Миквархар

Вот и дописано прощальное письмо. Когда ручка  торопилась по строчке слева направо, я вдруг обратила внимание на тень, что появилась на бумаге. Тень руки моей  была похожа на бегущую в хиджабе женщину. Торопливо бегущую, и не оглядывающуюся назад, в сторону, где дома без крыш, Нил с плавающими пластиковыми бутылками и пирамиды неподалёку от которых кормят осликов мякотью кокоса…
Написала всё, кроме одного глагола, который дарит счастье и боль.
Память. Ты - ворчливая старуха повторяющая одно и тоже. Замолчи, наконец!
Да. Я помню последнюю встречу.

- Который час? – спросил он,  тогда открывая окно.
- Скоро утро,- прошептала я, и улыбнулась. У него интересные брови. Издалека они похожи на следы косых лап медвежонка. Каждый раз, когда я смотрю на них с небольшого  расстояния я просто не могу сдержать себя от улыбки.
- Что будем делать? – последовал следующий вопрос.
- Ха-ха! Петь и танцевать,- пошутила я.
- Кстати, почему ты мне никогда не пела?  Спой, пожалуйста. Я знаю, ты умеешь.
- На рассвете можно петь только лишь на грузинском,- сказала я скрывая улыбку, чтобы он поверил.
- Почему?
- Чтобы умолкли птицы. Они любят, когда поют грузины,- уверяла я.
- Откуда ты знаешь? – спросил он серьёзно.
- Мне так кажется…
- Пой же,- попросил он. Я сделала выдох и, поправив чёлку запела. В рассветной тишине, заглушая тиканье часов, звучали грузинские слова:
- Миквархар, минда ицоде миквархар*…
- Как переводится миквархар? – спросил он.
-  Догадайся. Это глагол – невидимка. Или – матрёшка. Из него появляются другие…
- Странный  глагол,- улыбнувшись, произнёс он.
- Да. Это глагол - талисман. Самый надёжный. И, наконец, этот глагол – вор в законе,- подсказывала я.
- Я понял. Этот глагол – люблю,- сказал он, обнимая меня.
- Да.
-Ми-квар-хар,- прошептал он, поправляя мои волосы. Шёпот. Какие - то шестьдесят децибел, но сила этого звука каждый раз переворачивает меня от смелости к нерешительности. От холода взгляда к теплеющей улыбке.
- Ты не знаешь, как переводится будущее на  язык  настоящего? – спросил он, в ожидании моей растерянности вместо ответа.
- Будущее написано на языке неизвестности. Это самый древний язык. Его невозможно перевести даже приблизительно на язык настоящего,- ответила я первое, что пришло в голову. Он рассмеялся. Его смех, второе после шёпота, что опрокидывало моё спокойствие.
- Я хочу знать подробней твоё прошлое,- негромко выговорила я, вырываясь из его объятий.
- Не нужно.
- Почему?
- Я хочу и могу быть с тобой другим. Лучше, чем раньше,- сказал он строго.
- Ты, правда, раньше был хуже? – не поверила я.
- Да. Может я и был хуже в прошлом, потому, что не знал тебя? – спросил он и посмотрел в мои глаза. Я ничего не ответила.
- Ну-ка, скажи что-нибудь такое интересное,- попросил он и усмехнулся.
- Не оправдывайся! Хуже он был, видите ли, потому, что меня не знал. Оправдание это…Это,- искала я подходящее определение.
- Это? – торопил меня он.
- Оправдание как  оверложка, скрывает отрезанных краёв осыпающиеся нити,- приподнимая одну бровь, уверенно проговорила я.
-Смешная ты, злишься на ровном месте. Не надо, - сказал он с нежностью в голосе. С той нежностью,  которой говорят котёнку: Не царапайся... 
Свет от лампы, будто  свет прожектора  на арене  бледным пятнышком застыл у стены.
Моя комната – опустевший цирк.  Через несколько часов небо будет  мне ближе.
Я солгала  ему дату вылета. Ложь – сирота, брошенная её родившей матерью, но оправдываемая тысячами других, кормящих матерей. Не смогу  я прощаться, глядя в его глаза. Губы мои боятся прощального поцелуя, как магнит боится железа.
Я буду часто вспоминать о нём. Засыпая под утро, тихо шепну:  миквархар. Он услышит, потому, что умолкнут птицы…


Миквархар*- Я люблю  и хочу, чтобы ты знала – я люблю тебя (грузинский язык)