схватить за руку. Случай представился. Меня выследили в магазине во время одной из краж, и на выходе из него взяли тепленького...
Пять месяцев я ждал приговора суда в крытой тюрьме. И вот суд состоялся. Я не поверил своим ушам. Органы юстиции вместо исправительного изолятора направили меня на принудительное лечение от наркомании и пьянства. Выйдя на свободу после перенесенного стресса, я привычно откупорил бутылку водки. Во мне снова проснулся отпетый алкаш. Я пил беспробудно, перепутав день с ночью. Ни о какой принудительной терапии и речи не могло быть. Вскоре из тюрьмы пришло письмо о моей немедленной явке в органы юстиции. Это означало – снова садиться на «нары». И тут начался ажиотаж. Вся моя родня встала «на уши». По местной церкви пронесся слух о том, будто в Бланкенхайме есть такое Божье место, где наркоманам возвращают жизнь....
Теперь и вспоминать плохое не хочется, хотя и там, в центре, тоже складывалось сперва не очень гладко. Однажды меня бес попутал, и я убежал оттуда, прервав курс лечения. Проболтавшись несколько дней на воле, я самостоятельно осознал свою глупую выходку и снова вернулся  в центр с искренним раскаянием. К счастью, больше я не срывался. Теперь моя семья живет в Бланкенхайме в полном составе, ребенок ходит в школу и радует нас хорошими отметками. Я  остался работать в центре служителем и делюсь целительным Божьим словом с новыми питомцами. Жизнь моя наладилась. И если ждет меня впереди поворот, то я уверен, к лучшей жизни. И все потому, что меня охраняет Всевышний...
ПОСЛЕСЛОВИЕ

Люди как реки. Бурным потоком растекаясь, несут их хмурые волны по водному пространству, преодолевая подводные камни и стремительные пороги до тех пор, пока не прибьют к берегу. Сколько людей, столько и судеб. Около двух тысяч дней и ночей прошло с тех пор, как в доме, что расположился у обочины дороги, зажглись  первые огоньки. Пять с половиной лет. Больше семи десятков бывших питомцев христианского реабилитационного центра наркоманов разлетелись по разным углам. Интересно, как сложилась их жизнь, смогли ли они избежать искушения   снова вернуться в крепкие объятья дьявола или начали новую счастливую жизнь с чистого листа?
Можно с уверенностью сказать: проект, задуманный братьями – энтузиастами, состоялся, и в будущем будет динамично развиваться. Так кто же они, эти ребята, недавние возмутители спокойствия и постоянные клиенты  правоохранительных органов? Где ошвартовались их лодки, устремленные, как хочется думать, в даль светлую? Сегодня мы с удовольствием вам расскажем о том, как сложилась дальнейшая жизнь питомцев Григория Нойфельда в самостоятельном «плавании».
Один из первых выпускников Михаил Рисс, который прибыл на лечение из Фрайбурга в декабре 2003 года, успешно закончил курс лечения, и  остался на служении в центре. Работает на пилораме и живет в Бланкенхайме вместе со своей мамой. По выходным дням приезжает в центр и помогает новичкам освоиться в непривычной обстановке.
Игорь Шнарр. После годичного пребывания в центре вернулся в мирскую жизнь. Обзавелся семьей, воспитывает ребенка. Работает в продуктовом магазине Бланкенхайма продавцом, а в церкви  занимает лидерские позиции в работе с молодежью. Ни на минуту не прекращает связь с центром и следит за тем, как бывшие наркоманы возвращаются в нормальную жизнь. 
Андрей Шмельцер. Бывший житель Франкфурта на Майне. Прошел годичный курс реабилитации и полностью освободился от наркотиков. Сейчас живет в Бланкенхайме. Андрей женился, вместе с супругой воспитывает сынишку. Работает в строительной фирме рабочим – специалистом.
Александр Госсен приехал в центр из города Зигбурга. Больше года находился в центре и своими золотыми руками принес много пользы департаменту автосервиса. Уходил из центра со слезами на глазах. В настоящее время полностью освободился от наркотиков. По семейным обстоятельствам переехал в город Калл. Постоянно поддерживает связь с центром.
Очень нелегкая судьба была у Влада Вильманна. Молодой человек был закоренелым наркоманом с далеко не простой историей. Желание вырваться из порочного круга и твердая вера в Бога сделали свое дело. Пройдя полный реабилитационный курс, окончательно избавился от наркотической зависимости. Живет в Бланкенхайме. Свою холостяцкую жизнь поменял  на семейное гнездо. Вместе с женой воспитывают ребенка. Работает на промышленном предприятии.
Федор Вайндель–пожилой человек с трагической судьбой. Приехал из города Швенингена. Проходил антиалкогольную реабилитацию. Пенсионер, вдовец. Всеми позабытый, одинокий, Федор нашел силы и порвал с зеленым змием. Вера в Бога помогла ему вернуть тепло и уважение близких людей. После излечения он переехал жить к своим детям.
 Ирина Юстус узнала о существовании центра, живя в городе Люденшайде. Мать двоих детей, Ирина морально опустилась, пьянство засосало ее в трясину, и она буквально гибла на глазах своих дочерей. Всевышний дал ей шанс. Сейчас женщина чувствует себя прекрасно. После окончания лечения вернулась в свой город, восстановились отношения с бывшим мужем и детьми. Ирина активно посещает местную церковь и ведет большую просветительскую работу среди наркоманов.
Этот список можно продолжить. Из семидесяти человек, успешно окончивших курс лечения, в настоящее время добрая половина из них поддерживает тесные дружеские контакты. К глубокому сожалению, есть и неприятные новости. Примерно десять человек из этого полного списка  успели сорваться и снова вернулись к своим старым занятиям. Оказывается, мало иметь только одно желание и даже волю к победе. Процесс окончательного выздоровления – очень сложный и длительный, он требует  тщательного самоконтроля в условиях стабильной психики, вот почему курс реабилитации, возможно, следует в дальнейшем увеличить до полутора–двух лет.
Пять лет творческих поисков  показали, что возможно еще не все резервы задействованы, и требуется принятие многих нестандартных решений, однако центр «Новая жизнь» не собирается «почивать» на лаврах ранней славы. Стратегия принципиально выбрана правильно. Если на Земле станет даже одной сотней наркоманов меньше, значит  намеченная цель – не пустой звук, и армия спасенных людей от наркотической зависимости будет постепенно расти. А это, воистину благое дело, которому хочется верно и честно служить…
 Бланкенхайм-Кельн. Апрель 2009.
          






















ЛЮБОВЬЮ ПОЛОН МИР

Комментарий пастора  евангелической общины Бланкенхайма А. Нойфельда:

Церковь, как известно, начинается с человека и подчинена его же интересам. Наш храм Божий расположен в самом маленьком городке Германии. Не так давно прихожане, а их число насчитывается менее полутора сотен человек, отметили   первый его вековой юбилей. Корни нашей церкви уходят в начало века минувшего. Жил в ту пору в этих краях православный священник Иван Колосков. Так уж вышло, что обнаружил Иван в своем сердце любовь и сострадание к одиноким, отверженным обществом людям, дружившим с алкоголем и имевшим другие человеческие пороки. И посчитал Иван своим главным предназначением верой и правдой служить этим заблудшим душам. Церковь раба Божьего Колоскова разрасталась, появились другие общины  в соседних землях, а спустя какое-то время, образовались они и в Москве и по всей губернии  посредством, некогда алкогольно зависимых людей. Популярность в народе простого служителя вызвала глубокую зависть у правящей религиозной верхушки, и вскоре Иван Колосков был очернен в земных грехах и по грязному навету упрятан в тюрьму, где вскоре был  подло убит. Но зернышки добра и великодушия, брошенные Иваном в благодатную почву, дали свои всходы. Дело, начатое им, продолжается и сейчас.
Я – Андреас Нойфельд, представитель четвертого поколения священнослужителей. Больше десяти  лет  назад вместе со своим  родным братом Григорием мы поклялись, что посвятим свои жизни служению  Человеку. Тогда-то и зародилась идея организовать для людей, имевших склонность к употреблению наркотиков, нечто вроде исцеляющей душу лечебницы.
Самым важным фактором в жизни человека является вера в Бога. Всевышний сказал, что без веры Ему угодить невозможно. Народ верит всем, кому ни попадя, только не тому, кто действительно может  исцелить от наркотической зависимости и дать будущность. Вот почему пять с лишним лет  назад мы и начали осуществлять свой смелый проект. Начали мы с одной заблудшей души, а сегодня в условиях развитой производственной  структуры у нас проходят душевную реабилитацию свыше сорока человек. К концу года после некоторой реконструкции мы доведем число обитателей центра до пятидесяти человек. Это количество мы считаем наиболее оптимальным, и в дальнейшем увеличивать его не будем, а займемся повышением  эффективности  самой методики работы.
Сегодня проблема наркомании и алкогольной зависимости  нарастает снежным комом. Десятки и сотни тысяч людей в результате этой «чумы» становятся оторванными от мира, опускаются до свинского состояния и умирают под забором бесславной смертью. Видимо, такое состояние общества на руку одной лишь личности, имя которой – сатана.
Сегодня дело оздоровления потерявшего социальную ориентацию человека стало нашим главным межсемейным занятием. Не считаясь со временем, мы служим вместе с женами, детьми, помогаем ребятам выбраться из трясины страха и грязи. Мы работаем над их характерами, отогреваем, как можем, их обледеневшие души. В нашей команде служителей собрались люди с неуемной энергией и чутким сердцем. Работая практически бесплатно, они показывают потрясающие результаты своей кипучей деятельности.
Свыше семидесяти человек покинули стены нашего центра. Почти все они, за малым исключением, встали на светлый путь исправления, и это уже победа, нравственная победа над вселенской «чумой». Наркоманию, как социальное зло, победить, безусловно, можно, но только не в одиночку. Решение этой большой проблемы лежит в поле зрения широкой общественности. Нужно повсеместно внедрять опыт реабилитационных центров, разрабатывая и улучшая научные методики. Что же касается нашего детища, то в будущем я его вижу организацией с высокой дисциплиной и эффективными сферами трудовой деятельности. И вдохновляет нас на это сам Господь и Его слово, оставленное в книге жизни – Библии. И, конечно же, Его любовь…
               








ЧАСТЬ ВТОРАЯ





КОНТРАКТ С ДЬЯВОЛОМ


ИСПОВЕДЬ НАРКОМАНА

 


















 ОТ АВТОРА

С Артемом Бирюковым я познакомился в  храме Донецка после церковной службы. Он уже был наслышан обо мне как о журналисте, которого очень волнует тема наркомании и алкоголизма. Молодой человек представился и смущенно протянул мне потрепанную общую тетрадь.
– Здесь отражены некоторые мои мысли в период просветления мозгов. Около десяти лет я находился в объятьях коварного дьявола, с которым в туманном затмении безвольно заключил бессрочный контракт. Свои мысли я в хаотическом порядке, как мог, выстроил на бумаге. Что получилось, то получилось. Вы уж не обессудьте...
Недели две я корпел над этими записками с лупой, разбирая корявый и, порой, небрежный почерк автора. Несколько раз мне приходилось еще встречаться с этим парнем и записывать повторно неясные детали записей на диктофон. Передо мной как на ладони, легла исковерканная судьба тридцатилетнего парня, с уже изрезанным морщинами лбом, спортсмена-разрядника в прошлом. Казалось, жизнь так и пройдет мимо, однако, уже стоя у последней черты, взор закоренелого наркомана неожиданно обратился к Всевышнему.
В этих записках, написанных с большим откровением, как говорится, без ретуши, в минуты коротких трезвых передышек, отражена вся душевная боль с грустью пополам за неудавшуюся, изломанную наркотическим зельем судьбу.
Сегодня я с большим волнением представляю эту грустную исповедь на суд нашей взыскательной читательской аудитории...
                Борис БЕМ

КАРТИНКИ ИЗ ДЕТСТВА

Свое раннее детство   ассоциируется у меня с затейливыми узорами калейдоскопа. Крутишь трубочку и наблюдаешь в глазок, как маленькие разноцветные стеклышки делают чудеса, соединяясь друг с другом, превращаются в красивые, радующие глаз орнаменты. Я рос очень любознательным ребенком. Отца у меня никогда не было, а воспитанием занимались мать и бабушка. Мама целыми днями торчала на молочной ферме, доила коров, а больная бабуля все больше сидела в горнице, окружив себя мотками пряжи, вертела спицами. Я практически был предоставлен сам себе и окружающий мир воспринимал таким, каким я его видел. Так, полевую ромашку я сравнивал с солнечным диском, вокруг которого распустились белоснежные косички, а  растущие в огороде одуванчики я превращал в легкие пушистые снежинки. Как и все мальчишки,  я любил резвиться под щедрыми лучами солнца на росной травке, а морозной ядреной зимой лепить снежки и бросать их в деревья. В неуемной моей головке роились многие сотни «почему?», только ответов не находилось по элементарной причине: задавать их было некому.
Очень хорошо помню день, когда мне исполнилось три года. Стоял теплая августовская пора. С яблонь свисали аппетитные, с подрумяненными бочками яблоки. Во дворе, на сколоченном из досок столе, стояли мутные бутыли с самогоном. Вокруг немудреная закуска из того, что Бог послал: салаты из овощей, сало, жареная картошка. На скамейках сидят мамины гости, человек пятнадцать, все под хорошим «шафе» Играет гармошка, в воздухе повисла мелодия разухабистых частушек. И хотя я был героем дня, на меня мало обращали внимания. Я сидел поодаль и возил по траве ржавый детский паровоз, его мама принесла в дом с соседней свалки. В какое-то мгновение мне стало скучно, и я решил скрыться от людских глаз в горнице.
Поднимаясь по ступенькам крыльца я поскользнулся, доски оказались мокрыми и соскочил вниз, ударившись головой о поребрик Удар не был особенно сильным, однако я поднялся на ноги и, усевшись на нижнюю ступеньку, горько и тихо заплакал. Мне стало так обидно оттого, что взрослые дяди и тети веселятся, поют песни, а до меня никому нет никакого дела. С ветки дерева до моих ушей донеслась соловьиная трель. Я устремил взор на крону  раскидистой березы и стал мечтать о том, как хорошо быть свободной птицей, можно просто взять, взмахнуть крыльями и улететь в далекие края, жаркие страны.

И КНУТ, И ПРЯНИК

Когда мне исполнилось пять лет, в доме появился дядька Петро. Это был высоченный амбал с толстой сальной ряхой и неряшливой кудрявой бородой. Этот дядька появился в деревне год назад. Позже я узнал, что хахаль мамин из уголовных сидельцев, прибился он в нашу деревню по случаю, и снимал угол у старухи Кирилловны, что жила в крайней избе, в аккурат, против леса. Как они «снюхались» с мамой не знаю, только с первых же дней он повел себя в доме хозяином.
Как-то в один из выходных дней, дело было ранней осенью, так называемый отчим вышел на крыльцо с бумажным пакетом и окликнул меня, я катался по двору на развалюхе-велосипеде.
– Слышь, Артюха, подь сюда. Смотри, какую мы с маткой обнову тебе купляли. От дядьки несло вчерашним винным перегаром, глаза его были воспалены и налиты кровью, однако, добродушная улыбка выражала хорошее настроение. Отчим развернул пакет и достал оттуда красивую вельветовую рубашку, в мелкий рубчик, с погончиками, цвета морской волны. Что и говорить, рубаха была на загляденье. Я подошел к отчиму и восторженно на него посмотрел. Забылись все обиды, которые он мне причинил раньше. Я бережно взял в руки обнову и побежал переодеваться.
Сгорбленная бабушка, увидев меня в свежем одеянии, полезла в шкаф и достала с полки шифоньера новые тренировочные штаны с белыми лампасами. Этот подарок оказался для меня вторым неожиданным сюрпризом. Намазав старые потрескавшиеся ботинки ваксой, я попросил маму натереть их бархоткой. Вырядившись, я решил пофорсить по деревне. Чай, не каждый день, выпадает такой праздник на душе. Весь день я шатался по деревне, на обед не пришел. А когда стрелки часов перевалили за десять вечера, я, наконец, появился во дворе. Волноваться и бояться было чего. Все штаны были перепачканы зеленкой,  на задней брючине висел надорванный клок, видимо, задел, когда перелезал через сучковатое бревно в лесу. Вся рубашка была мокрая, с розовыми пятнами, это я ладошки вытирал, когда собирал бруснику.
Увидев меня в такой красе, отчим  запустил свои лопаты-пальцы в бороду и зло буркнул:
– Что ж, раз тако дело, будем учить азбуку.
Дядька Петро вынул из брюк узкий сыромятный ремень и, ловко перехватив меня за подштанники левой рукой, стал хлестать меня ремнем:
– А – за непочтение к родителям, Б – за порчу одежды.
Мамин сожитель так разошелся, что и не заметил, как из сеней вышла мама и сумела перехватить ремень:
– Все, баста! Хватит, изверг. Мало тебе лупасить меня, так ты за мальца взялся. Сначала роди своего, а потом лупи.
Мама вытерла вспотевшую ладошку о фартук и со звоном ударила Петра по щеке. Изумленный сожитель от такой наглости набрал в рот воздуха и лишь нервно моргал глазами. Наутро горе-воспитатель ушел, больше на моем горизонте он не всплывал.

ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ «ЧУДЕСНЫЕ»

В нашей деревне было всего-навсего полторы сотни дворов, поэтому и школа была только начальной. А если учесть, что в каждом классе училось по пять-шесть человек, то и учитель на всех приходился один. Один ряд парт – один класс, другой – класс постарше. Поначалу я проявлял интерес к учебе. Подперев кулачком подбородок, я внимательно ловил каждое слово учительницы, все мне было интересно. И домашние задания я тоже делал с большим удовольствием. Самое интересное, надеяться дома на помощь со стороны мамы и бабушки, было делом нулевым, поэтому я все больше работал на уроках, пытался как можно больше запомнить. Вот так, на памяти своей и выезжал я первые три года учебы.
Когда мне исполнилось десять лет, умерла бабушка, и мы остались с мамой одни на этом свете. Нельзя сказать, что у нас не было родственников, были, отдаленные, по материнской линии. Какие-то двоюродные или троюродные, словом седьмая вода на киселе. Мама с ними практически не общалась, только иногда, по большим праздникам, почтальонша приносила открытки со штампом областного центра.
Уже учась в четвертом классе, я поймал себя на мысли, что все, что вещает учительница – это «лажа», и в жизни мне мало может пригодиться. На уроках я со своим соседом, отчаянным озорником и заводилой все чаще стал играть в морской бой, а иногда и в карты, на интерес. А интерес у нас был один–щелбаны. Денег не было, разнообразить досуг надо, вот мы и играли, набивая шишки друг другу. А однажды Лешка, так звали моего однокашника, вообще учудил. Принес из дому поллитровую бутылку самогону и кусок колбасы на закуску. На большой перемене он отвел меня в сторону и предложил:
– Хочешь стать настоящим мужиком?
Я в ответ кивнул. Кто же не хочет? Ищи дураков. Все мы жили, спали и видели себя взрослыми, мечтали о том времени, когда у нас на щеках появится щетина
– У меня есть горючка, водка в смысле, точнее самогон. Давай попробуем. Говорят, кайф потом приходит, закачаешься. Вон, к моему батяне вчерась дядя Иван, тракторист забегал. Так они так «набубенились», что он чуть сегодня работу не проспал. Я под шумок у них одну бутылку и слямзил, думал, успокоятся, так отец снова в подполье полез и новую склянку притаранил. Давай по глоточку, как говорится, с устатку.
Лешка первый пригубил и, сделав два глотка, закашлялся. Видно, мальцу было это зелье в диковинку. Лешка набил щеки колбасой и стал смачно жевать, растягивая нараспев:
– Хорошо пошла! Давай и ты, «шлепала»!
 Я раскрутил бутылку для форса и заработал кадыком, сделав три хороших глотка.
– Хорош баловаться, мне оставь.
Лешка посмотрел в склянку, мутная жидкость еще занимала больше половины пространства.
На следующей перемене мы добавили с дружком еще по паре глотков...
На четвертом уроке нас стало потихоньку «развозить» Учительница, завидев наши выпученные глаза, подошла к нам и сразу же учуяла запах сивухи. Ни слова не говоря, она жестом поманила нас в коридор и подвела к жестяному баку с водой. Наполнив полную эмалированную кружку, она приказала мне:
– Пей!
В ее глазах блеснула и жалость, и гнев одновременно. Ослушаться мы не смели. Я осушил первую кружку небрежно.
– Теперь еще одну. Нужно как можно быстрее очистить желудок, пока алкоголь не всосался в кровь...
У учительницы из под косынки выбились волосы, голос ее  заметно дрожал.
После третьей кружки воды у меня начались позывы рвоты. Выбежав во двор, я отрыгнул воду. Следом выбежал Лешка, на ходу извергая из себя фонтан воды.
Вся эта история могла закончиться незаметно, не появись на пороге ребятня из класса. Им было крайне любопытно, куда повела нас учительница?
Посвящение в мужчины  завершилось для нас позором, и мы стали посмешищем  школы. После этого случая я с Лешкой две недели не разговаривал. А учительница – она молодец. В классе она пригрозила ребятам, чтобы не болтали на улице и дома лишнего. И домашним нашим  не обмолвилась ни словом. Сколько времени прошло с тех пор, а учительницу первую свою, тактичную, добрую и сердечную я помню до сих пор и ношу о ней светлую память в сердце.

ДАВАЙ ЗАКУРИМ, КОРЕШ, ПО ОДНОЙ

Очевидно, трудно быть первооткрывателем. Колумб первым среди исследователей открыл Америку, инженер Попов был пионером в развитии радио, Гагарин первым покорил космос. Все эти открытия были сделаны на благо людей. Вот и мы, того не подозревая, будучи безусыми юнцами, тоже старались торопить время и открывать для себя новые горизонты человеческого бытия. До  теории относительности Эйнштейна по причине малолетства было по «барабану», зато познать себя во всех проявлениях, нам, мальчишкам, было крайне любопытно. Первый неудачный шаг к познанию мы с Лешкой сделали и на собственном примере сели в глубокую «лужу» Так мужчинами не становятся.
Что касается табака, то был я к этой штуке абсолютно равнодушен. Дома у меня не было заразительного примера. Мама, правда, прикладывалась к рюмке, однако алкоголичкой себя не считала, работу не прогуливала и хозяйство исправно вела. Табаком она тоже не баловалась, в доме даже не водилось пепельницы.
С пятого класса я  стал посещать  школу восьмилетку в соседней деревне. Это четыре километра туда и столько же обратно. Хорошая физкультурная закалка. Считалось праздником, когда  нас возил в школу изредка развалюха-автобус.
Моим соседом по парте оказался верзила-второгодник Юрка Курпатов. В свои двенадцать лет он вполне тянул на пятнадцать, а может, и на шестнадцать лет. Карманы у Юрки вечно воняли едким табаком, он постоянно носил с собой тряпочный кисет с самосадом и обрывки газетной бумаги. Учился Юрка плохо, слыл отпетым лодырем, но это не значило, что он не был способным к  учебе. Математику и русский язык Курпатов, действительно игнорировал, зато историю и географию он просто обожал.  На этих уроках он вел себя более-менее сосредоточенно. В  классном журнале по этим предметам у него стояли твердые четверки. Однажды Юрка мне признался в том, что хочет стать, как и Пржевальский, великим путешественником. Романтизм своей неуемной натуры мальчишка подкреплял  бурной фантазией. Что-что, а приврать классно Юрка любил, и надо отметить, у него это хорошо получалось...
Курил Курпатов почти открыто. Во время школьных перемен он крутил козьи ножки во дворе, а после занятий шел по деревенской улице, не вынимая  «соски» изо рта. Никого не стеснялся и никого не боялся. Дома на парня махнули рукой. Скорее бы в армию. Там дурь сама уйдет. Так рассуждали его родители...
В новогодние каникулы Юрке, наконец, удалось меня «искусить» Он явился, не запылился, в мою деревню, держа в кармане красивую пачку папирос «Герцеговина флор» Говорят, эти папиросы любил курить сам вождь всех народов Сталин. Демонстративно вынув из куртки папиросы, он раскрыл пачку, вынул папиросу, постучал краем о пачку и предложил мне попробовать на вкус табак аристократов. Пачка действительно была завораживающе красива, а слово аристократ прозвучало очень уж важно и обещающе.
В душе наступило смятение. С одной стороны любопытство имело место, с другой – я хорошо помнил историю со вкусом алкоголя, тем более, чем она окончилась. Я крутил извилинами и так, и сяк, однако уважить гостя было нужно, не зря же он перся в такую даль с оригинальным подарком.
– Одна папироса здоровью не помеха, – решился я  и взял в руки папироску.
Юрка чиркнул зажигалкой и присоветовал:
– Дым затягивай в себя, но не глубоко, голова может закружиться с непривычки.
Первая затяжка вызвала кашель, вторая защекотала ноздри. Третья и четвертая прошли незамечено, а потом началось легкое головокружение. Я потушил хабарик и заключил:
– Никакой это не кайф, во рту противно и голова чугунная.
– Ничего, не Боги горшки обжигают, привыкнешь. Ты прав, листья табака и впрямь, для интеллигентов, мне больше по нутру наш самосад, он до печенок пробирает, а это фигня какая-то.
Юрка протянул мне пачку папирос и покровительственно хлопнул по плечу:
– Дарю, братан. Это мой новогодний привет...
Вечером Юрка побежал в свою деревню, а я все не находил себе места. Карман жгла пресловутая пачка «Герцеговины-флор». Я был озабочен тем, куда бы ее подальше спрятать, чтобы не отыскала мать. Я покопался в комоде, потом в шкафу. Наконец я вышел во двор и полез на чердак сарая. Там я спрятал папиросы в старый рваный сапог, забил его сеном и бросил в дальний угол.
Матери дома не было, видимо ушла она к своим товаркам на посиделки. Я уселся на стул и задумался, Во рту было неприятно, будто кошки нужду справили. Голова уже почти не кружилась, однако в теле ощущалась слабость. Злости на себя прибавилось. Опять не устоял. Что же я за пластилиновый такой парень, что меня можно изогнуть в любую сторону? Я продолжал сидеть в горьком раздумье, а внутренний мой голос продолжал говорить с издевкой:
– Ну и слабак, ты, Артем, не мужик, а дешевый склизняк!

НА РАЗВИЛКЕ ДОРОГ

...Вот, наконец, расквитавшись с восьмилеткой, я получил вожделенное свидетельство о неполном среднем образовании. Оно давало мне право поступления в техникум или в профессиональное училище. Честно говоря, мне было до феньки куда направлять свои стопы, главное побыстрее съехать с деревни, все мне здесь опостылело. Постоянный зуд матери, хроническое безденежье и откровенное безделье позвали меня в дорогу. Аттестат у меня не светился хорошими отметками, львиная доля приходилась на тройки. В этой связи я долго не горевал. В областном центре было где развернуться. Я решил поступать в механический техникум. Думал, что механика – это винтики, гаечки, колеса. Все должно крутиться и вертеться, а это очень занятно. Вот с таким детским примитивным мышлением я и переступил порог этого учебного заведения. Поселился в общежитии, получил экзаменационный лист. Первый экзамен был по математике. Я ерзал на стуле и заметно нервничал, примеры и задачи, записанные в билете, не получались. Я косил глазом вокруг, пытаясь списать у соседа, но это дело было бесполезным, у каждого был свой вариант. Минут сорок я изображал из себя думающего ученика, а потом решительно встал и пошел к выходу. Решил, будь оно, что будет, пойду сдаваться в профессиональное училище. Меня остановила молодая девушка – преподаватель и вернула на место. Сев рядом со мной, она быстренько разложила все примеры по полочкам, вывела решение и, похлопав меня по вихрам, спросила:
– Ну, теперь  разобрался, бедолага?
С математикой мне откровенно повезло, тройка стала пропуском на диктант. А вот здесь я жидко обделался. Как нас готовили в деревенской школе? Скорее по формальным признакам. Не прогуливаешь – тройка обеспечена. Словом, получил я по русскому языку  махровую двойку. Сижу в вестибюле, у выхода и горюю, размышляя, в какую ремеслуху отнести документы? Вдруг ко мне подходит один препод – очкарик и спрашивает:
– Спорт любишь, чем увлекаешься?
Я возьми и скажи ему невпопад:
– В школе играл  в волейбол.
– Да, парень ты рослый, и мышцы, чувствую, накачаны. Однако, глаза грустные. Давай, выкладывай, что у тебя за проблемы?
Откуда взялся этот ангел-хранитель, до сих пор понять не могу, словно из волшебной сказки выплыл. Я рассказал учителю  про свою беду. Интеллигент выслушал меня и повел на второй этаж в учебную часть. В комнате никого не было. Он сунул мне в руки чистый двойной лист со штампом учреждения и усадил за стол.
Вот тебе оригинал диктовки, он уже проверен. Просто перепиши, и будь внимателен, не наделай ошибок. Словом, перенеси текст, тютелька в тютельку. Преподаватель вышел из комнаты и запер меня на ключ, а я старательно  стал выводить шариковой ручкой буквы...
Через несколько дней я увидел себя в списках зачисленных, а это означало, что пора начинать самостоятельную жизнь.
            
СЛОВО НЕ ВОРОБЕЙ

Препод тот, что записался  мне в волшебники, оказался серьезным «шишкой» – заместителем директора по организационной работе. По совместительству он еще был спортивным энтузиастом, постоянно бегал, с кем-то шушукался, я его потом часто встречал на разных спортивных площадках, часто в тренировочном костюме со свистком в руках.
Однажды он меня выловил на улице и схватил за руку:
– Стой, красавец! Кто мне обещал  спортивную честь техникума защищать? Не ты ли? 
Преподаватель погрозил мне пальцем и потребовал, чтобы я начал посещать волейбольные тренировки.
Как ни странно, в спортивную жизнь я втянулся. Этому помогло то обстоятельство, что соседом моим по комнате был второкурсник Николай. Он уже давно набил руку на волейболе и слыл в команде опытным игроком. Именно благодаря Николаю я и заразился  этой увлекательной игрой и стал прогрессировать.
Уже учась на втором курсе, где-то ранней весной, наша учебная команда на областных соревнованиях заняла почетное второе место.
Учеба в этом «ликбезе» меня в каком-то роде дисциплинировала. Я прекрасно осознавал, что надеяться мне не на кого. Мать моя помочь мне ничем не могла, разве что шмат сала в посылке прислать? Парнем я был свойским, на рожон не лез, но и постоять за себя был не промах, общий язык с пацанами всегда находил. Вот эта моя коммуникабельность и помогала выживать. Однокашники часто брали меня на халтуру: то на рынок продукты разгрузить, то на овощебазе морковку с картошкой перебрать. Разумеется, не в учебное время. Так что от голода я не умирал, но и о матери, признаться, вспоминал. Сколько раз, лежа в постели, мечтал о том, что скоплю  тысяч  сто рублей и пошлю матери. В стране тогда была бешеная инфляция. Один доллар стоил свыше пяти тысяч рублей, а те, кто зарабатывал миллион рублей, это всего-то около двухсот долларов, считались хорошо оплачиваемыми людьми. Много раз я подходил к почте, решая осуществить задуманное, а потом черт какой-то меня останавливал, приговаривая:
– Вот, подкопишь более приличную сумму, чтоб не стыдно было, тогда и отправишь матери перевод...
Осуществить свои намерения мне не пришлось. Я учился уже на третьем курсе, когда из деревни пришла нерадостная весть. Возвращаясь с фермы мать выскочила с поля на тракт, из-за поворота вынырнул на скорости  рейсовый автобус и сбил ее. Вскрытие показало, что в крови мамы было достаточно алкоголя...
После моего отъезда из деревни, она, видимо, отпустила вожжи. И если раньше мать заглядывала в рюмку с оглядкой, то, оставшись одна, дала себе волюшку. Как она совмещала работу с пьянкой, один Бог знает.
 В летние каникулы я решил поправить свои материальные дела и отправился в деревню продать родовое гнездо, вернее то, что от него осталось, скособоченную хибару с рубероидной крышей.
Усадьба встретила меня унынием. Забор весь покосился, стекла окон были выбиты. Никто из односельчан не позарился на наш участок, никому он не был нужен, даже за жалкие гроши. Я забил досками окна и бросил в огород монету, хорошая примета вернуться, однако бросил я скорее не для приметы, а просто для ритуала: на самом деле я уже твердо знал о том, что не вернусь сюда никогда.

ГОРЬКАЯ ТРАВКА

Началом моего нравственного падения я считаю весну 1996 года. Я – здоровый семнадцатилетний бугай, без пяти минут специалист–механик был на пороге летней сессии. И надо же, на свою беду, я познакомился со смазливой девчонкой, она трудилась поварихой в пельменной и была старше меня на целых четыре года. Знакомство было молниеносным. Стоя у раздачи, я жадно впился в ее голубые глаза своим прожорливым взглядом. Слово за слово, и вот мы уже уютно сидим в ее маленькой келье, которую девушка снимала у одинокой старухи на городской окраине.
На столе бутылка шампанского и фрукты, обстановка вполне располагающая к интиму. Девица оказалась опытной. Скрещены бокалы на брудершафт и теплая дрожь побежала по телу, внизу живота заиграла плоть. Я и опомниться не успел, как очутился в объятьях этой бестии в юбке, с меня слетели брюки, рубашка и я остался, в чем мать родила. Так, я впервые, познал таинство любви. Несколько дней подряд я ходил к Людмиле на ночь любви как на праздник. И все начиналось опять красиво: вино, сигареты, фрукты, тусклый огонь свечей. Романтика!
С того самого Нового года, когда деревенский Юрка преподнес мне пачку «Герцеговины флор» я потихоньку начал курить. Вначале – папироска в день, потом две. Голова уже не кружилась, наоборот, наблюдался легкий приятный кайф. Когда я уже учился в восьмом классе, то выкуривал по пачке, правда с папирос я перешел на сигареты, и то самые дешевые.
Однажды, лежа в постели после очередного приступа страсти, Людмила заметила, нежно гладя мои волосы:
Между прочим, сила члена зависит от многих факторов, знаешь, что является мощным стимулом?
Я заинтересованно поднял на нее глаза:
Травка, обыкновенная травка. Забьешь косячок, сделаешь несколько затяжек и разом почувствуешь себя в раю. И делать тебе ничего не надо. Твой железный конь будет работать без устали. И тебе – наслаждение, и мне – истома. Давай попробуем. Все можно пропить, кроме опыта.
Людмила хитро подмигнула и, заткнув мой рот своими жаркими губами, повисла на моей шее.
Я внимательно наблюдал за сексуальной партнершой, как она умело и сноровисто растирала травку с табаком и так же споро набивала папиросную гильзу неизвестной для меня смесью. Я тут же вспомнил тот проклятый самогон и самоочищение желудка, перед глазами проплыли выбившиеся из-под косынки волосы первой учительницы. Этот эпизод сменился первой папиросой и в глазах застыл ужас:
– Что же я делаю?
Силы прибавило мужское начало – я уже далеко не мальчик, могу и знаю, как нужно обращаться с женщиной. А что касается травки, то кто же будет против качественного секса, ведь Людмила  посулила ангельские чудеса...
Первая  затяжка вместе с воздухом, вторая. Людмила как опытная курильщица зелья показывает, как надо дышать. И вот косяк раскурен.
Людмила лежит, выпятив богатые груди, откинув одеяло. Глаза ее подернуты поволокой. Она уже «торчит». Легким движением пальцев она ловит мой восставший фаллос, направляя его в себя. Поехали!!!
Это был, действительно, рай. Именно таким я и представлял его, но только мысленно. Велика сила самовнушения, особенно тогда, когда сам хочешь в это верить!
С поварихой из городской пельменной я встречался до самых летних каникул. За это время я успел не только пристраститься к «траве», но и ширнуться более сильным наркотиком. Летняя сессия чуть не осталась сорвана. Опять мне повезло, еле выехал на тройках. Все каникулы я пробавлялся случайными заработками, а ночью забывался в приятном кайфе. Тогда в летние ночи под соловьиные трели я еще не знал, что мой третий курс учебы окажется последним и грядущей осенью я начну постигать другую науку – выживать в условиях сплошного тумана.

САЖУСЬ НА ИГЛУ

В сентябре начались занятия, а я, лежа  на койке со свинцовой головой, находился в прострации.
– Вот завтра оклемаюсь, – думал я и возьмусь за ум, все таки четвертый курс, а это означало, что финиш близок. А «завтра» сменялись другим «послезавтра». В середине октября я уже понял, что год безвозвратно потерян. Из общежития меня выгнали, а за документами я так и не пошел. До зимы пробавлялся случайными заработками типа: копай глубже, кидай дальше, пока летит – отдыхай, а на постой я определился к одному пьянице-старперу. Жил он один в маленькой квартирке на первом этаже, в которой  витал устоявшийся запах терпкого табака и винного перегара.
В один из зимних дней я вышел на улицу. Вроде бы не штормило, в голове была относительная ясность. В животе сильно урчало, хотелось элементарно жрать. Я вспомнил о том, что со вчерашнего утра и маковой росинки не проглотил. Проходя мимо парфюмерного магазина, я обратил внимание на обилие духов в витрине. Мгновенно вспыхнула мысль: а не попробовать ли поживиться? В магазине было мало народа. Я прошел мимо прилавка с закрытым стеклянным верхом и мой взгляд устремился в правый угол, там, на полуоткрытом стеллаже высились коробочки с парфюмерией. Оглядевшись по сторонам, я увидел полусонную продавщицу, она прихорашивалась у маленького зеркальца, стоя ко мне спиной в противоположном углу. Я сжал кулаки и, выпятив грудь подошел к полке. Раздумывать было некогда. Я сгреб  в ладонь две первые, попавшиеся под руку коробочки, которые тут же утонули в глубоком кармане моего старого затертого пальто. Сделав еще несколько шагов вперед, я обернулся и спокойным шагом пошел к выходу. Мне почему-то казалось, что девушка-продавщица меня вот-вот остановит, но, слава Богу, пронесло, я благополучно вышел. Только на улице я смахнул ладонью со лба обильный пот. Первая кража, к счастью, прошла очень даже благополучно. Коробочки я рассмотрел уже дома. Это были женские духи «Сардоникс» Я послал деда-алкаша, его в округе каждая кошка знала, скинуть кому нибудь по сходной цене этот парфюм. Через час старик  вернулся домой довольный, в пакете покоилась литровая бутыль спирта «Рояль», пару бутылок пива, колбаска, кирпич хлеба и жирная копченая селедка. Что еще бывшему студенту надо? Мы с дедом так в тот день назюзюкались, что у меня чуть не остановилось сердце. Я проснулся весь мокрый на полу, среди окурков, рядом в такой же луже валялся и мой хозяин, дед Лукич. Чувством омерзения я тогда не страдал, наоборот, во мне крепла уверенность, что я просто – невезунчик, а люди, окружающие меня специально не желают мне добра...
Я еще не знал, что в хате моего хозяина еще не так давно жили трое наркоманов. Поздней осенью они съехали, и дед облегченно вздохнул: меньше народу, больше кислороду...
А я тем временем продолжал успешно промышлять. И надо же, небесные ангелы мне покровительствовали. Я подворовывал в магазинах, и на рынках, на толкучках, да и просто, в тесной толпе. Однажды мне удалось вытащить из открытой сумки одной женщины-простофили добрый кошелек. Там лежали пять хрустящих кредиток по пятьдесят тысяч каждая. Казалось, не такая большая «капуста», однако несколько дней можно было припеваючи жить. 
В хорошем настроении я вернулся в дедово логово. У старика в доме стоял дым коромыслом. Оказалось, что хозяина навестили его бывшие постояльцы, бомжи-наркоманы. Один из них, как ни странно, хорошо играл знакомые мелодии на губной гармошке. Слово за слово, и вот снова собран стол и началось очередное «разгуляево» Три дня неуемная компания резвилась, а на четвертое утро я обнаружил на полу около своей кровати пару разбитых ампул. На сгибе локтя левой руки я узрел два синеющих пятна, в середине которых красовались точки от уколов. Так, в глубоком хмелю, я еще подогрелся неизвестной наркотой.
На следующее утро дедовы корефаны благополучно соскочили. Я хорошо помнил, что в портмоне у меня оставалась одна неразмененная пятидесятитысячная купюра. Я полез во внутренний карман и обомлел: кошелька не было. Вместе с портмоне исчез и паспорт. Теперь я воистину стал бомжем: без работы, без прописки, без документов, без определенного места жительства.


ЗНАКОМСТВО С «НАРАМИ»

Весну дефолтного 1998 года я встретил в изоляторе временного содержания. Ментам все-таки удалось меня красиво выследить и эффектно «накрыть». В один из февральских дней я фланировал по городскому универмагу. В секции трикотажа мой глаз упал на вертушку с красивыми модными кофточками. Были они необъемными и легко прятались за пазуху. Я уже был докой в подобных ситуациях и десанты на промтоварные магазины осуществлял неоднократно. Однажды мне удалось выскочить незамеченным с женским модным плащом. И что интересно, в первой же попавшейся на глаза булочной, я скинул этот трофей местной кассирше, ей обнова подошла в самый раз. Сняв с плечиков две кофточки, я привычным движением запихнул их за ворот пальто, и потоптавшись немножко на месте, направил стопы к выходу. На сей раз фортуна оказалась не на моей стороне.
В углу, рядом с примерочной кабинкой висел глазок видеокамеры и я хорошо «влез» в зону обзора. На выходе меня уже поджидали оперативники. Они дали мне возможность беспрепятственно выскочить на улицу, а там, в толпе зевак, заломили мне руки. Ничего не скажешь, повязали красиво, со свидетельской базой и главное, с поличным. Адвоката мне прислали государственного. Это была молоденькая неопытная девчонка. Согласно статье по краже государственного имущества я вполне мог схлопотать реальный срок, несмотря на то, что я до этих пор был чист и к уголовной ответственности привлекался впервые, просто сесть мне помогла наркозависимость. Получил я за свои художества два года реального наказания с принудительным лечением от пьянства и наркозависимости.
На зоне меня окружал молодняк, в основной массе своей, годки по возрасту. Мне, в аккурат, стукнуло восемнадцать лет, и я попал на взрослую зону. Там день без драки как курильщик без махорки. Не обошли синяки и меня, в первые дни лагерной жизни меня так «отоварили», что я чуть не загремел в местную больничку. А потом ничего, попривык. Одному баклану–чебуреку, так на зоне называли азиатов, хорошо приложился табуреткой к тыкве за «беспредел», что меня пацаны сразу зауважали. Приставлен я был к швейной машинке мастерить рабочие рукавицы. Очень муторная работа, требует определенной сноровки и терпения. Долго я не мог выполнять нормы выработки. Однажды нарядчик, который ко мне почему-то благоволил, перевел меня в пищеблок рабочим по кухне. Там я и дожидался выхода на свободу. И чем ближе подступала эта самая свобода, тем мрачнее становился мой взгляд.
Идти мне было некуда. Восстанавливаться в техникуме не имело смысла в связи с большим перерывом, специальности не было никакой, да и крыши над головой, как таковой у меня не было. Не возвращаться же в деревню, где и жителей-то можно по пальцам перечесть? За шесть месяцев до освобождения по совету одного прапора-цирика я написал  объявление о знакомстве в большую газету. Написал, все как есть, полную правду-матку. Послал даже фотку в тюремном прикиде. Через полтора месяца получаю ответ от одной фабричной девчонки. Трудилась она слесарем-наладчиком промышленного оборудования, имела собственную комнату в коммунальной квартире. Одна беда, была она старше меня на целых два года. Одно письмо, за ним последовало второе. Я увлекся этим романом в письмах, и когда подошел срок моего «дембеля», я уже не гадал на кофейной гуще. Судьба подарила мне новый шанс начать жизнь с белого листа. Я лежал на лагерной шконке и мечтал о том, что пойду на производство, выучусь на хорошего специалиста, женюсь на Наталке, смастерю ей парочку детишек. Ах, мечты, мечты, хорошо, что они еще витают в мозгах. Значит, не все так плохо, есть на что надеяться...
На дворе стояла зима 2000 года. Через две недели мне освобождаться. На душе скребли кошки, тревога ни на минуту не покидала меня. Только письмо, последнее письмо от заочницы Наталки грело мне душу. Девушка писала о том, что ждет меня и не прочь создать со мной крепкую семью. Дурочка наивная, ты же меня совсем не знаешь.

ПЕРВЫЕ РАДОСТИ

Наталка встречала меня на городском железнодорожном вокзале. Я предстал перед ее очами в ватнике, тряпочной шапке-ушанке и кирзовых  стоптанных ботинках. В кармане лежала  заветная справка об освобождении, а в кошельке – жалкие семьсот рублей. Ни тебе в кафе сходить, ни более-менее приличного подарка купить.
Фабричная девчонка в жизни оказалась более привлекательной, чем на фотоснимке. В меру крепенькая, не худая, но и не полная, с правильными пропорциональными формами, она больше напоминала сельскую учительницу, чем рядовую работницу фабрики. И волосы у нее не были раскиданы по плечам, а собраны в аккуратный пучок, скрепленный красивой заколкой.
Два года лагерной жизни приучили меня к серому однообразию будней. Курс лечения формальный я прошел, однако тяга к дури осталась, лишь острота на время притупилась. Признаюсь, я и в лагере находил отдушину покайфовать. Сами цирики заносили в зону и водку, и спирт, и высококачественный цейлонский чай. Нельзя сказать, что такие праздники  души выпадали часто, однако, праздник он и есть праздник, а их много не должно быть, иначе значимость цену потеряет.
Наталка приготовила хороший стол, поставила  латку с тушеным кроликом, рядом возвышалась бутылка десертного вина «Салхино» Искушение выпить было огромным, однако я превозмог сильное желание и отставил стопку. Наталка восприняла мое поведение по-своему. Ей показалось, что я сильно стесняюсь, еще не вошел в ритм свободной жизни, поэтому ощущаю закомплексованность. Как ни странно, в этот день я пил только минеральную воду и был счастлив. Я даже ущипнул себя за щеку, не сон ли это? Нет, все в порядке. Уютный свет торшера,  яркий экран цветного телевизора, восторженные голубые глаза Наталки возвращали меня в реальный мир...
Оформив в органах милиции новый паспорт, я поспешил устраиваться на работу. Брака у нас с девушкой официального не было, поэтому Наталка организовала мне временную прописку на один год. Эйфория моя опустилась на нулевую отметку уже в первый день поисков. В какой бы отдел кадров я не заходил, везде слышал одну и ту же песню:
– Из мест лишения свободы? Извините, у нас все вакансии заняты.
Только через две недели мне удалось устроиться на тарный склад рабочим по ремонту ящиков для винно-водочной посуды. Помог местный участковый инспектор. С ним я случайно столкнулся у Наталкиного дома. Поведал  старлею о своей беде, он молча выслушал, что-то записал в планшет, а на завтра  пришел и предложил новое место работы.
Эх, знать бы мне заранее  о том, что этот шаг был опрометчивым, я бы промчался мимо этого злополучного склада скоростной ракетой...
В коллективе были одни бухари. Утро начиналось с похмелки жигулевским пивом, обед встречали с чекушками водки, а конец смены приходился на праздное пьяное  шатание по двору. Ни уговоры, ни увещевания мастера хозяйственного двора не помогали. Применять строгие меры не имело смысла. Да и кто пойдет работать в эту шарашкину контору за копеечный заработок? Правда, и работали горе-работяги тоже, особо не потея. Таким образом, здесь неукоснительно  соблюдался принцип: «Ты делаешь вид, что работаешь, администрация делает  вид, что платит»
Месяца три я держался, однако  нервы оказались далеко не железными. Нельзя сказать, что я не имел выбора. Очевидно, имел. Можно было взять больничный лист и искать, искать более приличное место, тем более, что я уже был работным мужиком, а не пришельцем из зоны. К глубокому сожалению, в один прекрасный день я «повелся» на уговоры бригадира и махнул с братвой несколько мерзавчиков тройного одеколона. На работе это особо не сказалось. После смены я побрел домой, по дороге выпил пару кружек пива, а на утро... разыгралась интересная сцена. Наталка торопилась на работу, а я не находил себе места: душа требовала разгула.  Наталья сердцем поняла: пришла беда, открывай ворота. На работу она не пошла тоже. Выпросив у сожительницы пятьсот рублей, я быстренько «намылился» из дома. Думал, размагничусь только на один день, потом соберу волю в кулак и пойду сдаваться ставить блокатор. В этот вечер я пришел домой на бровях. У меня начался запой. Мало того, что я жил здесь на птичьих правах, я еще набрался наглости обидеть хозяйку дома: обнаружив в комоде тонкую пачечку денег, я облегчил ее ровно на три тысячерублевые кредитки. На эти деньги можно было хорошо «газануть».
Когда Наталья обнаружила пропажу денег, она потребовала у меня ключи от дома. В принципе, этого следовало ожидать. Хроника последних событий предвещали такой финиш, я даже глазом моргнуть не успел, как понял: снова влип и опять по душевной мягкотелости. Нищему собраться в дорогу, только подпоясаться. Я положил в карман паспорт, благо прописка  мне была на год обеспечена. В кармане болталась какая-то мелочь. Я уходил из Наталкиного дома с чувством побитой собаки. Никакой самокритики. В груди клокотала обида и на Наталку за непонимание, и на себя за хроническую невезучесть. Только-только выбрался из темного тоннеля в свет, а сейчас снова нырять в темноту сырого тоннеля?
Я шел по улицам города, крапал мелкий дождь. Невольно я вспомнил сказку со странным приказом царя:
Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Ситуация, ну, точно про меня. Я брел с грустными глазами и прохожие брезгливо меня сторонились. Я очень хотел вернуться к Наталке и повиниться, но чертова гордыня взяла верх. Я еще надеялся в очередной раз переломить судьбу.

ЖИЗНЬ ПОД МОСТОМ

Голод не тетка. Весь день я шатался в мирской суете по серому хмурому городу. Во рту не пахло и крошкой хлеба. Проходя под железнодорожным мостом, я услышал оживленные голоса. Человек шесть-семь сидели на теплотрассной трубе и трапезничали. На расстеленной газетке стояли банки с пивом и порезанные соленые огурцы. У меня предательски заурчал желудок, на краях губ выступила слюна. Торопиться мне было некуда, и я решил прощупать обстановку, точнее понаблюдать за лихой компанией. Риск оказаться побитым был большой. Местные бомжи не очень-то привечали чужаков, тем более не местного разлива и столь юных. Какая я им ровня? Всем им как минимум лет по сорок-сорок пять, а мне едва перевалило за двадцать.
Долго маскироваться мне не пришлось. Один мужик с окладистой бородой, видимо, вожак царства подземелья, поманил меня пальцем. Деваться было некуда, я пошел к нему навстречу. Уж если даровано судьбой мне валяться здесь с проломленной головой, значит так тому и быть. Во всяком случае здесь было одно преимущество – кончатся мои земные страдания.
Бородач оказался на редкость словоохотливым и, как ни странно, не злым. Его смоляные глаза в сумерках искрились добродушной улыбкой. Мне пришлось, как на духу, выложить все, что таилось на сердце. Рассказал и о техникуме, и о зоне. Умолчал только о временной прописке, что дала мне простушка Наталка. По крайней мере, эта самая прописка на самом деле была моей охранной грамотой. Формально я не подходил под бомжовую категорию, хотя и не имел родного угла, однако наличие регистрации давало мне шанс найти любую работу, и в этом было мое бесспорное преимущество. Бородач, народ звал его просто Филатыч, не стал испрашивать с меня ксиву. Он плеснул в сальный пластмассовый стакан пенного пива и протянул мне кусок хлеба с долькой соленого огурца. Я благодарно взглянул на дядьку и захрустел желваками...
В этой честной компании я  «поварился» пару недель. Однажды под вечер кто-то из этой шоблы затеял скандал, очевидно, что-то не поделили. Завязалась драка. Вожак лежал на теплой трубе хорошо поддатый с устатку. После словесной перепалки в бой вступил подручные средства. Ненароком зацепили ногой меня. Я не лыком шит – дал обидчику сдачи. Началась общая потасовка. Я стал лихорадочно искать выход из этой ситуации. Узрев лежащую на земле пустую бутылку из-под водки, я схватил ее в руки, глазами ища что-твердое. Нащупав металл колонны, я разбил дно бутылки, и демонстрируя разбитую емкость с рваными стеклянными краями, ринулся на обидчиков. Бухие-не бухие, они расступились. Признаюсь, в моей душе возмутители спокойствия не вызвали глубокую агрессию, цель у меня была одна – постараться обойтись без криминала. Перспектива снова садиться в каталажку мне не улыбалась. Сделав спасительные шаги, я оглянулся. Сзади, где-то вдалеке мелькали тусклые огоньки фонарей. Обидчики не погнались за мной, а застыли в недоумении. Я воспользовался этой секундной паузой и сделал ноги. До самой поздней ночи бродил я по привокзальным железнодорожным путям, пока не нашел в тупике короткий состав поезда. Один из вагонов был приоткрыт. Я забрался туда и сжался в комочек. Зубы стучали, скорее не от холода, а от страха. В кармане лежал спасительный паспорт с пропиской. Все, и больше ничего.
Завтра же уеду из города и затеряюсь, где ни будь в деревне, подальше от соблазнов городской жизни. Именно там, в этом обшарпанном вагоне я  подумал о Боге. Собрав три перста воедино, я неумело помолился, приговаривая:
– Помоги и спаси меня, Господи!

ОПЕРАЦИЯ  «ЧИСТЫЙ ГОРОД»

На следующее утро я решил исчезнуть из города. В кармане болталась мелочь и пара  затертых мелких купюр, на которые и уехать далеко было нельзя. В привокзальном туалете я привел себя в относительный порядок, вымыл холодной водой лицо, однако выдавали воспаленные, налитые кровью, глаза. Куртка тоже была далеко не первой свежести, да и чоботы на ногах чуть не просили каши. Видуха еще та. В лагерной робе и то чувствуешь себя франтом.
Я даже не предполагал, что через каких-то десять пятнадцать минут сильно облажаюсь и бесславно попаду в руки ментов, которые сподличают и сделают мне дешевую подставу. Я решил уехать подальше от города. Найти какую-нибудь церквушку и прибиться к ней. Очень уж мне хотелось навеки избавиться от тисков проклятого дьявола. Все вредные привычки, присущие человеку, сидели, связанные прочной нитью, во мне одном.
Я шел по пригородной платформе и прицелился уж было войти в электричку, как с двух сторон меня окружила группа ментов с собаками. Паспорт у меня был в порядке, однако, их смутил мой далеко не презентабельный внешний вид. В привокзальном пикете нас собралось таких, как я бедолаг человек восемь. Подъехала «раковая шейка», так в простонародье зовется ментовская развозка, и нас повезли в городской отдел. Что творилось там в ментовке, невозможно подвергнуть никакому описанию. Я, конечно, знал о милицейском беспределе, но о таком даже в книгах редко пишут. Просто в этот день я, как и многие обитатели «дна», попал под раздачу. Местные власти проводили акцию под условным названием «Чистый город». Чистый – не в смысле экологии, а в плане очистки социума от криминальной и околокриминальной среды. Я не знаю, как обошлись с другими изгоями общества, меня по сути, должны были выпустить, прицепиться было не к чему. Пригласили понятых и под добрый десяток удивленных глаз вынули из моего кармана четыре пакетика белого порошка. Как потом показала экспертиза, это был героин. Как они технично сделали подставу, я не заметил, зато народный суд сделал строгое замечание в мой адрес и отправил меня в усиленную зону осознавать содеянное сроком на четыре года.
Вот ведь как неловко получается. Только подумал о хорошем, вспомнил Бога, решил завязать с прошлым, а тебе такой пассаж – дырка от баранки. Я  весь зажался в себе, и меня будто перемкнуло. Контактный и доброжелательный, я весь превратился в глухонемого. Ни тебе здрастьте, ни тебе до свидания. На зоне ко мне приклеилась кликуха – угрюмый. Все четыре года я валил лес в северных широтах и желал себе смерти, только она, костлявая, постоянно обходила  стороной, задиристо играя со мной в прятки.

ЧИТАЮ  БИБЛИЮ

Из всех своих тюремных контактов, очень хорошее впечатление на меня произвел зонный священник отец Анатолий. Это был молодой человек, на вид лет тридцати. Он носил аккуратную бородку и  выглядел очень милым интеллигентом. Моя замороженная душа долго оттаивала. Нужно отдать должное терпению служителя церкви. Отец Анатолий с глубоким  тактом вбивал в меня азы Божьего слова, знакомил с неизвестными мне главами Библии. Сначала мне все это было мало интересно, а потом неожиданно захватило. Священник рассказывал мне о своем мироощущении, сетовал на социальную несправедливость в обществе, так или иначе, отец Анатолий готовил меня к новой жизни, он очень хотел оживить мой интерес к религии. И что удивительно, малоразговорчивый, в рабочей зоне я буквально преображался, когда мы вели с моим новым духовным другом светлые беседы за чашкой чая с сушками.
Отец Анатолий подарил мне книжку Нового завета, которую я внимательно проштудировал и к концу срока заключения очень хорошо в ней ориентировался
– На подлость никогда не отвечай подлостью, – напутствовал меня священник.
– Божьего Суда никому не миновать. Всем воздастся по заслугам, поэтому дари людям мирскую теплоту и  спеши делать добро.
Эти слова доброго и честного человека разбередили мою душу. Еще совсем недавно моя грудь клокотала от ненависти к своим последним обидчикам в пурпурных погонах, а теперь боль поугасла, а вера в добро окрепла.
И когда пришел день моего освобождения, я смотрел в свое «завтра» с нескрываемым оптимизмом. Отец Анатолий снабдил меня письмом и благословил на служение Господу. Мне предстояла дорога в один из северных монастырей, где мне была уготована судьба послушника.
Поезд наматывал на колеса таежные километры, а я под этот стук колесных пар думал о том, как мало я сделал в жизни. Прожито – всего ничего, каких-то четверть века. Много это или мало? С точки зрения человеческой жизни, конечно, немало. В этом возрасте становятся надежными кормильцами семьи, обретают твердые профессии, становятся высококвалифицированными специалистами, а я, что сделал я? Диплома не получил, аттестата о среднем образовании тоже. Хорошей дивчиной тоже не успел обзавестись. Так кто же я на самом деле? Ни дать, ни взять, сорная трава.
Я вспомнил о покойной матери, о деревенском доме, о ромашках, что росли в огороде, и на душе стало теплее. В эту минуту я почувствовал внутренний прилив сил:
– Никогда, – признавался себе я, – никогда я больше не буду сорной травой. Я вспомнил запах  нарциссов в своем саду, и из глаз покатились скупые слезы. Это были слезы запоздалой надежды.

CТАНОВЛЮСЬ ПОСЛУШНИКОМ

 В монашескую обитель я постучался уже на закате солнца. Настоятель Никодим долго вчитывался в письмо своего друга, который был духовником у лагерных сидельцев. Радости особой его взгляд не выражал, священник постоянно теребил свою жидкую бороду и прислушивался к шороху за дверью. Наконец, он поднялся и повел меня на второй этаж.
– Вот здесь будешь жить, браток. Послушник Василий сейчас находится на излечении в больнице, поживешь в его келье, а как тот оправится, что-нибудь придумаем с Божьей помощью...
На следующее утро я уже был приставлен к коровам под руководством пожилого дядьки Миколы. Он жил в обители уже несколько лет, хорошо знал местные порядки, и был в дойном деле докой. Дядька показал мне, как нужно обмывать вымя, как прилаживать аппарат. Руки мои неуклюжие, как назло делали все не так, со стороны можно было подумать, что я просто дурачусь. Старожил Микола  долго на меня глядел, покачивая головой, потом смачно сплюнул и пробурчал:
– Следи, молодой, за моими движениями, показываю медленно и надежно. Если что непонятно, спрашивай...
Часа два крутился наставник подле меня, пока не убедился, что я «въехал в тему».  Конечно же, не такого служения я себе желал. Думал, что попаду в мастеровую бригаду, выучусь на слесаря, или, по крайней мере на электросварщика. Можно было и плотницкое ремесло попробовать. Мне еще в детстве шибко нравился запах свежей стружки. Однако выбора не было. Коровы так коровы. Мое дело малое – слушаться. На то я и послушник.
И начались обительские будни: молитвы, трудовые подвиги, снова молитвы. Месяца три-четыре я привыкал к монастырской жизни. На моей этажерке появилось много религиозной литературы. И если раньше мне все было по большому барабану, я и книжку–то художественную забыл, когда в последний раз читал, то теперь я старательно обводил карандашом непонятные абзацы и в свободные минуты досуга задавал вопросы своему духовному наставнику. Здесь я впервые постиг смысл десяти христианских заповедей. Все мне было интересно и одновременно захватывающе начиная от происхождения человека и природы с глубокой древности до наших дней. Я  много раз ловил себя на том, что мне стало нравиться читать молитвы, многие из которых я уже мог читать почти назубок.
Так продолжалось около полугода. Много раз я намекал настоятелю о том, чтобы меня приставили к какому-то новому хозяйскому делу. И вот однажды, теплым  весенним  вечером у меня состоялся с отцом Никодимом такой разговор.
– Как ощущаешь себя, сын мой, пообвык по молочной части или на более высокие трудовые подвиги тянет?
Никодим лукаво посмотрел мне в глаза и продолжил:
– Есть мнение приставить тебя к горячему делу, по трапезной части. Нашему повару зараз нужен  добрый помощник. Он мужик с опытом и головой. Сделает из тебя такого стряпчего, что любое кушанье из твоих рук  сжуют вместе «с пальцами». Шучу, брат, насчет пальцев, а остальное, все правда, вот те крест.
Никодим перекрестился и продолжил:
– Это дело требует любви и осмысления. Глядишь, годка через два и выйдет из тебя хороший кашевар. Ну, так что, попробуешь? Не Боги горшки обжигают.
Выбор получался нехитрый. Из двух зол выбирают меньшее. Хорошие коровки, добрые! Однако мало мужицкое это дело – дойкой заниматься. Вряд ли мне это в будущем сможет пригодиться. Вот поварское дело тоже мало привлекательное, зато в жизни ремесло незаменимое: и на хлеб насущный можно заработать, и в домашнем хозяйстве опять же, жене помощь. Так что, как не крути, выбор не богат.
Я положил настоятелю руку на плечо и слегка сжал его:
– Согласен я, отец Никодим. Приставляйте меня к новому делу, оно всяко лучше, да и профессия для мирской жизни вполне приличная...
– Для мирской, говоришь?
Никодим схватил в пригоршню свою бороденку и  стал ее слегка поглаживать.
– Рано, отрок о мирской жизни размышлять, научись, однако, удар держать.
 Шаги настоятеля удалялись, а я направился в хлев прощаться со своими подопечными.

ПЕРВЫЙ БЛИН НЕ ВЫШЕЛ КОМОМ

С  хозяином трапезной поваром Леонидом мне, на удивление, долго не пришлось искать общего языка. Леонид с первых минут нашего общения сразу меня приставил к делу – замешивать тесто для блинов. Терпеливо показывая, как нужно избегать комочков, повар увлеченно объяснял рецептуру, расставляя акценты на том, сколько и чего из компонентов нужно всыпать в тестовую массу. Я раскатывал  белую жижу по раскаленной сковородке и улыбался: на моих глазах бесформенная «лужа» стала приобретать форму блина. Ловко поддев краешком ножа кончик, я поворачивал блин изнанкой  с подрумяненной корочкой. Это занятие меня настолько увлекло, что я не заметил, как наступило время завтрака. На рабочем столе на блюдах высились две добрые стопки аппетитных блинов.
– Ну что ж, для первого раза неплохо, – похвалил меня Леонид.
– Посмотрим, что из тебя выйдет через полгода. Шеф-повара элитного московского ресторана не обещаю, зато мастера по щам, борщам и солянкам сделаю. И может, кое-каким другим премудростям научу. Все будет зависеть от того, как ты будешь мотать поварскую науку на ус.
Видел Бог, я очень старался. Приходил на кухню раньше всех, когда другие братья еще досматривали свои сны, а уходил только тогда, когда меня Леонид просто гнал из кухни.
– Иди как ты, милок, отдохни малек, глазки, вишь, слипаются. Я вот чайку попью и тоже трошки прилягу. Поспи, сон, он к жизни возвращает.
Первую годовщину жизни в департаменте отца Никодима я встретил уже толковым мастером. Леонид, как и обещал, научил меня расправляться с первыми блюдами играючи. Я уже не пользовался кухонными весами, все определял на глазок, и не ошибался.  Привил мне мастер и навыки выпечки – пирожки с мясом и с капустой получались у меня отменные, не успевали появится на столе, сразу сметались. Поваренная книга образца тысяча восемьсот лохматого года с царским алфавитом стала  главным моим настольным пособием. С помощью этой книги я научился лихо расправляться с мясом и птицей, готовить котлеты по-киевски и запекать мясо в тесте. Багаж кулинарного мастерства был хорошим, однако, это совсем не означало, что у меня не было слабых мест, конечно же, были. У меня не всегда ровно получались соусы, пудинг порой получался не пышный, да мало ли всякого?  Восемь месяцев у плиты – срок не такой великий. По крайней мере, я все больше убеждался в том, что ремесло это мне по душе.
По ночам я все больше стал задумываться о мирской жизни. Вспомнил тот «свинарник», в котором жил у запойного пьяницы-пенсионера, ненавистную зону. При этих думах в глазах темнело. Особенно приводили в ужас воспоминания о системной наркоте на воле и о мучениях на зоне, где меня пичкали заместительной терапией – метадоном. Я и там, в местах лишения свободы, не становился тихим пай-мальчиком. И бухал, когда предоставлялся случай, и вмазывался, когда  была возможность. У нашего бугра была «заклейка» с лагерной фельдшерицей. Так он иногда, под хорошее настроение меня баловал ширевом. Замазка происходила не часто. Все больше помогал уходить от хандры чифир.
Вот, уже больше года прошло, как в последний раз откинулся, а зубы, как ни чисти щеткой, все равно покрыты полоской черноты...
В одно осеннее утро я, вытряхивая карманы, наткнулся на свою краснокожую паспортину. Открыл  документ и уткнулся в справку о временной регистрации. Вспомнилась улица, дом, та светлая коммунальная комната. Перед глазами проплыло лицо Наталки, светлой, доброй девушки. Жаль, что я не оправдал ее  надежд. Как там она, наверное, замуж выскочила... От этой мысли мне на минуту стало легче. А может и нет? Живет себе, девица, говеет, сидит у подоконника и в окно выглядывает своего суженого. Может быть, написать ей письмо, повиниться? Авось и простит блудного сына? Все-таки любила? Похоже, любила. Иначе, чем можно объяснить ее терпеливую реакцию на мои «художества»? Особенно, тогда, когда я открыл  ящик комода, где лежали эти долбанные деньги. Нет, наверное, не простит. А может попробовать? Чем я рискую? Морду ведь не набьет.
Вечером того же дня я раздобыл парочку листочков и почтовый конверт и сел за письмо. Написал всю сущую правду. И про то, что бросил техникум, и про наркоту, и про вторую нелепую отсидку, и про то, что спрятался от мирской суеты в сельском монастыре. Ничего не упустил. Описал свои страдания и муки угрызений совести. В конце письма попросил у  фабричной девчонки прощения. Заклеил листочки в конверт и подписал адрес. Будь оно, что будет, – решил я. – Если ответит – такова Божья воля!...
Прошло больше месяца, воспоминания мои о Наталке немного притупились. Близился конец  трудового дня. Я в это время находился на кухне и тряпкой вытирал от пищевого мусора рабочую часть стола. Потом собирался в келью поваляться с Библией в руках. В это самое время канцелярский служка принес мне конверт. У меня глаза чуть не выкатились из орбит. Да, сердце не ошиблось, это было письмо от моей Наталки.
Восторга мажорного не было. Ровным убористым почерком девушка описывала свою будничную жизнь. Ей уже 28 лет. Надо же, как бежит время! Семью так и не создала. Прихлебателей было море, однако, все они перекати-поле. Девушка сообщала о том, что окончила профессиональные курсы по подготовке нормировщиков и работает теперь на механическом заводе в заводоуправлении. Других изменений в жизни у нее нет. Что касается перспективы возобновления отношений, Наталка сдержанно заметила, что мало верит в эту вероятность. С другой стороны она  намекнула на возможность просто встречи. Смысл этого намека заключался в следующем: ты приезжай, а там посмотрим!
...Эх, все-таки, любовь не картошка!
Под впечатлением этого письма я всю ночь не спал. Мне очень захотелось вернуться в тот город, обнять Наталку, протянуть руку вверх и сорвать с неба звезду... Я строил всякие планы и нервно останавливался. Волнение не было напрасным: а вдруг снова сорвусь?
Своими сомнениями я на досуге поделился с отцом Никодимом. Выложил ему все, как на духу, положив перед настоятелем письмо Наталки. Говорили мы с ним в тот вечер очень долго, все больше рассуждая о месте человека в жизни. Уходил я из комнаты духовника в растерянности, мы так с ним ни к чему конкретному и не пришли...
Недели через две отец Никодим сам с утра заявился  в трапезную:
– Вот, факс прислали из наркологического центра, я туда письмо писал, просил поставить тебя на лист ожидания. В смысле пройти профилактику и прочее. Может кровушку почистят для порядка. Всяко лучше для уверенности.
Настоятель заметно волновался. Дрожащие пальцы опять теребили его лохматую бородку:
– Пожалуй, пора тебе возвращаться к людям. Ты окреп душой, да и дело хлебное  в руках. С такой профессией нигде не пропадешь. Ни на суше, ни на море. После службы зайди ко мне в контору, небольшой разговор есть.
В кабинете настоятель отдал мне факсограмму из наркоцентра и протянул несколько кредитных бумажек.
– Давеча заходил ко мне один строительный босс, похвалил. Даже помощью материальной благословил. Целых сто тысяч рублев. Я не ожидал. Ты вот что, парень,– настоятель отсчитал тридцать тысячных купюр и протянул мне:
– Бери, бери, новую жизнь с чего-то начинать надо. И прибарахлиться тоже. Ты же к невесте едешь. – Духовник еще несколько секунд подумал и полез в снова в ящик стола. – Вот, возьми еще! Невесте подарок купишь, и вообще, когда он придет еще первый заработок.
Изумленный щедростью отца Никодима я взял из его рук пачку хрустящих кредиток. Теперь что, я на коне. Будет, в чем появится в городе, да и с подарком Наталке я не облажаюсь. От растроганности у меня выступили из краешков глаз слезы.
– Не робей, парень, держи нос кверху! Ты же, мужик. А мужики не хнычут. Отец Никодим проводил меня до двери, а я поспешил в келью собирать свои нехитрые пожитки. Карман мне грел неожиданный подарок священника. Сорок тысяч рублей, да по нынешним меркам – это целое состояние! Таких «бабок» я отродясь не держал в руках.




КАПЕЛЬНИЦА  СЧАСТЬЯ

В город  своего студенчества  я приехал ранним  утром. Очень хотелось пройти знакомой улочкой и заглянуть за обитую голубым дерматином дверь, где одиноко жила Наталка. Мысль эту вздорную я тут же погасил. Негоже являться к женщине так, на арапа!  Несколько лет лагерей да определенный багаж наркоманского прошлого не давали душевного покоя. Хотелось поставить жирную точку, пройти в последний раз очистительную терапию, получить консультацию психотерапевта, а уж потом рваться в бой и устраивать личную жизнь. Слишком много в жизни авансов я успел надавать. На  сей раз уместно было попридержать «коней».
В больничном комплексе меня встретили приветливо. И хотя я не имел страхового полиса, и регистрация по месту прежнего жительства оказалась просроченной, меня приняли в отделение на коммерческой основе, благо деньги у меня были,  причем заработанные не криминальным путем, а это в моральном плане для меня много значило. Курс терапии был рассчитан ровно на месяц. За это время я должен был пройти и профилактику и курс оздоровления, по крайней мере, оптимистичный вердикт врачей должен был придать мне дополнительных сил и уверенности.
Каждый день я вынимал из бумажника маленький картонный календарь, и как солдат в армии, зачеркивал прожитые дни, чтобы приблизить заветный дембель. Я очень волновался. Большой уверенности в том, что Наталка примет меня «на ура» в свои объятья, не было.
Я лежал на койке, наблюдая, как по пластмассовой трубочке капелька за капелькой  в меня вливается эликсир здоровья. На секунду капельница в моем воображении превратилась в коровье вымя. Я вспомнил доильный аппарат, веселые струи свежего молока, и на губах ощутил запах деревни, шелест травы в огороде.
Все предписания врачей я исполнял неукоснительно, а чтобы время быстрее бежало, выпросил в библиотеке стопку книжек.
В день выписки со мной беседовал врач психиатр:
– Ваше самочувствие на сегодняшний день вселяет оптимизм, однако помните! Все, что позволительно  для здоровых людей, абсолютно запретно для вас. Любая провокация алкоголем или даже легким наркотиком сможет привести к рецидиву, А это будет означать, что все начинай сначала. Оно вам надо?...
Доктор снял очки и, отдавая мне в руки выписной эпикриз, улыбнулся:
– Надеюсь, мы больше с вами не встретимся! Будьте счастливы!
Я хотел ответить ему любезностью на любезность, но нервный спазм сжал горло, а когда отпустило не стал отвечать эскулапу дежурным до свидания, а твердо и с убеждением выпалил:
– Прощайте!
Сердце у меня радостно стучало. Вот и настала минута, когда я  смог мысленно обратить свой взор на Наталкино окно на втором этаже, задернутое тюлевыми гардинами. Как-то она меня встретит?
И вот я стою у заветной двери обшарпанной парадной. В руках у меня небольшой  рюкзачок и букет махровых гвоздик. Я ныряю в подъезд и поднимаюсь по выщербленным ступеням, а глаза воровато оглядываются. Сердце стучит пулеметной очередью. Кто бывал в таком положении, меня всяко поймет. Может, это и есть, душевное исцеление?

ХЭППИ ЭНД

К счастью, Наталка оказалась дома, и встретила она меня с забинтованным горлом. Восторгов не было. Сдержанная улыбка и сипловатый голос:
– Ты проездом сюда или как?
Увидев букет белоснежных гвоздик, хозяйка немного смягчилась:
– Постарел ты, дружок, поди лет пять как не виделись?
Наталка накануне подхватила ангину, и говорить ей было некомфортно, она стеснялась своей хрипоты. И как бы оправдываясь, она протянула почти нараспев:
– Полощу горло и ромашкой, и содой уже второй день, ничего не помогает. Говорят, что настойка календулы рассасывает воспаление.
Наталка жестом пригласила меня в комнату. Повеяло чем-то родным. Та же этажерка, только теперь полная книг. В серванте поприбавилось посуды, да и телевизор новый стоял на упругих стальных ножках. Опять же палас расписной на полу расстелен, раньше вроде его не было. Словом, уют, как у доброй справной хозяйки
Наталка собрала на стол. Поставила бутылку сухого вина. Каково же было ее удивление, когда я налил себе в фужер апельсиновый сок. Потихоньку напряг ослаб и наша задушевная беседа перетекла в теплое  и нежное русло. На столе появились чашки с ароматным чаем, запахло свежеиспеченной ватрушкой...
Наталка стала рассказывать мне о себе. После того как меня замели она маленько погоревала, а потом вся ушла в работу, прихватывала сверхурочные, хотела сделать домашнее гнездышко уютнее. В тот же год начальство предложило освоить новую профессию нормировщицы и послало без отрыва от производства на профессиональные курсы. Теперь она трудится в заводоуправлении, завязшая в бумагах, освоила компьютер и получает неплохое жалованье. И учебу, молодчина, продолжила: сейчас она студентка третьего курса экономического вуза. Еще какие-то два-три года, и планово-экономическая служба завода получит квалифицированного инженера-экономиста.
– И тебе, Артем, негоже неучем ходить. Повар – это профессия замечательная.
Наталка с большим вниманием выслушала всю мою нелегкую, полную трагизма и ужасов одиссею, воскликнув:
– У тебя же три курса техникума за плечами? Вот, возьми академическую справку и дуй в вечернюю школу, тебя с распростертыми объятьями примут в выпускной класс. И глазом не моргнешь, получишь аттестат, а дальше...
Наталка ладонью смахнула со скатерти крошки ватрушки и бросила их в блюдце:
– Дальше, если захочешь в вуз. Если уж повар из тебя получился, во что пока плохо верится, то и хозяин ресторана выйдет, главное очень захотеть.
Наталка продолжала убеждать, приводила примеры. Чувствовалось, что говорить  было трудно, однако, она будто забыла о больном горле, о вчерашней высокой температуре, и болтала, и болтала. Мне же ничего не оставалось, как любоваться Наталкой, подумать только, еще недавней своей «заочницей». Я вспомнил свои тюремные письма, и сердце съежилось от страха. А вдруг на ее месте оказалась бы другая девушка, тогда вот это самое счастье могло проплыть и мимо.
...  Когда я   шагал сегодня по городу с рюкзачком навстречу судьбе, то не знал, чем себя занять. В парикмахерской я привел в порядок свои волосы, постригся покороче, гладко выбриться  я успел еще в больнице, обильно спрыснув лицо французским парфюмом. Потом долго шатался по магазинам, хотел присмотреть что-нибудь из одежды. В одном универмаге покрутился, в другом. Пиджак подходит, брюки плохо сидят, или наоборот. Видимо, придется идти в ателье, там справлять костюм, что же касается моего вида, то я и в кожаной куртке смотрюсь прилично. Ее мне со своего плеча снял один певчий из церковного хора. Он знал о том, что я держу путь в мирскую жизнь. Ничего, если Наталка примет меня, то и без обновы оно даже естественней будет. Чай, я не с курорта еду...
Этот вечер, к которому я нервно готовился, неожиданно подошел к концу. По телевизору показывали ночные новости, и Наталка откровенно зевала. Раскатав широченный диван, она принялась расстилать постельное белье, а я, умиротворенный, направился в ванную комнату принять душ, смыть с себя капли тревог и сомнения.
Я стоял под теплой струей воды, смывая с головы пену лимонного шампуня, и отчетливо слышал тихий и монотонный стук своего сердца. В эту благостную минуту оно не волновалось. Может быть, впервые в своей непутевой жизни, я почувствовал себя нужным людям. Вот и Наталке я тоже нужен. Она хочет видеть во мне не только друга, отца будущих детей и любимого мужа. Она хочет видеть во мне, прежде всего, человека, органичную личность. Ничего-ничего, я еще докажу всем, что моя дешевая мягкотелость и  женская уступчивость остались в прошлом. Теперь моя воля в железном кулаке.
Завтра мы с Наталкой пойдем по магазинам, купим все необходимое для дома. Если удастся обновить гардероб, буду тоже рад. Может быть, получится сделать приятное для любимой – преподнести ей в подарок элегантный костюм или вечернее платье. И обязательно – золотое обручальное кольцо.  И в ЗАГС мы тоже пойдем, заполним анкеты и будем ждать счастливого часа, когда под торжественный марш Мендельсона  пошагаем по ковровой дорожке, крепко взявшись за руки.
Да, ради всего этого, может быть, и стоило наделать столько ошибок. Это умный учится на чужих ошибках, а дурак, как известно, на своих. Нет, свою Жар-птицу я уже не упущу никогда. Я крепче сжал в ладони гофрированный шланг душ, и мыльные облачка пены, соскальзывая с тела, поплыли к моим ногам. За  филенчатой дверью я услышал бой часов. Это певучая кукушка озвучивала время. Пробило полночь. Циферблат часов начал разбег нового времени суток. Жизнь продолжается...
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
 
ПРОШЛО ПОЧТИ ТРИ ГОДА

Я ехал в скором поезде и держал путь в Первопрестольную. Мне предстояла очередная сессия. Я уже был студентом–заочником второго курса торгово-экономического вуза. Соседом моим в купе был крупнолицый полковник с бледным одутловатым лицом. Он постоянно держал в руке носовой платок и вытирал им взмокший лоб. На столе перед ним стояла еще непочатая бутылка коньяка. Офицер ехал из далекого гарнизона в министерство за новым назначением. Александр Иванович, так отрекомендовался воинский начальник, вынул из пакета два новых пластмассовых стаканчика и поставил на столик. Неожиданно, он откупорил бутылку и, разлив по несколько булек, предложил:
– А не выпить ли нам, молодой человек, по несколько капочек для сугрева? Хорошая штучка – конина, добро кровь разгоняет. Не находишь?
Полковник приготовился уже чокнуться, как я, несколько стесняясь, отодвинул стакан. Офицер расценил мою нерешительность по-своему:
– Что, язвенник, дружище? Так у меня этот недуг уже двадцатилетие справил, и ничего. Фестал помогает. Ну так как, вздрогнем?
 Я молча  посмотрел в окно. В ту же секунду нахлынули воспоминания. Один за другим перед глазами  молниеносно пролетели кадры черно-белого кино моей изломанной судьбы, особенно вспомнилась та первая бутылка мутного самогона, с которой началось мое нетерпеливое познание взрослого мира.
– Нет, я не язвенник, – вышел из состояния задумчивости я. Перед глазами опять поплыли уже не застарелые кадры, а только-только запечатленные, как говорится, с пылу, с жару. В давно не мытом окне поезда, я увидел силуэт Наталки с полуторагодовалой дочкой, она улыбалась и грозила мне пальчиком.
– Трезвенник я, товарищ полковник, самый настоящий трезвенник. Наверное, вам покажется это странным, но я веду здоровый образ жизни. И водка и табак у меня под запретом. Как я к этому умозаключению пришел, может еще и расскажу, дорога, ведь она длинная.
Офицер махнул молча порцию живительной влаги и, постучав папиросой о  крышку пачки, неторопливо вышел из купе, неплотно прикрыв за собой дверь.
Почувствовав некоторую неловкость, я полез в карман брюк и вынул конфетку «Дюшес» К этим леденцам я пристрастился  еще с тех дней, когда мы решили с Наталкой соединить наши судьбы. Вот тебе и философия бытия: кому сигарета в радость, а кому рюмка водки в гадость. У каждого должен  быть свой выбор, а я его уже давно сделал. А любой выбор предполагает и ответственность. Покопавшись в бумажнике,  бережно вынул из него цветную фотку  лапочки-дочки и подмигнул ей.:
–Верно я думаю, Лариска-Ириска,  чудо мое с бантиком?
   
2009 год.

РОДИТЕЛЬСКАЯ  ПОЧТА

От первого лица: В процессе работы  над этой книгой  я получал много писем, в том числе и от родителей наркоманов.  С некоторыми из них, наиболее содержательными по душевному накалу, я и хочу вас, дорогие читатели, познакомить:

БИБЛИЯ ОТКРЫЛА МНЕ МИР  РАДОСТНЫХ ОЩУЩЕНИЙ.

 Дорогие соотечественники! Я обращаюсь к тем  русскоязычным гражданам, чья жизнь в новой стране проживания пошла наперекосяк: к семьям из разных земель нашей большой гостеприимной страны.
Мы приехали в Германию с большим желанием трудиться, обеспечить детям хорошее образование, которое стало бы для них трамплином для старта в счастливое будущее. Здесь, на новой родине, мы столкнулись с множеством разных проблем: изучение языка, поиск жилья и постоянной работы, запись детей в школы и дошкольные учреждения. И в этой мирской суете, под тяжестью навалившихся проблем, мы зачастую забывали о наших детях, они нередко были предоставлены сами себе. Конечно, очень заманчиво, после долгого железного занавеса очутиться в стране капиталистического мира, где все витрины мелькают в рекламах, а от товаров народного потребления, обилия красивых и продвинутых игрушек глаза разбегаются. И вот, в этой самой стране, мы, родители, и наши дети неожиданно сталкиваемся с такой острой социальной проблемой как наркомания и пьянство. Причем, нередко узнаем мы о разыгравшейся трагедии уже поздно, когда несовершеннолетний юнец по наивности попался на крючок наглого торговца смертоносным порошком. Первое время до нас не доходит, какая беда постучалась в наш дом. Сначала мы отождествляем эти поступки как детские шалости, начинаем воспитывать, проводить задушевные беседы, однако проходит время, и мы с горечью наблюдаем, что наш ребенок не поддается никаким уговорам. Мы начинаем накручивать диск телефона, брать термины к врачам-специалистам. Приходить с сыном или дочерью на прием к наркологу нужно подготовленным, три-четыре недели обходиться без наркотиков.
На практике так получается редко. Дети просто боятся этих самих терминов. Тогда мы начинаем идти по ложному пути: обращаемся к знахаркам и гипнотизерам. Этот путь на деле не только порочен, он к тому же заметно облегчает кошелек и обогащает проходимцев. А между тем, оказавшиеся а болотной трясине, молодые наркоманы, продолжают изощренно искать пути: где бы найти дозу и уколоться? Хорошо, если один раз, а вдруг душа запросит дури два или три раза в сутки? Все это требует немалых денег, а где же их взять? И тут возникают дополнительные проблемы криминального свойства: начинаются мелкие кражи. Из дома, порой, выносится все: от золотых колец и серег до фарфорового сервиза. И заканчивается вся эта кипучая деятельность, как правило, тюрьмой.
В изоляторе временного содержания к наркоманам проявляется гуманность: им проводится, так называемая, заместительная терапия метадоном, но это, однако, эффект временный. Как только вчерашний  арестант оказывается на свободе, он снова принимается за старое.
Я же хочу поведать вам личную историю. Моя семья приехала в Германию без малого пятнадцать лет назад. Наш сын был уже совершеннолетним парнем. Его мы специально вывезли из Москвы, чтобы оторвать от компании дружков-наркоманов. Наш сын пристрастился к «дури» еще в шестнадцатилетнем возрасте.
Перемена обстановки положительно на сына не подействовала. Он и здесь нашел дружков-приятелей, и новая карусель завертелась с невиданной силой. Однажды мы упрятали сына в наркологическую клинику, наивно надеясь, что его дружки там его не найдут. Нашли! И сын из больницы сбежал. Нервы наши с женой оказались на пределе возможностей. Сын, все чаще и чаще подбрасывая свои проблемы, увеличивал между нами пропасть взаимного непонимания. В результате нам пришлось развестись и разъехаться. Я и сам, от груза проблем, пристрастился к спиртному.
В один прекрасный день коллега по работе посоветовал мне обратиться к Богу, познакомиться с Библией. Он поведал мне о том, как именно Всевышний, спас его сына от наркомании и пьянства. Я ухватился за его совет, и мы с женой отправились в Кельнскую евангелическую церковь. Там мы увидели разновозрастную публику, все они глубоко интересовались религией. Особенно меня удивило обилие молодежи. Все они были возбуждены, на лицах сияли улыбки. Ребята общались с нами как старые знакомые, а уже после службы на улице тепло попрощались  и сказали щемящие душу слова:
– Будьте благословенны!
На следующее богослужение пришел и мой непутевый сын. Местный пастор церкви отец Пауль читал свою проповедь, а у меня глаза наполнялись слезами, я стал думать о Боге и про себя просил у творца помощи снять проклятье со своего сына.
После окончания службы я заметил своего сына, который заинтересованно разговаривал с духовником. В этот же вечер пастор церкви предложил нам с женой отпустить сына недельки на две-три пожить в его доме. Меня, честно говоря, несколько удивило такое редкое гостеприимство. Чужой человек в доме, тем более наркоман. Вдруг, не дай Бог, сорвется и натворит чего-нибудь? Тревоги скребли душу. Я даже предложил отцу Паулю деньги на содержание сына, от которых он тактично отказался.
Уже позже я  узнал, что в семье пастора росли пятеро детей.
Прошло некоторое время, и я обратил внимание на то, что сын стал внимательнее к нам с матерью, я больше не замечал осоловелости его глаз. Да и за собой я стал замечать перемены. Библия стала моей настольной книгой, а каждую среду я непременно стал посещать церковь. Через церковь пришла к Богу и моя жена. Именно через Всевышнего восстановилась и наша семья, мы с женой снова расписались в городском  ЗАГСе, и в нашем доме снова поселилась любовь.
Мой сын прошел курс реабилитации в христианском центре «Новая жизнь». Я очень благодарен руководителю центра Григорию Нойфельду, местному пастору, его брату Андреасу Нойфельду, рядовым служителям центра. Что же касается особой признательности, то я хочу выразить восторженные слова любви и уважения к человеку, который помог мне постичь Бога. Это – пастор церкви – Пауль Брайтенбах. Именно этот удивительный человек подобрал ключ к сердцу моего сына и вырвал его из лап сатаны.
Люди! Братья! Соотечественники! Сделайте первый шаг к Богу! Начните посещать церковь, приобщайтесь к религии, дайте детям своим живой пример любви к своей земле, природе, истории, который освободит их от скверны. Да благословит Вас Господь.
Роман Гусев, член Кельнской евангелической общины.

ДАРИТЕЛИ НАДЕЖДЫ

Никак не возьму в толк, откуда берется людское равнодушие. Проблема наркомании и пьянства очень давно волнует человечество, однако государство далеко не всегда поворачивается к этой проблеме лицом. Я родила и воспитала двух сыновей. Как могла, баловала их, прививала любовь к родине, уважение и внимание к старшим. В школе они ничем не отличались от других сверстников: ровно учились, приносили средние отметки. Беда, а точнее две беды постучались в мой дом одновременно. Оба моих сына, попав под дурное влияние уличной компании, пристрастились к травке, а потом и к более сильным наркотикам. Когда я заметила эти грустные перемены, было уже поздно. Из дома стали пропадать ценные вещи. Я забила тревогу. Стала обегать знакомых врачей. Дети не шли ни на какие уговоры. Несколько раз они делали попытки ложиться в клинику, но все безрезультатно: из больницы они сбегали на самом начальном этапе лечения.
В одной из русскоязычных газет Германии я нашла интересную статью кельнского журналиста Бориса Бема, в которой автор рассказывал об интересном эксперименте одного из реабилитационных центров в земле Северный Рейн-Вестфалия. Там, с помощью трудотерапии, Божьего Слова и просто человеческого тепла помогали наркоманам вернуться к жизни. Как я потом узнала, коэффициент полезного действия здесь оказался очень высоким. Из всех наркопитомцев, проходивших реабилитацию, а было их около шестидесяти человек, обратно к «игле» вернулось не более 10-12 процентов. Это, безусловно, очень высокий результат.
Сердце мое готово разорваться от радости: Сейчас мои сыновья здоровы и вернулись в общество. Каждый из них обрел профессию и нашел свое место в жизни. У меня не хватает слов благодарности в адрес руководства и служителей центра, лично пастора местной церкви Андреаса Нойфельда, актива  церковной общины Бланкенхайма. Преклоняю колени перед Вами, друзья. Вы умеете творить добро и возвращать людям надежду.
 Амалия Волкова, пенсионерка

БОЖЬЕ СЛОВО ТВОРИТ ЧУДЕСА

Дорогие друзья! Не верьте досужим высказываниям некоторых горе-пессимистов, с пеной у рта утверждающих, что наркомана излечить сможет только могила. Это самая настоящая неправда. Мне очень больно рассказывать о себе и о своей семье, в которой тоже приключилось большое горе. Мой младший сынок попал в сети наркоманов и находился там больше шести лет. Сколько крови моей было попорчено и пролито слез, об этом и говорить не стоит. Сын попал в такой лабиринт, из которого выйти самостоятельно он не мог. После нескольких очищающих терапий он снова возвращался к дури.
Года два тому назад людская молва донесла до нас  приятную весть: где-то под Кельном есть один энтузиаст, который создал команду единомышленников и на деле, а не на бумаге показывает  блестящие результаты. Мы связались с руководителем центра Григорием Нойфельдом, и вот мой сын оказался здесь под присмотром замечательных служителей. Тут все продумано, буквально до мелочей, и трудовой день расписан по минутам. Каждый реабилитант приставлен к делу. Ежедневно по вечерам сюда приезжают активисты из церкви, они  несут заблудшим парням и девчатам Божье  Слово. И вот ведь что замечательно! Здесь профессионально готовят  наркоманов к будущей жизни в социуме. Ребята здесь получают рабочую специальность и водительские права.
После окончания курса реабилитации и адаптации, руководство центра помогает своим питомцам в обустройстве жилья и работы. Практика показывает, что ко многим бывшим  наркоманам возвращаются жены, переезжают на новое место жительства и родители, чьи дети долгие годы были выбиты из жизни закадычной дружбой с дьяволом. Как мне удалось узнать, в центре за пять лет его деятельности состоялись шесть веселых свадеб, родилось пятеро детишек. Теперь здесь повсюда звенят громкие детские голоса, разве это не счастье?
 Марфа  Белова, Кельн.

ДРАКОНУ О СЕМИ ГОЛОВАХ НЕ МЕСТО СРЕДИ НАС

Не буду даже лукавить. Актуальной проблеме наркомании и пьянства государственные структуры страны уделяют очень мало внимания, вот почему всякие публикации в центральной прессе Германии на эту злободневную тему вызывают острый интерес. Именно публицистические статьи кельнского журналиста Бориса Бема открыли моему внуку дорогу в оптимистичное «завтра».
Биография его ничем не отличается  от его ровесников. Та же школа, тот же двор. Все настолько типично для советского периода жизни. А все началось, здесь, в Германии. Новая страна, свежие впечатления, появились новые друзья. Итог плачевный – это результат не одного дня. Что и говорить, упустили мы парня.
Очень здорово, мир полон энтузиастов, и у нас в Германии они тоже есть. Христианский наркологический центр в Бланкенхайме тому явное подтверждение.
Здесь научились возвращать ребят к жизни, и главная заслуга в этом  организатора этого важного дела Григория Нойфельда.
Не верьте, господа, досужим выводам чиновникам из государственного аппарата, утверждающим о том, бывших наркоманов не бывают в природе. Дракон о семи головах, по их мнению, живуч и бессмертен. И ничто и никто не способен снести ему огнедышащие пасти. А я смело заявляю. Этого дракона победить можно, но при одном условии. Мы должны противопоставить душевной черствости и чиновничьему равнодушию глубокую толерантность, упорство и личный интерес. Нужно, наконец, повернуть СМИ, радио и телевидение лицом к этой проблеме и заставить государственников и парламентариев задуматься над проблемой  сегодняшней молодежи и будущих поколений.
М. Белицкий, Дюссельдорф.

               











               
ЧИТАТЕЛЬСКАЯ ПОЧТА

Бывшие питомцы центра «Новая жизнь» благодарят:


Сергей Сутормин, 31 год

У меня не хватает слов для выражения признательности и любви к персоналу центра «Новая жизнь» Именно им, служителям, я обязан тем, что снова возвратился к активной жизни. Особенно хочу подчеркнуть глубокое внимание и заботу со стороны руководителя центра Григория Нойфельда. Именно он вселил в меня надежду на выздоровление. Спасибо Вам, дорогие мои! Никогда не забуду Ваших добрых дел.

Тариэл Модебадзе 32 года

В нашей дружной грузинской семье приключились сразу две беды. Мы вместе с братом Дато волею роковых обстоятельств пристрастились к наркотикам. Как ни пытались вырваться из крепких объятий дьявола, ничего у нас не получалось. Не хватало духа и сил. И только в конце 2007 года забрезжил луч надежды. По настоянию родного брата я очутился в стенах этого чудесного центра, и Святое Божье Слово подействовало на меня лучше всяких лекарств. Сейчас я, как и брат, свободен от наркотиков. И, конечно же, мы не можем не сказать
несколько теплых слов в адрес нашего близкого человека Григория Нойфельда, пастора церкви Андреаса Нойфельда, старшего воспитателя Максима Гаусса, других служителей центра, чьей заботой и теплом были мы окружены на протяжении всего курса реабилитации. Сколько будем жить, столько будем помнить Ваши добрые дела.


Дато Модебадзе 35 лет


         Дмитрий Креймер, 26 лет

Честно признаюсь, я настолько разуверился в жизни, что не сразу поверил в возможность исцеления. И веру эту в меня вселили здесь, в центре «Новая жизнь». Ничего не могу сказать кроме большого человеческого Спасибо с большой буквы. Здесь трудятся настоящие энтузиасты своего дела. Не знаю даже, кого отдельно отметить, все они – дружная и слаженная команда единомышленников. А о генераторе идей Григории Нойфельде хочется сказать особо. Это настоящий руководитель, и мужик, что надо...


Денис Веттер ,29 лет

День, когда я попал сюда, в христианский центр, я теперь считаю своим днем рождения. Именно здесь, впервые за последние годы, я почувствовал себя вновь человеком. Когда я случайно прочитал статью журналиста Бориса Бема в русскоязычной газете «Европа-Экспресс», то лишь саркастически улыбнулся. Так уж ладно и красиво была расписана здешняя атмосфера. Слава Богу, я не ошибся. Действительность превзошла все пессимистические прогнозы. Сейчас я здоров и счастлив. Что еще человеку надо? А персоналу центра – мой низкий поклон. Будьте благословенны, друзья!


Владислав Вайнбендер, 33 года

Не люблю я говорить, а тем более писать. Все волнения и переживания остались здесь, в моем зарубцованном сердце. Невозможно забыть ту добрую и светлую атмосферу, которой я был окружен. Такое и в правду не забывается. И друзей преданных я тоже тут приобрел. Думаю, на всю жизнь....

   Здесь дарят надежду:
   Если Вас взволновал этот публицистический материал и Вы ищете ответы по сути этой социальной проблемы, то рекомендую Вам обратиться в Христианский реабилитационный центр наркоманов "Новая жизнь", что находится в Германии, в городке Бланкенхайм, земля Северный Рейн Вестфалия. Звонить в будние дни с 10 до 13 часов по телефонам: 0049-(0) 178-824-50-52 и  0049 (0)2449-79-45 Руководитель центра Григорий Нойфельд, секретарь Ольга Борн.


   Кельн,Германия,2008 год.


   













 

  Авторские права защищены законом