Системная ошибка 11. При чем здесь культ?

      Мы никогда не сможем разобраться в новейшей истории нашего государства, до конца не уяснив для себя причины такого явления, как сталинизм, и причины жутких репрессий 30-х годов. Всё сказанное об этом после 1956 года, как в советское время, так, тем более, сегодня - меня глубоко не удовлетворяет. 
      Давайте коротко сформулируем то, что нам пытаются внушить на протяжении полувека. В сущности, весь террор сводится к доказательствам патологического характера личности Сталина.  Якобы на вершине власти в стране оказался чрезвычайно жестокий, подозрительный и коварный правитель, который, преследуя исключительно цели удержания этой власти, уничтожил миллионы своих сограждан.
      Но эта простенькая модель вдрызг разбивается об контраргументы, которые доступны каждому разумному человеку. 
      Во-первых,  к зловещему 1937 году у Сталина была абсолютная и непререкаемая власть в стране. Но именно только к 37-му и никак не раньше.
      Проделайте тот же опыт, что когда-то в молодости проделал я – полистайте старые газеты.  К пятилетию гибели  В.В.Маяковского в 1935 году советские газеты напечатали страницы, посвященные этой дате.  Так вот в нашем донском «Молоте», как, впрочем, и в «Правде», были помещены статьи известных писателей о поэте. И лишь где-то внизу полосы, незаметно, была опубликована заметка о поэте, подписанная «И.Сталин».  А где же еще размещать статью генсека? Он же - не бог в литературе. На следующий год эта же заметка перекочевала на середину страницы.
      А вот в 37-м знаменитые сталинские слова - «Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи» - уже были набраны аршинной шапкой наверху страницы. 
      Культ состоялся. И мне сегодня предлагают поверить, что именно в этот момент, на вершине славы и народной любви, при достигнутом им абсолюте власти, Сталин не придумал ничего лучшего, как устроить раздрай в стране и запустить кровавую мясорубку репрессий? Сошел с ума, рискуя потерять свой трон? Да нет, война показала, что не сходил.
Давайте еще раз вернемся к Маяковскому, а заодно посмотрим, как появились эти знаменитые слова.
      В ноябре 1935 года Л. Брик написала письмо Сталину, в котором обратила его внимание на чрезмерные задержки и препятствия в издании произведений Маяковского и увековечении его памяти. На ее письме легла следующая резолюция Сталина секретарю ЦК: «Тов. Ежов, очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям — преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны. Свяжитесь с ней (с Брик) или вызовите ее в Москву. Привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, все, что упущено нами. Если моя помощь понадобится, я готов. Привет, Сталин».
На мой взгляд, очень интересный факт, если посмотреть на него непредубежденным взглядом.  Лиля Юрьевна Брик (урожденная Лиля Уриевна Каган) – литератор, любимая женщина Маяковского и по совместительству агент ОГПУ – пишет письмо первому лицу в государстве. Сталин на письме пишет резолюцию Николаю Ивановичу Ежову, тогда еще не ставшего генеральным комиссаром госбезопасности,  но уже председателю Комитета партийного  контроля и секретарю ЦК, и через него дает поручение двум работникам отдела печати Центрального Комитета, в том числе небезызвестному Льву Мехлису. Характерно, что Сталин фактически вынужден доказывать своим прямым подчиненным значимость Маяковского для страны.  И еще, что характерно – из всех пяти – только Ежов наполовину русский (по матери – литовец). И вот эти пятеро решают посмертную судьбу великого русского поэта. Правильно решили, как мы знаем. Сталин их убедил.
      А в 1937-м ему уже ничего доказывать было не надо. И, тем не менее, репрессии состоялись. Почему?
      Второй аргумент – о якобы какой-то маниакальной трусости Сталина также ничем, никаким историческим документом не подтверждается. Это в чистом виде ложь. Вообще, очень трудно себе представить бывшего боевика-экспроприатора, каким Сталин начинал свою революционную карьеру, в роли насмерть перепуганного обитателя Кремля.  В 30-е годы Сталин свободно перемещался по Москве пешком и практически без охраны. А в послевоенные годы его личная охрана составляла всего 26 сотрудников.  (Сравните это с практически дивизией, которая охраняла Ельцина). Да и вообще, политические игроки такого ранга, как Сталин, всегда готовы к смерти и трусов среди них мало. Этим, думается, и объясняется странный характер судебных процессов 37-го года, когда большинство бывших соратников Сталина внешне спокойно приняли неизбежную смерть.
      ЕДИНСТВЕННЫМ РАЗУМНЫМ объяснением сталинских репрессий 1937-го года можно признать ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПЕРЕВОРОТ в стране, осуществленный Сталиным в этой форме. Достигнутый им абсолютизм власти, восточная хитрость и коварство Сталина,  безусловно, способствовали проведению переворота без внешних признаков новой революции и гражданской войны, но это был именно переворот. Причем,   Сталин, его осуществляя,  думал о будущем государстве, а вовсе не о себе любимом. В советское время, на ХХ съезде наши правители побоялись признать факт «третьей русской революции», осуществленной в 1937 году,  так как и сами были по уши в крови после репрессий, а нынешним «демократам» выдумка про культ пришлась как нельзя кстати. 
      Кровь всегда ужасна, но… Только к шестидесяти годам я стал понимать слова моего покойного отца: «С Тухачевским и Блюхером мы бы проиграли войну, даже её не начав».
      Однако об этом и другом - в следующей статье.