Мне отраженье все расскажет о тебе

        - Господи, какая она красивая! - засияло в его сердце восхищение. Он смотрел и любовался ей самой и ее отражением. Она кокетливо вертелась перед ростовым зеркалом магазина верхней одежды. Плащик, что ей так шел, придавал ей еще больший романтизм и загадочность. Она была так мила и так непосредственна. Даже без макияжа, даже без «боевой раскраски», даже без уложенной прически… Естественная красота в естественности проявлений. Вздернутый носик, капризно оттопыренная растрескавшаяся нижняя губа, блекло-рыжеватые «веснушчёнки» хаотично разбросанные по миленькому личику, отсутствующие брови над бездонно-голубыми огромными глазами, окаймленными бесконечными ресницами, белозубо-яркая улыбка… Все так гармонично, все так бесконечно утонченно, все так прелестно и обаятельно. Он смотрел, упоенно улыбаясь себе в усы, и теребя седеющую бороду, переводя взгляд с нее, на ее отражение.

        - Как жаль, что нельзя знать чужие мысли…- вновь пришла не дававшая ему последнее время спокойно жить, упорно возвращавшаяся бредовая идея. Как бы это было чудесно: предугадывать желания, дарить обожаемое, попадать в унисон устремлениям, предугадывать капризы и знать ответы на все вопросы, не задавая их… Надо всего лишь научится их как-то читать! Читать, как эмоции пробегающие по лицу, как настроение возникающее в глазах и голосе, как чувства вспыхивающие в душе… Все это он уже умел, все это знал, давно научившись отслеживать каждое движение глаз, вытекавшее за ответом на вопрос. Слышал малейшие повышения или понижения обертонов голоса, читая жесты и всю кинесику тела. Вот только мысли оставались для него недоступны…

          Он снова вернулся от своих мыслей, к восхищению ей. Что-то отвечал, пытаясь попасть в цвет настроения наступающей весны, что-то советовал, желая уберечь от безвкусицы, как-то спорил, любуясь ее совершенной красотой, снова и снова переводя взгляд с отражения на нее… И в этот миг, он вдруг ощутил бесконечную нетождественность существа и его отражения. Пытаясь понять причину, он встал за ее спиной, все пристальнее вглядываясь в зазеркалье. Из зеркала на него вдруг посмотрел совершенно не тот человек, что стоял перед ним… Почему, вдруг это лицо, еще миг назад вызывавшее у него восторг и умиление, стало страшно несимметрично: глаза оказались разного размера, и находились на разной высоте, нос стал кривоватым и вздернутым только в одну сторону, разные по высоте скулы и еще огромная масса тончайших деталей, указывавших на существующее несовершенство… Все как-то стало совершенно другим, чужим, совершенно не родным…

        Но не это его поразило больше всего, он вдруг отчетливо увидел - страх одиночества, бездну сомнений, неустроенность будущих планов, отчетливую непонятность ситуации… Он вдруг мог видеть мысли пробегающие в этой такой с виду прелестной головке!!! Страх осознания действительности происходящего заставил закрыть его глаза. И только усилием воли он вновь заставил себя открыть глаза. Видимое снова совершенно не обрадовало его. Пытаясь прогнать от себя данное ему откровение, он стал заглядывать в другие зеркала, внимательно разглядывая персонажей и их отражения… И каждый раз ему открывались отличия, и каждый раз он смотрел, как в открытый на любой странице альбом иллюстраций, проносящихся мыслей…

      Теперь он зачем то знал, что мысли невозможно читать, но возможно видеть, ужасаясь и поражаясь увиденным…