Белая вечность

                И там, впереди, он увидел
                заслоняющую всё перед
                глазами, заслоняющую весь
                мир, громадную, уходящую
                ввысь, немыслимо белую под

           солнцем, квадратную вершину
                Килиманджаро. И тогда он

           понял, что это и есть то место,
                куда он держит путь.

                Э. Хемингуэй


Перед ним светилось море. Он стоял на краю холма и смотрел на безбрежную водную гладь. Сильный ветер доставлял неприятные ощущения телу, резал глаза. Но ему было всё равно. Он видел только синее море, почему-то называемое «чёрным», и весь погрузился в воспоминания.
--------------------
Зимний Санкт-Петербург поражал отсутствием флоры. В каменном мешке суетились люди, месили грязь машины, а угрюмые здания взирали на великий город с ухмылкой истуканов.
Ему было тогда двадцать лет. Он бродил по ночному Петербургу, ничего не боясь. И никого тоже. В рукаве была финка, в голове – пустота. Он знакомился с незнакомыми девушками, и иногда его приглашали в гости. Всё заканчивалось в какой-нибудь мрачной спальне, и на прощание его целовали в лоб и просили заходить ещё, что было равносильно просьбе наоборот.
Один раз он видел девушку на лошади, величаво ехавшую по булыжной мостовой Невского.
В другой раз три девчонки танцевали около крутой машины на канале Грибоедова.
И так было множество. Множество случайных встреч, мимолётной любви и непреходимой пустоты в сердце. Она стояла комом, и не было той, кто смогла бы растопить этот камень.
---------------------
Закричали чайки. Солнце укрыла туча. Заморосил дождь.
Он не уходил и неподвижно стоял, как идол, над морем. Начинался шторм. Волны стали крушить береговой утёс. Это напомнило ему, как он однажды добивался любви. Нападал на камни, забыв, что редко когда наступает время хотя бы собрать их.
---------------------
Город на небольшой реке, бывший ранее, примерно 250 лет тому назад, крепостью, входил в свою очередную зиму. «Зима в Тамбове». Так назвал сборник своих стихотворений один поэт, профессор и доктор наук. Зима в Тамбове гола и чем-то нелепа. Зимою холодно сердцу, странно и одиноко душе.
Он тогда был совсем юным. Уезжая из города, где шла его учёба, в северный пункт назначения для участия в научной конференции, он познакомился с девушкой. В столице на вокзале его пронзило страстное чувство – чувство любви к женщине, первая привязанность и первое отчаяние.
Когда прошли годы, он осознал, что любил только на расстоянии, в то время, когда до неё были сотни и тысячи километров.
Она встретила его в городе, который ранее именовался Козловом. На старенькой станции они встретились. Она показалась ему удивительно красивой. Буквально через два года он не мог найти страшнее её. И телом, и душою.
Пошли дни любви. Они были летом на природе, поздней осенью и зимою – на подоконнике в доме её родителей. И так было почти каждый день. Казалось, что так будет всегда. Но много позднее он понял, что слово «всегда» существует только в виде письма…
Пришла близость. А любая близость перетекает в разрыв. Пришёл и он. Практически походя на разгром. Почти фадеевский. Был Морозко и конец жизни.
Её больше не было в его сердце. И в его жизни. Он стал свободен. Так, что чувствовал себя счастливым, как птица в лазоревом небе.
Он осознал, что не стоило нападать на камни. Они едва не завалили его своей тяжестью, но пока пожалели. Пришло время собирать их, камни, и складывать: камни удачи и камни поражения, камни страсти и камни презрения, наконец, камни жизни и камни смерти.
Шёл век. Злой. Тяжёлый. Шла его жизнь. И он понял, что существует изречение – «memento mori» - и стоит жить, когда знаешь смерть; и стоит ждать, чтобы пришла любовь.
------------------
Море затихло. По-прежнему шептались ласково волны. Вышло солнце. Прогнав серую тучу, как того ворона, который сидит на кресте и сторожит покой умерших. Вновь заблестела жизнь. А ему было всё равно. Он вспомнил про смерть, про то, что всегда рядом и неотвратимо. «Бережёного бог бережёт» - говаривала его мать. Бабушка его как-то сказала: «Внучек, надо дело делать». И одно дело минувших дней всплыло в его сознании…
------------------
Город, где он родился, был любим им и любил его. Он не сразу понял это. Когда понял, было уже поздно.
Он совершил грехопадение. Обидел человека. И потом, как бы он ни замаливал случившееся с ним, и случившееся по его вине, груз раскаяния так и не свалился с его плеч.
Это не было убийство. Не кража. Не избиение.
Это был обман. Во-первых, самого себя. Его бывшее «Эго» воспротивилось серой и скучной жизни в провинции, и это произошло. Во-вторых, пострадал человек. Человек. Пострадал морально. На всю оставшуюся жизнь. Человек этот проклял его, и ему не было от себя прощения.
Не суди, и не будешь судим. Не ищи сучек в глазу ближнего, в своём бревна не замечая. Он был осуждён собой. И у себя же нашёл то бревно.
Нужно было время. Нужна была жизнь. И смерть стала необходимостью. Последнего он не ждал, хотя и не боялся. К первому стремился всей своей душой. И время вылечило. Заставило его забыть. Навсегда. Если нет слова «всегда», то слово «навсегда» есть. Хотя слишком редко бывает в человеческом «existence».
Камни были собраны. Они лежали в ряд перед его глазами в его духовной субстанции. И вечно белые снего великой горы уже виднелись на горизонте. Они были близко…
--------------------
На море стоял штиль. Вчера он узнал, что обманутый когда-то им человек умер.
Он неподвижно стоял над морем. Рядом никого не было. Наступала ночь на этот холм, на побережье, на него и на всё вокруг. Он наконец очнулся. Ушли воспоминания прежних дней, и он увидел себя и всю свою теперешнюю жизнь.
Впереди не было моря. Впереди была ночь, и на фоне этой ночи белели снега африканской горы. Если бы в этот момент над ним пролетала птица, она бы увидела нечто странное: над чёрным от темноты морем, на холме, стоял какой-то человек. Он был сед от старости, сутул и сморщен. Но он улыбался. Улыбался, как младенец, впервые увидевший свет Божий. И вдруг этот старик, видимо, возомнил себя небесной птицей. Он взмахнул руками и решил воспарить над этим бренным миром. Он прыгнул вперёд, и его не стало видно.
Стояла звёздная ночь. Море окунулось в безмолвие. В какой-то миг маленький лучик поднялся с глади воды и улетел наверх, в космос. Наверное, этот лучик спешил туда. А здесь ему стало, может быть, невмоготу. Так это или нет, никто не знает. Истина лишь в том, что был человек. Жил, страдал, грешил, любил. Его не стало несколько мгновений назад. Уже больше, чем несколько мгновений.
Течёт река времени. Люди рождаются. Люди умирают. Но есть вечность и белеющие снега великой горы. Всё остальное – тлен. И мы не знаем, когда сумеем понять, что скоро полетим к тем вечным снегам, и нас, как маленький лучик, скорее всего, никто и не заметит.

2-4 октября 2008 года.