Крыса и Красавица

Это было наказание. Даже не так- это было божье наказание! Стоило протарахтеть звонку, возвещающему конец последней пары, как дверь аудитории со скрипом приоткрывалась, и в образовавшуюся щель просовывалась сухая женская головенка в букельках. Настроение сразу падало. Головенка здоровалась с преподавателем, и нашарив меня глазами радостно скалилось страшной крысячьей улыбкой,от вида которой могло передернуть кого угодно, а не только меня молодого, озорного парня, эстета и неуча. "Виталий, не забудьте остаться на дополнительные занятия. Я вас жду. Не убегайте! ". В группе только один человек носил имя Виталий,и этим человеком был, конечно же, я. Сердце сжавшись в кулак, со стуком падало вниз. Было не по себе ловить понимающие взгляды народа, уворачиваться от сочувствующих похлопываний по плечу, украдкой смотреть на кучкующих счастливчиков, собравшихся попить пивка в полюбившемся нам заведении, и с тоской думать о том, что опять битых полтора- два часа придется сидеть с этой крысой в пустом классе, за разбором очередных химических уравнений или реакций. Как же я был наивен и самонадеянен, запоздало укорял себя я, что клал в школе рабочей молодежи на химию, наперед палагая, что в театральном институте, куда я собирался поступать после аттестата зрелости, не будет ни химии, ни физики, ни математики- всего того дерьма, которым пичкают нас, несчастных лириков- батаников. И вот угораздило же меня, изменить своим мечтам и сделать ставку на технический вуз! Я плелся по коридору за этой женщиной, почти с ненавистью вперевшись взглядом в ее безобразную голову , в обсыпанные перхотью плечи пиджака, и молил господа, чтобы она не обернулась, не увидела насколько я пропитан ненавистью к ней. В пустом классе со вздохом садился напротив своей страшной мучительницы, доставал тетрадь- ручку и обреченно приступал к разжевыванию очередной порции науки. Не было никаких сил поднять на нее глаза, настолько омерзительно она выглядела,и худшим, что было в ее наружности оказывались зубы...Брр... Вот именно за них остроумные студенты и окрестили ее Крысой. Можно было привыкнуть к чему угодно и к ее головке в химзавивке, и к бегающим глазкам, и к обильной перхати, и к сухой фигуре на жилистых ногах в страшной обувке- ко всему, но только не к ее улыбке, думал я . Неужто у ней есть муж? Как же он ложится с этой страшилой в кровать? Боже, ну, кто бы посоветовал ей не улыбаться. Я не вынесу ее оскалов! Нет, смотрите, опять! Опять она улыбается! Улыбалась она часто. И улыбка притом была какой-то то ли виноватой, то ли заискивающей... Словно, Крыса понимала, до чего неприятно мне смотреть на неё, общаться с ней, словно понимала причину избегать взглядов в ее сторону... Виталий, вы невероятно запущены!(Господи видела бы ты свои волосы!) Как можно не знать вот этого ( следовал перечень жизненно важных для нее химических реакции) А не знать этого, простите, в голове не укладывается! ( следовало перечисление позорных пробелов в знаниях её долбанной науки). Я, опустив голову,почти скрипел от ненависти зубами и решал, решал все новые и новые задачки, расставлял коээфициенты, морщил лоб в попытке угадать, что же выйдет в результате той или иной реакции. Время от времени кидая тоскливые взгляды на подернутое морозом окно. Зимой смеркается рано и наши занятия оканчивались уже с темнотой, когда в здании подготовительного отделения МИСиСа не оставалось никого, кроме старика-вахтера. Она, одарив меня на прощание одной из своих очаровательных улыбок, убегала на ближайшую автобусную остановку, а я проклиная всё на свете плелся сквозь вечернюю Москву в свою общагу. Так продолжалось почти полгода. Весна сменила зиму и несмотря на чудовищную нагрузку на мой непривычный к наукам мозг, Крыса все увеличивала и увеличивала время наших занятий, и притом не упускала возможности повторить, что с такими слабыми знаниями ее предмета, мне окромя тройки на экзамене нечего не светит. Так оно и случилось. В комиссии на экзамене восседало три человека, и главной среди них была, конечно же, она-Крыса. Напоследок, в довершении нашего знакомства, не удержалась от того, чтобы лично не вытрести из меня остатки души, гоняя меня по вопросам проклятого билета. ""Тройка. Я ставлю вам твердую тройку"" Хотелось крикнуть, что нахрена мне твоя твердая тройка, когда можно поставить пусть захудаленькую, но четверку! Сдержался. Насрать. Всё равно по результатам предыдущих экзаменов пройду и с твоей ёба... тройкой. Душа запела и я впервые со времени нашего знакомства в ответ на ее очаровательную улыбку улыбнулся ей столь же очаровательно , столь же дружески. Прощай, Крыса-пела освобожденная душа,- Прощай ,страшила! Какое счастье не видеть тебя больше нигде и никогда. Какое счастье чувствовать себе уже почти студентом 1-го курса! Скоро каникулы то- то же оторвусь, то -то же дорвусь до..
Каникулы кончились на удивление быстро. По возвращению в столицу, тут же побежал смотреть списки студентов первокурсников. В моей группе оказалось 34 человека, из которых две трети группы были москвичами, трое немцами, четверка национальных кавказских кадров, остальные- иногородние. Москвичи,сопливые ребята, только-только из-за школьной парты, преисполненные какой-то столичной спеси и чванства, держались от прочих своих одногрупников особняком, а если кому и симпатизировали из нас, то только нашим немцам. С одним из которых, Алексом, мне выпало жить в международной общаговской "двушке". Начались первые лекции. Старшекурсники по доброте душевной предупредили салаг о том, кто из преподавателей особенно лют к первокурсникам, и чьей немилости надо бояться как огня. Одним из таких зверей оказалась красивая, ухоженная, шикарно одетая женщина с невероятно хорошей фигурой для своего почти пятидесятилетнего возраста. Профессор Грановская. Зав.кафедрой неорганической химии. Студентов она презирала. Аспирантов третировала. Коллег держала на расстоянии. Сама водила личную новенькую "Волгу" и носила брюлики в ушах и на пальцах. И если и говорила с кем- то из нас, то почти с нескрываемым отвращением на лице. Нашей группе "повезло"- помимо лекции, нам выпала честь встречаться с этой дамой и на лабораторных занятиях. И вот - первая лаба. Группа, предупрежденная о характере высокопоставленной химички, робко расселась за столами лаборатории. Через десять минут после звонка в коридоре послышался равномерно-неторопливый постук каблучков профессорши. Дверь отворилась. Профессорша поздоровавшись, и приняв от старосты рапорт , взяла журнал группы-" Я хочу посмотреть с кем мне предстоит заниматься. Начинаю опрос. Встать тем, кто закончил школу с золотой медалью". Все переглянулись, мы, откровенно говоря, еще с трудом знали друг- друга даже по имени, и потому понятия не имели, кто из нас медалист, а кто троечник поганый. Теперь же ,благодаря такому опросу , группе предстоит знать в лицо и свою элиту и своих плебеев... Встал молоденький курчавенький мальчонка в очках. Все переглянулись. Ого, в нашей группе и медалисты есть! Грановская милостливо улыбнулась очкарику, и сделала пометку в журнале напротив его фамилии. "Встать тем, кто в школьном аттестате имел по химии пятерку" Встали почти все москвичи. Напротив их фамилий тоже были сделаны почеркушки. Потом пришел черед встать хорошистам. И наконец троечникам. Таковых оказалось два человека. Золотозубый товарищ с Азербайджана и ваш покорный слуга.Мы стояли почти снедаемые брезгливыми взглядами своих высоколобых одногруппников. Особенно брезгливо, почти так же брезгливо ,как и мадам Грановская, смотрела в нашу сторону пара москвичек.... Между тем профессорша процокала к доске и принялась писать на ней химическое уравнение. Группа суетливо зашуршала конспектами и тетрадями. Грановская, тщательно вытерев от мела изящные в кольцах пальцы, попросила выйти к доске того, кто знает решение заданного уравнения. Я оглянулся. Группа вжала головы в плечи. Странно... Я мог бы поклясться чем угодно, что уравнение выеденного яйца не стоит. Но может в нем есть какая-то хитрость, которую я не уловил? Хм... взялся за расстановку полученных соединений и проверил результат "балансом". Все, как и ожидал, сходилось. Я снова покрутил головой-группа сидела ,как кролики под взглядом начавшего нервничать удава. Наконец, к доске на ватных ногах выполз очкастый медалист и дрожащей рукой вывел на доске два очевидных ляпа. Профессорша нахмурилась и повернулась к группе. Все опустили глаза. Все кроме меня. Я ничего не понимал, как можно на такой херне делать такие грубые ошибки? Почему никто из этих столичных отличников не поправит медалиста?! Почему все молчат? Что-то тут было не так. Мои глаза встретились с очами василиска. Она направилась в мою сторону. Остановилась. Взяла со стола мою тетрадь с расчетами. Все замерли. Слышно было как в соседней комнатке стучали посудой молоденькие лаборантки, готовя к опытам колбы и реторты. "Встаньте"-раздалось над самым ухом. Я встал и оказался ростом почти на голову выше василиска. "Идите к доске. И напишите, ваше решение". Делать нечего. Иду к доске. Пишу. Поворачиваюсь. "У кого-то есть вопросы?-повернулась профессорша к группе. Вопросов оказалось множество. Странно нелепых, странно глупых. На которые не ответить было бы ,право, смешно. Я по прежнему ничего не понимал- они что.. смеются надо мной? Издеваются? "Садитесь" -сухой как выстрел приказ. Сел. Профессорша снова взялась за мел. На этот раз уравнение было посложнее. Но не для меня-подобные штучки мы с Крысой щелкали уже на втором месяце моего мучения. Я поднял глаза...и встретил почти заинтересованный взгляд госпожи профессорши. По всему видно ей было любопытно, справлюсь ли я с этим заданием. Опять доска. Опять бодрое постукивание мелка в моей руке. "Как ваша фамилия?"- ласково пропело у меня под ухом. Чудаев-кратко ,не оборачиваясь, бросил я, довершая расстановку коэфициентов... "Чудаев? Позвольте, но... я отметила вас как ...Впрочем, садитесь.
Нет, постойте. Дайте- ка я допишу в это уравнение еще парочку веществ.... Вот...и еще ...вот.." Она протянула мне мел, и почти с торжеством глянула мне в глаза. Это был вызов! Вызов науки дилетантству. Я глянул на доску...Мама родная! Пипец! Что она тут понаписала! Впору было сдаваться и поднимать руки. И я бы так и поступил, если бы самым непостижимым образом не вспомнилось, как Крыса,- на одном из последних наших занятий,- вещала, как студенты на уравнениях следующего вида делают вот такие типичные ошибки...И она приводила мне их, она разжевывала мне логику, по которой они были допущены. И вот эти воспоминания мгновенно вспыхнули в моем мозгу-ну, конечно! Это как раз то тот тип уравнения, о котором предупреждала моя Крыса! Тот самый на котором обламывались её несчастные студенты! Ха! Да мы же его сейчас!....Я застучал мелом. Чувствуя всей спиной священный трепет моих одногруппников. Трепет перед мощью моего гения. Когда я повернулся- на Грановскую страшно было смотреть- широко раскрыв глаза и рот она, откинувшись на спинку стула, смотрела то на меня, то на доску, то на группу, то вновь на меня. В этих взглядах читалось потрясение. На грани помешательства. Я был на седьмом небе. Группа,ни хрена не понимая в формуле ,но видя состояние профессорши , просто впялилась в меня. Так пялятся на бога, неожиданно сошедшего к простым и жалким людишкам, каковыми они себя на тот момент и чувствовали. Затянувшее молчание прервал сдавленный шепот поверженного василиска-"Ничего не понимаю. Вы... эээ... Чудаев... откуда? Вы откуда к нам приехали? " Отвечаю, что ,мол, с Урала... Да нет, совсем не из Свердловска, нет, и не из Перми...Так маленький городишко...Нет не спецшкола, откуда у нас спецшколам-то взяться? Нет, обыкновенная школа рабочей молодежи... Последнее признание было через-чур крутым испытанием для ученой дамы, и если бы не стул, то рухнуть бы ей с него прямо к моим ногам. Она уже увидела во мне, великовозрастном переростке, этакого Ломоносова, что вслед за обозом с грибами притащился на учебу в столицу из далекой уральской деревушки. Но вопросы продолжались. Ага, так я учился при подготовительном отделении нашего вуза? А простите...у кого? Кто вам читал химию? Я назвал фамилию своей Крысы. Уф...Грановская просветлела ликом, облегченно вздохнула, медленно встала со стула, и обращаясь к группе с шуткой сказала , что едва умом не тронулась, видя пред собой такого самородка, а оказывается это и не самородок вовсе, а один из лучших учеников лучшего преподавателя ЕЁ кафедры. И что таких преподавателей от бога, во всей Москве едва ли парочка отыщется.
P.S. моей базы, созданной при помощи Крысы, хватило почти на весь первый семестр. И часть второго. Как я сдавал экзамены по химии Грановской расскажу в следующий раз. Мне забавно вспомнить, а вам-почитать.