Глава 5. Смерть Старого Света

Глава V. Смерть Старого Света.
 
« Свет стар и больше не может править.
Свет родится Господом,
Но Он не может быть уничтожен.
Он вкладывает свой свет в людей,
И лишь посему свет смертен.. »
Неизвестный еретик

- Итак, итоги рейда. Удача. Все воины Культа, приписанные именно к организации, были убиты – не выжил никто. Уничтожена Великая матерь – удивительное древнее чудовище, объект поклонения гномов на протяжении нескольких веков, оживленная темным заклинанием. С нашей стороны много убитых – около тридцати человек, но целый город теперь находится под нашим влиянием – это того стоит. Теперь, когда руководство культа перебито, можно повлиять на руководство города, хотя я и слабо представляю, кем оно выражено, и административными мерами постепенно стереть все пережитки старой религии Зебракта.
Кселас, очевидно, не желающий становиться предсказуемым и обо всем отзываться искренно и хорошо, пожевал бороду и глубокомысленно заявил:
- Слишком большие потери. Когда вы вырезали все население Трэль-Талоса, погибло всего два охотника, да и те случайно – неосторожно пырнули друг друга мечами.
- Прошу извинить меня, уважаемые магистры и лорды, - неприязненно покосившись на Вальтера, пробурчал Белзамин.
- Ну а глава организации? – внезапно заговорил Сакрамонд, охочий до подробностей и мелочей. – Убит ли он или, может быть, захвачен живым и будет сегодня казнен с песнями и плясками?
- Нет, живым он не захвачен. Когда мы вошли в пещеру, бывшую главным капищем дьяволопоклонников, ко мне обратился один из их магов со странными словами насчет некоего нового культа, в который их господин Дзаньяххе обещал пего перевести в скором времени. С удивительным упорством он утверждал при этом, что сам Лорд – Демонолог при этом находится где-то рядом. Из этого можно сделать два вывода: первый – это то, что колдуны знали о предстоящем нападении, и второе – то, что вскоре мы должны будет сокрушить или загубить на замысле эту новую секту. Я не исключаю, что Дзаньяххе – вообще выдуманная, а точнее – мифическая фигура.
- Ну, то есть, проще говоря, главаря вы упустили, - заявил Каин, подпрыгнув на кресле в стремлении устроиться поудобнее.
- Возможно. Но я еще не сказал самого важного.
- Так чего ж вы тянете?
- Хоть я и не обезвредил главу культа, я думаю, что мне удалось узнать его настоящее имя, которое, по обыкновению всех дураков мира сего, полагающих себя великими деятелями альтернативных религиозных конфессий, было заменено псевдонимом, тайным именем или, попросту говоря, кличкой.
Сигифер внимательно посмотрел на Гельфарда, стоящего, скрестив руки на нагруднике, неподалеку от него, также на возвышении, под спокойно покачивающимися разноцветными штандартами Хантов, но фигура лорда не выказывала никакого напряжения или обеспокоенности, а только тихое безразличие или даже откровенную скуку от чрезмерно большого количества сказанных здесь слов. Шлем медленно поворачивался, тяжелым, как свинцовая наковальня, взглядом из-под багрового капюшона накрывая весь зал.
- Ну, ну, - поторопил Белзамина Кселас, - умоляю вас не медлить и назвать его, а то вы с таким видом осматриваете окружающих, будто он среди нас.
Тот знаком приказал стоявшему в толпе Филиппу Серахту подойти. Тот вышел и передал лорду тяжелый холщовый мешок, находящийся у него в руках.
- Что это? – с кислым лицом проскрипел Сакрамонд.
Белзамин с трудом вытащил из торбы большую холстину, внешне напоминающую знамя, коим оно и оказалось. Развернул на уровне груди. Наклонив голову, еще раз пробежался глазами по большим кривым буквам, словно желая убедиться, а не ошибся ли он.
- Гель-фард Се-ге-птус, – по слогам, азартно водя пальцем вдоль надписи, прочел Каин. Злорадно улыбнулся, хихикнул. Замолчал. Перечел еще на раз. – Что это еще за чертовщина? – возмутился он, когда наконец смысл происходящего дошел до него. – Глупая шутка?
- Ни в коем случае, - ответил Белзамин, хладнокровно выуживая из мешка связку переплетенных железных амулетов. – Надпись такая же – Segeptus. А это? – он высоко поднял жестоко оторванный от чьей-то робы кусок ткани, на котором блестели золотые буквы. – То же самое. Кинжал, - продолжал он, доставая небольшой изогнутый нож в украшенных филигранью ножнах. – То же самое. Гравировка на клинке. Весьма грубая. Прошу ознакомиться.
Сегептус непонимающе и неотрывно глядел на один за другим предъявляемые публике предметы и подавленно постукивал пальцами по рукавице. Если бы кто-нибудь мог видеть сейчас его лицо, оно бы выглядело, вероятно, весьма дезориентированным.
- Все это найдено нами в темном храме организации и на убитых чернокнижниках, - закончил наконец Белзамин, брезгливо уронив в торбу пряжку от ремня, отмеченную подобной же надписью.
- Ну и что …теперь? – тихо и неуверенно, как будто у него выбили почву из-под ног, промолвил Сакрамонд.
- А теперь мы изучим вот этот журнал, - показал Белзамин большую тетрадку, - и выясним все подробности. Журнал найден в запертом сундуке в глубине капища и содержит различные указания для высшего руководства культа, я проглядел его, но наспех. Очевидно, журнал заполнялся хаотично, с большими временными промежутками, и руководство периодически доставало книгу и получало указания. Это, осмелюсь сказать, вполне похоже на…Сегептуса.
- Это может быт всего лишь умной и продуманной провокацией, - возразил Кселас, закусив губу. - Фальсификацией. Истинный глава культа мог запросто взять имя лорда Сегептуса, чтобы оклеветать его после нашего вторжения, о котором им, похоже, было известно. Могут быт массы других причин, по которым еретик мог использовать это имя в своих грязных целях. Сами эти цели, насчет которых у меня нет даже версий – это другой вопрос. Наконец…
- Что – наконец? - раздраженно рыкнул Белзамин.
- Наконец, - повысил голос Вальтер, - это может быть фальсификацией, изготовленной кем-нибудь из участников рейда, например, Пентаграмматиком. Тоже – для каких-то своих целей, объяснить которые я пока не в силах.
- Да неужели! Конечно, я хочу занять пост лорда сразу двух Хантов. А в своем кабинете тайно, по ночам, проектирую магическую машину для раздвоения и вынашиваю злобные замыслы. Так?
- Я этого не говорил, - очень серьезно одернул его Вальтер. – Вы понимаете, что как любое действие, так и бездействие в этом деле – вещь политическая и может повлечь большое разбирательство или даже раскол?
- Лучше раскол – честный, сознательный и бескомпромиссный, чем если в наших рядах будет враг.
- А что, спросить самого лорда невозможно? Может ли он как-нибудь объяснить свое имя на штандартах этих проклятых сектантов? – сказал вдруг Никадем.
Все взгляды мгновенно нацелились на безмолвствовавшего до сих пор Гельфарда, теперь казавшегося ниже, чем обычно. Плечи его были опущены, да и сам он, казалось, согнулся от внезапно навалившейся на него тяжести.
  - А что я могу сказать, - глухо кашлянув, пробормотал голосовой транслятор, и стальная рукавица его случайно коснулась шлема, будто собираясь почесать лицо. Лорд недоуменно уставился на перчатку, по-детски не понимая, что ему помешало, но, вспомнив про шлем, медленно опустил когтистую руку. – Я понимаю, что отрицать все возложенные на меня обвинения было бы глупо – все равно никто мне не поверит. Все это очень похоже на самосуд, уважаемые магистры. Я не люблю самосудов.
- А вы в Торменторуме когда-нибудь спрашивали еретика, любит ли он самосуды или же нет? – холодно и зло ухмыльнувшись, спросил Белзамин.
Впервые в жизни, казалось, Сегептус стал похож на ребенка – беспомощного, ничего не понимающего, подавленного и беззащитного. Его динамики глухо шипели, гротескно насмехаясь над звуками человеческого дыхания, а глазницы шлема глядели в разные стороны, будто ища в ком-нибудь поддержки.
Он не находил ее даже в лице Сакрамонда.
 
- Магистр Идорат, разрешите обратиться, - церемонно заметил Филипп Серахт сладким голосом, бесцеремонно отворив дверь в кабинет Селека и плотно захлопнув ее за собой.
- Капеллан? Заходи.
- Я уже зашел, - заметил тот, присаживаясь. – Разрешите без пустого пафоса?
- Давай, - глухо усмехнулось из-под железной маски. – Я уже понял, что все прошло так, как и планировалось.
- Так, да не совсем. Я думал, что все пройдет очень быстро – лорда признают еретиком, сожгут и все обойдется без особых обсуждений, только с праведным негодованием и святым гневом. Это был бы образцово-показательный процесс. А так может выйти, что и наш дорогой Белзамин окажется на его месте с добродушной подачи Кселаса.
- И что делать? – пожал плечами Идорат.
- Копать. Вынуждать. Провоцировать. Ты, Селек, понимаешь, что пока я не достигну своей цели, ты не достигнешь своей. Без меня и моих способностей ты не сможешь освоить магическую трансплантацию и перетяжку сил из других людей, а мне нужны люди и конспирация. Все довольно сложно, и иногда я сам не  понимаю хорошенько, на кой дьявол я с тобой связался, но все же теперь свершилось желание бедного Астаноске, которое он так и не застал в сей грустной жизни: основан новый культ, основан не мной, потому что в той пещере он чуть, сам того не осознавая, не похоронил меня. И вообще, если не считать того ,что я к вам зачастил, магистр Идорат, никто бы не мог сказать, что я как-то с вами связан.
- Все это хорошо, но когда же будет ритуал? – просипел Селек, подавшись вперед.
- Ритуал будет тогда, когда в твоем Ордене Безликих будет большая часть Пентаграмматик и часть горожан. Всего – человек триста. Когда они будут слушать тебя, открыв рот. Когда все они будут соблазнены дьявольской мощью «Закона Зла», похищенного тобой.
- Уже соблазнены. Уже слушают.
- Ну правильно. Психотропные вещества, подмешанные в фимиам и простейшая магия разума, которой я научился давным-давно, еще до Культа Великой Матери, делают свое дело.
- Ты – бездонная яма, Филипп.
- Да. Итак, ты понял: сейчас для нас главное – убрать Сегептуса. Помимо того, что он знает обо мне слишком много или слишком о многом догадывается и насчет меня, и насчет Верховного Инквизитора, он мешает Сигиферу занять то место под черным солнцем, которое так долго занимал он. Однако лорд Пентаграмматика – не Гельфард. Он не будет браться за дело серьезно, не будет сопротивляться. Он поддастся – быстр ои после первого же щедрого посула. Это в его стиле.
- Я не слишком понимаю, о чем ты.
- Вот и хорошо. Не бойся. Твоя задача – всеми силами быть против Сегептуса. Подговаривать остальных. Поддерживать Сигифера. Выть, прямо как Сакрамонд или оборотень в полнолуние, обвиняя проклятого еретика в его ереси.
А там будет видно. Пока действуешь ты – действую я. Молчание – жизнь. Честность проявим? Умрем. Сгорим, товарищ, как любит называть людей мой несчастный братец, ставший частью великого плана.

- Ну и что ты мне скажешь, мой последний друг? – потерянно присев всей потрясающей массой своего тяжелого технологического доспеха на еле выдерживающую его вес койку, спросил Сегептус у зашедшего к нему Астамата. Глаза инквизитора горели охотничьим азартом и напоминали глаза напавшей на след собаки.
- Все так, как вы и говорили, мой лорд. Серахт и Идорат в сговоре. «Malus Lex» похитил ни кто иной, как магистр. Я подслушал. Узнал все. Все, как вы и предсказывали.
Гельфард печально качнул шлемом и откинул с него капюшон, обнажив ряд небольших сосудов с бурлящими жидкостями, расположенными вдоль шеи и спины – часть непрерывно работающей системы жизнеобеспечения, и крупное переплетение трубок и проводов, заставляющих работать ветхие динамики в шлеме.
- Я хорошо знаю Серахта. Он страшный человек. Гораздо страшнее меня. Разумеется, в его словах больше намеков, чем конкретных фактов?
- Он упоминал о некоем Ордене Безликих, который якобы основал Идорат по его просьбе или требованию. О культе Великой Матери, в котором состоял Серахт. Также говорил о каком-то ритуале, для которого необходимо триста человек и которого добивается магистр. Он ненавидит вас, мой лорд, и утверждает, что вы – препятствие для Белзамина для занятия места под каким-то черным солнцем. Признаться, я не все расслышал, и тем более не все понял.
- Если этот человек принялся за меня всерьез, да еще и с поддержкой почти всего руководства Пентаграмматика, то скоро я буду казнен. И не поможет мне ни ужас, который я некогда внушал и который надежно ограждал меня от рук этих…людей.
- Вы не должны падать духом. Если вы потеряли инициативу – верните ее.
- Что ты мне предлагаешь? Весь Трибунал настроен против меня. Если им вздумается спрашивать совета у Верховного инквизитора – я пропал.
- Почему? Он любит вас. Вы его друг, - опешил Астамат., широко раскрыв глаза.
- Неважно, - прокаркал Сегептус. – Главное, что это так. Если они вздумают советоваться с Верховным, мою участь можно смело считать решенной.
- Я не понимаю…
- И не надо. Астамат, ты истинный инквизитор, преданный человек и хороший друг, но понимать всего тебе не надо ни в коем случае.
- Как прикажете.
- Я знаю, что предпринять. Есть два варианта. Первый – уйти тихо, одному. Скрыться. Я знаю людей – или даже не вполне людей, который мне помогут. Второй…второй оставим на крайний случай, однако ты, Астамат, попробуй собрать вокруг себя всех преданных Священной Инквизиции – именно ей, а не конкретным людям, среди которых больше еретиков и вольнодумцев, чем верующих в Таланоса, и подготовить их к…действиям. Решительным.
 
- Мартен!
- В чем дело, Альберт? – сонно пробормотал Карн, не открывая глаз и с неразборчивым ругательством  переворачиваясь на другой бок.
- Кто еще владеет магическими амулетами, кроме меня и тебя?
- Какого дьявола ты спрашиваешь?
- Просто я вижу, что ты погружен в сладкие объятия Морфея, а мой гудит и вибрирует. Как будто вызывает кто.
Мартен резко поднялся, ударившись головой об нависшую над ним каменную полку и досадливо крякнув от неожиданности. Приложил ладонь к ушибленной макушке.
- Неужели?
Вар Тревис вынул из кармана мерцающий глазницами череп на тонкой цепочке и покачал им перед носом.
- Признаться, если вызывающий мог каким-то образом знать или догадаться о том, что существует артефакт, усиливающий психическую или телепатическую связь или что у адресата наличествуют магические способности, то он мог попробовать выйти на связь и без амулета, то есть…
- Как думаешь, это провокация?
- Все в этом мире – провокация. Но ответить стоит. В Инквизиции мало кто решился бы на такое – его мгновенно засекли бы антимагические детекторы Бетрадума.
Альберт прикрыл глаза, и, сосредоточившись, попробовал выгнать из головы все лишние мысли, оставив только едва уловимое ментальное напряжение – ту самую ниточку, о бережном обращении с которой говорил ему некогда Астат. Очевидно, сущность носферату усиливала его телепатическую силу, и глазницы черепа заполыхали увереннее в самом скором времени.
- Инквизитор Франк Сайтен, - заметил из вещицы глубокий голос.
Знакомый. Чертовски знакомый.
- Я знаю, что вы меня слышите, Сайтен. Не притворяйтесь, что у вас сейчас в руках нет магического амулета.
- А откуда вы о нем знаете, я извиняюсь?
- Вы его использовали во время казни Люциана Астата. Не отпирайтесь, не надо. Не время. Времени сейчас вообще нет.
- Хорошо, лорд Сегептус, - осторожно промолвил Альберт, пытаясь лихорадочно сообразить, почему сам лорд Бетрадума решился разговаривать с ним не от лица Инквизиции да еще и ведя себя так, будто времени у него было в обрез.
 - Все равно вы пока далеко. Может, разрешите на «ты»? Вы уже мне не начальство.
- Слушайте, Сайтен. Человек вы неглупый. Можете понять все, что требуется, и довольно быстро. Я предлагаю тебе сделку. Сейчас моя жизнь висит на волоске. Миг промедления – и мои люди повернутся против меня, Трибунал предаст меня, еретики обвинят в ереси, и мои же люди первыми будут кричать: «Распни его!». Я не хочу себе такой участи. Я попытаюсь увести всех преданных мне людей в собор старой Обители Святости и впоследствии, если все выйдет не в мою пользу, уйду на поверхность, в Керат или Ланкарес.
- Славно. Но какая конкретно помощь требуется от меня и что я получу?
- Я смогу отдать приказ об уходе всего Бетрадума или по крайней мере третьей его части. Но сам я – узник. Хоть пока я не под арестом, моим делом занимается Белзамин, а он своего не упустит. Мне казалось, вы должны чувствовать к этому человеку вполне оправданную ненависть, высший инквизитор?
- Да, - секунду помолчав, твердо ответил Вар Тревис. – Как бы мне не хотелось сказать нечто другое, я ненавижу его за убийство моего друга.
- Вот и отлично. Ваши способности позволят вам совершить транслокацию в Обитель, схватить меня, а затем убраться в собор как можно быстрее. Что вы с этого получите? Я полагаю, вам уже надоело сидеть в этой разрушенной башне – да, да, я знаю, где вы – и вам хотелось бы присоединиться к большой группе людей. Клянусь вам, если я и мои люди благополучно уйдем отсюда, дальше я отправлюсь один, оставив всех своих инквизиторов и охотников вам, чтобы вы управляли ими. Вы согласны?
- А где гарантии, что это не ловушка?
- Я понимаю, что мое слово вас мало устроит, и отвечу: если я все это время знал ваше местоположение, чего мне стоило найти вас с отрядом человек в двести и убить? Не возражайте, я знаю, что пятьдесят охотников не были бы для вас проблемой. Но они бы просто задавили вас количеством. Я не сделал этого, потому что это так сыграло бы на руку Белзамину, что…вы понимаете. Прошу вас поторопиться в раздумьях и дать ответ сейчас. Я не могу ждать.
- Ну и что вы думаете обо всем этом? – упавшим голосом вопросил вампир у лича, некроманта и мага крови, напряженно молчавших на протяжении всего разговора.
- Это реальная возможность. Шанс. Нельзя его упускать, - возбужденно молвил Мартен. – Этот человек умен, проницателен и силен, хотя я и слышал о нем много чудовищного.
Альберт повернулся к Дамикору.
- Если бы даже еретик и богоборец раскаялся и смиренно просил о помощи, ему следовало бы помочь. Этот же – человек, пострадавший от того же, от чего пострадали и все мы – от лицемерия и гордыни своих собратьев. В его речах сквозит благородство. Он достоин поддержки. А впрочем, инквизитор, куда вы – туда и я.
- Альфред?
- Я все равно остался в меньшинстве, - злобно огрызнулся Лейтер, резко оглянувшись по сторонам. – Хотя и не могу иметь ничего против этого человека, я заранее ненавижу его за то, что он инквизитор. Впрочем, бывший. Впрочем, он враг того человека, чье имя до сих пор хранится в моей памяти как объект для мести – жестокой. По возможности бесчеловечной. Белзамина, - лицо Фресша перекосила непередаваемая гримаса. – Знаешь, я передумал. Давай, кровосос. Сегодня я с тобой.
- Мы согласны, - не колеблясь более, заявил носферату.
- Великолепно. Я жду вас. Двенадцатое окно справа в крайнем слева корпусе. Новая Обитель Святости. Хотя, сказать по правде, в публичном доме и то больше святости, нежели здесь.
 
- Астамат, - негромко позвал Сегептус непрестанно дежурившему за его дверью инквизитору, который живо отворил ее, вошел и плотно запер за собой, придерживая к тому же рукой.
- Ты знаешь, кто из Бетрадума готов встать за своего лорда, не поддавшись клеветническим настроениям? Кто готов уйти за мной? Прямо сейчас?
- Я.
- Этого мало. Говори по существу, прошу тебя.
- Все инквизиторы и охотники Новикова, как и он сам, готовы положить жизни за своего повелителя. Они всегда делают то, что прикажет магистр Александр, и обучены беспрекословному подчинению вам и ему – офицерам Торменторума. Около трети ваших людей – все те, на кого не имел влияния оказавшийся еретиком Филипп Серахт, бывший старший капеллан. Может быть, и того меньше. Войска Сакрамонда и Никадема не отличаются покорностью, хотя я на долгое время работал с ними.  И – вы понимаете, мой лорд, что я могу только предполагать. Верность доказывается только призывом.
- Тогда иди, собери всех наших людей и скажи, чтобы все, кто хочет получить награду лично от лорда Сегептуса, прямо сейчас в тайном порядке направляются в собор Старой Обители – якобы на секретный и срочный рейд. Не говори прямо, что мы уходим, пусть верные мне и Священной Инквизиции люди назовут себя сами. Постарайся в личном договоре склонить на свою сторону магистров. Все это должно занять не более часа. Торопись.
- А вы? Как же вы сами оттуда выберитесь?
- За меня не беспокойся. Да, чуть не забыл: сам ты после нашего ухода останешься здесь и продолжишь следить за Идоратом и старшим Серахтом. Если выяснится, что их культ действительно существует, убей обоих и беги в Ланкарес.
Астамат почтительно поклонился.
- Дьявол меня побери, инквизитор, - будто захлебываясь слезами, прошипели динамики Гельфарда. Он подошел, а точнее, подбежал к Астамату и всей силой своих силовых лат обнял его, - как же мне будет тебя не хватать…!
 
Сквозь щели в окне просочились тонкие струйки колдовского тумана, и посреди комнаты встала серая фигура в потрепанном и забрызганном кровью черном плаще.
Из капюшона сверкнули зловещим весельем призрачно светящиеся вампирские глаза Альберта Вар Тревиса.
- Кто это? – ошарашенно пробормотал Астамат, указывая на странное видение.
- Это тот, кто поможет мне отсюда выбраться. Иди, инквизитор, да поможет тебе Таланос. Сайтен, как только вы перенесете меня за пределы Обители, возвращайтесь сюда и ждите донесения Астамата. Он сообщит вам, начата ли погоня, а вы с помощью амулета свяжетесь со мной.
- Такого уговора не было, - брякнул тот.
- Теперь будет. Прошу вас, не бросайте дело на полпути. Инквизитор, действуйте. Скорее.
Альберт положил руку на стальную рукавицу Гельфарда и вместе с ним исчез в густом облаке плотного серого дыма, напоминающем пороховой. Через несколько секунд в комнате снова появилась высокая фигура бывшему инквизитора, Астамат, сдержанно кивнув ему, убежал, а Гельфард Сегептус, лорд Хант Бетрадум в сопровождении Лейтера Фресша, Мартена Карна и паладина Дамикора со всей возможной скоростью направлялся на восток, в сторону Маргота, а затем – к Старой Обители.
 
- Лорд Кселас, - злобно сказал Белзамин, без стука и предупреждения вламываясь в кабинет Вальтера и нависая над понуро сидящим воином. – Разрешите сказать, что только что Обитель покинуло около трети всех людей Ханта Предателей, впрочем, оправдавших свое название. Две сотни человек.
- Пусть уходят, - хрипло ответил тот, опустив голову еще ниже. – Довольно того, что мы так обошлись с лордом Гельфардом. Мы фактически поверили вопиющей лжи. На его месте я давно ушел бы, не выдержав такого оскорбления.
- Во-первых, вы тут не при чем. Вы защищали его. Если угодно, можете винить меня, хотя я и не считаю себя виноватым – люди и ангелы падали в пучину заблуждений еще и не с такой высоты, которую занимал лорд.
- Он и сейчас ее занимает.
- Боюсь, что нет. В присутствии магистров Тенебрара, Сахтера и Серахта я изучил весь журнал культа Великой Матери и пришел к выводу, что Сегептус действительно его глава. Его именем пестрят все страницы. Таинственный Дзаньяххе – ни кто иной, как он.
- И Рафаэль сможет это подтвердить?
- Да.
- Таланос защити нас, - пробормотал по привычке Кселас и с отвращением сплюнул. – Допустим, что это так. Что вы предлагаете?
- Немедленно собрать рейд и уйти на поиски дезертиров и его самого – ведь несомненно он убежал, а точнее сказать, удрал вместе со своими людьми.
- Не смейте так говорить о нем! – заорал Вальтер, вскочив со стула и со всей силы ударив железными кулаками по столу. Глаза его метали молнии, лицо побагровело. – Этому человеку вы, как и я, обязаны всему, он первый инквизитор, и в отличие от Верховного…
- Лорд…!
- Да, в отличие от этой Верховной куклы, которая прячется в своей каморке, не выходя на свет, он работал как проклятый, он организовывал, он делал все, что мог, он самолично вешал знамена в Зале Трибунала! Вы не имеете права сказать хоть одно дурное слово об этом великом человеке!
- Демигор тоже был велик, а этот доспех с живой начинкой никогда не сравнится с тем ,кого некогда называли Торквемадой.
- У Сегептуса никогда не было той власти, которой обладал этот архангел, а вот вы, Сигифер, рискуете ее добиться.
- Что насчет рейда?
- Вы сами себе хозяин, - остывая и проводя пальцем по вмятине на алюминиевом столе, сказал Кселас - а я вам более не начальник, к сожалению. Делайте, что вам представляется правильным но помните, что вы можете и ошибаться.
Белзамин коротко поклонился и неучтиво хлопнул дверью.
Кселас покачнулся. Схватился руками за голову. Сел, а вернее упал в кресло. Еле слышно пробормотал:
- Что же мы делаем…Господи, что же мы творим?

Древний собор старой Обители Святости – выстроенная в готическом мрачном и торжественном стиле еще во времена правления Темной Империи грандиозное сооружение, располагающееся в обширной высокой пещере, был переполнен. Под острым потолком, поддерживаемым многочисленными стройными колоннами, толпились охотники и инквизиторы, облаченные в багровые цветы Бетрадума, многие из них были одеты в имитирующие псиные морды и лапы полудоспехи. Все были в волнении, все были впечатлены, души всех сковало болезненное напряжение и желание забиться в угол и ждать своей участи. Полное спокойствие сохранял только вставший у статуи Таланоса Александр Новиков – единственный магистр, откликнувшийся на призыв Астамата. Суровый воин, взвалив себе на плечо огромных размеров двуручный меч, он молчал и холодно наблюдал за творившимся в соборе волнением, лишь изредка флегматично похрустывая шеей.
Сегептус, обеими руками распахнув врата храма, быстрым шагом вошел внутрь, заставив людей расступиться. Встал посредине, цепким взглядом оценивая положение дел. Подошел к Новикову. Еще раз оглянулся.
- Только ты, брат?
- Никадем отказался в лицо. Сакрамонд что-то вякнул, дрыгал конечностями с отчаянным видом, но не пошел. Испугался, видать.
- Видать…а уверял в вечной дружбе. Совета просил. Спасибо тебе, Александр.
- Оставьте.
Гельфард повернулся и хотел было сказать что-то еще, но, чем-то отвлеченный, прислушался. Сосредоточился, приложил палец к небольшому колесику сбоку шлема, полагая, что его вызывают по рации. Услышав лишь неприятный душераздирающий шум, активизировал ментальные способности, усиливаемые связками магических амулетов на поясе и двумя черепами, в которых скрывались мощные фокусирующие кристаллы.  Нащупал в воздухе тонкую ниточку еле слышного голоса, упорно его зовущего.
- Сегептус. Это…Сайтен. Астамат сообщил, что Белзамин вместе с большим отрядом вышел из Обители в вашем направлении. Он знает, что вы бы не рискнули пойти ни в сторону дентрадской Орды и Темного Портала, ни в сторону Залов Сепхерофта. Логически – Старая Обитель.
- Отряд большой?
- Весь Пентаграмматик, часть Бетрадума. Из руководства кроме Сигифера – Тенебрар и Мальтер.
- А эти двое за каким дьяволом пошли с ним?
- Астамат не доложил, - раздраженно сказал Альберт. - Не валяйте дурака.
- Прости, инквизитор. Благодарю тебя. Теперь направляйся в собор.
- Зачем же?
- Уведешь моих людей подальше. Сам я останусь. Остановлю Белзамина.
- У него около трехсот людей. Остановите?
- Мне казалось ,вы лучше его знаете. Поймите, что этот человек никогда не откажет себе в удовольствии убить меня самостоятельно. Даже если бы все мои люди остались при мне, их всех быстро бы перебили, а меня Белзамин оставил на закуску себе. Ему очень не хватает лавров, а того, кто любил бы их более страстно и неистово, я не встречал. В итоге – он схватится со мной в одиночку. Если мне удастся его убить, инцидент будет исчерпан. Если нет…будь что будет. Ты заберешь с собой верных мне инквизиторов в Трэль-Талос или еще дальше, на поверхность, и будешь распоряжаться ими в меру своей мудрости. Пусть они достанутся кому угодно, только не смерти и не Белзамину. И не Верховному Инквизитору.
- Да. Я не подумал об этом. Вы благородный человек, лорд. Я доберусь в несколько минут, скажите своим людям – пусть готовятся к отходу. Готовятся нормально, а не как обычно – я тоже когда-то был инквизитором, помню. Полное моральное разложение.
- Не волнуйтесь.
 
Медленным, осторожным шагом, еле слышно ступая тяжелыми ошипованными сапогами по гладкому мрамору, Сигифер Белзамин вошел в собор. Метнул по сторонам тяжелый, неприятный взгляд охотничьего пса, небрежным жестом откинул  за ухо прядь черных волос и вынул из кобуры «Темный Хранитель». Щелкнул предохранителем, взвел курок. Быстро махнул левой рукой, и в храм, неслышно переступая ногами, вбежали несколько воинов с крупнокалиберными винтовками, за ними следовали опирающийся на  железный жезл Мальтер и облаченный в черную кожу Тенебрар.
Подняв пистолет-пулемет и опасливо озираясь по сторонам, Белзамин сделал еще один шаг по направлению к массивной серой с багровым плащом фигуре, возвышавшейся под безмолвной статуей Таланоса.
- Лорд Сегептус, - негромко заметил Сигифер, взяв противника на прицел.
- Здравствуйте, Белзамин. Вот и свершилось то, о чем столько лет мечтал любой уважающий себя инквизитор и более всего – вы. Грозный лорд Гельфард – психопат, маньяк, профессиональный палач, убийца, фанатик, готовый убить за косой взгляд на изваяние Творца в храме – стал простым еретиком, оказался низвергнут с небес на землю. От него отказались его друзья, от него отрекся Трибунал. Он, как и любой малефик, скрывается в якобы недоступном месте, вынашивая злобные планы – и вот славный ангел света, святой человек, уничтожитель колдунов, сокрушитель нечисти, Сигифер Белзамин, человек, доказавший свою верность Священной Инквизиции всеми правдами и неправдами – идет, чтобы стереть воплощенное им зло с лица земли. Так?
- Не все, - с усмешкой покачал головой Белзамин. – Кселас не отрекся от вас. Магистр Новиков ушел с вами – я не могу как-либо охарактеризовать его поступок, кроме как достойный уважения. Рафаэль Сахтер погружен в сомнения.
- Но значительно большее количество моих бывших соратников знают или догадываются, что я был оклеветан. Знаете это и вы, не так ли?
- Скорее догадываюсь.
- Может быть, и кто это сделал, догадываетесь?
- Что нет – то нет.
- Я объясню. Это сделал Филипп Серахт, ваш человек. Он – бывший член организации Narg Mader в Зебракте, недавно разгромленной вами, возможно, ее глава. Если и не глава, то высокопоставленный демонолог. Все эти доказательства, которые вы сегодня предъявили Трибуналу, подготовлены им. Он ненавидит меня, Белзамин. Поэтому и подготовил все, чтобы меня свергнуть, а вы явились всего лишь слепой куклой в его руках.
Сигифер прищурился и испытующе поглядел на лорда, однако оружие не опустил.
- Откуда же между вами такая вражда?
- С давних пор. Если же вам будет угодно знать – откуда, то я могу ответить на этот вопрос только так – мы были единственными людьми на всей планете и во всей Инквизиции, кто догадывался о том, кто такой Верховный Инквизитор. Что скрывается под его доспехом. Он хотел использовать это в своих целях, я не собирался это ему позволять. Все очень сложно, Белзамин, и я сам не знаю, почему я говорю это вам, моему потенциальному убийце.
- Не смейте дурно отзываться о Верховном Инквизиторе. Это великое создание. Он возвел меня выше моей головы. У меня есть причины почти боготворить его.
- А вы? Вы не слышали зла, не так ли? Вы не видели его, не замечали? Вы не разговаривали со злом, не думали о нем, не играли с ним, разве не так? Древняя тварь сводила вас в пучину кошмара, подобного ей, а вы шли за ней добровольно, ничего не слыша, не видя и не замечая источаемого ей зла? Все, на что вы получили благословение, было злом. Разгром «Кровавой Мессы»? Вы знали, что это преобразившийся лагерь ученых, введенный в такое состояние предателями из Культа Смерти. Вам было сказано, что некроманты – причина того, что Черные Души вырвались на свободу. Теперь, когда они уничтожены или отброшены обратно, вы понимаете, что это ложь. Эта ложь стоила десятков жизней умных, образованных и талантливых людей, могущих послужит свету и готовых сделать это. Это ли не зло? Как вы понимаете зло? Это теория? Это искажение догматов? Это несогласие? Это смерти, это ложь, это искушение, это клевета, это закрытые глаза. Даже слепец видит свет. Вы же его не видели. Вам было дано благословение на изучение «Пламени Молоха». Вы говорили, это может помочь бороться со злом. Вы лгали. Разве вы употребили эту силу куда-нибудь, кроме увеличения собственного могущества, если его можно назвать таковым? Если Верховный Инквизитор так велик, знал ли он об этом? Предвидел ли такой исход? Знал. Знал слишком хорошо, и даже лучше вас. Поэтому вы здесь. Зло, которым пропитана ваша душа, привлекает к вам демоническое существо, заключенное в меч, который мы называем Мучителем Душ. Ни один человек не держал этот клинок в руках более одного дня. Зло, которым пропитана ваша душа, распространяется и на ваших подчиненных – получивший травму магистр Идорат, искушенный тем, кого вы считаете великим, похищает «Malus Lex» и организовывает Орден Безликих – оккультную секту, сплошь состоящую из людей Пентаграмматика, и втравливает в это дело свою сестру? Это ли не зло? И не исходило ли оно от того, кого вы называете воплощением света? Откройте глаза, Белзамин. Как мог, я ограждал вас. Ограждал и Селека – несчастного мальчишку. Но если раньше я имел на вас какое-то влияние, то власть испортила вас, и я его потерял. Мои слова стали восприниматься в штыки. Агрессивно. Вот я потерял и власть. Теперь все, что я мог сдерживать, все то зло, которое рвалось из тайных катакомб, запечатанных мною тройной пентаграммой и которое вырвалось из них, освобождено. Почти. Теперь выбор за вами. Захотите, поддадитесь своим страстям – и сами станете злом. И слуги ваши станут злом. И все вокруг вас станет злом, а вы не увидите и не услышите его. Не почувствуете и не заметите. В стальных заговоренных цепях этого зла вы будете смеяться и кричать, что вы свободны. Вы вольны так думать, но плясать вы уже не сможете, как долго бы не убеждали себя в обратном. А откроете глаза, поймете, куда вас ведут за руку, - и все еще сможет измениться. Сможет вернуться та Инквизиция, которой я присягал несколько лет назад. Я знаю, сейчас вы думаете, что я распинаюсь и говорю так много, чтобы спасти свою жалкую жизнь. Уверяю вас, что это не так. Вы ли убьете меня, или наоборот – мне безразлично. Я не скажу, что долго жил, я скажу, что я слишком долго боролся для моей короткой человеческой жизни. На ваших руках слишком много крови, которая вопиет ко Господу, имя которого так часто употребляется всуе.
Белзамин слушал. Внимательно. Гораздо внимательнее, чем хотел бы себе представить. Гораздо тише, чем захотел бы признаться.
- Я все сказал. Решение за вами.
- Пусть так. Но приму его я уже после вашей смерти.
Лорд Сегептус ловким движением взял в руки свой боевой жезл в виде тяжелого шипастого креста, укрытого лезвием – полумесяцем, и легко, как пушинкой, взмахнув им над головой, встал в боевую стойку.
- Я к вашим услугам. Изволите сражаться честно или с применением оружия дальнего боя? Что насчет колдовства?
- Без оружия, - заявил Белзамин, резко выщелкивая магазин из пистолета и отшвыривая их в разные стороны. С неприятным лязгом вытянул из ножен хищно сиявший багровыми отблесками Мучитель Душ– Но с колдовством.
Хоть Сигифер никогда не видел Сегептуса в бою, он понимал, что тяжелый технологический доспех увеличивает человеческую силу в десятки раз, а кроме того, слабый и неискусный воин не мог стать лордом Инквизиции даже теоретически. Он понимал также, что Гельфард гораздо сильнее его и с болезненной ясностью осознавал, что обязан победить. Любыми способами.
 
Подняв перед собой клинок и нацелив его кончик в грудь противника, Белзамин сделал несколько осторожных шагов вперед.
Жезл пронесся как вихрь, рубя сверху, и Сигифер отскочил вбок, готовясь нанести колющий удар, однако свободная рука Сегептуса с размаху врезалась в его кирасу, оставив на ней серьезную вмятину от четырехгранных шипов. Тот отшатывается, и жезл со свистом проносится слева так, что Мучитель Душ выбивает из него сноп яркий искр, случайно оказавшись на пути. 
Правая рука Гельфарда с треском разбивает на части наплечник Сигифера, ломая предплечье. Хватает за стальной воротник и с силой отшвыривает противника ко входу в собор, где неподвижно стоят Тенебрар и бледный как смерть Мальтер. Сигифер, судорожно хрипя, дотягивается до выпавшего из руки меча и, покачиваясь, поднимается.
Чудовищный псионический вихрь срывает Белзамина с ног, как легкую травинку, и обрушивает на раскрошившуюся стену. Постанывая от боли и ощупывая ребра на предмет переломов, тот съезжает на пол. Рука тянется за мечом, но ее прижимает к мрамору огромный железный сапог Сегептуса. Резкое движение каблука – и кость ломается.
Белзамин взвыл и здоровой ладонью отбрасывает лорда в сторону слабой телепатической волной.
Раненный почти смертельно, Сигифер поднимается на ноги, и, шатаясь, начинает плести правой рукой заклинание, заплетающимся языком проговаривая заученный наизусть слова.
Маленький огненный шарик, сорвавшийся с его пальцев всего лишь заставил Сегептуса отшатнуться.
Дьявол, как же слабы эти заклинания, требующие тщательного проговаривания непонятных слов. Где истинная мощь? Где стихии, склоняющиеся к ногам мага? Где истинное колдовство?
Помутившимся взором Белзамин сплел еще одну пламенную стрелу и зарычал от отчаяния, перебирая в голове слова призвания демонов вместе с пергаментными страницами « Закона Зла» и попутно вспоминая с судорожной поспешностью простейшие слова призыва демонических князей четырех сторон и четырех стихий, слова древних ведьмовских молитв тьме, почему-то думая, что они сейчас могут ему помочь.
Сегептус насторожился, чувствуя вскипающую рядом с ним мощь. Сдавленный хриплый шепот, сиплым эхом разливающийся в соборе все набирал силу и креп.
- Хранители Юга, священные духи Огня! Примите мои приветствия и защитите меня…за мной присмотрите на новой тропе, где я путешествую, верен лишь вам, и путь осветите, очистив, вы мне, где я отдаю свою волю кострам!
Хлипкая огненная стрела? Нет, бушующее море инфернального черного огня срывается с ладони чародея, и знамена на стенах начинают тлеть. Огненная река подобно огромной змее проносится к Сегептусу, заставляя его отходить все дальше и дальше. Удушливый дым витает в воздухе.
- Хранитель Запада, священный Воздуха дух! Как солнце на западе всходит, сжигая витающий пух, после чернейшей ночи, прими мой привет – веди меня к светлой тропе, где новая жизнь открывается мне, где буду я тьмою снова рожден, где на вопросы мои, что задам, будет дарован богами ответ!
Сверкающий свет хлынул из уст, из глаз, из всех щелей доспеха Белзамина, и на мгновение совсем поглотил его, но вскоре, словно унесенный ветром, нехотя оставил его и растворился в воздухе. Ни единой раны, ни единого перелома, ни единой даже струйки крови не осталось на нем, прошла вся боль, и только поломанные латы напоминали об исцеленных духами повреждениях.
Сегептус хрипло взвыл и ринулся в атаку, но изо рта Сигифера уже могучим потоком силы рвалась следующая молитва:
- Хранитель Востока пресветлый, дух священной Воды! Очисти меня и сохрани от всякой беды, верни меня чистым новой весне, приветствую вас! Даруйте ж мне силу и мощь океана и льда, что замораживал все, и так было всегда, дайте мне хаос и тьму вашу, что проклятых тьмою крушили не раз!
Дым мгновенно исчезает, уступив место страшному, жгучему холоду. По стенам проносится ледяная корка, а фигура Гельфарда, сделав последнее отчаянное движение, застывает, скованная громадной ледяной глыбой.
Белзамин торжествующе смотрит на свои руки, из которых, возникая прямо из воздуха, хлестала застывающая прямо на лету холодная вода, и ощущает невыразимый экстаз, который невозможно было сравнить с чем-либо еще. Вот она, сила! Простейшие заклятья, не обращающиеся к высшим силам – для  тех глупцов, которые их боятся. Истинная сила, истинная магия и власть над стихиями кроется только в них. Глупы друиды, черпающие силу из природы и творящие свои жалкие чародейства…они не понимают, что природу можно заставить! Демоны и древние духи, извращающие ее, откликаются на просьбы без лишних требований. Во всяком случае – пока.
Они даровали ему победу, и даруют еще не раз.
Дьявол, как же все просто!
Доспех Сегептуса, освобожденный от льда, рухнул на пол, источая пар и пытаясь подняться. Силовые приводы сжались и запульсировали, восстанавливаясь для работы всей системы, зашкалил маленький терминал на нагрудной броне, задымился наплечник, вскипели и потрескались ряды колб за спиной.
- Безумец! – прошипел динамик, страшно кашляя помехами. – Теперь твоя участь решена.
Не ответив, Сигифер со странной улыбкой протянул руку к противнику.
- Страж Севера, священный дух Земли! В темное чрево матери и тьмы твоей позволь вернуться мне, когда умру, и разложится тело на червей, но прежде дай мне силу древних дней, прими мои приветствия, и сделай как скала, ведь я зову тебя в объятия свои, полны они огня!
Огромные каменные шипы с легкостью вспарывают летящий во все стороны мрамор, наводнив весь зал, и Гельфард, выронив жезл, провисает в воздухе, распятый сразу на трех чудовищных сталактитах. Доспех его был пробит, искорежен и функционировать перестал, а по черному, призванному из глубин земли камню неторопливо стекала ручьями темная кровь лорда.
Белзамин повел рукой, и шипы погрузились обратно, оставив после себя развороченный, словно вспаханный пол и железную фигуру, валяющуюся в  растекающемся вокруг него кровавом озере и еще пытающуюся пропускать сквозь легкие воздух.
Сигифер подошел к Гельфарду и, наклонившись, поднял лежащий рядом с ним боевой жезл. Покрутил в руках.
- Вот и определился победитель, - мрачно и спокойно сказал он. – Желаете сказать что-нибудь перед смертью?
- Я не мертв, - прошептал из последних сил голосовой транслятор. – А ты – да, ты мертв, и умер давно. Будь проклят.
Белзамин размахнулся и, высоко подняв лезвие над головой, обрушил его на лорда Бетрадума, рассекая его тело надвое. Последний булькающий хрип вырвался из динамиков, и шлем, тяжело откинулся на землю.
Сигифер отбросил залитое багрянцем оружие в сторону и склонился над телом.
- Сколько раз мы гадали, что скрывается под твоим шлемом, - сказал он так холодно, что его голос показался миру чужим. – Дух ли вроде имперского Жнеца? Мертвец ли вроде Дамикора? Демон, монстр, мутант, чудовище, тень, плод неудачного генетического эксперимента? Да что там…
Белзамин повернул несколько рычажков на кирасе поверженного противника, отсоединил от нащечников две трубки и связка проводов. Выключил отдельной кнопкой электрическое напряжение, оборвал плюющийся исками шнур голосового транслятора.
Снял шлем, выбросивший две тонкие струйки пара.
Нет, не мутант и не мертвец. Человек. Старик. Вытянутое лицо было влажным, лоснящимся и белым, как мел. Бледный открытый рот, из которого еще текла черная кровь, обрамляла небольшая снежная борода, маленькие гниющие глаза в глубоких синеватых впадинах были полуоткрыты.
Зеленые. Затянутые белесой пленкой.
Внезапно лицо посвежело, откуда-то изнутри пятнами проступил лихорадочный румянец, красневшим и набирающим силу с каждым мгновением. На бороде проступила молодецкая чернота. Глаза освободились от катаракты. Лицо будто помолодело на глазах, к нему будто вернулось то, что не могло проникнуть в него все эти годы.
Посреди развороченного собора в Старой Обители Святости лежал, устало прикрыв изумрудного цвета очи, разрубленный надвое чернобородый мужчина в самом расцвете сил. Над ним, склонясь на колени, стоял его убийца, с  запачканных рук которого капала горячая кровь, а рыбьи, бесцветные, бесчувственные глаза ничего не выражали.