Глава 9. Приезд Наследника

Глава 9. Приезд Наследника.
235 год. Канун Праздника Каштанового цвета.
Суард.

С раннего утра столица бурлила, гомонила и ждала. К приезду Наследника Кея готовились целую неделю.
Со всей Валанты и даже из соседней Ирсиды съезжались менестрели и фокусники, акробаты и жонглеры. Торговцы спешили заключить выгодные сделки, свозили в столицу невиданное количество товаров и продавали втридорога залежалые остатки всего, что могло сойти за праздничную мишуру. Столичная знать восприняла грядущий праздник, как повод полностью обновить гардероб, а заодно и пополнить золотой запас жен и дочерей чем-нибудь дорогим и вызывающе блестящим. И, конечно, пустить пыль в глаза друг другу – и всему городу.
Капитан Труст муштровал городскую стражу, дабы не посрамить гордое звание Гвардии Суарда на предстоящем параде – хотя за настоящих гвардейцев толстых и ленивых стражников принял бы разве что слепоглухой. Старшины Гильдий – ткачей, оружейников, ювелиров, аптекарей и так далее – придумывали речи и изготавливали подарки, надеясь превзойти соседей роскошью и изобретательностью. Причем в состязании по изобретательности традиционно лидировала Гильдия Ловкачей
Солнце сияло особенно ярко, птицы пели удивительно слаженно, будто вчера весь день репетировали вместе с приезжими музыкантами. Деревья и цветы благоухали свежестью, словно домохозяйки заодно с окнами, дверьми и балконами перемыли и почистили всю растительность – а, может, так оно и было? Каштановые аллеи украсились горделивыми розовато-белыми конусами, окутывая весь город нежным, сладким ароматом.
На каждом фонарном столбе, каждом дереве, балконе, водосточной трубе, крыше – везде, где только возможно – развевались и трепетали флаги, вымпелы и ленточки, красовались венки и цветочные гирлянды, прятались до вечера разноцветные бумажные фонарики. На площадях расположились всевозможные циркачи и артисты, начиная подготовку к представлениям. Выкатили тележки бродячие торговцы, вышли разносчики еды и напитков.
Толпы празднично одетого народа выплеснулись на улицы. И всё это людское столпотворение кричало, топало, хлопало, пело, улюлюкало на разные голоса под сопровождение скрипок и трещоток, мандолин и барабанов, свирелей и губных гармоник, чириканья, мява и ржания…
Свежеиспеченный ученик менестреля устроился на самом удобном месте – толстой ветке одного из растущих вдоль улицы цветущих каштанов. Он  предусмотрительно запасся пирожками, и теперь уплетал один из них, поджидая друга и наблюдая за суетой на площади.
Перед ратушей мастеровые спешно заканчивали украшение помоста, настраивал инструменты городской оркестр. На главной улице, ведущей от ратуши ко дворцу и носящей гордое имя Согласия, занимали вдоль дороги места горожане, на балконы выносили стульчики для знатных дам. Разносчики бойко торговали флажками королевского ультрамаринового цвета, свистульками, хлопушками, пирожками и прочей ерундой, необходимой в день праздника.
- Заноси! Левее! Безрукие, чтоб вас!
- А я говорю, сюда! Вот и старшина подтвердит.
- Ничего подобного!
- Да что ж вы столпились посреди дороги? Разойдись!
- Куда?! Ротозеи! Кто велел трибуну сюда? Ну-ка, разворачивайтесь!
- Капитан! Капитан Труст! Значки забыли!
- Мама, мама, купи петушка! Ну купи! Ну мама-а!
- Где барабанщик? Где барабанщик, я вас спрашиваю?! Где? Тащите – он у меня вмиг протрезвеет!
- Пожалуйте сюда, достопочтенный Феллиго! Да не обращайте внимания на этих олухов! А вы что встали? Вон отсюда! Присаживайтесь, достопочтенный!
Расталкивая работников, младший клерк городского магистрата, лебезил перед богато одетым горожанином. Старшина контрабандистов Феллиго, нарядившийся в бархатный камзол и берет с белоснежным пером, шествовал к своему месту на скамье и чинно кивал уже собравшимся на помосте солидным господам.
Заприметив его, Хилл захихикал. Достопочтенный? Славный на весь Суард проныра и мошенник? Правда, от прочих надутых индюков, старшин законопослушных цехов, внешне седой головорез отличался мало.
- А кому единорог сахарный, королевский?! Кому лимонаду мятного?! Подходи, налетай!
- Да не толкайтесь вы!
- Дорогу! Дорогу благородному лорду!
- Равняйсь! На караул! Чтоб вас демоны забрали, гули криворукие! Кто так алебарду держит?! Разжалую! Вурдалаков вам в глотку! Равняйсь! Смирррна!
- Какие полмарки, глаза твои бесстыжие! Чем красил-то, признавайся? Два гроша!
- Сударыня, сударыня, а не вы ли обронили? Не пожалейте медяка хромому калеке! Медяк, говорю, дайте! Глухому!
- А ну пошел отсюда, ослиное отродье! Не твое место – вот и убирайся!
- Люди добрые, да что ж это делается! Средь бела дня обокрали! Стража! Эй, стража!
- Смиррна! На караул!! Держать строй, недоноски орочьи!
- Да подавитесь вы! Два гроша! Даром бери, даром! И иди отсюда! Послал Хисс на мою голову…
- Позвольте от лица верноподданных преподнести… а! Гоблина тебе в суп! Куда прешь, тролль безглазый! Не видишь, тут уже поставлено? Вниз, вниз её! Демоново отродье… от лица верноподданных членов Гильдии кожевенников и дубильщиков преподнести Вашему…
Отчаянно стучали молотки, скрипели колеса тележек. Над площадью разносились запахи жареных ракушек и печеных яблок, свежих пирогов и сладких тянучек. И одуряющее пах каштан – со всех сторон, словно Хилл сидел не на ветке, а на бочке контрабандных духов.
Среди гудящей толпы изредка мелькали знакомые по Гильдии лица, у которых сегодня был самый что ни на есть рабочий день, а так же вечер и ночь. Лягушонку Мастер запретил повышать благосостояние за счет праздношатающейся публики, и ему оставалось только с высоты взирать на коллег и оценивать их работу с профессиональной точки зрения. Делать это молча Хиллу категорически не нравилось, но Свисток запаздывал, и некому было оценить его искусство комментатора.
Что было особенно обидно – совсем рядом юный прохвост Игла примеривался к кошелю мастера-ювелира. Тот, увлеченный охмурением девицы в малиновом корсаже, не замечал ничего вокруг.
- Несомненно, душенька! Только в моей лавке. Уже сорок пять лет королевская семья…
Конечно, самодовольный павлин заслуживал грядущей кары небесной в лице шустрого воришки. Если бы не Игла…
- Ай! Что это? Кто посмел! – завизжала девица, прижимая руки к груди. – Исан, что ты делаешь?
Пронзительный вопль заставил отшатнуться Иглу, уже дотянувшегося до вожделенного кошеля. Ювелир, масленно улыбаясь, вытащил из ложбинки меж рвущихся на свободу грудей душеньки абрикосовую косточку и грозно оглядел нависшие над толпой балконы. Но злоумышленника не обнаружил. Зато испортил ученику Мастера Тени охоту – толпа вокруг забурлила, народ вслед за ювелиром начал оглядываться в недоумении.
Лягушонок, глядя на устроенный балаган и недовольную физиономию коллеги, довольно щурился, доедая последний абрикос. Косточка он него догнала Иглу, пробирающегося сквозь толпу в более благоприятное для поживы место, и стукнула по макушке. Тот обернулся, готовый к нападению, недоуменно обшарил взглядом окрестные балконы и деревья… но белобрысого хулигана, надежно скрытого цветущими ветками и гостеприимной Тенью, не увидел.
 
Время близилось к полудню, бургомистр уже забрался на трибуну и нервно переминался с ноги на ногу. Народ тесно набился вдоль домов, балконы грозили обвалиться от количества разодетых и украшенных наподобие новогоднего дерева благородных ротозеев.
Сейчас, с минуты на минуту, должна появиться праздничная процессия, вдали, от городских ворот, уже слышится радостный гам…
Тут наконец Лягушонка пихнул в бок запыхавшийся Свисток:
- Подвинься! Ух, успел…
Наконец, приближается волна народного ликования! Все громче треск хлопушек и гром военной музыки.
Впереди гордо вышагивают трубачи и барабанщики, за ними на породистых лошадях гвардейцы сияют начищенными до зеркального блеска кирасами. Рябит в глазах от ярко-синих плащей, белых и красных конских плюмажей и золотых вымпелов Синей Гвардии.
За Гвардией два всадника в парадных, расшитых золотом, мундирах: генерал Медный Лоб и ещё один военный, судя по перевязи, полковник – похоже, брат генерала Дуклийона. И, наконец, в окружении десятка гвардейцев в боевом снаряжении, две детские фигуры в королевском ультрамариновом, на превосходных ак-тушских конях – Наследник с сестрой, и сопровождающая их свита чуть позади.
Длинный хвост пышной процессии подтягивается за королевскими детьми, переливаясь всеми цветами радуги, взблескивая и разбрызгивая фонтаны бликов. Гремят подковы коней, звенят бубенцы, шествие искрится фейерверками и радостными улыбками, поражая разноцветным блеском и вычурной роскошью. По дороге присоединяются и дворяне, и горожане, и музыканты, и всё это пёстрое сборище веселится, поёт и танцует на ходу, славя Императора, Короля и Наследника…
Сидящие на дереве подростки ёрзали и подпрыгивали от восторга и любопытства, рискуя свалиться кому-нибудь на голову. Они пихали и дёргали друг друга за рукава. Каждый пытался обратить внимание приятеля на самое, по его мнению, примечательное.
- Смотри, смотри, а вон та девчонка остроухая! – указывал Свисток на кого-то в свите принца. – И вон гном, ну смотри, вон же, с бородищей, в красном! Ну и компания у нашего Наследника. А гляди, какой жеребец!
- Ты лучше глянь на бургомистра! У него бумажку с речью сдуло! Как забегали! – Лягушонок дрыгал ногами от хохота, держась за дружка, чтоб не упасть.
- Ну и физиономия!
 Свисток перевёл взгляд на суматоху, творящуюся на помосте. Растерянный глава городской администрации то краснел, то бледнел. Один  из его помощников погнался за улетающей бумажкой, поймал её в героическом прыжке и свалился с возвышения. Стоящий ближе всех к краю старшина Кожевенного цеха подал ему руку и втащил обратно. Только когда мятый листок очутился в руках бургомистра, тот перестал нервно подскакивать на месте и вновь принял солидный, торжественный вид.
 – Надо же, успели…
Тут парадный маневр Синих Гвардейцев завершился. В  образовавшееся ровное полукольцо, отделившее часть площади и оттеснившее толпу, выехала группа всадников.
Царственно-надменный юный принц время от времени сдавленно хихикал, тут же возвращая на лицо официальное выражение. Попытки принцессы скрыть под высокомерной благосклонностью, подобающей случаю, ехидную и озорную улыбку были немногим более успешны. Похоже, Их Высочества  по достоинству оценили нечаянный цирковой номер в исполнении должностных лиц.
Во время приветственных речей и церемонии вручения подарков у будущих убивцев было вдоволь времени, чтобы в подробностях рассмотреть всю королевскую конницу и всю королевскую рать. Особого внимания мастеров разговорного жанра удостоилась, разумеется, свита Наследника и сами королевские дети.
Там было на что посмотреть. За Их Высочествами выстроились в ряд сопровождающие лица. Два Дуклийона – генерал Медный Лоб и его младший брат Бертран – орлиные носы, воинственно торчащие усы, сверкающие кирасы на здоровенных квадратных плечах – восседали на огромных каурых жеребцах, сохраняя каменное достоинство статуй. Ещё один военный, значительно моложе их и не такой внушительный, напомнил парнишкам Учителя – не лицом или одеждой, а скорее манерой держаться.
Рядом с военными невероятно забавно выглядел напыщенный коротышка, разряженный в нечто алое, зеленое, лиловое, расшитое золотом и отделанное роскошными кружевами, настолько пестрое, что без слёз смотреть было невозможно. Он намертво вцепился в повод слишком высокого для гнома мерина. Пятой по счету была та самая остроухая девушка лет семнадцати на вид. С полусотней тонюсеньких, задорно торчащих во все стороны, темно-рыжих косичек, украшенных ленточками всех оттенков зелёного, с раскосыми кошачьими глазами. Лесная дева восседала на диковатого вида легкой тонконогой кобылке. Платье благородной леди шло ей как дикой лани седло. Замыкал отряд одетый в военного покроя камзол и серо-синий плащ симпатичный темноволосый мальчик на породистом жеребце-трёхлетке. Серые глаза и горбоносый профиль мальчика выдавали его принадлежность к семейству Дуклийонов.

Принц Кей и принцесса Шу вызывали жадное любопытство у всех без исключения присутствующих. Головы тянулись вверх, горожане толкались и протискивались поближе, пытаясь рассмотреть диковину.
Липкие щупальца настойчивого и не всегда доброжелательного внимания раздражали принцессу. Противное ощущение настырных, обшаривающих прикосновений разбудило в ней злость и потребность спрятаться. Она мысленно состроила всем любопытствующим приставалам козу и осторожно отодвинула от себя, а заодно и от своих спутников, враждебную мерзость.
 
Придворный маг Рональд в своих покоях скривился, как от зубной боли, и неприлично выругался, отходя от помутневшего зеркала.
Несносная девчонка, отродье крокодила! Убил бы на месте! Интересно, она сама догадалась, как избавиться от слежки, или научил кто? Но какой тролль мог с ней связаться? Он ведь позаботился, чтоб ни один приличный маг из Метрополии не захотел иметь с принцессой дела. И либо нашелся смельчак, решивший не прислушаться к рекомендации самого Магистра Тхемши, либо она действует по наитию. Демоново порождение Сумерек! Никогда не знаешь, чего от них ожидать! Хуже эльфов.
В любом случае, она не сможет создать серьёзных проблем. Не доросла ещё!
Но вот в ученицы принцесса вполне годится. Если её полностью склонить к Тени, с такой помощницей ему не будет равных, и эти высокомерные зазнайки из Академии ещё пожалеют…  Вряд ли её нездоровое отношение к брату изменилось, но попробовать определенно стоит. В конце концов, если заполучить Шу, можно будет Ристану послать к орочьей матери. Не сразу, лет через несколько…

На Центральной площади продолжалось тягомотное представление Их Высочествам Глав городских Гильдий, сопровождаемое занудными речами и вручением не менее занудных подарков.
Только Лягушонок собрался с толком и расстановкой  разглядеть принца, как неуловимый голубовато-лиловый отблеск вокруг принцессы, на который он поначалу не обратил особого внимания, задрожал, потемнел и разросся наподобие грозового облака, словно шапкой прикрывая её с братом и шестерых сопровождающих. Правда, это странно-красивое явление кроме Лягушонка никто, похоже, и не заметил. И продолжать изучение внешности Высочеств оно не мешало.
Юный Наследник – обыкновенный мальчик двенадцати лет. Черноволосый и кареглазый, в синем, расшитом золотом и отороченном мехом плаще на худеньких плечах. Принца выдавала разве что горделивая осанка и немыслимых размеров золотая цепь с гербом Суардисов.
Сестра наследника вообще на принцессу не походила. Скорее на угловатого, нескладного, длинноносого, вредного сорванца, по недоразумению всунутого в бархатное женское платье. Удивительного серо-лилового цвета глаза взирали на мир недоверчиво, ехидно и обещали ближним все что угодно, кроме мира и спокойствия.
Увидев подобное выражение у любого из знакомых мальчишек, Лягушонок бы не сомневался, что в ближайшее время тот сотворит какую-нибудь пакость. Он довольно усмехнулся, представив, какой дивный простор для развлечений открывается перед королевскими детьми. Ему пришло на ум, что, наверное, с принцессой было бы весело. Но завиральная мысль быстро испарилась, оставив лишь легкое смутно-приятное предощущение, смешанное с ароматом цветущего каштана.
Праздник продолжался. Наконец иссяк запас значительных и громких слов у городских старшин, и кортеж Наследника благополучно скрылся за воротами королевского дворца.
Для народа веселье только начиналось. По дороге ко дворцу принц с принцессой осыпали толпу изрядным количеством монет, вызвав волну народного восхищения и огромное количество потасовок между желающими поймать хоть одну денежку. Из королевских подвалов на площадь выставили пару десятков бочек вина – не самого старого, но уж точно получше, чем в тавернах. Стражники и гвардейцы облегченно сбросили с плеч тяжкую обязанность охраны порядка и влились в бесшабашную праздничную круговерть.

Переменчивые боги, сколько же народу в столице!
Кей с трудом сдерживал рвущееся наружу любопытство. Старательно изображая подобающую Наследнику торжественную невозмутимость, он косился по сторонам. После Крепости Сойки, где Кей провел последние восемь лет из своих двенадцати, столица поражала.
 Огромные толпы, невообразимые наряды. Танцы и песни, смех и споры. Люди - жуют, орут, обнимаются, спорят, веселятся и грустят посреди праздничной суеты. 
В глазах двоилось от обилия статуй и фонтанов, всевозможных балкончиков, колонн, эркеров, шпилей, куполов, башенок и прочих украшений. Смешение стилей – классического средне-имперского и восточно-ирсидского, местами типично гномьей вычурной готики – заставляло юного принца вспоминать уроки истории и архитектуры. А попутно придумывать ещё сотню вопросов к Эри Эридайгу, ученому наставнику.
Западные ворота, через которые Кей въезжал в Суард, производили ошеломляющее впечатление. Они  походили на сказочный замок, населенный драконами и неизвестными науке чудовищами. Сами створки являли собой переплетенные лапы, хвосты, гребни и оскаленные пасти, из которых мог извергаться огонь.
Это чудо построили гномы ещё за четыреста лет до присоединения Валанты к Империи – как часть крепостной стены Старого города. Мастера-гномы, как всегда, успешно, сочетали легендарную красоту с не менее легендарной обороноспособностью, так что войти через эти ворота не смог пока ни один вражеский солдат. По сторонам от створок вздымались огромные квадратные башни из красноватого гранита, украшенные  барельефами в виде монстров с разверстыми пастями и пикирующих драконов. А прямо над воротами расправлял крылья и готовился взлететь красный каменный дракон, по словам Эридайга, в половину натуральной величины.
Наставник как-то целую лекцию прочитал о магических особенностях этой постройки и крылатого ящера. Кею, конечно, не очень-то верилось, что каменный дракон и в самом деле взлетит, если его разбудит направленная на город шаманская волшба. Но гномы и не на такие фокусы способны, особенно когда дело касается их извечных врагов орков. Мало того, через Драконьи ворота не могли просто так пройти ни контрабандисты, ни разбойники, ни изменники – горгульи, сквозь головы которых проходила опускная решетка, начинали душераздирающе скрипеть и визжать. Этим частенько пользовалась городская стража, загоняя подозрительных личностей аккурат под бдительных монстров. Кстати, по этой же причине все посольства, даже пришедшие  в столицу по реке, традиционно заходили в Суард с запада, дабы подтвердить свои исключительно мирные и честные намерения. Что ж, в намерениях Наследника никто не сомневался, но традицию надо уважать.
На всем протяжении пути по Старому Городу принц тихонько дергал вопросами то сестру, то Эри. Его внимание привлекали то забавные вывески таверн и лавок, то ирсидские минареты, то притаившийся на площади среди цветущих акаций мраморный единорог или мантикор, пускающий из скорпионьего хвоста водяные струи. От изразцов, украшающих стены домов, от блестящих и разноцветных людских одежд у Кея рябило в глазах. Он привык к строгой функциональности приморской крепости и военной формы. Даже свой, по столичным меркам более чем сдержанный, наряд он считал излишне вычурным и роскошным.  Попав же в Суард, Кей поражался одеждам столичных жителей – подобным оперению тропических птиц – и  радовался, что поддался Эри. Ворчливый и упрямый гном не позволил ему содрать с себя тяжелую и неудобную парадную перевязь, расшитую золотом и камнями, с бесполезной блестящей железкой вместо нормального меча, и толстенную золотую цепь с королевским гербом.
Кею безмерно нравилась столица, и он с нетерпением ожидал возможности удрать из дворца и отправиться исследовать город. Например, сразу после торжественного мероприятия. Ему и в голову не приходило, что здесь, в отличие от захолустной тихой Сойки, могут водиться хищники опаснее диких горных барсов или медведей. Кей слишком привык, что его все вокруг любят. Да что может ему грозить, когда рядом Закерим и Шу? В окрестностях Сойки честную компанию обходили десятой дорогой даже наученные горьким опытом кабаны, не говоря уж о браконьерах и прочих проходимцах. Ну а здесь можно ещё взять с собой Эрке. Лейтенант в столице частенько бывал, и в приключения вместе с Кеем не раз влезал обеими ногами. Тогда и придраться будет не к чему – принц под надежным присмотром.
К окончанию приветственных речей на главной площади план очередной шкоды созрел, и оставалось лишь обрадовать сестричку. Что Кей и сделал, как только они двинулись ко дворцу.
Родного дома Кей не помнил. То есть, какие-то смутные образы огромных залов, рыцарских доспехов по углам и тенистых тропинок парка в памяти бродили, но соотноситься с реальностью не желали. Королевский дворец Суардисов показался Кею похожим Драконьи ворота – может, двумя высоченными круглыми башнями, завершающими западное и восточное крылья, может, обилием барельефов и статуй. Дворец из сливочно-белого камня строился по проекту гномов, и украшали его гномы. Риль Суардис был отражением всего города – в архитектурной эклектике органично сочетались стрельчатые окна и колонны, высокие крыши со шпилями и цветные мозаики на стенах, легкая ажурная резьба и массивные башни.
По сравнению с Императорским дворцом во Фьонадири дворец Суардисов показался бы игрушечным, но выросшему в глухой провинции Кею виделся невероятно большим и хранящим в себе множество увлекательных секретов.
Ворота раскрылись под звуки государственного гимна Империи. Только гениальному политическому деятелю могло прийти в голову соединить в гимне Империи основные музыкальнее темы всех восьми вошедших в неё государств, ныне провинций, и только гениальному композитору удалось слить воедино песни столь непохожих друг на друга народов в цельной музыкальной картине таким образом, что каждый слышал именно свою родную мелодию. Эри, разбирающийся всегда и во всем, утверждал, что создал этот музыкально-политический шедевр чуть более двухсот лет назад тогдашний ректор Академии Магических Искусств, один из величайших музыкальных магов в истории, близкий знакомый ученого гнома (ну кто бы сомневался!) Сейгри Рахман, к великому сожалению Эри, бывший человеком, и потому живший так недолго.
Сам Мардук Суардис появился на Дворцовой площади. Исполненный величия, седовласый, с идеальной военной выправкой и правильными, резкими чертами, в короне Валанты – золотые стилизованные каштановые листья – облаченный в ультрамариновые одежды. Сопровождаемый старшей дочерью Ристаной, Придворным Магом и шестью Советниками, разряженными в пух и прах,  монарх выехал верхом навстречу сыну и наследнику.
Ликующие крики горожан чуть не оглушили Кея. Король и принц спешились в нескольких шагах друг от друга. Глядя в глаза отцу, Кей  приблизился и преклонил колени. На мгновенье воцарилась такая тишина, что слышно стало падение лепестков каштана, благоухающего у самых ворот.
Отец поднял сына с колен, обнял и развернул лицом к народу:
- Приветствуйте Кея Суардиса, моего сына и вашего будущего короля!
- Да здравствует Суардис! Да здравствует Принц Кей! Да здравствует Король Мардук! – площадь взорвалась единым радостным воплем. В воздух полетели шляпы и платочки, цветы и хлопушки.
Отец и сын вновь сели на коней и, держась рядом, двинулись сквозь расступившуюся свиту по цветущей аллее к парадному крыльцу Риль Суардиса. За ними последовали обе принцессы и все остальные.
Кей уже не обращал внимания на архитектурные красоты и изыски садовников. Он смотрел только на отца, и думал о том, что они так редко виделись. И столь о многом им надо поговорить, и столь многому ему нужно научиться у отца… и что ему хотелось бы походить на короля Мардука во всем – от царственного профиля и полной достоинства манеры держаться до способности рождать в подданных искреннюю любовь и уважение.
А Мардук, глядя на сына, сожалел о слишком малом числе лет, что остались на его долю, и радовался, видя в чертах сына свое отражение, и надеялся успеть поделиться с ним всем тем знанием и опытом, что накоплены за долгие годы жизни. Они ехали в молчании. Но в молчании, настолько наполненном смыслом, что слова стали излишними. Ещё будет время говорить, пока же в тишине рождалось нечто удивительное, может быть, называемое пониманием и любовью, а может быть, и не нуждающееся ни в каких названиях.
В вестибюле отец поручил младших детей Распорядителю Королевских Покоев и велел через три часа, как отдохнут с дороги, явиться в его кабинет. Распорядитель с помощником повели Их Высочества сначала вверх по главной лестнице и через Парадную Гостиную, по дороге объясняя расположение основных помещений дворца. На втором этаже, к неудовольствию принца, Распорядитель пригласил принца в западное крыло, а помощник Распорядителя повел Шу в восточное. Вместе с Кеем отправились Зак и Эрке, для которых подготовили комнаты там же. Как оказалось, Мардук поселил сына напротив собственных покоев.
Кей очень устал, так что начал осмотр владений с роскошной ванной комнаты – что может быть прекраснее, чем скинуть тяжеленные, неудобные, насквозь пропыленные парадные одежды и нырнуть с головой в горячую воду! Почти всё отведенное до разговора с отцом время Кей отмокал в пене и наслаждался жизнью. Ванная ему чрезвычайно понравилась. И сама ванна – почти бассейн две на две сажени, из зеленоватого мрамора с янтарными прожилками. И золотые краны с горячей и холодной водой, мозаичные стены  и полы. И незнакомое растение в кадке с длинными стеблями и зелено- желто-оранжевыми листьями, увивающее окно.  И зеркало в бронзовой раме, и раковина для умывания из того же зеленоватого мрамора, и полка с какими-то цветными флакончиками, коробочками и всякими разностями… невероятная роскошь! Ничего, даже отдаленно похожего, Кей до сих пор не видел. Сестричка Шу, должно быть, в полном восторге от нового жилья.
На сами апартаменты, состоящие из кабинета, гостиной и спальни, принц уже почти не обратил внимания. Отметил только приятные зеленые и коричнево-золотые тона отделки и обилие света и пространства.
Он только и успел, что наскоро сжевать какой-то многослойный бутерброд из принесенного слугами невероятного разнообразия блюд. Глядя на гастрономические шедевры, Кей почувствовал срочную необходимость в очередной лекции Эри, на тему «что это всё такое и с чем его едят».
Кей оделся в привычный синий колет без рукавов поверх белой льняной сорочки и любимые охотничьи бриджи с мягкими сапогами – как обычно одевался в Сойке, забрал мокрые волосы в хвост на затылке и отправился к отцу.
У двери отцовских покоев он столкнулся с Шу, одетой, по обыкновению, в мужские штаны и сердитой, словно зимний медведь. Не успел он поинтересоваться, что не понравилось сестренке, как двери открылись и исполненный важности секретарь произнес:
- Его Высочество Кей Суардис! Её Высочество Шу Суардис!
Низко поклонился и пропустил их в кабинет короля.