Самое лучшее лето Глава третья. День в лесу

    Не редким днём они бывали в лесу. И в тот памятный денёк тоже собрались сходить в лес. На дворе стояла чудесная погода, ну разве что чуть – чуть жарковато было. Но это ни сколько не подпортило девочкам желание побывать под сенью любимого друга и настроение их сопровождало бодрое. Пройдя мимо огородов, они перемахнули через ограду, издавна отделявшую деревню от поля. Болтая пустыми корзинками, они зашагали по полю в направлении леса.
   - Чёрт! – Вскрикивала то и дело Зверобой, проваливаясь в небольшие канавки, не заметные в густой, не скошенной траве.
   - Перестань чертыхаться, нельзя чёрта поминать. Накличешь беду, - ругалась суеверная Тысячелистник. Она же была волшебницей и, как положено, знала кучу примет.
   - Всё время забываю, что нельзя, - извинялась Зверобой.
    Но не смотря на то, что иногда она всё же чертыхалась, теперь это слышалось гораздо реже.
   - Кстати, а раньше тут ещё один огород был, - сказала Тысячелистник, когда они достигли средины поля, - и за ним сажали горох.
   - Уу, - промычала в ответ Зверобой, - сейчас так почему-то нигде горох не садят.
   - Конечно нигде, кроме как у бабуль на огородах. У нас ещё не созрел горох, только тонкие стручки, а у вас?
   - И у нас, как и у вас, – отшутилась Зверобой.
   - Так я про горох хотела тебе рассказать. Его тут садили за огородом, а перед огородом всегда паслись колхозные кони. Мы с тремя моими сёстрами, а я была самая младшая…
   - Ага, была, - перебила Зверобой, - а теперь ты стала старшая.
   - Да нет, дай рассказать. Мы, значит пришли сюда, наелись гороха до отвала и ещё набрали несколько пакетов. Чтоб и дома поесть. А когда стали вылезать из этого огорода, то нас уже кони поджидали. Короче говоря им тоже гороха захотелось пожевать, а им самим до него было не дотянуться…
   - Могу понять этих бедных лошадок, горох это ж не сено там какое-нибудь, послаще, - опять перебила Зверобой.
   - Так то оно так, только эти бедные лошадки по сравнению с нами были огромными – преогромными, а мы как раз маленькими и бедными. Мне тогда вообще пять или шесть лет было. Я даже и помню то не всё, но говорят, что я всё время ревела, потому что испугалась больше всех. Но я не об этом хочу рассказать. Короче говоря, забор мы в разных местах пытались перелезть, только куда мы лезли – там к нам сразу кони побегали. Просидели мы в этом поле гороховом пару часов и темнеть начало. А когда нас дома хватились, за нами наш дядя пришёл и спас нас от этих голодных чудовищ – коней.
   - Да уж, душещипательная история. А вы решили, что они и вас вместе с горохом съедят?
   - Ну, видно так, что поделаешь!
    За разговором они приблизились к лесу. Он по обыкновению встретил их громким шуршанием, которое всегда казалось таким дружелюбным.
   - Здравствуй, наш батюшка – лес, мы к тебе в гости пришли - поздоровалась Тысячелистник.
   - Здравствуй, кормилец и красота земли! Это мы – Зверобой и Тысячелистник, - вторила Зверобой.
    Девочки сразу договорились, ещё в тот день, когда впервые вместе побывали в лесу, что он живой, старый и великий, а потому, когда приходишь к такому хозяину в гости то обязательно нужно с глубочайшим почтением здороваться с ним. Знакомые тропинки, как и всегда, манили вглубь и не сулили опасностей. Хотя и до безмятежного пути было не близко. Сперва предстояло пробираться через густые заросли перелеска, затем путь преграждало чавкающее болото. И лишь за ним начинались сухие утоптанные тропы, по которым было приятно пройтись не утруждая себя прыганьем с кочки на кочку. На такой тропе частенько мог встретиться и белый гриб и маслята, где-нибудь в травке у самой обочинки. По сторонам от тропинок возвышались старые деревья, обросшие мхом и чагами, окружённые то черничником, то брусничными кустиками. Муравьям тоже полюбились эти сухие, усыпанные хвоей, места и вдоль тропы расположилось множество больших и маленьких муравейников. Перешагивая через муравьиные дорожки, Зверобой и Тысячелистник заходили всё глубже в лес, весело болтая на ходу о всякой ерунде. Вышли в поле и, перейдя через него по протоптанной дорожке, вновь вошли под своды леса. Там их неизменно ожидала встреча с тёмным лесным озером. Тонкое деревце склонилось над ним и макушкой окуналось прямо в сердцевинку озёрного зеркала, словно решило напиться его тёмной водицы. И девочки остановились полюбоваться.
   - Знаешь, - произнесла Тысячелистник, - я начала писать книжку и в ней хочу упомянуть об этом озере. Назову или «Голубиная купальня», или «Эльфийское озеро». Тебе как больше нравится?
   - Мне? Эльфийское озеро больше нравится. А про что будет книга?
   - Ну думаю про фей, эльфов и всё такое. Я примерно уже сюжет придумала. Скоро всё напишу.
   - А-а! Ну всё ясно.
   - Что тебе ясно?
   - Ясно, что ничего не ясно.
   - Я конечно про фей и эльфов мало ещё что знаю, но думаю, что в этом лесу их предостаточно проживает. – Предположила Тысячелистник и тут же, с лёгкой досадой в голосе, добавила, - Вот прочитать бы магическую книгу, там всё про них должно быть подробно написано.
   - И где же эта твоя магическая книга? – поинтересовалась Зверобой.
   - В том то и беда, что я об этом и маленького – премаленького понятия не имею, - с жаром призналась Тысячелистник. – Думаю, что для того, чтоб её найти, придётся очень потрудиться. Но меня это не пугает, ведь хочу же я стать волшебницей.
   - Всё понятно. Не знаю про эльфов и фей, хотя и верю тебе, что они тут живут. Но поверь мне, как охотнику, что в этом лесу есть ещё и волки с медведями, и зайцы, и лоси, и лягушки, со змеями, ёжиками и комарами, и ещё много разных видов птиц. Вот ты слышишь, как дятел где-то долбит по дереву?
    Тысячелистник прислушалась.
   - Знаешь, Зверобой, лес вообще такой могучий. В нём может быть и страшно, а может быть и весело. Он великий, как … Бог.
   - Ого, ну ты загнула. Пойдём-ка дальше.
    И, слегка призадумавшись, они снова пошли. Дорога вывела их в следующее поле.
   - Слушай, давай сойдём с тропы, - предложила Тысячелистник, - мы были здесь с дедушкой и бабушкой. Заходишь в лес, совсем чуть-чуть, и там столько черники. Насобираем по корзинке, а то мы с тобой всё за малиной да за голубикой ходим.
   - А я тут ещё не была, вдруг заблудимся, - усомнилась Зверобой.
   - Да где тут блудиться, мы же не глубоко в лес пойдём и от поля отходить далеко не станем, - настаивала Тысячелистник, - а может ещё и грибов там найдём.
    Зверобой была вынуждена сдаться. Оглядываясь назад, чтоб не терять поле, проглядывающее сквозь деревья, из вида, они начали углубляться в лес. Но ничего съедобного им, почему - то, всё не встречалось и не встречалось.
   - Ничего не понимаю, здесь было столько ягод, - нахмурилась Тысячелистник, - кажется, туда надо идти.
    И они пошли туда, куда указала рукой Тысячелистник. Но и там ягод, да и грибов снова не оказалось. Постояв немного, девочки поискали взглядом поле.
   - Идём туда, - снова махнула рукой волшебница.
   - Подожди, а поле где? - Не двинувшись с места, спросила Зверобой.
   - Я думаю, там, за спиной, - стараясь удержать всё нарастающую тревогу, спокойным тоном произнесла Тысячелистник.
   - А вот я думаю, что там его нет, мы же далеко ушли и не раз поворачивали, - усомнилась Зверобой.
   - Ой, ну если ты хочешь, то давай вернёмся. Видишь там просвет, так там и поле.
Странно, но за просветом оказалась лишь небольшая полянка, а поля не было.
   - Где мы? – произнесла Зверобой. Казалось, она была готова заплакать.
   - Ты только не бойся, Зверобой, ты же охотница. Мы не потеряемся. Нам главное – не паниковать. Сохранять спокойствие.
  - Ладно, я постараюсь не бояться, - Зверобой собрала все силы в кулак.
  - Нам  лес обязательно поможет, мы же с тобой лес любим, то может он нам поможет. Пойдём. – Решительно скомандовала Тысячелистник.
  - А куда? – опять дала слабинку в голосе Зверобой.
  - Прямо вперёд, куда – нибудь да и придём. Ведь где-то река, где-то поле, где-то дорожки и деревня. Всё ведь где-то рядом.
    Вскоре девочкам повезло. Они наткнулись на чёткую, петляющую тропу.
  - Ура! – обрадовалась Тысячелистник. – Теперь выйдем.
  - Точно, все тропинки куда – нибудь да приводят, - радостно подхватила Зверобой.
  - Ну конечно, их же люди протаптывают, а люди всегда ходят откуда-то и куда-то.
    По спасительной дорожке они припустили почти бегом. Вскоре тропка нырнула и бесследно исчезла в густом перелеске, каков бывает только на окраинах леса и девочкам этого объяснять уже было не нужно. Так это и оказалось. Они шагнули прямо в какое то незнакомое поле, со всех сторон окружённое лесной стеной. Тут же  радость их заметно поубавилась, потому что куда идти дальше они не знали. Получалось, что снова придётся войти в лес идти наугад. В момент этих неприятных раздумий ещё и солнышко, как на зло, ушло за мрачноватую тёмную тучку, отчего вокруг мигом потемнело. И вдруг, словно спасательный круг, бросилась им в глаза, обеим сразу, стоящая с края поля черёмуха, мимо которой им уже не однократно приходилось проходить.
  - Так это же наше, первое поле. Вон черёмуха! – Воскликнули они в один голос.
  - Просто мы никогда не видели его отсюда!
  - Ага и поэтому не узнали!
    Это означало, что за полем лес, болото, а за ним и деревня. Короче говоря, хотелось кричать «Ура».
  - Давай, Зверобой, поклянёмся, что мы вернёмся к этой тропе, которая нас спасла, – они с благодарностью обернулись к выходу из леса, одновременно запоминая, где он находится, - и пройдём по ней, чтоб узнать, что там на другом её конце.
  - Давай. Когда-нибудь, – с улыбкой ответила Зверобой.
Через знакомое поле они рванули на перегонки, махая пустыми корзинками.
    Когда последние деревья леса остались позади и, они зашагали по полю, за которым виднелась деревня, Зверобой вдруг остановилась и оглянулась назад.
  - Думаю, что бабушкам о нашем приключении рассказывать не стоит, - произнесла она.
  - Конечно, не стоит, - согласилась Тысячелистник, - а то и в лес то потом одних не отпустят.
  - Да уж, точно!
    Вечером, гуляя, они смеялись, вспоминая дневное происшествие  и свои страхи, но тем не менее расстались рано, чувствуя, что устали за этот день куда больше, чем хотелось в этом признаться.
И в чьей-то тетрадке, под светом ночной лампы, в этот вечер всё же родилось:
«Магический лес. Сродни наваждению его влияние. То это твой дом, когда ты вливаешься в его жизнь, в его медленное течение ручьёв и кривое уродство тропинок. Когда дышишь с ним единым дыханием, с ним и с его обитателями, которых не видишь, но чувствуешь и слышишь и не боишься их. Когда не чувствуешь страха быть потерянным во множестве тропинок, запутанных стариками – хозяевами леса, лешими и болотными ведьмами. Когда идёшь и, кто бы тебя ни сопровождал – свой, чужой, друг, враг – любому, ты смог бы отдать свою радость от общения с этим могучим созвездием дубов и осин, вязов и берёз, тополей и дремучих трав.
Но иногда это чужой мир, в котором ты всего лишь гость, порой равнодушный, а порой дрожащий от страха. В журчании ручья начинаешь слышать смеющиеся над тобою вредные голоски. Хруст веток, доносящийся отовсюду, вселяет тревогу. Кривые изгибы осинок, в наступающих сумерках, очерчивают обнажённые тела лесных духов. И становится страшно…»