Анна Попова. Главное полюбить других людей

Интервью с писателем Георгием Баженовым
в канун его шестидесятилетия
(газета «Российский писатель», № 12-13, 2006 г.)


«Вы не знаете писателя Баженова?! Не знать в наше время Георгия Баженова — это все равно, что не знать прежних титанов: Толстого, Достоевского, Гоголя, Чехова!» — так, с улыбкой и, конечно же, с иронией, восклицает героиня романа «Бинго». Этот роман-бурлеск открывает серию «XXI век», в которой выйдет 13 книг Г.В. Баженова.
9 июля 2006 года автору исполнилось 60 лет. В канун своего юбилея Георгий Баженов получил сигнальный экземпляр своей очередной, одиннадцатой книги в названной серии — романа «Музы сокровенного художника». С известным и незнакомым, с публикуемым и молчащим Баженовым — наша беседа.
 
— Георгий Викторович, вы — воспитанник Свердловского суворовского  военного училища, окончили Институт иностранных языков и Литературный институт имени Горького, работали переводчиком английского языка, педагогом, журналистом, побывали во многих странах мира и исколесили в качестве разъездного корреспондента Советский Союз и Россию… А как формировался писатель Георгий Баженов, с чего началась Ваша писательская судьба?
— Смешно и странно звучит сегодня — с кроссвордов. В суворовском училище я очень увлекался составлением кроссвордов (в 60-е годы это была редкость, тем более для мальчика 14-15 лет), печатал их в газете Уральского военного округа «Красный боец», в редакции обратили на меня внимание и предложили писать заметки, репортажи, статьи… Так я стал юным журналистом. О писательстве в то время я не помышлял. Писатель — это человек, душа которого открыта для чужой боли. Для этого нужно было созреть. В молодости человек эгоистичен, думает больше о себе, чем о других. Только тогда, когда я стал относиться к чужой боли, к чужим страданиям как к своим, только тогда я по-настоящему почувствовал, что такое муки и радости творчества. После окончания 3-го курса Горьковского института иностранных языков меня, с группой лучших студентов, направили работать в Индию переводчиком (в то время мне было чуть более 20 лет), я жил и работал в Индии, а душой, сердцем был дома с молодой женой и маленькой дочкой, мучился, страдал, но больше всего я страдал страданиями близких людей, затем это перешло в какое-то иное качество — я полюбил чувствовать себя на месте других людей, не только близких, но — людей вообще, других, чужих… Именно в Индии я написал первые свои рассказы (не об Индии, а о России), отправил их в Москву, прошёл конкурс в Литературном институте, попал в семинар Сергея Залыгина. После этого и началось, наверное, мое постепенное формирование как писателя. Главное — созреть, полюбить других людей, научиться сострадать, сопереживать; причем любовь и сострадание к другому человеку доставляют писателю большую радость, чем лелеяние собственных бед и страданий.
— Где и когда были Ваши первые публикации?
— Первый рассказ «Добрая душа» (написанный, кстати, в Индии) был напечатан в журнале «Смена» в 1971 году. Но точкой отсчета своей истинной профессиональной карьеры я считаю публикацию повести «Братья» в журнале «Наш современник» в 1973 г. Затем появились рассказы и повести в «Неделе», в «Литературной России», в журнале «Молодая гвардия» и другой периодике. В 1975 году в серии «Молодая проза Сибири» (отцом-вдохновителем этой серии долгие годы был писатель Альберт Лиханов, спасибо ему за поддержку) вышла моя первая книга «Время твоей жизни» с предисловием Сергея Залыгина. Затем в 1976 г. меня приняли в Союз писателей, и началась профессиональная творческая жизнь…
— Вашему творческому пути более 35 лет. Всегда ли этот путь был ровен и стабилен или случались взлеты и падения? Были ли периоды активной деятельности и годы молчаливого затворничества?
— Сейчас сам удивляюсь, что так быстро пролетели эти 35 лет… Конечно, самыми плодотворными были годы вплоть до развала Советского Союза. Я жил и горел литературой, много писал, много печатался и издавался. Рассказы, повести, романы появлялись на страницах журналов «Новый мир», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Север», «Дон», «Урал», «Сельская молодежь», «Смена», «Даугава», «Подъем», «Советская литература на иностранных языках», «Роман-газета» и др. Издавался в «Советском писателе», «Современнике», «Молодой гвардии», «Московском рабочем», «Советской России». Затем, когда рухнул Советский Союз, со мной, к сожалению, как и с очень многими другими писателями, произошел затяжной духовный кризис. Дело не в том, что я не мог писать, дело в другом: я потерял ощущение необходимости творчества. Народ, его идеалы, его жизнь, казалось мне, были раздавлены: кому в такое время нужны наши произведения? Я очень болезненно пережил эти годы. Более того: принял решение — больше писать не могу, не хочу и не буду. Рухнуло все, ради чего я жил и зачем жил, — к чему насиловать себя, доказывать себе и другим, что ты писатель, когда вокруг — бездна? В 1997 году издательство «Вече» выпустило 4 тома моих сочинений — романы, повести, новеллы, хроники. К своему 50-летию я как бы подвел черту, решив для себя — писать больше не буду (по принципу Толстого: если можешь не писать — не пиши). Это и было, можно сказать, началом молчаливого затворничества. Страшный период, тяжелые годы внутреннего и духовного одиночества, «уход в себя»…
— Могут ли быть продуктивны и конструктивны такие «уходы в себя»? Как Вы сами преодолели период молчания?
— Каждый писатель преодолевает свой духовный кризис по-своему. Можно «уйти в себя» навсегда, можно попробовать выйти из молчания, да уже ничего не получится… Конечно, за годы молчания о многом передумалось, многое подверглось переоценке, но главное — это понять: никто, кроме тебя, не поможет тебе преодолеть самого себя, свое отчаяние, свое молчаливое лелеяние бед и незаживающих ран. «Уход в себя» конструктивен только в том случае, если он заканчивается тем, что твоя душа оживает и в тебе начинает рождаться замысел. Когда я остановил в себе самоистязание и самобичевание, то однажды вновь почувствовал неодолимое желание писать. И когда начал писать, сразу почувствовал не то что облегчение, а внутреннее просветление. Мне было самому весело, интересно и любопытно писать свой новый роман. Называется он «Бинго» и совсем недавно издан отдельной книгой. Спасибо судьбе.
— Георгий Викторович, Ваши произведения — современны, герои — обычные люди со своими, но близкими любому человеку судьбами, с обыденными, житейскими проблемами. Ваши сюжеты, можно сказать, музыкальны, созвучны действительной сути человека: они обнажают именно те стороны нашей жизни, о которых теперь, как правило, молчат, — наши чувства, переживания, терзания, метания, самоанализ. Вы не только показываете читателю все внешние, видимые обстоятельства жизни Ваших героев, но и мастерски передаете их сокровенные, не надуманные, а как бы услышанные и подслушанные мысли. Как Вам удается держаться в таком ключе, не «срываясь» на элементарное, теперь ширпотребное, «хлеба и зрелищ!»? Тяжело ли оставаться самим собой?
— Вопрос объемный, красивый и многогранный. А ответ короткий: нет, самим собой оставаться легко. Если, конечно, ты настоящий писатель, а не флюгер и не тряпка.
— Роман «Бинго» как бы выбивается из общего ряда Ваших работ. Что это: новый взгляд, переосмысление, игра, дань моде, другой стиль, другой Баженов?
— Да, роман «Бинго» — это что-то новое, другое в моей работе. Я не для того так долго молчал и мучился, чтобы, начав писать вновь, слепо повторять самого себя. Жизнь настолько изощрилась, ложь так многолика, общечеловеческие посулы столь обольстительны, что в какой-то момент я почувствовал: над ложью, которая так величественна и многообразна, так напыщенно-фальшиво «прекрасна» и заманчива, над этой ложью нужно смеяться. Нужно не только бороться с ней (это почти всегда малоэффективно), нужно высмеивать ее. Построить огромный карточный дом, где все так серьезно и якобы основательно, — а потом дунуть на него. И рассмеяться! Разве не было нам весело, когда мы детьми дули на карточный дом — и он рассыпался в прах?! Зла, фальши и лжи (от всеобщей якобы праведности до духовного фарисейства и лицемерия) так много, что мне наконец захотелось не заплакать, а рассмеяться. Что я и сделал. Сквозь слезы, конечно. Но все-таки — рассмеялся. Такого в моих работах еще не было. Значит, не зря я «уходил в себя». Книга пронизана улыбкой, иронией и самоиронией; есть в ней и сарказм; и насмешка над самим собой; и даже над серьезностью небытия я посмеиваюсь, потому что главное — сама жизнь. Вот ее-то и нужно любить.
— Георгий Викторович, Ваши пожелания нынешним молодым читателям?
— Мои пожелания нынешним молодым читателям — прочитать мой новый роман «Бинго». Конечно, говорю это с улыбкой: а вдруг и в самом деле прочитают? Но главное, молодые должны помнить: самые плодотворные годы — это как раз молодость. Что посеешь, то и пожнешь. Читайте только то, что истинно. А компас для этого — душа человека. Не мода, не реклама, не шумные и никчемные жизненные побрякушки. Читайте и наслаждайтесь подлинной литературой, дорогие друзья! Вот мое главное пожелание.
 
А мы, в свою очередь, желаем Георгию Баженову оставаться таким же бодрым и энергичным мужчиной, мудрым и самодостаточным человеком, своеобычным и незаурядным писателем. Здоровья Вам, Георгий Викторович, счастья, благополучия Вам и Вашим близким и, конечно же, новых творческих исканий и успехов.
 
Беседу вела АННА ПОПОВА.